- Он был. И снова займется этим, когда создадутся условия. Сейчас он
изгнанник из своей страны, - она произнесла это с драматизмом в голосе.
- Франция?
- Да, он француз и не делает из этого секрета.
- Но его имя не Фрэнсис Мартель?
- Он имеет право им пользоваться, но да, это не настоящее его имя.
- А какое настоящее?
- Я не знаю. Но одно из величайших имен Франции.
- У вас есть тому какие-либо доказательства?
- Доказательства? - Она улыбалась мне, будто располагала высшими
сведениями, почерпнутыми непосредственно от Всевышнего. - Вы же не
спрашиваете никаких свидетельств от ваших друзей.
- Нет, я-то спрашиваю.
- Тогда у вас, вероятно, немного друзей. Я вижу, вы принадлежите к
натурам подозрительным. Вы и Питер Джемисон составляете чудесную пару.
- Вы давно его знаете?
Я имел в виду Мартеля, но она не поняла вопроса, и думаю, что
намеренно.
- Питер всегда вертелся под ногами в нашем доме в течение двадцати
лет.
Она махнула рукой в сторону одноэтажного строения позади ее
собственного.
- Могу поклясться, что в течение этого срока я вытирала ему нос.
Когда умерла мать Питера, я решила взять его на время. Он был маленьким
мальчиком. Но маленькие вырастают, и, когда это случилось, он влюбился в
Джинни, чего не имел права делать. Она не отвечала на чувства Питера
взаимностью ни в прошлом, ни сейчас. Он просто сломил ее сопротивление,
потому что рядом не было никого другого.
Было видно, что она любила Питера несмотря ни на что.
- Конечно, вы полюбите человека, если видите его каждый день в
течение двадцати лет. В то же время я перестала переносить его, особенно
теперь. У моей дочери блестящие шансы. Она красива.
Она задрала подбородок, будто красота Джинни принадлежала им обеим
как фамильная ценность.
- И она должна воспользоваться этим шансом. Я не хочу, чтобы Питер
или вы все испортили.
- У меня нет намерений что-либо портить.
Она вздохнула.
- Могу ли я просить вас оставить все это?
- Нет, без дальнейшей проверки.
- Тогда можете ли вы мне обещать одну вещь? Можете ли вы делать свое
дело так, чтобы не напортить Джинни? Ее отношения с Мартелем имеют
блестящее и светлое будущее, их отношения такие искренние. Не пачкайте
всего этого.
- Я этого не сделаю, если так обстоят дела.
- Да, это так, верьте мне. Фрэнсис Мартель обожает землю, по которой
она ходит. А Вирджиния без ума от него.
Я подумал, что здесь скрываются ее собственные планы в отношении
Мартеля, и подставил ей ловушку.
- Именно поэтому она отправилась с ним на уик-энд?
Ее голубые глаза, до этого непроницаемые, отвернулись от меня.
- У вас нет права задавать такие вопросы. Вы не джентльмен, не так
ли?
- Но Мартель им является?
- С меня уже хватит и вас, и вашей надоедливости, мистер Арчер.
Она встала. Это означало конец аудиенции.

4
Я направился в находившийся рядом дом Джемисонов. Это была просторная
испанского типа постройка, со временем ставшая грязно-белого цвета и
носящая печать запустения.
Женщина, отворившая дверь после повторного звонка, была в полосатом
сером платье, которое могло бы сойти за форму, но таковой не являлось. Она
была хорошенькой и черноволосой, с тем слегка высокомерным видом, который
имеют женщины - единственные обитательницы в большом доме.
- Могли бы и не звонить так долго. Я слышал и первый звонок.
- Почему же вы не ответили на него?
- У меня есть поважнее дела, чем открывать дверь, - игриво ответила
она. - Я ставила гуся в духовку.
Она показала свои замасленные руки и вытерла их о фартук.
- Чего вы хотите?
- Я хочу видеть Питера Джемисона.
- Младшего или старшего?
- Младшего.
- Он, вероятно, все еще в Теннисном клубе. Я спрошу у его отца.
- Может, я могу поговорить с мистером Джемисоном? Меня зовут мистер
Арчер.
- Может быть. Я спрошу.
Я ждал в затемненном зале, сидя в старинном испанском кресле с
высокой спинкой. Служанка скоро вернулась и не скрывая удивления сообщила,
что мистер Джемисон примет меня. Она провела меня через дубовые двери в
отделанную дубом же библиотеку, откуда сквозь похожие на амбразуры окна
виднелись горы.
