Как ты думаешь? Находиться ночью в одной комнате с красивой женщиной и – просто спать… Эй, почему ты погрустнел опять?
– Я тут подумал… Если она и не любит Тома, это еще не говорит о том, что она любит меня.
– Говорит! Она тебе такой концерт устроила, просто показательные выступления! Цени! И, кстати, вспомни, чем ты ей насолил: женщины такое без веской причины не вытворяют. Вы поссорились? Ты ей нагрубил? Не уделил ей внимания? Она думает, что ты не уделил ей внимания? Она видела тебя с другой женщиной? Тоже нет? Странно…
Последние слова Марианна уже пробулькала в чашку с молоком. Она откровенно клевала носом, зевала, глаза у нее закрывались. Джеральд еще умудрился впихнуть в нее лекарство, чтоб завтра, не дай бог, не расхворалась, и уложил в кровать. Уже закутанная по уши в одеяло, Марианна приоткрыла глаза и улыбнулась.
– Джерри, у меня проблема, большая проблема.
– Что, брат – идиот?
– Нет, брат – то, что надо, самый лучший. Джерри, я, кажется, влюбилась. В Тома. Том и Джерри, Том и Джерри… И я вас обоих люблю. Спокойной ночи, братик.
– Спокойной ночи, сестричка.
Джеральд поцеловал уже спящую Марианну в лоб, погасил свет и на цыпочках вышел.
Оказавшись в своей комнате, он запустил подушкой в стену, свалив при этом несколько книг со стеллажа, чертыхнулся, прислушался: Марианна, кажется, не проснулась. Придется пустить избыток радостной энергии в более мирное русло. Поприседал, поотжимался, выскочил на улицу и нарезал с десяток кругов вокруг дома. Не помогло. Колоколов – звонить! – в пределах досягаемости не было, дров – колоть! – тоже. А жаль. Счастливый Челентано! Сейчас Джеральд смог бы наколоть дров на зиму для небольшого городишки с печным отоплением. Исчерпав все нешумные способы проявления физической активности, Джеральд вернулся в комнату и рухнул на ковер.
Надо постараться лежать и радоваться спокойно! Идиот, ты везучий идиот, Джеральд Стэнфорд!
Поводов не верить Марианне у него не было. Он и так дважды проявил себя последним болваном в этот вечер. Третьего раза не будет. Сегодня Марианна доказала свое интеллектуальное превосходство над влюбленным братом. Да здравствуют умные сестрички! Ура! Только бы она оказалась права. Пускай Молли устраивает ему концерты, сцены, да хоть поет арии из опер, лишь бы любила. Любила его. Джеральд готов простить этому растрепанному взбалмошному существу все, что угодно: Тома под кроватью, свой испорченный вечер, Марианнину ночную прогулку. На кого там похож этот Том? На Чарли из «Кейт и Леопольда»? Не замечал. Ну да Марианне виднее, это ее любимый фильм. А он, Джеральд, тогда кто – Леопольд, князь Олбанский? Лифта ему не изобрести, двадцать семь, или сколько там, видов тостов он готовить не умеет… Хотя кто ему мешает научиться?
Джеральду всегда было все равно, какие тосты есть, вообще он не был гурманом, но тут его понесло на кухню совершать кулинарные подвиги. Приготовление и дегустация тостов со всем по очереди, что есть в холодильнике, в полтретьего ночи так увлекает! Но Джеральду не хотелось спать. Он творил, он понял, что в нем погиб великий кулинар, и теперь наверстывал упущенное время. Еще недавно процесс творчества заглох бы после второго же эксперимента (много ли продуктов найдется в холодильнике холостого мужчины и не делать же в конце концов тосты с полуфабрикатами!), но теперь, с приездом Марианны, холодильник Джеральда страдал от избытка провианта. Самое обидное, что и его хозяин многие баночки, коробочки и пакетики видел впервые. Оливки, анчоусы, морская капуста идентифицировались по надписям на банках, сложнее обстояло дело с несколькими видами сыра – или это не сыр? – совсем плохо с мамиными джемами, которые привезла Марианна: надписей на банках не было, а определить их видовую принадлежность по внешнему виду Джеральд затруднялся. Не важно, приступим! Надо же будет по утрам чем-то баловать жену. Кофе в постель это понятно, а завтрак? Жену?! Да, жену. Миссис Молли Стэнфорд – звучит! Ах, как жаль, что не принято делать предложение руки и сердца в три часа ночи! Придется мучительно дожидаться утра, потом окончания рабочего дня… А что надеть, какие цветы купить? Пусть придумает Мари, решил Джеральд, у нее это хорошо выходит. Ноги понесли Джеральда в комнату сестры, но милосердный сон не позволил мучить ее и не дал мучиться ему самому. Морфей обнял Джеральда на полдороге. Так, обнявшись, они и устроились у стены на табурете, где утром Джеральда с куском хлеба в одной руке, ножом с остатками плавленого сыра в другой и с блаженной улыбкой на губах и нашла Марианна.
