Поэтому я и предлагал для будущего перевооружения армии разработать улучшенный образец трехлинейной винтовки, устранив ее некоторые недостатки, которые выявились в ходе войны. Прежде всего, по моему мнению, необходимо было установить один тип винтовки взамен существующих трех: пехотной, драгунской и казачьей. Это различие в военное время не имеет ровным счетом никакого значения. Что такое уменьшение начальной скорости пули на несколько десятков метров в секунду для драгунской винтовки, имеющей более короткий ствол по сравнению с пехотной! А между тем облегчение ее хотя бы на полфунта и более выгодное расположение центра тяжести представляют уже довольно ощутимое преимущество.
Я предлагал также заменить граненый штык клинковым, принять новый секторный прицел, упрочнить ствольную накладку, заменить кольца, упрочнить закрепление шомпола, использовать новую обойму с пластинчатой пружиной и т. д.
Осмотр винтовок в боевых условиях заставил меня изменить взгляды на некоторые давно известные истины в оружейном деле. Так случилось, например, с.австрийскими винтовками системы Манлихера. В свое время, основываясь на чисто теоретических рассуждениях, мы считали, что у этой винтовки есть весьма существенный недостаток: в ее магазине имеется открытое окно, через которое в подающий механизм могут попасть пыль и грязь. Во всех учебниках ручного оружия, а также и в моем курсе этот недостаток австрийской винтовки особенно подчеркивался. На экзаменах в Михайловском артиллерийском училище я самым серьезным образом спрашивал о нем юнкеров и сбавлял балл за незнание. А между тем, сравнивая в окопах русские и австрийские винтовки, я пришел как раз к обратному выводу. Пыль и грязь, попадавшие во время заряжания в магазин русской винтовки, скоплялись там, так как им не было выхода. А в австрийской - именно благодаря окну - пыль и грязь вываливались наружу. Наш же магазин при сравнительно редкой чистке оказывался вместилищем всякого сора.
Пришлось "заприходовать" лишнюю свою ошибку...
Встреча с японскими винтовками
На фронте мне довелось встретиться и с японскими винтовками, которые я принимал в Токио и Осаке. Однажды получаю срочную телеграмму из штаба Северо-Западного фронта с приказанием немедленно выехать в 5-ю армию, чтобы установить, почему не действуют японские винтовки, бывшие на вооружении некоторых ополченских бригад. Еду и ломаю себе голову: что за оказия?
Явился к командиру одной из дружин, особенно пострадавшей во время последнего наступления немцев на реке Пилице.
- Подвели нас японские винтовки, - возмущенно говорил он. - Наверное, японцы, как бывшие наши враги, нарочно послали нам вместо оружия всякую дрянь, из которой нельзя сделать ни одного выстрела. Винтовки дают сплошные осечки. Неприятель обстреливает моих ополченцев ружейным и пулеметным огнем, а они отвечать не могут. Пришлось быстро отступить, и многие побросали свое никуда не годное оружие.
Присутствовавшие офицеры очень сильно негодовали. Мое положение казалось безвыходным. Я был совершенно подавлен случившимся. Ведь я принимал это оружие! В Японии при мне проводили большое количество стрельб, и осечка была редчайшим явлением. К тому же капсюльный состав японских патронов был чувствительнее, чем русских. Как случился такой провал?
Причина оказалась очень простой. Выяснилось, что ополченские дружины получили оружие перед самым боем. Никто не осмотрел винтовки и не показал стрелкам, как надо обращаться с ними.
Противник энергично наседал, и дружины бросили в жестокий бой. Одну из них направили на передовые позиции даже без патронов (она получила их лишь в непосредственной близости от неприятеля).
Между тем все японские винтовки для предохранения от ржавчины были тщательно смазаны густой смазкой, ведь им пришлось совершать длительное путешествие сначала по морю до Владивостока, а потом через всю Сибирь. В ополченской бригаде оружейников не было, и, когда наступил горячий момент, винтовки из ящиков сразу выдали на руки без осмотра и очистки. Затвердевший слой смазки, естественно, мешал правильной работе механизма. Из-за недостаточно внимательного отношения к оружию бой был проигран, а сотни людей напрасно пролили кровь.
