И. Воронцова на Знаменке - ныне ул. Фрунзе, 12; дом перестроен). В том же 1780 году Урусов уступил Медоксу свои права на театр.
Громадное здание Петровского театра стало украшением и достопримечательностью Москвы. В то время еще не существовало ни знаменитого дома А. И. Пашкова, ни дома З.Г. Чернышева - нынешнего здания Моссовета, ни казаковского Сената. Театр был открыт 30 декабря 1780 года прологом «Странники», сочиненным А.О. Аблесимовым.
Сцена изображала ночь в окрестностях Москвы, откуда, изгнанные пожаром Знаменского театра, двигались усталые Момус и Муза. Во время отдыха к ним спускался Меркурий, посланный Аполлоном с тем, чтобы вернуть беглецов в Москву.
При свете наступившего утра глазам изумленных путников открывалась вдали гора Парнас, а у ее подножия - Москва с неизвестным доселе новым зданием - зданием Петровского театра. Меркурий восклицал:
В Москву по-прежнему вам должно возвратиться
И тамо водвориться!
В ней смертные встречать желают вас!
……………………………………………..
Грядите вы! вон в этот дом!
Далее следовал апофеоз олимпийцев. Блестящее, представление завершалось балетом.
С открытием Петровского театра совпадает по времени появление первых национальных русских опер.
Об опере в России услышали еще за полвека до этого. Так, «Санкт-петербургские ведомости» писали в 1729 году: «Опера есть музыческое деяние в подобие комедии, в которой стихи поют, и при оной разные танцы и преизрядные машины представлены бывают».
В 1730 году в Петербург была приглашена итальянская труппа, и при дворе начинают ставиться итальянские оперы. Несомненно, деятельность итальянских музыкантов - певцов, композиторов - на сцене придворного театра способствовала развитию музыкальной культуры в России.
Так, например, музыка к первому русскому оперному либретто - «Цефал и Прокрис» - была написана итальянским композитором Ф. Арайя. Опера была исполнена в 1755 году русскими артистами. Автором либретто выступил Сумароков, использовав в нем отрывок из седьмой книги «Метаморфоз» Овидия. В опере рассказывалось о верности Цефала, отвергшего любовь богини Авроры ради своей возлюбленной Прокрис.
Но засилье иностранной музыки, мода на нее, царившая в аристократических кругах, с течением времени все более мешали развитию национального искусства, вызывали к нему несерьезное, пренебрежительное отношение.
В середине XVIII века на придворной сцене преобладала итальянская героическая опера-сериа, относящаяся к стилю классицизма, опера с весьма условными, ходульными характерами, с очень ограниченными средствами музыкальной и сценической выразительности, хотя и оснащенная пышными декорациями и костюмами, техническими трюками. Именно к такому типу оперы относилось «Титово милосердие» Гассе, поставленное в Москве в 1742 году по случаю коронации Елизаветы Петровны. Специально для этого спектакля и было построено здание оперного театра на Яузе, вмещавшее пять тысяч зрителей (в его постройке принимал участие архитектор В.В. Растрелли).
Итальянский антрепренер Д. Локателли в Петербурге и в Москве в 1759 году предпринял попытку организовать публичные оперные театры, в которых шли комические оперы, более живые по форме и более доступные вкусу и пониманию демократического зрителя.
В 1779 году силами труппы Урусова и Медокса ставится в Москве опера «Мельник - колдун, обманщик и сват» А.О. Аблесимова и М.М. Соколовского, а вскоре в Петровском театре москвичи услышали и оперы В.А. Пашкевича на темы из жизни крестьян и купечества: «Несчастье от кареты» на либретто Я.Б. Княжнина и «Санкт-Петербургский гостиный двор» на либретто М.А. Матинского. Музыка этих комических опер, в целом не выходившая за рамки классицизма, тем не менее опиралась на русскую народную мелодику.
Особой популярностью пользовалась опера Аблесимова и Соколовского: «Аблесимов выхватил из народа «Мельника - колдуна и свата», пустил его прямо на сцену, заставил петь замысловатые стихи на голос русских песен и представил зрителям их деревенский быт», - писал А.А. Шаховской. И действительно, «Мельник» не сходил со сцены Петровского театра много лет, он был сыгран почти двести раз. В чем же была причина такой популярности оперы?