Непоздним еще вечером в дверь коттеджа на Канберран-роуд постучали. Еще не так стемнело, чтобы нельзя было разглядеть номер дома – двести четырнадцать. И, если бы кто-нибудь открыл дверь, он увидел бы высокого стройного блондина, похожего на молодого скандинавского бога, во фраке и в лакированных туфлях. Глубоко посаженные темно-серые глаза, высокий лоб, прямой нос, изысканная бледность кожи, скорее всего нервного происхождения, и великолепный букет красных роз, судорожно притиснутый к волевому подбородку, придавали его лицу… придавали его лицу выражение… выражение лица полицейского, пришедшего делать любимой девушке предложение во фраке и с букетом.
Если бы та, что должна была открыть дверь, пригляделась повнимательнее, то заметила бы, что брюки блондину коротковаты, фрак узковат в плечах и явно надет в первый раз в жизни, настолько чужеродным смотрелся он на роскошном торсе Джеральда. Губы внебрачного сына Одина дрожали, а розами он исколол все руки. Единственной безупречной деталью этой редкостной картины были розы, но ведь они не были частью самого мистера Джеральда Стэнфорда, пришедшего в этот вечер просить руки и сердца мисс Молли Роуз. Если бы Молли могла это видеть, но…
Мистеру Стэнфорду никто не открыл. Он постучал снова, и снова – молчание. Наконец он догадался обойти дом и заглянуть в окно. Свет нигде не горел – на горе (хотя с этим еще стоило бы поспорить) мистера Стэнфорда мисс Роуз не было дома.
Джеральд был серьезным парнем, он всегда начатое доводил до конца, он решил подождать. Когда непоздний вечер сменился поздним, Джеральд начал волноваться и подозревать, что Молли он может и не дождаться. Хуже того, он усомнился в правдивости рассказа Марианны или, по крайней мере, верности ее трактовки происходившего вчера вечером в этом доме.
«Пробить» нужный адрес для полицейского не проблема, но Джеральд напрочь забыл фамилию этого Тома подкроватного. Пришлось ехать в участок, уговаривать дежурного Джека Радлоу пустить его к компьютеру, в общих чертах рассказать ему, зачем понадобился чей-то адрес в нерабочее время. Джеральду еще повезло: дежурь сегодня Смит, никакие уговоры не подействовали бы, заступи на вахту Мейсон, ничего не пришлось бы объяснять, но назавтра каким-то непостижимым образом весь участок знал бы о личной жизни полицейского Стэнфорда больше, чем он сам. Пять минут поисков – и принтер выплюнул вожделенный лист с данными на актера театра Линн-Лейк Тома Орина, включающими возраст, рост, вес, группу крови, отсутствие судимостей, штраф за парковку и, самое главное, – адрес и телефон.
В доме на Эвергрин-роуд света не было. Джерри все-таки вышел из машины и постучал. Нет, хозяина явно нет дома. «Вдруг они вместе?» – мелькнула мысль. Оставалась последняя надежда – театр. Может быть, там кто-нибудь знает, где они. Если там еще есть хоть кто-то в такой час.
В театре не только кто-то был, там еще полным ходом шла репетиция. Бесцеремонно пойманный Джеральдом за рукав лысенький человечек в сером костюме с жабо сообщил, что актер Том Орин сейчас выйти не сможет, так как находится на сцене, репетирует какую-то жутко важную сцену.
– Вы присядьте, подождите его. Или передать ему что-нибудь? Попросить его позвонить вам, когда он освободится?
– Нет-нет, спасибо, не надо, это не к спеху. А мисс Молли Роуз тоже занята?
– Нет, ее вообще сейчас нет в театре, И завтра не будет. Ее сцена в графике репетиций только послезавтра. Она очень много и хорошо работала в последние дни, так что мистер Айсхолд решил дать ей передышку, так сказать, премию за хорошую работу. А что ей передать? Кто их, собственно, спрашивал?! – крикнул словоохотливый человечек в сером вдогонку уже откланявшемуся Джеральду.
Джеральд обернулся в дверях.
– Скажите ей, что ее спрашивал мистер Джеральд Стэнфорд. А вы не знаете, где ее можно сейчас найти?