Около окна, глубоко погрузившись в кресло, сидел человек и читал
книгу. У него были седые, бесцветные волосы, и его лицо было столько же
бесцветно. Когда он снял очки и посмотрел на меня, я увидел, что у него
почти невидящий, отрешенный взгляд.
Стакан с виски стоял на столе рядом с ним, и прямо под рукой на
столике большего размера находилась бутылка "Бурбона" и кувшин с водой. Я
заметил, что служанка с ненавистью бросила взгляд на бутылку и стакан. У
нее были блестящие черные глаза и взгляд - откровенно ненавидящий всех и
все.
- Мистер Арчер, - произнесла она.
- Спасибо, Вера. Хэлло, мистер Арчер. Присаживайтесь.
Он сделал жест в сторону находившегося напротив него кресла. В лучах
солнечного света его рука показалась прозрачной.
- Не хотите ли выпить, прежде чем Вера уйдет?
- Сейчас слишком рано, спасибо.
- Я сам так рано пью нечасто.
Я заметил, что книгу в своей руке он держал вверх ногами. Явно не
хотел, чтобы его видели просто за выпивкой. Он закрыл книгу и положил ее
на стол.
- "Книга мертвых", - произнес он. - Из египетского собрания. Ты
можешь идти, Вера. Я сам могу поухаживать за гостем.
- Хорошо, сэр, - с сомнением в голосе сказала она и вышла, хлопнув
дверью.
- Вера - сильная женщина, - сказал Джемисон. - Она отравляет мне
существование, но это так же и мое благословение. Я не знаю, что бы
творилось в этом доме, если бы не она. Она, как мать, заботится о моем
бедном мальчике. Знаете, его мать умерла несколько лет назад.
Кожа вокруг его глаз сморщилась, будто горечь от утраты вновь
нахлынула на него. Он сделал большой глоток из стакана, видимо, чтобы
отбросить воспоминания.
- Вы действительно не хотите выпить?
- Нет, я не пью, когда работаю.
- Я полагаю, вы работаете на моего сына. Он советовался со мной о
том, стоит ли вас нанять. Я сказал, что стоит.
- Я рад слышать, что вы знаете об этом. Я не должен ходить вокруг да
около. Вы думаете, Фрэнсис Мартель - мошенник?
- Мы все являемся мошенниками в некотором роде, вы же не будете
отрицать? Возьмите, к примеру, меня. Как можете видеть, я фактически
пьяница-одиночка. Чем больше я пью, тем тщательнее я стараюсь это скрыть.
Единственная возможность сохранить себя как личность - это пить открыто и
выслушивать нарекания сына и, конечно, Веры.
- Вы облегчили свою душу, но это мне мало что говорит о Мартеле.
- Я знаю. Все, что я узнаю о людях, это только путем анализа
поступков самого себя. Это медленный и болезненный процесс, - сказал он,
медленно выговаривая каждое слово. - Если Мартель и мошенник, у него
серьезный шанс преуспеть.
- Вы с ним знакомы?
- Нет. Но несмотря на то, что я пребываю в некоторой, так сказать,
изоляции, я все же получаю кое-какие сведения от других людей. Мартель
возбудил изрядный интерес у местной общественности.
- Каково же мнение местной общественности?
- Создалось два лагеря. Так всегда бывает. Это худшее, что предлагает
демократия. Должно быть два мнения по каждому поводу. - Он говорил
подробно, как человек, нуждающийся в слушателе. - Те, кто знает Мартеля и
кому он нравится, - большей частью женщины. Они принимают за чистую монету
то, что он француз, богат, и вообще молодой человек. Другие считают его в
большей или меньшей степени фальшивкой.
- Обманщиком?
Он поднял вверх свою иссохшую, прозрачную руку.
- Едва ли. Но нет сомнения в том, что он культивированный европеец.
- И никаких вопросов по поводу его значительных финансовых средств?
- Боюсь, что нет. Мне довелось узнать, что его первоначальный взнос в
банк исчислялся шестизначной цифрой.
- Я полагаю, что вы член Правления банка?
- Вы навели справки и обо мне, - сказал он осуждающе. - Вы делаете
мне много чести.
- Я узнал об этом случайно от мистера Мак-Минна, когда получал
наличные по чеку. Вы можете узнать, откуда поступили деньги Мартеля?