Мельник наделен Аблесимовым вполне реальными чертами крестьянина; это не примитивная однозначная фигура, характерная для первых комических опер, когда в герое преобладают одно-два свойства, определяющие его поступки и поведение. Мельник сообразителен, ловок, он - себе на уме, может хоть кого обхитрить, но в то же время способен безоглядно предаться веселью.
Как писал замечательный советский ученый, литературовед и театровед Н. П. Берков, «Мельник» - «не просто веселый анекдот. Это пьеса об идеалах крепостного крестьянства: нет помещиков, нет крепостных, не на кого крестьянам работать, кроме самих себя, некому платить оброк...»
Опера подкупала и выраженным, прежде неизвестным на оперной сцене, национальным колоритом, показом свадебных обрядов, деревенских посиделок, игр, плясок, множеством народных песен, которые, прозвучав в спектакле, стали чрезвычайно популярными.
Самые разнообразные песни использованы автором музыки, музыкантом театра Медокса Соколовским: печальные и шуточные, протяжные и короткие песни-частушки, а также несколько сентиментальные арии, скорее похожие на чувствительные романсы.
Опера «Несчастье от кареты» Княжнина и Пашкевича носила совсем иной характер. На этот раз московский зритель не увидел воспроизведенных на сцене Петровского театра деревенских посиделок или свадебных песен и плясок. Но зато он услышал песенные куплеты, изобличающие офранцузившихся господ, которым ничего не стоит обменять крепостного на карету. Княжнин в своей комической опере сумел показать, что крепостной находится в полной зависимости от любого каприза, любой причуды господина.
Если в «Мельнике» музыкальное сопровождение носит лишь вспомогательный, иллюстрирующий характер, то в «Несчастье от кареты» музыка Пашкевича выступает на равных с текстом Княжнина, дополняет, драматизирует его, что в развитии русской музыкальной культуры конца XVIII века было, несомненно, шагом вперед.
Пашкевич не использовал в опере распространенные мотивы народных песен, плясок, городских романсов, а создал оригинальную музыку, раскрывающую характеры, индивидуальность героев.
Опера М.А. Матинского и В.А. Пашкевича «Санкт-Петербургский гостиный двор» создана авторами в лучших, реалистических традициях русской комической оперы, в ней много метких сатирических характеристик, подсказанных самой жизнью. Своими яркими жанровыми картинами опера напоминает «Мельника» Аблесимова и Соколовского. На эту близость указывал и сам Матинский.
Схематизм, свойственный литературной и музыкальной характеристике положительных героев, компенсируется жизненной наполненностью сатирических картин. Композитор использует и народные песни, например в сцене девичника, где противопоставлены крестьянский быт и суетный купеческий, олицетворением которого в опере являются Крючкодей, подделывающий вексель и забирающий последние деньги у мужика, ростовщик Сквалыгин, жестокий, жадный, который и дома бдительно следит, чтобы гости лишнего не съели, его жена и дочь.
Арии, ансамбли, хоры «Гостиного двора» - все подчинено раскрытию, обличению сатирических героев, лирическая линия в опере отсутствует.
И «Мельник», и «Несчастье от кареты», и «Санкт-Петербургский гостиный двор», и, кроме того, «Сбитенщик» Княжнина и Ж. Бюлана, «Розана и Любим» Н.П. Николева и И. Керцелли - все эти комические оперы в разной степени, но воспроизводят реалистически черты народного быта, и потому они сыграли прогрессивную роль в развитии русского театра.
Авторы театральных воспоминаний отмечают, что публика на этих спектаклях присутствовала низшего «разбора» - купцы, разночинцы, приезжие помещики, которым импонировали родная, простонародная речь, песни, быт, костюмы актеров; людям же светским было бы стыдно, если бы их увидели в русском театре.
Знатная дворянская Москва в то время предпочитала спектакли с участием иностранных артистов, выступающих наряду с русской труппой, спектакли домашних театров.
Интересно, что исполняли роли в русских комических операх нередко крепостные актеры.
Озорные, отчаянные, удалые пляски и песни, полные безысходной тоски, были одинаково близки и актерам и зрителям.
Нередко помещики передавали свои усадебные труппы «вольным театрам», и в том числе театру Медокса. Известно, что в 1806 году, то есть через год после пожара Петровского театра, большую часть его труппы составляли крепостные актеры А.Е. Столыпина, выкупленные казной.
Больше того, как писал в своих воспоминаниях П. А. Вяземский, «многие актеры из домашних и крепостных трупп сделались впоследствии украшением московского театра». Крепостные усадебные актеры играли на сцене Петровского театра знакомый репертуар, состоявший из оперных, балетных, комедийных постановок.