– Она живет где-то на Канберран-роуд, точнее не знаю, но сейчас она вряд ли дома, я слышал, она собиралась за город. Не знаю куда, сожалею. А, извините за нескромность, – человечек лукаво посмотрел на Джеральда, – вы ее поклонник?
– О да. И самый преданный. Можете это тоже ей передать.
– Красные розы для мисс Роуз – хороший выбор, но амариллисы или белые лилии – лучше. Это из того, что вы можете найти в это время года в магазинах. А вообще она любит полевые цветы, не любит тепличные. Это так, на будущее. Может, пригодится, преданный поклонник.
– Спасибо за информацию.
– Пожалуйста, офицер Стэнфорд, пожалуйста. – Человечек улыбнулся и заспешил по своим делам.
Интересно, откуда он знает, что я полицейский? Дедушка какой-нибудь юной кошатницы? Или драчуна-подростка? Или тощего очкарика, над которым все в школе издеваются, а старина Джерри вытаскивает из передряг, сыплющихся на головы таких счастливчиков как из рога изобилия. Странно, подумал Джеральд, у меня хорошая память на лица, а этого человека я не помню. Еще более странно, что узнали его. Даже те, кто обычно здоровался с Джеральдом, когда он патрулировал улицы, редко узнавали его без формы. Однако чего только не бывает.
Дома Джеральд сунул удивленной Марианне потрепанные розы и помчался переодеваться. Ходить в этом – худшая казнь на свете. И где только Марианна достала этот чудовищный костюм?
– Мари, – крикнул Джерри, – где ты нашла эту одежду?! Эти брюки – мечта инквизитора, с ними нужно носить испанские сапоги. А фрак – аналог прокрустова ложа. Где ты это откопала?
– В театре.
– Где?!
– В те-а-тре! А где еще за два часа можно найти фрак в этом городе? Наврала костюмеру, что он тебе нужен для секретного спецзадания. Он дал самый большой из новых. Ты его не испачкал?! Я обещала вернуть его в целости и сохранности. Ты уже переоделся? Можно войти?
– Да! – Джеральд снова был в родных джинсах и застиранной рубашке. – Марианна, чем ты думала, когда брала фрак напрокат в театре?!
– А что? Он совсем новый, Молли его еще не видела, я уточняла. Не делай такие глаза! Я аккуратно. А как свидание? Не очень? Цветы не взяла. Отказала?
– Нет. Ее не было дома.
– Подождал бы!
– Я ждал. Потом выяснил, что она уехала из города до завтра или до послезавтра. Буду ждать.
– Так, значит, фрак нужно подержать еще пару дней… Ладно, что-нибудь придумаю.
– Э нет, вот этого не надо. Больше я это не надену. Кроме того, и с секретностью покончено, засветился я.
– В каком смысле?
– В смысле раскрыли меня, вычислили. Костюмер, с которым ты договаривалась, – невысокий, лысенький, глазки серые, костюмчик серый, а на шее…
– …Дурацкое жабо. А откуда ты знаешь?
– Я сейчас был в театре и с ним разговаривал.
– Зачем?! О чем? Что он сказал?
– Мы очень мило побеседовали. Он сказал, что Молли любит полевые цветы. Назвал меня офицером Стэнфордом. А я-то гадал, откуда он меня знает. Ты отнеси завтра этот костюм в театр. Обязательно.
– Хорошо, Джерри. Ты извини меня, я не думала, что так получится.
– Да ничего, зато теперь я точно знаю, что не надену фрак ни за что в жизни. До сих пор все болит. Хочется надеть мягкий халат и тапки с зайчиками и валяться на диване.
– Не вопрос! Халат у тебя есть, тапки куплю, и завтра у тебя выходной – забыл? Валяйся, сколько хочешь! Или иди делать предложение прямо в халате и в тапках. Очень романтично, такого еще ни у кого не было.
Утром, около половины одиннадцатого, когда Джеральд выбирал букет лилий для Молли, в кармане мобильник гнусно проверещал мелодию, которая сопровождала звонки коллег. Радлоу! Только этого не хватало.
– Джек, какого черта?!. У меня выходной! Я не буду сегодня никого заменять! Скажи, что ты меня не нашел, что я заболел, умер, уехал! У меня дела, Джек!
– Знаю я твои дела, – проскрипел в трубке Радлоу, – поэтому и звоню. Я думаю, тебе интересно будет это услышать, приезжай скорее. Мне кажется, для тебя это важно. Я не шучу. Поторопись!