Взяв несколько винтовок, я приказал хорошенько их очистить. После этого ни одна не дала осечки.
Так окончился этот неприятный эпизод. Он сильно взволновал меня. Ведь сколько трудов и хлопот было положено на приобретение японских винтовок, сколько было пережито! Мне вспомнился Иокогамский рейд, наши суда Добровольного флота, грузящие японские винтовки и патроны, мои скитания по оружейным заводам и арсеналам Японии, постоянные хлопоты в военном министерстве, бесконечные просьбы и настояния, к которым нам пришлось прибегать, чтобы ускорить получение столь нужного для армии оружия. И вот из-за грубого невежества оно оказалось совершенно бесполезным.
Так жить нельзя!
В июле 1915 года, осматривая оружие в войсках, я прибыл в городок Едвабно, расположенный в 25 километрах от крепости Осовец, доблестно вынесшей грозный штурм германской армии после сильнейшей бомбардировки.
Позиции, расположенные по окраине Едвабно, занимал 85-й пехотный Выборгский полк, в который мне приказали сдать для испытания две автоматические винтовки моей системы 1912 года.
Здесь у меня было много знакомых, так как я уже побывал в полку в феврале, когда он стоял у Варшавы.
- Перпетуум-мобиле приехал! - говорили офицеры, знавшие о моих вечных переездах и скитаниях.
Теперь войска располагались не в узких мелких канавах, как это было зимой, а в солидно укрепленных траншеях. Вся местность была изрыта окопами, глубокими ходами сообщений, блиндажами...
От живописного когда-то городка остались лишь печальные развалины. Враг находился всего в 120 шагах от передовых окопов. Даже невооруженным глазом можно было различить его бойницы в кладбищенской стене и верхнюю часть перископа. Из Едвабно русские саперы вели минные галереи навстречу неприятельским.
Все бойницы в окопах закладывались днем кирпичами и камнями. Я хотел было вынуть один из кирпичей, чтобы лучше рассмотреть расположение противника, но меня тут же остановили:
- Что вы делаете, нельзя! Немец немедленно всадит вам пулю в лоб.
Мне рассказали, что так погиб недавно офицер, приехавший из штаба. Неприятель имел особо искусных стрелков, снабженных винтовками с оптическими прицелами. То были первые снайперы, уже появившиеся в германской армии. Ничего подобного в царских войсках тогда не знали.
Бойницы можно было открывать лишь вечером. В них просовывали дула заряженных винтовок, и так всю ночь оружие находилось в полной готовности к отражению неприятельской атаки. С удовольствием отметил я хозяйскую заботливость полка о винтовках. Чтобы не прислонять их днем к стенкам окопов, вдоль бруствера были прибиты к кольям планки с полукруглыми вырезами для цевий лож, а для опоры прикладов - специальные доски. У каждой стойки находилась деревянная задержка в виде крючка, вращавшаяся на гвозде. Она предохраняла винтовку от падения. Подобное приспособление - просто роскошь!
- А это что такое? - спросил я сопровождавших, увидев странную надпись на полуразрушенном доме. "Верх нахальства" - было крупно написано на нем.
- Так мы назвали полковую пекарню. Она печет ковриги в нескольких сотнях шагов от немцев, которые очень нуждаются в хлебе...
К моему приезду полк был полностью укомплектован, многие раненые офицеры и солдаты вернулись в строй. Командный состав принимал все меры для укрепления позиции. В центре Едвабно была построена цитадель. Из Осовца по просьбе полка привезли небольшие мортирки для стрельбы навесным огнем. Полк имел также осветительные пистолеты, приобретенные по собственной инициативе у каких-то частных лиц. Патроны к этим пистолетам получали также частным образом от артели из Новгорода. Это был на редкость дружный, крепко сколоченный полк. Тогда я и понял, почему мои автоматические винтовки дали для испытания именно в эту часть.
