– Когда я увидела на его лице это выражение, я поняла, что все кончено, жизнь для меня потеряла свой смысл. И он понял это. "Не смей думать подобным образом, – сказал мне Дмитрий. – Пока я жив, я не оставлю тебя никогда!
Пока я жив". Так он сказал и стал носить с собой пистолет. Вероятно, полагая, что я могу найти его в любом месте и воспользоваться, чтобы свести счеты с жизнью. Дальше я могу только догадываться, что он думал. Как избавиться от меня, как выпутаться, но так, чтобы не грызла совесть?
Вот, наверное, и нашел способ!
Маргарита была поражена, как близко Варя подошла к истине. Да, она всегда отличалась умом и проницательностью!
– Теперь, после случившегося, полагаю, все станет по-прежнему. Но только внешне. Пусть спит с любой девкой из поселка, с любой крестьянской бабой, пусть утоляет зов плоти! Но душа его принадлежит мне и только мне!
В этом мой смысл жизни! Я должна знать, насколько опасен для меня его роман, ведь это вопрос жизни и смерти! Ты поможешь мне, не так ли?
Марго бессильно кивнула головой.
Глава пятнадцатая
После мучительного разговора с падчерицей Марго пребывала в тяжелых раздумьях. До последнего времени она рассматривала все произошедшее только через свои страдания. С Вари началось ее невольное грехопадение. Варя отняла у нее любимого человека. Пусть слабого, пусть не очень смелого, но единственного любимого! Из-за нее, Вари, она приняла грех на душу, захотела совершить убийство, да еще связалась с темными силами! Правда, непонятно, было ли преступление на самом деле, но душу разъедают сомнения.
Теперь Маргарита сомневалась во всем. Получалось, что бедная Варвара действительно любила злополучного Гривина с неменьшей силой, чем она сама. А ведь Марго была уверена, что со стороны падчерицы это был каприз избалованной красавицы, желавшей получить карманного мужа, беспрекословно сносящего ее спесивый нрав.
И Дмитрий теперь не казался ей, как прежде, только банальным охотником за богатым наследством, подлым изменником и обманщиком. Он и впрямь, оказывается, пытался стать благородным возлюбленным, доказать и себе, и обеим женщинам, что не пошлая погоня за богатством является его сутью. Но не хватило пороха доиграть игру до конца, старая привязанность оказалась сильней и Гривин попал в тупик.
Размышляя подобным образом, Маргарита снова вошла в комнату раненого. Гривин открыл глаза, и по выражению его лица она поняла, что он ее ждал. Она поправила сбившиеся простыни и присела на стул около кровати.
– Теперь ты презираешь меня? Безусловно, я в твоих глазах выгляжу просто нелепо. Я смешон и отвратителен сам себе, – зло усмехнулся Дмитрий.
Он ждал, что собеседница будет опровергать его слова, утешать и ободрять его, но вместо этого молодая женщина произнесла:
– Я только что говорила с твоей женой, она догадалась об истиной причине твоего несчастья.
Ее проницательность просто поразительна!
– Да! Как и умение лицемерить!
– О чем ты?
– О том, что моя жена никогда никого не любила, кроме себя! Я могу приблизительно представить себе вашу беседу, ее яркий монолог о безумных страстях! Так вот, это не правда! Я действительно был ей нужен, и не только сейчас, но и тогда, когда мы не были женаты. Именно нужен, как удобная в носке, практичная вещь. Мною она прикрыла свои грешки юности! Я с самого начала подозревал нечто подобное! Но, несмотря ни на что, я пытался раздуть костер супружеских чувств. Увы! Поэтому мне так жаль нашей погубленной любви.
– Я ничего не понимаю из того, что ты говоришь! – ошарашенно пролепетала Марго. – Я хорошо знала Варю, мы почти всегда были вместе, я не замечала в ней склонности к пороку!
– Она хитра и осторожна. Даже ее отец не подозревал о существовании любовников у «юной благопристойной непорочной девушки».
– Но я бы знала!
– Вряд ли! Ты была чиста и наивна, и тебе нельзя было доверить подобных тайн, твой испуг и непонимание выдали бы ее с головой!
– Но как ты узнал? – спросила Марго и тотчас же покраснела, имея в виду, что брачной ночи как таковой между супругами не состоялось.
