- А как ты бы поступил? - спрашивает отца.
- Не было у меня денег сроду, и находить их не желаю: всё равно хозяин объявится.
- А как он докажет, что это его бумажник? Кто видел?
- Видать-то никто не видел, - отвечает Кризас,- но карман у него дырявый. И подкладка прохудилась.
- Ну, раз такое дело, пускай конфетами забирает, - уступил Аршин и горестно вздохнул. - Уж лучше в долг взять и не отдать, чем на дороге найти и воротить.
Полез на печку и снова папашу сбросил. В прошлогоднюю паутину уронил. А кассир Выдавайтис с тех пор на одни конфеты перешёл. И зубы съел на этом.
Но даже без зубов он по сей день конфеты сосёт и вспоминает, какое у Аршина золотое сердце. А если и рассердится раз в год, расшумится, всё равно никто его не поймёт - так сильно шамкает. Точь-в-точь сорока стрекочет.
БЕЗДЕЛЯЙСКИЕ КОММЕРСАНТЫ
Вскоре и деньги вышли, и одёжка вся износилась, но зато в саду яблоки поспели. Надумал Вершок съездить на рынок в Палангу. К самому синему морю.
- Говорят, на курорте всегда лишнюю копейку выгадаешь,-объяснял жене Кризас.-А конь дармовой у нас. Колхоз даёт.
Дарата не стала спорить. Нагрузила полную телегу яблок, притащила несколько сыров, завёрнутых в лопухи, масла ком тряпицей обернула, копчёные колбасы с чердака сняла, ломоть сала положила и хлеба каравай.
Как жёрнов, на подводу вкатила.
- Ну, сынок,-сказал Кризас,-учёного из тебя не вышло, но не отчаивайся: и торговый человек паном быть может. Молодой Причкус, наследник Яцкусов, так тот когда-то в Клайпеде такие дела проворачивал, что чуть в трубу не вылетел: лошадей менял, как перчатки, быков на коз обменивал, коз - на кур, а за яйца иголки брал - по двенадцати за дюжину. Миллионами заправлял!.. Вот и мы с тобой завтра в Палангу едем, - продолжал отец.- Только ты уж как следует ночью лошадку попаси: сытый мерин в еде умерен.
- Постараюсь,- промолвил сын и пошёл свою шапку искать.
Ту самую, которой прежде в футбол играл, а теперь ботинки чистил.
Всю избу вверх дном перевернул, чулан перерыл, в хлев заглянул, овин обыскал, потом на сеновал поплёлся. Нету шапки! Шарил-шарил в сене, умаялся, и сон сморил парня. Как убитый заснул бедняга.
Утром отец глаза продрал, повернулся, потянулся и отправился запрягать. Смотрит - ни лошади, ни сына. Полдня пробегал по деревне старик, прежде чем услышал, как сынок на сене храпака задаёт. Мышей распугивает.
Кризас и так и этак Аршина тормошил, пятки ему щекотал, соломину в нос засунул - не может добудиться. Только самого в сон клонит. Разозлился отец, нагнулся да как крикнет прямо в ухо сыну:
- Аршин, каша стынет!
Соня мигом на ноги вскочил, давай ложку искать, но, поняв, что отец подшутил над ним, хотел было снова лечь.
- Лошадь накормлена? - спрашивает Кризас.
- Нако...- экономит слова ленивый.
- Напоена?
- Напо...
- Ну тогда запрягай!
- А где она?- разговорился Аршин. Вся экономия насмарку.
- Как же ты лошадь пас, что не знаешь, где она? - возмутился отец.
- Да я шапку всю ночь искал,- стал оправдываться сын и только тут заметил, что его треух в углу валяется, куры яйца в него кладут, цыплят высиживают.
Аршин шуганул наседку, выпил яйца, хлопнул по колену шапкой и нахлобучил её на голову, Так что уши пополам сложились.
- Можем ехать,-сказал Аршин.
- Можем, -- согласился старый Вершок. Только сперва клевера накоси, чтобы в дороге конягу покормить.