- Думаю, что стоит попытаться.
- Это могут быть деньги, полученные в долг, - сказал я. - Я знаю
многих ловкачей, которые используют взятые взаймы деньги, иногда даже
одолженные у гангстеров, с тем чтобы завоевать быстро положение в местном
обществе.
- С какой возможной целью?
- Я знаю одного, который приобрел муниципальную автобусную компанию
на льготных условиях, выжал из нее все, что можно, затем удрал, оставив ее
банкротом. Последние несколько лет так приобретаются даже банки.
- Мартель, насколько мне известно, ничего не приобретает.
- За исключением Вирджинии Фэблон.
Джемисон сморщил лоб. Он взял стакан, увидев, что он почти пуст,
встал, чтобы налить еще. Он оказался высокого роста, но худой и слабый. Он
передвигался, как старик, но мне показалось, что он не намного старше меня
- не больше пятидесяти.
Сделав себе питье и проглотив изрядную долю, он вновь уселся в свое
кожаное кресло.
- У Джинни есть средства? - спросил я.
- Едва ли столько, чтобы заинтересовать серьезного человека. Она не
нуждается в деньгах, чтобы пробудить интерес любого мужчины. По сути, она
отвергала, вероятно, больше предложений, о которых могли бы только мечтать
другие молодые женщины. По совести, я был удивлен, когда она приняла
предложение Питера, и не был, когда она расторгла помолвку. Я пытался
сказать ему об этом вчера. Все было нормально, когда они учились в школе.
Но очень красивая молодая жена может стать проклятьем для обычного
человека, особенно когда он теряет ее. - Вокруг его глаз снова появились
морщины. - Опасно иметь то, чего ты желаешь. Это может привести к
трагедии. Но мой бедный сын не хочет этого видеть. Молодые люди не хотят
учиться на несчастьях старших.
Он все больше становился болтливым. Я смотрел мимо него на дальние
горы, и у меня возникло чувство нереальности всей обстановки, будто
залитый светом мир отодвинулся куда-то в недосягаемость.
- Мы говорили о Фэблонах и их средствах.
Джемисон с усилием вернулся к действительности.
- Да, конечно. У них не может быть много денег. Одно время
действительно их было много, но Рой много проигрывал. Ходил слушок, что
именно из-за этого он совершил самоубийство. К счастью, Мариэтта имела
свой небольшой источник доходов. У них есть на что безбедно жить, но, как
я сказал, этого, конечно, недостаточно, чтобы соблазнить охотника за
состояниями. Не говоря уже о таком охотнике, у которого счет в банке
измеряется сотней тысяч долларов наличными.
- Сотни тысяч достаточно, чтобы Мартель был допущен в клуб?
- Для Теннисного клуба, конечно, недостаточно. По правилам, вас
должен рекомендовать по крайней мере один из членов, и вы должны пройти
через приемную комиссию.
- Кто рекомендовал Мартеля?
- Миссис Бегшоу, полагаю. Это довольно обычная практика, когда члены
клуба сдают внаем свои дома здесь, в городе. Против принятия
квартиросъемщиков обычно возражений не бывает.
- Но ничего в его пользу не говорит. Вы согласны с утверждением, что
Мартель является политическим беженцем?
- Он вполне может им быть. Откровенно говоря, я не возражал, чтобы
Питер нанял вас, потому что я хотел удовлетворить собственное любопытство.
И я также хотел, чтобы он прекратил знакомство с Джинни. Это приносит ему
больше вреда, чем вы можете предположить. Я его отец, и я это вижу. Я,
может быть, не из лучших отцов, но я знаю своего сына. И я знаю Джинни так
же.
- Вы не хотели бы иметь ее в качестве невестки?
- Напротив. Она служила бы украшением любого дома, даже нашего. Но я
боялся, что она по-настоящему не любит моего бедного сына. Боялся, что она
согласилась выйти замуж только из жалости к нему.
- Миссис Фэблон говорила в значительной мере то же.
- Так что, вы встречались с Мариэттой?
- Мы разговаривали недолго.
- Она намного серьезнее, чем хочет казаться. Так же и Джинни. Джинни
всегда была серьезной молодой женщиной, даже когда была девочкой. Она,
бывало, всегда по субботам и воскресеньям сидела здесь, в моем кабинете,
читая книги.