Хотя торопиться, пожалуй, нужды не было. Виновница переполоха, уже минут сорок терроризировавшая весь участок, не собиралась сдаваться. Ее вопли были слышны даже на улице. Когда утром в полицейский участок вбежала взволнованная пожилая женщина в пальто, накинутом на канареечный спортивный костюм, и в кроссовках на босу ногу, еще ничто не предвещало грядущих событий. Масштаб катастрофы, постигшей участок, стал вырисовываться, когда даме, представившейся миссис Эммой Бейкерсон, удалось за неполных десять минут практически полностью парализовать работу учреждения. Сначала она опрокинула стаканчик кофе на клавиатуру и бумаги шефа, и двое человек занялись их спасением, потом зацепилась за какие-то шнуры, дернула и в мгновение ока вывела из строя еще несколько компьютеров, оборвала наполовину жалюзи с окна, уронила несколько папок с делами, укололась дротиком от дартса… Все это сопровождалось метанием по помещению, бешеной жестикуляцией, заглядыванием всем в глаза и невнятными воплями про «бедную пропавшую девочку». Наконец миссис Бейкерсон села на стоящий в дальнем углу стул со сломанной ножкой, упала и расплакалась. Ее подняли, усадили в кресло, подали платок, напоили водой, потом кофе, начальник участка Барри Беккертон оторвался от отмывания облитых бумаг и вышел к престарелой леди. Громко всхлипывая и сморкаясь, она поведала личному составу полицейского участка следующую историю.
Ее соседка, юная Молли Роуз (очень милая девушка, очень, но в силу молодости еще такая неопытная и наивная!) – так вот, ее соседка – актриса театра мистера Айсхолда (кстати, очень хорошая актриса, очень). Сама миссис Бейкерсон еще не видела ни одной ее роли, да Молли и не играет еще в спектаклях, только репетирует, так как совсем недавно приехала в Линн-Лейк (только приехала, и сразу такое несчастье!), но мистер Айсхолд очень хорошо отзывался о ней, хвалил (мне-то он врать не станет, я его с детства знаю!). «Лучше бы она не была такой талантливой, тогда он не дал бы ей выходной и ничего не случилось бы! Бедная девочка!» – тут миссис Бейкерсон снова собралась разрыдаться, но находчивый Беккертон схватил и сунул ей стаканчик томатного сока со стола Мэтью Мейсона, Мейсон даже не обиделся, понимая, что иначе грозила возобновиться истерика. Именно в этот момент, воспользовавшись паузой, Радлоу и позвонил Джеральду.
Так вот, «бедная девочка» собралась в свой выходной съездить к подруге Белле, которая живет недалеко от Линн-Лейк. Кто такая эта Белла, миссис Бейкерсон толком не знает, никогда ее не видела, знает только, что та занимается каким-то бизнесом (понятия не имею каким!). Молли перед отъездом зашла к миссис Бейкерсон предупредить о своем временном отсутствии и отдать запасные ключи от дома на случай, если там что-нибудь случится (недавно вот трубы прорвало, дом-то старый). Миссис Бейкерсон пожелала Молли счастливого пути и отпустила (ах, почему молчала моя интуиция?!). Она ушла из дома вчера около десяти утра. Сегодня к вечеру собиралась вернуться. Утром, оказывается, миссис Бейкерсон проверяла ее дом, там все в порядке, вернулась к себе, вдруг – звонок…
– Миссис Бейкерсон? Здравствуйте. Это Белла Смарт, подруга вашей соседки Молли Роуз. Дело в том, что она вчера днем собиралась ко мне приехать, и до сих пор ее нет. Ее телефон не отвечает. Я вот нашла ваш номер, Молли мне давала его, когда только переехала, и своего у нее не было. Не сочтите за труд, проверьте, может, она дома и просто передумала ко мне ехать, а предупредить забыла.
– Нет, – ответила миссис Бейкерсон, – она к вам выехала еще вчера утром, должна была днем приехать, дома у нее я только что была, там все в порядке, кроме того, что ее там нет! Вы в полицию заявляли?
– Нет, – говорит Белла, – я только вчера поздно вечером начала беспокоиться, но все надеялась, что она осталась дома, сегодня уже утром нашла ваш номер и позвонила, чтобы удостовериться, что с ней все хорошо, а вышло наоборот. Но я позвоню в полицию.
– Ну, я и подумала, – рассказывала миссис Бейкерсон полицейским, – что уж если эта клуша беспокоиться начала только на другой день, то до полиции она дозвонится через месяц. Решила идти к вам сама. Девочку надо искать, спасать, я боюсь, с ней случилось что-то ужасное. Мистер Стэнфорд, – миссис Бейкерсон заметила стоящего за спинами коллег Джеральда, – вы же знакомы с ней, прошу вас, поверьте мне, помогите Молли, мне кажется, она в опасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
– Я тут подумал… Если она и не любит Тома, это еще не говорит о том, что она любит меня.