- А где коса? - спрашивает сын.
- За стропилом висит.
- А стропило где?
- Под крышей.
- А крыша?
- На стенах.
- А стены?
- На фундаменте.
- А фундамент?
- На земле стоит, - ответил Вершок и за косой полез, не дожидаясь, когда сын спросит, на чем земля держится.
Этого он и сам не знал.
Наточил Кризас косу, пальцем по лезвию провёл и хвалит:
- Не коса, а бритва. Как по маслу идёт, сама косить может!
Закинул Аршин косу на плечо и потопал к лугу. Бросил её в траву, а сам на дереве засел.
Не дождавшись клевера, явился Кризас на луг. С дубинкой в руках.
- Почему не косишь? -задрав голову, спрашивает Аршина
- Да ведь ты сказал, что она сама косить может.
- Я не то имел в виду, оговорился. А чего тебя, дурья башка, на дерево понесло? Что ты там забыл?
- Ну да, - отвечает сын, качаясь На суку,- когда ногу отхватит, так уже не на дерево, а прямо к доктору поскачешь!
Кризас накосил травы, привёл мерина во двор, запряг в оглобли.
Тут и сын ему помог: телегу ломать. Сел на край - подвода скособочилась заскрипела, затрещала, однако выдюжила. Правда, оси выгнулись вензелями. Старый Вершок дёрнул вожжи, подхлестнул лошадку, Аршин по крупу ладонью шлёпнул-и поехали.
С места в галоп на третьей черепашьей скорости. По просёлкам тащились, по большаку рысцой трусили, по шоссе карьером гнали. Наконец захотелось им есть. Животы от голода подвело.
- Может, съедим по яблочку? - вслух размышлял отец , общипывая с каравая корку. :
- Может, потерпим ещё?- рассуждал сын, выковыривая мякиш.- А то сами всё стъедим - ничего на продажу не останется.
Терпел-терпел старик, всё туже и туже поясок затягивал, пока не стал на муравья похож. А когда совсем невмоготу стало, пустил в ход свою неистощимую мудрость. Как утопающий за кирпич, за неё схватился:
- Ежели не хочешь так давать, то продай мне один сыр, - вынул из кармана пятак и протянул сыну.
- За деньги - пожалуйста!
Аршин продал отцу самый большой сыр, а монетку в кошелёк сунул. И за пазуху спрятал.
Вершок поел, набил трубку и попыхивает дымком, сытно поикивая, а сын, того и гляди, окочурится. С голодухи концы отдаст. Плюнул на всё Аршин и вернул отцу пятак со словами:
- А теперь, будь добр, ты мне сыр продай.
Отец два раза не заставил себя просить -- взял и продал. Сын тоже наелся, длиннющую соломину вытащил и в зубах ковыряет.
Одна лошадь некормленная подводу тащит. Вскоре захотелось отцу и сыну поужинать. Вынул Кризас тот же медяк и протягивает Аршину:
- Продай-ка мне круг колбасы.
- А ты мне - сала,- говорит сын и платит той же монетой.
Ходил, ходил пятак из рук в руки, пока не остались на подводе только яблоки. Как уксус, кислые. Приехали безделяйские коммерсанты на рынок, задрали оглобли в небо, мерину слежавшейся травки дали и за торговлю принялись,
- Яблочки-скороспелки! Не крупны, не мелки!.. Только из сада, берите кому надо!
Подходят женщины:
- Хороши ли яблоки?
- Лучше некуда! - нахваливает Аршин.
Подбегают дети:
- Не дороги?
- Дешевле не купишь!
Спрашивают люди:
- Каковы на вкус?
- Сам не знаю,- Аршин в ответ.- Мать говорила: есть нельзя, а продавать можно. Курортники всё сожрут!
Люди думают, что парень шутит, окружили подводу и стали яблоки нарасхват брать. Отбоя нет от покупателей.
Оглянуться не успели, как тут же очередь выстроилась, все спешат, торопят, к морю хотят скорей бежать. На солнце жариться.