Дмитрий усмехнулся и пожал плечами:
– Я сам запутался, тебя запутал и сбил с толку. Прости меня, если можешь, я внес такую сумятицу в твою жизнь! Более я не намерен осложнять твое существование. Бог наказал меня, и поделом мне!
И Дмитрий грустно посмотрел на собеседницу. Маргарита слушала и не слышала. Перед ней снова был тот Митя, которого она любила три года назад. Невыносимая тоска схватила ее сердце. Разум отказывался что-либо понимать. Не отдавая себе отчета, повинуясь скорее жалости, она наклонилась и поцеловала Гривина. Тот не ожидал такого порыва, и сначала губы его оставались безучастны. Но потом он вздрогнул, словно ток прошел по его телу, и сильно обнял Марго.
В следующую минуту боль от раны с такой силой пронзила его, что он вскрикнул и отпрянул на подушки. Одновременно они оба услышали звук быстро удаляющихся шагов. Маргарита стремительно вскочила и выглянула в коридор.
Он был пуст.
– Бог мой! Нас видели! – в ужасе пролепетала она. – А ведь Варвара просила меня проследить за тобой и узнать имя твоей пассии!
– Вот все секреты и раскроются сами собой! – почти равнодушно произнес Гривин.
Он явно измучился и болью, и разыгрываемой драмой.
Оставаться дольше стало невозможно, и Маргарита быстро ушла, терзаемая страхом. Кто это?
Прислуга, доктор, муж?
Вечером за столом и в последующие дни она вглядывалась в лица, вслушивалась в голоса, пытаясь понять, известна ли кому-нибудь ее тайна.
В какой-то момент ей показалось, что это мог быть и Литвиненко, который просто шел к своему пациенту и застал неожиданную сцену с поцелуем. Что тогда, передаст он мужу или нет?
Последующие дни Гривин и Маргарита прожили под страхом разоблачения, но ничего не произошло. Варвара, как казалось, поуспокоилась.
Сам Гривин быстро поправлялся. Маргарита старалась не выходить из детской, а Платон Петрович занялся делами в мастерских. В последнее время после разговоров с Литвиненко о здоровье дочери, он пришел к выводу, что ей надо прекратить затворничество в имении, вернуться в столицу и жить полноценной жизнью. Вдобавок, Прозоров все больше склонялся к мысли о закрытии мастерских в Цветочном. Да и Дмитрию он давно обещал новое место. Теперь настало самое время принять эти решения.
Однажды за обедом горничная Настя принесла доктору телеграмму. Литвиненко открыл голубой конверт, прочел и в задумчивости обратился к хозяину дома:
– Платон Петрович, мне сообщают, что из Германии в Петербург прибывает очень известный специалист, медицинское светило. Будет недолго, но при определенных усилиях можно добиться консультации для Варвары Платоновны.
Признаться, последнее время я пребываю в некотором тупике в поисках новых способов лечения и чрезвычайно надеюсь на эту возможность.
– Вряд ли немецкое светило может консультировать такие сложные случаи заочно, – заметил Платон Петрович.
– Безусловно, нам придется потрудиться и организовать переезд Варвары Платоновны как можно скорее.
Оба одновременно повернули головы в сторону Варвары. Та пожала плечами. Столько перепробовали разных способов, столько утраченных надежд!
– Но как же Дмитрий? – озабоченно произнесла Варя.
– Дмитрий Иванович уже через недельку будет вполне здоров и присоединится к нам, – пояснил Литвиненко. – И потом, я полагаю, Маргарита Павловна может присмотреть за ним на короткое время.
– Пожалуй, это выход, – согласился Прозоров. – Что ты думаешь, Маргоша?
Маргарита внутренне сжалась. Она чувствовала, что это ловушка, обман, но чей? Прозоров вел себя совершенно естественно. Она успела изучить его и понимала, что хитрить и притворяться муж не умеет.
– На мне останется и ребенок, и дом, и раненый, не многовато? – нарочито сердито спросила она.
– Я ворочусь, как только услышу ответ профессора. Надеюсь, что это будет скоро. И согласись, что упускать такую возможность для лечения моей дочери мы не можем. Ты справишься, с тобой остается почти вся прислуга.
Маргарита согласно кивнула, а в душе ее все кричало: «Не делай этого!»