– Говорит! Она тебе такой концерт устроила, просто показательные выступления! Цени! И, кстати, вспомни, чем ты ей насолил: женщины такое без веской причины не вытворяют. Вы поссорились? Ты ей нагрубил? Не уделил ей внимания? Она думает, что ты не уделил ей внимания? Она видела тебя с другой женщиной? Тоже нет? Странно…
Последние слова Марианна уже пробулькала в чашку с молоком. Она откровенно клевала носом, зевала, глаза у нее закрывались. Джеральд еще умудрился впихнуть в нее лекарство, чтоб завтра, не дай бог, не расхворалась, и уложил в кровать. Уже закутанная по уши в одеяло, Марианна приоткрыла глаза и улыбнулась.
– Джерри, у меня проблема, большая проблема.
– Что, брат – идиот?
– Нет, брат – то, что надо, самый лучший. Джерри, я, кажется, влюбилась. В Тома. Том и Джерри, Том и Джерри… И я вас обоих люблю. Спокойной ночи, братик.
– Спокойной ночи, сестричка.
Джеральд поцеловал уже спящую Марианну в лоб, погасил свет и на цыпочках вышел.
Оказавшись в своей комнате, он запустил подушкой в стену, свалив при этом несколько книг со стеллажа, чертыхнулся, прислушался: Марианна, кажется, не проснулась. Придется пустить избыток радостной энергии в более мирное русло. Поприседал, поотжимался, выскочил на улицу и нарезал с десяток кругов вокруг дома. Не помогло. Колоколов – звонить! – в пределах досягаемости не было, дров – колоть! – тоже. А жаль. Счастливый Челентано! Сейчас Джеральд смог бы наколоть дров на зиму для небольшого городишки с печным отоплением. Исчерпав все нешумные способы проявления физической активности, Джеральд вернулся в комнату и рухнул на ковер.
Надо постараться лежать и радоваться спокойно! Идиот, ты везучий идиот, Джеральд Стэнфорд!
Поводов не верить Марианне у него не было. Он и так дважды проявил себя последним болваном в этот вечер. Третьего раза не будет. Сегодня Марианна доказала свое интеллектуальное превосходство над влюбленным братом. Да здравствуют умные сестрички! Ура! Только бы она оказалась права. Пускай Молли устраивает ему концерты, сцены, да хоть поет арии из опер, лишь бы любила. Любила его. Джеральд готов простить этому растрепанному взбалмошному существу все, что угодно: Тома под кроватью, свой испорченный вечер, Марианнину ночную прогулку. На кого там похож этот Том? На Чарли из «Кейт и Леопольда»? Не замечал. Ну да Марианне виднее, это ее любимый фильм. А он, Джеральд, тогда кто – Леопольд, князь Олбанский? Лифта ему не изобрести, двадцать семь, или сколько там, видов тостов он готовить не умеет… Хотя кто ему мешает научиться?
Джеральду всегда было все равно, какие тосты есть, вообще он не был гурманом, но тут его понесло на кухню совершать кулинарные подвиги. Приготовление и дегустация тостов со всем по очереди, что есть в холодильнике, в полтретьего ночи так увлекает! Но Джеральду не хотелось спать. Он творил, он понял, что в нем погиб великий кулинар, и теперь наверстывал упущенное время. Еще недавно процесс творчества заглох бы после второго же эксперимента (много ли продуктов найдется в холодильнике холостого мужчины и не делать же в конце концов тосты с полуфабрикатами!), но теперь, с приездом Марианны, холодильник Джеральда страдал от избытка провианта. Самое обидное, что и его хозяин многие баночки, коробочки и пакетики видел впервые. Оливки, анчоусы, морская капуста идентифицировались по надписям на банках, сложнее обстояло дело с несколькими видами сыра – или это не сыр? – совсем плохо с мамиными джемами, которые привезла Марианна: надписей на банках не было, а определить их видовую принадлежность по внешнему виду Джеральд затруднялся. Не важно, приступим! Надо же будет по утрам чем-то баловать жену. Кофе в постель это понятно, а завтрак? Жену?! Да, жену. Миссис Молли Стэнфорд – звучит! Ах, как жаль, что не принято делать предложение руки и сердца в три часа ночи! Придется мучительно дожидаться утра, потом окончания рабочего дня… А что надеть, какие цветы купить? Пусть придумает Мари, решил Джеральд, у нее это хорошо выходит. Ноги понесли Джеральда в комнату сестры, но милосердный сон не позволил мучить ее и не дал мучиться ему самому. Морфей обнял Джеральда на полдороге. Так, обнявшись, они и устроились у стены на табурете, где утром Джеральда с куском хлеба в одной руке, ножом с остатками плавленого сыра в другой и с блаженной улыбкой на губах и нашла Марианна.