Я произвел пробную стрельбу, стреляли офицеры и солдаты. Потом показал сборку и разборку автоматической винтовки, объяснил ее устройство, рассказал о результатах полигонных испытаний. Меня, конечно, спрашивали, все ли у нас предоставляется в распоряжение изобретателя, каковы у него условия работы, как относится к автоматическому оружию высшее начальство, что делается в этой области за границей...
- Если бы у нас были такие винтовки! Почему так медленно идет разработка?
Окружавшие меня люди проявляли особый интерес к оружию. Ведь они своей жизнью и кровью расплачивались за недостаток технических средств войны в царской армии!
Каждый день пребывания на фронте убеждал, что нельзя было прекращать наши опытные работы, а, наоборот, следовало возможно шире развивать их. Немцы также не имели еще автоматических винтовок, но успели внести в оружие массу самых разнообразных и полезных усовершенствований. У них уже были оптические прицелы, которые позволяли обнаруживать цели на большом расстоянии и облегчали прицеливание. Для повышения скорострельности они создали к винтовкам Маузера магазины на 25 патронов. Это позволяло стрелкам при отражении атак не терять время на заряжание из обоймы после каждых пяти выстрелов. Немцы приспособили к винтовкам специальные мортирки в виде круглого станка, из которых можно было выбрасывать по крутой траектории маленькие гранатки. Такое приспособление было очень удобным при обстреле окопов с расстояния до двухсот метров. Германские войска располагали достаточным количеством перископов для наблюдения из-за укрытий, а также различными осветительными средствами, начиная от осветительных пистолетов и кончая мощными прожекторами.
Как часто мне приходилось наблюдать то резкое различие, которое существовало в этом отношении между русской и германской армиями!
С негодованием указывали мне офицеры разных полков на нашу бедность военной техникой. Помню, как седой командир полка, которого я сопровождал во время обычного обхода окопов, обратил мое внимание на лучи германских прожекторов, быстро скользившие по нашим укрепленным линиям.
- А у нас что? - с горечью спросил он и тут же добавил: - У нас одна только божья луна!
Русским бойцам велели строго-настрого беречь патроны. А противник постоянно устраивал ночью ложные тревоги. Не имея осветительных средств, русские открывали бешеную пальбу, выпуская попусту, на радость неприятелю, громадное количество патронов.
- О чем думало военное министерство? - спрашивали меня. - Неужели оно не могло заготовить даже таких пустяков, как осветительные пистолеты!
Между прочим, на фронте мне удалось разрешить один загадочный вопрос, который долгое время весьма беспокоил нас, работников Оружейного отдела. Во время своей заграничной командировки в 1913 году я встретился с осведомителем, который рассказал о чрезвычайно важном секретном изобретении. Он уверял, будто в Германии изобретена пуля типа "СС", обладающая совершенно необычайными баллистическими качествами. Она была значительно тяжелее других пуль, но имела одинаковую с ними начальную скорость при том же давлении пороховых газов. Это означало, что немцы изобрели пулю с гораздо лучшей баллистикой без всякого увеличения порохового заряда в патронах. Понятно, какой острый интерес должно было вызвать это сообщение среди оружейников. Я обещал осведомителю солидное вознаграждение, если он достанет хотя бы два-три патрона с такой пулей. Но получить их не удалось. Единственно, что он мог сообщить точно, это форму новой пули. Она была биоживальной, то есть имела, помимо остроконечной головной части, и закругленный задок.
Я повсюду охотился за этой пулей. Приехав на фронт, подбирал, где только можно, германские ружейные патроны - и брошенные на поле сражения и оставшиеся в трофейных винтовках. Вначале загадочная пуля "СС" была неуловима. Но однажды солдаты доставили в окоп захваченный германский пулемет. В нем торчал кусок еще не расстрелянной ленты. Я вытащил один патрон, вынул пулю из гильзы. О радость! Передо мной была новая пуля марки "СС"!
Сотню таких пуль мы послали в Оружейный отдел для исследований. И что же оказалось? Начальная скорость новой пули была значительно меньше, чем у более легких. Ничего особенного она собой не представляла. Обнаружилась обычная вещь: выигрыш в весе - потеря в скорости.