- Знаешь что, отец? - придумал Аршин. - Ты давай яблоки отвешивай, а я рассчитываться буду.
И начали вместе торговать. Отец - продавец, сын - кассиром при нём: одной рукой плату берёт, другой сдачу выдаёт. Как в раймаге.
Не прошло и часу, как на возу осталось только несколько битых яблочек. Аршин вручил покупателю последние деньги и радостно кричит отцу:
- Можем ехать домой, больше нечем сдачу давать!
- Ты что, свихнулся?! - задрожал Кризас.
Хвать за карман Аршина, а там пусто! Цап за кошелёк, а в нём последний грош остался, который ещё Шарик заработал. И тот ломаный.
Сидят сын с отцом посреди рынка и, как быть, не знают. Тут, на счастье, повстречался им колхозный садовник. Целый грузовик ягод привёз. Он им десятку одолжил. И пятачок на табачок прибавил. Кризас деньги сыну передал и строго-настрого приказал ему:
- Сиди, никуда не отлучайся, карауль лошадь, а я похожу по базару - авось у кого-нибудь ещё рубль стрельну.
Сидит Аршин на телеге, свесив ноги, и голубей считает.
Двадцать два голубя и одного воробья поблизости насчитал. Поскучал И снова пересчитывать начал.
Идут мимо городские мальчишки, видят: не то пацан, не то мужик на телеге сидит; не то в сукно, не то в кожу бычью одет; не то шапку, не то старый мех в руках мнёт, сам ногами болтает и губами шевелит. Голубей считает.
- Эй, детина, тебе кто позволил наших голубей считать? - привязались они к Аршину. Пристали как банный лист.
- А что, нельзя?
- Ясное дело. Плати штраф - по рублю за птицу!
Струхнувший Аршин оправдывается:
- Да я всего десяток и насчитал! Не успел больше.
- Наше дело маленькое, выкладывай десять рублей.- Рады мальчишки, что глупей себя нашли.
Заплатил Аршин десятку и ещё за воробья пятак отдал. А когда отец вернулся, с гордостью доложил ему:
- Ловко я городских провёл, как маленьких надул! Оказывается, на базаре нельзя голубей считать. Их двадцать два тут было, а я всего за десять мальчишкам уплатил. С тем и ушли, дурачьё!
Отец даже ругать-бранить его не в силах. Лёг на телегу, голову рядном накрыл и велел сыну побыстрее домой гнать, пока Аршин и лошадь не проворонил. Да телегу колхозную не проморгал.
Аршин запряг мерина, покрутил вожжами и тронулся в путь: без товаров, без денег и без всякой надежды миллионщиком заделаться. Не солоно хлебавши.
За городом увидел море и решил парень хоть водицей даровой попользоваться. Завёл саврасого на мелководье и стоит посвистывает. Ждёт, чтобы напилась лошадка.
Мерин уткнул морду в море, солёной воды хватил и чуть не взбесился: головой машет, удила грызёт, ногами бьёт. Как будто его овсом кормили.
Ничего не понимая, Аршин нагнулся, зачерпнул пригоршней, хлебнул и едва не подавился. До того невкусная вода.
- Оттого ты и большое такое, что никто из тебя пить не может! - сказал Аршин морю и прочь поехал. Домой, похлёбку есть.
- Оттого ты и дурной такой, что никто тебя с малых лет не драл, -- не утерпел Кризас, высунув голову из-под рядна.
Да поздновато хватился. Даже стоя на скамейке, не мог уже дотянуться старик до ушей сыночка. По спине лупил - все руки себе отбил.
БЕДА
Вслед за осенними заморозками пришла в Безде-ляй лютая зима. Все поля завалило снегом, который много невзгод принёс зверям и птицам. Белый голод царил в лесу.
А к избе Вершков подступил чёрный - лентяев голод: так и приковал Аршина к печке. Как на цепь посадил.
Съели заработанный Даратой хлеб, прикончили колбасу, сало, одна картошка ещё осталась, но и той кот наплакал. В доме хоть шаром покати.