Непоздним еще вечером в дверь коттеджа на Канберран-роуд постучали. Еще не так стемнело, чтобы нельзя было разглядеть номер дома – двести четырнадцать. И, если бы кто-нибудь открыл дверь, он увидел бы высокого стройного блондина, похожего на молодого скандинавского бога, во фраке и в лакированных туфлях. Глубоко посаженные темно-серые глаза, высокий лоб, прямой нос, изысканная бледность кожи, скорее всего нервного происхождения, и великолепный букет красных роз, судорожно притиснутый к волевому подбородку, придавали его лицу… придавали его лицу выражение… выражение лица полицейского, пришедшего делать любимой девушке предложение во фраке и с букетом.
Если бы та, что должна была открыть дверь, пригляделась повнимательнее, то заметила бы, что брюки блондину коротковаты, фрак узковат в плечах и явно надет в первый раз в жизни, настолько чужеродным смотрелся он на роскошном торсе Джеральда. Губы внебрачного сына Одина дрожали, а розами он исколол все руки. Единственной безупречной деталью этой редкостной картины были розы, но ведь они не были частью самого мистера Джеральда Стэнфорда, пришедшего в этот вечер просить руки и сердца мисс Молли Роуз. Если бы Молли могла это видеть, но…
Мистеру Стэнфорду никто не открыл. Он постучал снова, и снова – молчание. Наконец он догадался обойти дом и заглянуть в окно. Свет нигде не горел – на горе (хотя с этим еще стоило бы поспорить) мистера Стэнфорда мисс Роуз не было дома.
Джеральд был серьезным парнем, он всегда начатое доводил до конца, он решил подождать. Когда непоздний вечер сменился поздним, Джеральд начал волноваться и подозревать, что Молли он может и не дождаться. Хуже того, он усомнился в правдивости рассказа Марианны или, по крайней мере, верности ее трактовки происходившего вчера вечером в этом доме.
«Пробить» нужный адрес для полицейского не проблема, но Джеральд напрочь забыл фамилию этого Тома подкроватного. Пришлось ехать в участок, уговаривать дежурного Джека Радлоу пустить его к компьютеру, в общих чертах рассказать ему, зачем понадобился чей-то адрес в нерабочее время. Джеральду еще повезло: дежурь сегодня Смит, никакие уговоры не подействовали бы, заступи на вахту Мейсон, ничего не пришлось бы объяснять, но назавтра каким-то непостижимым образом весь участок знал бы о личной жизни полицейского Стэнфорда больше, чем он сам. Пять минут поисков – и принтер выплюнул вожделенный лист с данными на актера театра Линн-Лейк Тома Орина, включающими возраст, рост, вес, группу крови, отсутствие судимостей, штраф за парковку и, самое главное, – адрес и телефон.
В доме на Эвергрин-роуд света не было. Джерри все-таки вышел из машины и постучал. Нет, хозяина явно нет дома. «Вдруг они вместе?» – мелькнула мысль. Оставалась последняя надежда – театр. Может быть, там кто-нибудь знает, где они. Если там еще есть хоть кто-то в такой час.
В театре не только кто-то был, там еще полным ходом шла репетиция. Бесцеремонно пойманный Джеральдом за рукав лысенький человечек в сером костюме с жабо сообщил, что актер Том Орин сейчас выйти не сможет, так как находится на сцене, репетирует какую-то жутко важную сцену.
– Вы присядьте, подождите его. Или передать ему что-нибудь? Попросить его позвонить вам, когда он освободится?
– Нет-нет, спасибо, не надо, это не к спеху. А мисс Молли Роуз тоже занята?
– Нет, ее вообще сейчас нет в театре, И завтра не будет. Ее сцена в графике репетиций только послезавтра. Она очень много и хорошо работала в последние дни, так что мистер Айсхолд решил дать ей передышку, так сказать, премию за хорошую работу. А что ей передать? Кто их, собственно, спрашивал?! – крикнул словоохотливый человечек в сером вдогонку уже откланявшемуся Джеральду.
Джеральд обернулся в дверях.
– Скажите ей, что ее спрашивал мистер Джеральд Стэнфорд. А вы не знаете, где ее можно сейчас найти?