- Вы сказали, что ее отец закончил жизнь самоубийством.
- Да. - Джемисон нервно дернулся и потянулся за стаканом. -
Опустошение среди моих друзей за последние десять лет было устрашающим. Не
говоря уже о моих врагах.
- А кто был Рой Фэблон, друг или враг?
- Рой был другом, одно время очень хорошим другом. Конечно, я не
одобрял того, что он принес своей жене и дочери. Джинни было тогда
шестнадцать или семнадцать лет, и это служило для нее настоящим ударом.
- А что он сделал?
- Ночью вошел в океан прямо в одежде. Его тело нашли десять дней
спустя. Акулы так его погрызли, что его с трудом опознали.
Он провел рукой по своему серому лицу и сделал большой глоток.
- Вы видели тело?
- Да, они попросили меня опознать труп. Это было отвратное зрелище.
- "Отвратное"?
- Ужасно представить себе, до чего мы смертны и что могут сделать с
нами волны и время. Я помню Роя Фэблона, когда он был одним из самых
блестящих студентов в Принстоне и одним из лучших спортсменов.
- Вы знали его в Принстоне?
- Очень хорошо. Мы жили в одной комнате. Это я привез его сюда, в
Монтевисту.
Я встал, чтобы уйти, но он задержал меня у двери.
- Есть кое-что, о чем я хочу вас просить, мистер Арчер. Как хорошо вы
знаете Монтевисту? Я не имею в виду топографию. В социальном плане?
- Не очень хорошо. Это слишком богатое место для меня.
- Тогда вы должны знать то, что могу сказать я как старый обитатель
Монтевисты. Здесь могут произойти любые вещи, и происходили. Здесь царит
климат шампанского, с одной стороны, и наличие бесчисленного количества
денег - с другой. Буду с вам откровенен, Монтевиста уже сто лет является
международным морским курортом. Свергнутые махараджи уживаются здесь с
Нобелевскими лауреатами, дочки владельцев чикагских скотобоен выходят
замуж за латиноамериканских миллионеров.
- В этом отношении Мартель не является чем-то необычным здесь?
- По сути дела, если его сравнить с некоторыми обитателями
Монтевисты, он просто посредственность. Вы должны всегда помнить об этом.
- Я запомню ваши советы.
Я поблагодарил его и распрощался.

5
Дневная жара становилась изнурительной. Подъезжая к Теннисному клубу,
я почувствовал прохладное дыхание бриза со стороны океана. На мачте
главного корпуса лениво развевался флаг.
Женщина за дежурным столиком сообщила мне, что Питера, вероятно,
можно найти в душевой. Она видела, как он возвращался с пляжа несколько
минут назад. Мне было разрешено пройти и подождать у бассейна.
Голубой шезлонг спасателя был свободен, и я уселся в него.
Послеполуденный бриз согнал многих любителей позагорать. По другую сторону
бассейна под навесом, в защищенном от ветра углу, четыре блондинки играли
в карты с той мрачной сосредоточенностью, которая отличает всех карточных
игроков.
Здоровый парень в плавках вышел из раздевалки. Он растянулся на
кафельной площадочке рядом со мной. Его гладкое простоватое лицо несколько
оживлялось выражением какой-то дикости в глазах. Его блондинистые волосы
казались совсем бесцветными.
- Что, Питер Джемисон там внутри?
- Да, он одевается. Вы заняли мое кресло, но это ничего. Я могу
посидеть здесь. - Он присел на кафель. - Вы его гость?
- Я должен с ним встретиться здесь.
- Он делает пробежку по берегу. Я посоветовал ему не напрягаться. Для
этого нужна тренировка.
- Но когда-то все же надо начинать.
- Согласен. Я сам не любитель бега. Это выматывает мускулы. - Он со
спокойным удовлетворением посмотрел на свою скульптурную бронзовую фигуру.
- Мне нравится походить на типичного калифорнийского спасателя.
- Вы действительно похожи на калифорнийского спасателя.
- Благодарю вас, - сказал он. - Я трачу все свободное время на это.
Люблю серфинг. Я нанялся на эту работу из-за возможности заниматься
серфингом. К тому же я студент колледжа.
- Какого колледжа?
- Государственного колледжа Монтевисты. Единственного здесь.
- А кто там заведует французским факультетом?
- Не знаю. Я изучаю бизнес, рекламное дело и вопросы недвижимости.
Очень интересно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26