Варвара разволновалась. Она отвыкла от переездов, от столичной жизни. Прозоров безоговорочно решил, что добровольному затворничеству Гривиных пришел конец. Все понимали, что, вероятно, перемена места и образа жизни изменит что-либо в натянутых отношениях супругов. Сборы носили стремительный характер, и уже через два дня усадьба опустела. Маргарита чувствовала себя прескверно, ей чудилось, что Варю она больше не увидит. Перестало поскрипывать инвалидное кресло.
Только теперь она поняла, что этот малоприятный звук составлял часть домашней атмосферы.
Гривин после отъезда жены воспрял духом и повеселел. Доктор оказался прав. Дмитрий уже мог, почти как и раньше, заниматься делами, правда, еще ненадолго покидая дом. Первые несколько дней после отъезда Прозорова и его дочери, Маргарита и Гривин почти не общались.
Маргарита, конечно, заходила справиться о здоровье, но в основном проводила время с сыном.
Дмитрия тоже тянуло к мальчику. Теперь, когда не было внимательных глаз жены, он жадно общался с ребенком, все более убеждая себя, что это его кровь.
– Вы, барин, скоро будете тут вместо няньки, – как-то смеясь, сказала Дуняша. – Уж больно обидно, что своего-то не потетешкаете! – с сочувствием добавила девушка.
Время шло. Гривин вполне оправился и теперь уже целыми днями занимался мастерскими.
В поселке стало неспокойно, когда прошел слух о закрытии производства. Гривин нервничал и злился, он жалел мастерские, которым отдал столько сил. Но как управляющий он понимал правильность решения тестя. Вдобавок, очень хотелось вырваться в Петербург из этой деревенской глуши. Поэтому он с присущим ему рвением и усердием принялся за дело. Ему неприятна была его роль, он целыми днями принимал жалобщиков от рабочих, которые пытались остановить процесс закрытия. Даже к Маргарите ходили толпы женщин и просили добрую барыню заступиться. Почти каждый день почта приносила послания из столицы. Прозорова ждали день ото дня.
Как-то раз, уже почти ночью, Маргарита, перекрестив Коленьку на ночь, ушла к себе, но долго не могла заснуть. Покрутившись в постели и изнемогая от бессонницы, она встала и распахнула окно. Но вместо свежего ночного воздуха потянуло легким запахом дыма. Марго высунулась наружу, но ничего не увидела. Закрыв окно, она присела на кровати, но беспокойство уже закралось в душу. И почти в этот же момент она услышала откуда-то из глубины дома вопль горничной Насти:
– Пожар! Горим! Горим!
Марго метнулась в детскую, откуда уже выбегала полуголая Дуня с сонным Колей на руках.
Мать схватила ребенка и бросилась по лестнице вниз и во двор. Поднялась паника, звучали голоса, хлопали двери. Гривин, который еще не спал к тому времени, не растерялся и громким голосом командовал прислугой, пытаясь организовать тушение пожара. По счастью, огонь не успел захватить дом. Горели буфетная и кухня. Через час огонь потушили, но повсюду стоял едкий запах гари. Перепачканный Гривин пытался выяснить у повара, отчего загорелась кухня. Однако повар Никодим, степенный и уравновешенный пожилой человек, клялся и божился, что его вины тут быть не может. А вот дверь на задний двор могла быть не затворена на ночь по небрежности прислуги. Ведь не кухня пострадала больше от огня, а соседняя буфетная, значит, она загорелась первой. Но гореть там нечему, если нарочно не поджечь. Управляющий и сам был почти уверен, что произошедшее – дело рук недовольных из рабочего поселка. Тяжко вздыхая и представляя себе разговор с тестем, Дмитрий поднялся на второй этаж в комнаты Прозоровых. Дуняша и Маргарита успокаивали в два голоса Коленьку, который раскричался не на шутку. Испуг матери передался и ему. Ребенок бился в ее руках, а нянька Дуняша пыталась развлечь его игрушками. Вошедший Гривин посмотрел на издерганных женщин, взял мальчика на руки, и тот в скором времени затих, а потом и заснул, устав от своего крика. Дуня положила его в кроватку и прикорнула рядом, а мать малыша и Дмитрий тихонько выскользнули из детской.
Маргарита после пережитого страха никак не могла прийти в себя.
– Митя, неужели это и впрямь поджог? – с тоской спросила она.
– Очень на то похоже, – угрюмо ответил Гривин.
– Но как это несправедливо! Ведь наша семья столько сделала для этих людей!