– Она живет где-то на Канберран-роуд, точнее не знаю, но сейчас она вряд ли дома, я слышал, она собиралась за город. Не знаю куда, сожалею. А, извините за нескромность, – человечек лукаво посмотрел на Джеральда, – вы ее поклонник?
– О да. И самый преданный. Можете это тоже ей передать.
– Красные розы для мисс Роуз – хороший выбор, но амариллисы или белые лилии – лучше. Это из того, что вы можете найти в это время года в магазинах. А вообще она любит полевые цветы, не любит тепличные. Это так, на будущее. Может, пригодится, преданный поклонник.
– Спасибо за информацию.
– Пожалуйста, офицер Стэнфорд, пожалуйста. – Человечек улыбнулся и заспешил по своим делам.
Интересно, откуда он знает, что я полицейский? Дедушка какой-нибудь юной кошатницы? Или драчуна-подростка? Или тощего очкарика, над которым все в школе издеваются, а старина Джерри вытаскивает из передряг, сыплющихся на головы таких счастливчиков как из рога изобилия. Странно, подумал Джеральд, у меня хорошая память на лица, а этого человека я не помню. Еще более странно, что узнали его. Даже те, кто обычно здоровался с Джеральдом, когда он патрулировал улицы, редко узнавали его без формы. Однако чего только не бывает.
Дома Джеральд сунул удивленной Марианне потрепанные розы и помчался переодеваться. Ходить в этом – худшая казнь на свете. И где только Марианна достала этот чудовищный костюм?
– Мари, – крикнул Джерри, – где ты нашла эту одежду?! Эти брюки – мечта инквизитора, с ними нужно носить испанские сапоги. А фрак – аналог прокрустова ложа. Где ты это откопала?
– В театре.
– Где?!
– В те-а-тре! А где еще за два часа можно найти фрак в этом городе? Наврала костюмеру, что он тебе нужен для секретного спецзадания. Он дал самый большой из новых. Ты его не испачкал?! Я обещала вернуть его в целости и сохранности. Ты уже переоделся? Можно войти?
– Да! – Джеральд снова был в родных джинсах и застиранной рубашке. – Марианна, чем ты думала, когда брала фрак напрокат в театре?!
– А что? Он совсем новый, Молли его еще не видела, я уточняла. Не делай такие глаза! Я аккуратно. А как свидание? Не очень? Цветы не взяла. Отказала?
– Нет. Ее не было дома.
– Подождал бы!
– Я ждал. Потом выяснил, что она уехала из города до завтра или до послезавтра. Буду ждать.
– Так, значит, фрак нужно подержать еще пару дней… Ладно, что-нибудь придумаю.
– Э нет, вот этого не надо. Больше я это не надену. Кроме того, и с секретностью покончено, засветился я.
– В каком смысле?
– В смысле раскрыли меня, вычислили. Костюмер, с которым ты договаривалась, – невысокий, лысенький, глазки серые, костюмчик серый, а на шее…
– …Дурацкое жабо. А откуда ты знаешь?
– Я сейчас был в театре и с ним разговаривал.
– Зачем?! О чем? Что он сказал?
– Мы очень мило побеседовали. Он сказал, что Молли любит полевые цветы. Назвал меня офицером Стэнфордом. А я-то гадал, откуда он меня знает. Ты отнеси завтра этот костюм в театр. Обязательно.
– Хорошо, Джерри. Ты извини меня, я не думала, что так получится.
– Да ничего, зато теперь я точно знаю, что не надену фрак ни за что в жизни. До сих пор все болит. Хочется надеть мягкий халат и тапки с зайчиками и валяться на диване.
– Не вопрос! Халат у тебя есть, тапки куплю, и завтра у тебя выходной – забыл? Валяйся, сколько хочешь! Или иди делать предложение прямо в халате и в тапках. Очень романтично, такого еще ни у кого не было.
Утром, около половины одиннадцатого, когда Джеральд выбирал букет лилий для Молли, в кармане мобильник гнусно проверещал мелодию, которая сопровождала звонки коллег. Радлоу! Только этого не хватало.
– Джек, какого черта?!. У меня выходной! Я не буду сегодня никого заменять! Скажи, что ты меня не нашел, что я заболел, умер, уехал! У меня дела, Джек!
– Знаю я твои дела, – проскрипел в трубке Радлоу, – поэтому и звоню. Я думаю, тебе интересно будет это услышать, приезжай скорее. Мне кажется, для тебя это важно. Я не шучу. Поторопись!