Однажды на дворе потеплело, и старый Кризас выбрался в лес. Отец дрова рубит в поте лица, а сын по сугробам лазит, птичьи гнёзда выискивает, по дуплам шарит и орешки пощёлкивает. Хуже хорька в лесу разбойничает.
Рыскал, рыскал, пока не наткнулся на валежину. Та подскочила да другим концом - бац по лбу!
Чуть без глаза не остался.
- Топор нашёл! - благим матом орёт Аршин.
- Тащи его сюда! Продадим - хлеба купим! - обрадовался отец.
- Да он старый, - объясняет сын, вытирая рассечённый лоб.
- Всё равно пригодится, хоть в лом сдадим. Неси быстрей!
- Так он и не железный вовсе.
- Вот балда! Топорище небось нашёл?
- Не топорище - сук...
- А чего обманываешь?
- А чего он так больно бьётся? Как топором рассек!
Отец молчит, накладывает дрова на сани, верёвкой обвязывает, а сын опять кричит:
- Пап, а жёлуди едят?
- Нет!
- Эх, жалость: такой огромный дуб нашёл!
Кризас только тем и утешается, что панов да шибко грамотных людей не вдруг поймёшь. У них всё не разбери-бери.
- Пап, пап, а лося едят?
- Едят!
- Эх, жалость: в лес убежал!
- Перестань из пустого в порожнее переливать, а то влезу на дерево и уши надеру! - злится Вершок.
И сани плечом подпирает.
А Аршин позади плетётся и мечтает: "Был бы снег мукой, лёд - леденцом, а жёлудь - сливой... Эх и жизнь была бы! Как у колхозного кладовщика Амбараса!"
Приехали отец и сын в местечко, часть дровишек продали, муки для болтушки накупили, табаку для трубки и отправились по магазинам подходящую кастрюлю искать. Чтобы и побольше была, и подешевле.
Вскоре надоело Аршину, как хвост, за Вершком ходить. Вернулся к саням и улёгся в них, свернувшись клубком от холода. Поздно вечером явился отец с покупкой. Бельевой котёл приволок.
- Ты где так долго пропадал? - дрожит Аршин.
И у Вершка зуб на зуб не попадает.
- Пока приценивался, пока покупал, да пока к кастрюльщику носил, дырку заделывал, - объясняет Вершок, - не заметил, как стемнело.
- Зачем же ты дырявый котёл покупал? - спрашивает сын.
- Да он целый был.
- Чего тогда к мастеру носил?
- Да я его камнем продырявил. Рано или поздно всё равно прохудится, а кто нам в Безделяе починит? Так я уж обо всём позаботился, чтобы лишний раз не ездить. Думать надо!
Приехал старик домой и слёг. Побежал Аршин лошадь просить, никто ему на слово не верит, все лишь плечами пожимают:
- Вчера ещё как огурчик ходил...
- Сами удивляемся! - объясняет Аршин. - По снегу ходил - ноги застудил, а теперь на лёгкие жалуется. Лёгкие - полбеды, да как бы тяжёлые не расхворались!
Так или иначе, в сумерках за врачом отправился. И словно в воду канул.
Мать все глаза проглядела, соседи, что и думать, не знают: Кризас на ладан дышит, а сына всё нет и нет. Будто за смертью его послали. Наконец на третий день возвращается Аршин и докладывает:
- Я уж обо всём позаботился: к доктору сходил, в аптеку сбегал, всех родных оповестил, гроб заказал и на кладбище завернул - могилу вырыл. Чтобы лишний раз не ездить.
Пока суд да дело, Вершок приказал долго жить. Пышные похороны устроили Кризасу колхозники, памятник ему большой отгрохали, венков целую гору нанесли, а Аршин плачет, рыдает, волосы на себе рвёт. Первый раз по-настоящему отца жалеет.
- Да не убивайся ты так, - уговаривают соседи.- От этой беды ещё никто не спасся! Ведь и наши отцы в своё время померли.