– Платон Петрович был прав, сколько волка не корми… – И он безнадежно махнул рукой.
– Страшно, Митя! Столько злобы кругом! – Марго поежилась.
Дмитрий дружески обнял ее плечи. В его жесте не было никакой чувственности, он только хотел ободрить испуганную женщину. Но, снова ощутив под тонкой тканью нежную кожу, запах медных волос, он не удержался и с силой притянул Маргариту к себе. Измученная страхами и переживаниями, молодая женщина просто упала в его объятия. Дмитрий поднял ее на руки, почти бегом ворвался в спальню и со стоном упал на кровать. Болели раны телесные и душевные. Однако это не стало помехой. Они как безумные предались страсти.
Несколько дней они прожили как в волшебном сне. Обоим чудилось, что они супруги, а Коленька не плод греха, а законный сынок. Однако надо было помнить и о конспирации, скрывать чувства от любопытной прислуги. Сколько трепета, нежности таилось в ненароком брошенном взгляде, быстром пожатии руки, легком прикосновении!
Они заново переживали свою любовь, как три года назад. Почти каждую ночь они проводили вместе и, не сговариваясь, старались не думать о том, что им предстоит.
Маргарита, умирая от ласк Дмитрия, не думала ни о чем. И только потом, остыв, начинала внутренний диалог сама с собой. Теперь она счастлива? Конечно! Ведь Митя любит только ее, и она безумно любит его! А муж, разве его она больше не любит? Любит, но это другое чувство, это другая любовь. Любовь к мужу подобна тихой и спокойной заводи, а чувство к Мите – это девятый вал! Но ведь она нарушила клятву, данную у алтаря! Она сама стремилась стать благонравной и верной женой. Бог накажет ее! О нет! Бог все видит и понимает, он простит ее!
С этими мыслями она принималась жарко молиться о спасении своей души и отпущении грехов. Однако любовные битвы отнимали слишком много сил, поэтому шепот молитвы становился все тише и молодая грешница засыпала.
Однажды, находясь в комнате Дмитрия, Маргарита перебирала бумаги, оставленные доктором Литвиненко. Там были рецепты, врачебные предписания, оставленные для больного. И вдруг среди бесцветных однообразных бумаг ее взгляд наткнулся на конверт. Она почему-то хорошо запомнила его. В этом конверте доктор получил известие о приезде немецкого профессора. Машинально Маргарита открыла его и прочитала.
Изумлению ее не было предела. То было небольшое письмецо, напоминавшее доктору о его публичной лекции. Литвиненко пользовался известностью в городе, и его частенько приглашали выступить перед интересующейся медициной публикой. В письме ни слова не говорилось о приезде немецкой знаменитости. Марго отложила конверт, и в это время вошел Гривин.
– Послушай, Митя, я разбирала записки доктора, хотела проверить, все ли предписания мы выполнили…
– Все, все! – двусмысленно засмеялся Гривин и хотел ее обнять.
– Нет, постой, посмотри, я что-то не пойму. – И она рассказала о своей находке.
У Дмитрия вытянулось лицо.
– Ты не понимаешь, что произошло! – в ужасе воскликнул он.
Маргарита действительно не понимала, в чем тут дело, и с недоумением и страхом смотрела в побледневшее лицо Гривина.
– Это ловушка, обман! Никакого немца-профессора нет и в помине! Недаром они ничего толком не пишут о результатах консультации!
– Но зачем это все?
– Чтобы спровоцировать нас, оставить вдвоем и убедиться, что мы небезгрешны. Вероятно, соглядатаем оставлен кто-то из прислуги.
– И я даже знаю кто! – тихо простонала Марго.
Она вспомнила, что на пальце у горничной Насти с недавних пор появилось прехорошенькое золотое колечко. На вопрос хозяйки, откуда оно, девушка ответила, что это подарок ухажера. Но если Настя следила, значит все пропало… Но кто мог придумать подобное? Прозоров слишком прям и горяч, вряд ли он способен на хитроумные уловки.
Варя? Или тот, чьи шаги они слышали в коридоре?
Тогда доктор, но зачем, в чьих интересах?
– Я думаю о Варваре и Литвиненко, – сказал Гривин. – Я не говорил тебе раньше, но мне кажется, что между ними существуют более глубокие отношения, чем отношения пациентки и доктора. Подозреваю, что эти отношения существовали у них и до замужества Варвары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26