Хотя торопиться, пожалуй, нужды не было. Виновница переполоха, уже минут сорок терроризировавшая весь участок, не собиралась сдаваться. Ее вопли были слышны даже на улице. Когда утром в полицейский участок вбежала взволнованная пожилая женщина в пальто, накинутом на канареечный спортивный костюм, и в кроссовках на босу ногу, еще ничто не предвещало грядущих событий. Масштаб катастрофы, постигшей участок, стал вырисовываться, когда даме, представившейся миссис Эммой Бейкерсон, удалось за неполных десять минут практически полностью парализовать работу учреждения. Сначала она опрокинула стаканчик кофе на клавиатуру и бумаги шефа, и двое человек занялись их спасением, потом зацепилась за какие-то шнуры, дернула и в мгновение ока вывела из строя еще несколько компьютеров, оборвала наполовину жалюзи с окна, уронила несколько папок с делами, укололась дротиком от дартса… Все это сопровождалось метанием по помещению, бешеной жестикуляцией, заглядыванием всем в глаза и невнятными воплями про «бедную пропавшую девочку». Наконец миссис Бейкерсон села на стоящий в дальнем углу стул со сломанной ножкой, упала и расплакалась. Ее подняли, усадили в кресло, подали платок, напоили водой, потом кофе, начальник участка Барри Беккертон оторвался от отмывания облитых бумаг и вышел к престарелой леди. Громко всхлипывая и сморкаясь, она поведала личному составу полицейского участка следующую историю.
Ее соседка, юная Молли Роуз (очень милая девушка, очень, но в силу молодости еще такая неопытная и наивная!) – так вот, ее соседка – актриса театра мистера Айсхолда (кстати, очень хорошая актриса, очень). Сама миссис Бейкерсон еще не видела ни одной ее роли, да Молли и не играет еще в спектаклях, только репетирует, так как совсем недавно приехала в Линн-Лейк (только приехала, и сразу такое несчастье!), но мистер Айсхолд очень хорошо отзывался о ней, хвалил (мне-то он врать не станет, я его с детства знаю!). «Лучше бы она не была такой талантливой, тогда он не дал бы ей выходной и ничего не случилось бы! Бедная девочка!» – тут миссис Бейкерсон снова собралась разрыдаться, но находчивый Беккертон схватил и сунул ей стаканчик томатного сока со стола Мэтью Мейсона, Мейсон даже не обиделся, понимая, что иначе грозила возобновиться истерика. Именно в этот момент, воспользовавшись паузой, Радлоу и позвонил Джеральду.
Так вот, «бедная девочка» собралась в свой выходной съездить к подруге Белле, которая живет недалеко от Линн-Лейк. Кто такая эта Белла, миссис Бейкерсон толком не знает, никогда ее не видела, знает только, что та занимается каким-то бизнесом (понятия не имею каким!). Молли перед отъездом зашла к миссис Бейкерсон предупредить о своем временном отсутствии и отдать запасные ключи от дома на случай, если там что-нибудь случится (недавно вот трубы прорвало, дом-то старый). Миссис Бейкерсон пожелала Молли счастливого пути и отпустила (ах, почему молчала моя интуиция?!). Она ушла из дома вчера около десяти утра. Сегодня к вечеру собиралась вернуться. Утром, оказывается, миссис Бейкерсон проверяла ее дом, там все в порядке, вернулась к себе, вдруг – звонок…
– Миссис Бейкерсон? Здравствуйте. Это Белла Смарт, подруга вашей соседки Молли Роуз. Дело в том, что она вчера днем собиралась ко мне приехать, и до сих пор ее нет. Ее телефон не отвечает. Я вот нашла ваш номер, Молли мне давала его, когда только переехала, и своего у нее не было. Не сочтите за труд, проверьте, может, она дома и просто передумала ко мне ехать, а предупредить забыла.
– Нет, – ответила миссис Бейкерсон, – она к вам выехала еще вчера утром, должна была днем приехать, дома у нее я только что была, там все в порядке, кроме того, что ее там нет! Вы в полицию заявляли?
– Нет, – говорит Белла, – я только вчера поздно вечером начала беспокоиться, но все надеялась, что она осталась дома, сегодня уже утром нашла ваш номер и позвонила, чтобы удостовериться, что с ней все хорошо, а вышло наоборот. Но я позвоню в полицию.
– Ну, я и подумала, – рассказывала миссис Бейкерсон полицейским, – что уж если эта клуша беспокоиться начала только на другой день, то до полиции она дозвонится через месяц. Решила идти к вам сама. Девочку надо искать, спасать, я боюсь, с ней случилось что-то ужасное. Мистер Стэнфорд, – миссис Бейкерсон заметила стоящего за спинами коллег Джеральда, – вы же знакомы с ней, прошу вас, поверьте мне, помогите Молли, мне кажется, она в опасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17