Может быть, вся эта история произошла только по ошибке осведомителя, а может быть, сами немцы нарочно распространяли ложные слухи, чтобы напугать будущего противника. Но в Германии было достаточное количество не только мнимых, а и действительных усовершенствований и нововведений. Немцы придали своим полевым войскам тяжелую артиллерию, которая в первые месяцы войны морально подавляла наши части, особенно необстрелянные. Летом 1915 года германцы применили новое средство истребления - удушающие газы. Развитие позиционной войны выдвинуло целый ряд новых типов оружия для поражения противника, сидящего за укрытиями, и главным образом для разрушения этих укрытий. Это были минометы и бомбометы. Первые немецкие минометы бросали разрывные снаряды весом в 50 килограммов на расстояние до 200-300 метров. Вскоре появились тяжелые минометы с дальностью стрельбы до 400 метров и весом снарядов уже до 100 килограммов. Минометы имели вид небольшой мортирки, заряжавшейся с дула и стрелявшей, под большими углами возвышения. Это незаменимое оружие окопной войны непрерывно совершенствовалось и применялось во все возрастающих масштабах. А русские войска получили его, как и другие технические средства, с большим запозданием.
Германская индустрия широко отвечала на запросы и требования войны. Исследовательские институты и проектные бюро с подготовленными кадрами конструкторов и изобретателей оказывали громадную помощь своей армии.
Война открыла всю нищету и убожество царской России в отношении техники. Война обнаружила катастрофический провал почти во всех отраслях снабжения войск, начиная от тяжелых осадных и крепостных орудий и кончая простейшими протирками к винтовкам. Земледельческой России не по плечу оказалась борьба с промышленной Германией. В мирное время для русского обывателя все это не было заметно, лишь война на многое открыла ему глаза... Почему у нас нет того, чем располагает германская армия? Почему наша промышленность не дает фронту всего необходимого? В чем причина нашей чудовищной отсталости? Такие вопросы возникали у каждого русского человека. Люди начали понимать, что война - это экзамен не только для военного министерства, но и для всего общественного строя. Этого экзамена царское правительство не выдержало. Сколько раз мне приходилось теперь слышать: так жить больше нельзя!
Во время переездов я постоянно беседовал с сопровождавшими, будь то офицер, шофер, конвойный казак или стрелки. "Не позаботились, - говорили они мне, - не заготовили всего, что было нужно. Предали людей, посылают на убой. Нет ни снарядов, ни винтовок, ни тяжелой артиллерии. Почему у "него" все есть? Так нельзя воевать..."
Всем сердцем понимал я справедливость таких обвинений. Но сам был только инженером-оружейником и имел весьма ограниченный кругозор. Я любил оружейное дело, и оно целиком заполняло всю мою жизнь. Конструкция какой-нибудь автоматической системы или чертеж пули с наивыгоднейшей формой интересовали меня более всего. Но катастрофа со снабжением русской армии была ужасна. Отсталость России оказалась чудовищной. Это заставило меня, как и многих других, подумать о тех вопросах, мимо которых мы раньше равнодушно проходили. Дальше так жить нельзя!..
Армия отступает
Теряя людей, орудия и обозы под ударами неприятеля, медленно отходила осенью 1915 года безоружная русская армия. 4 августа наши оставили Варшаву, а затем и крупнейшие крепости - Ковно, Новогеоргиевск, Осовец...
Ночью, накануне оставления Брест-Литовска, я с трудом выбрался из города в одном из санитарных поездов. В купе около дымящегося самовара завязалась беседа. Настроение было подавленное. Армия отступала, громадные территории отдавались врагу. Многие считали, что война идет к концу и что Россия не может больше противостоять неприятелю. Как бы в подтверждение этих разговоров за стенами вагона слышались частые взрывы, а в окнах мелькали отблески пожаров.
Я попытался ободрить собеседников. Не все погибло, убеждал я. Потеря территории - это еще не конец войны. Главное - сохранить армию. А русские войска не уничтожены, они планомерно отступают. Этот великий отход без разгрома и уничтожения армии по достоинству будет оценен только в будущем. В 1700 году мы видели шведские войска под Полтавой, в 1812 году армии Наполеона после боя под Бородином были в Москве - и все-таки русские выиграли войну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26