- Вам-то что... - всхлипывает Аршин.- Богатый помер - деньги детям оставил, а мудрый на тот свет ушёл - всё с собой унёс.
Как умел, так и скорбел Аршин.
Покачали головами соседи: истинную правду сирота сказал. Трубка, кисет да щепотка табаку - вот и всё, что оставил сыну мудрый Кризас. Да ещё россказни о славном безделяйском пане Яцкусе. О его пресловутом сыне Причкусе. И о бравом Вершковом роде.
НЕ ТАК УЖ ХОРОШО, НЕ ТАК УЖ ПЛОХО...
Овдовев, Дарата не позволила сыну баклуши бить, тут же к делу его приставила. Пух драть.
Сидит богатырь, потолок плечами подпирает, лавку задом ломает, громадными своими ручищами - им бы камни ворочать! - по пушиночке гусиную одёжку щиплет, не смеет перечить матери. Помнит чёрный лентяев голод.
С непривычки пальцы немеют, в глазах рябит, пух в ноздри лезет, но Аршин нос кулаком зажал и дохнуть боится, чтобы всю работу не сдуло. Как снежок, ветром не унесло.
Только он с одной насыпкой управится, мать тут же вторую от соседей тащит, потому как зимой в колхозе другой работы нет. За второю - третью, за ней четвёртую... Парню некогда во двор выбежать да высморкаться как следует, чтобы нос на всю жизнь не заложило.
Чуть весной повеяло, Аршин перья в угол и бегом к бригадиру Полуквасу подходящую работу себе просить. Мужскую!
- Ну ладно, - согласился бригадир, - выдам тебе пару лошадей и сошку: будешь за трактористами огрехи запахивать. С сорняками воевать.
- Спасибо, - благодарит Аршин. - Только ты мне хоть кого-нибудь в подчиненье дай. Помощника назначь. Чтобы было, кем командовать.
- У тебя в подчиненье лошади,- объясняет Полуквас. - Ими и командуй. До упаду.
- А кто ответит, если будет плохо вспахано? На кого мне тогда кричать? не соглашается Аршин.
- Если плохо вспахано будет, найдётся кому на тебя на самого кричать, погрозился бригадир.- И за работу ни гроша не получишь.
Ещё бы поспорил Кризасов сын, да вспомнил, как минувшей зимой жёлуди в лесу ел, как слюнки глотал, на лося глядя... Передёрнулся и, навалившись на соху, вдавил её в землю. По самые держалки вогнал.
Гикнул Аршин, взмахнул кнутом, лошадки рванулись, налегли на постромки, те - трах! - и лопнули. Будто подрезанные. Кое-как связал обрывки Аршин, опять лошадей погнал - и снова упряжь в клочья... А на третий раз и чинить нечего.
Сбегал парень домой за отцовскими шлеями и стал уже иначе пахать: по-над самой землёй соху ведёт, еле-еле травы касается да знай лошадей бранит. На чём свет стоит ругается.
Так полдня и прошагал за лошадиным хвостом. Пришёл бригадир работу проверять, за голову схватился: все огрехи в полосах, а ни одной борозды не вспахано. Словно кто на санках по полю катался.
- Да за такую работу тебя из колхоза гнать надо! - распекал Полуквас Аршина.
А тот в свою очередь лошадей чехвостит:
- Да за такую работу вас на живодёрню гнать надо!
-- Я тебе, не лошадям говорю, безрукий? - разоряется Полуквас.
- Я вам. не бригадиру говорю, безногие! - вторит Аршин.
- Да как ты смеешь?! - орёт бригадир.
- Да как вы смеете? - кричит пахарь, а вся бригада слушает их перепалку и хохочет, животики надрывает.
- Я тебе задание дал!
- А я - им!
- Не ори на меня, как на скотину!
- Ладно, буду как на человека орать.
Угомонился Полуквас, но больше и часу не стал держать Аршина. В два счета из бригады отчислил.
1 2 3 4 5 6