Театральная культура, зародившаяся в усадебных крепостных театрах, была достаточно высокой. Помещики, содержавшие театры, были преимущественно образованными людьми, понимавшими законы искусства. Побывав за границей, многим из них хотелось и дома создать театр, не уступающий европейскому. В своих крепостных театрах они зачастую выступали и переводчиками пьес, и музыкантами-дирижерами, как, например, граф Михаил Юрьевич Виельгорский, и вокальными педагогами, и режиссерами-постановщиками.
В то же время, поскольку актеры являлись собственностью помещиков, как правило, муштровали их жестоко и требовали нечеловеческим трудом добиваться высот искусства.
Театр Медокса просуществовал недолго: 22 октября 1805 года перед представлением оперы Днепровская русалка» из-за оплошности гардеробщика он сгорел. В декабре 1805 года было принято решение о переходе труппы в ведение дирекции императорских театров. Спектакли продолжались в доме А. И. Пашкова на углу Моховой и Большой Никитской улицы (ныне ул. Герцена, 1; здание перестроено), а затем в новом деревянном театре, построенном по проекту архитектора К.И. Росси у Арбатских ворот.
(Отечественная война 1812 года, пожар Москвы. Казалось бы, после таких событий нескоро дойдет черед до театральных зрелищ.
Но уже в 1814 году представления казенного театра возобновились на Знаменке, в доме дворянина С. С. Апраксина, а с осени 1818 года - снова в доме Пашкова на Моховой.
В первой четверти XIX века все большее распространение на московской сцене получает водевиль - жанр легкой пьесы, в которой драматическое действие перемежается музыкальными номерами. Первым в России стал писать водевили А. Шаховской. Изящные, пользующиеся успехом у публики водевили А.С. Грибоедова, Н.И. Хмельницкого и А.И. Писарева носили злободневный, полемический, а порой и обличительный характер.
В те времена еще не произошло разделение театра на оперный и драматический. Одни и те же актеры, умеющие и петь и танцевать, владеющие драматическим искусством, выступали и в комедии, и в водевиле, и в комической опере, и даже в опере.
Недаром позднее, когда уже существовали два театра - Большой и Малый, долгое время они были подчинены одной дирекции, и артисты Малого даже чаще выступали на сцене Большого Петровского театра. Оба театра продолжительное время ставили на своих сценах и музыкальные и драматические спектакли. Первая певица Петровского театра Елизавета Сандунова часто выступала в водевилях и комедиях. Отец гениального трагика московской сцены известный драматический актер начала XIX века Степан Федорович Мочалов пел «очень порядочно», по выражению современника.
В 1823 -1831 годах директором московских театров (Большого и Малого) был Ф. Ф. Кокошкин, в 1831 - 1842 годах - писатель и драматург М. Н. Загоскин.
Ярый театрал, драматург, первый переводчик на русский язык «Мизантропа» Ж.-Б. Мольера, Федор Федорович Кокошкин являлся также активным членом Общества любителей российской словесности, а одно время - его председателем. Общество это служило как бы связующим звеном между театром и университетом - двумя главными центрами развивающейся московской культуры. О Кокошкине, фигуре весьма колоритной, сохранилось немало воспоминаний современников.
На публичных чтениях Общества любителей российской словесности Кокошкин бывал неотразим. Вот как, однако, писал о нем его современник, большой любитель театра, писатель С. Т. Аксаков: «...полнозвучный, сильный, приятный и выработанный голос его обнимал всю залу, и не было слушателя, который бы не слыхал явственно каждого слова, потому что произношение его было необыкновенно чисто». Но, «услыхав Кокошкина несколько раз, читающего одну и ту же пьесу, можно было сейчас это почувствовать: одинаковость приемов, одинаковость переходов из тона в тон, несмотря на наружный жар и даже подчас вызванные слезы, обличали поддельность и недостаток истинного чувства. А потому люди, никогда не слыхавшие или очень редко слушавшие Кокошкина, - слушали его с восхищением или, по крайней мере, с удовольствием; а люди, составлявшие его почти ежедневное общество, - со скукою и даже с досадою».
Воспоминания о Кокошкине оставил и дальний родственник его писатель Владимир Александрович Соллогуб: «Перевод «Мизантропа» предоставлял ему видное место в русской драматической литературе, и ему-то он был обязан своим званием директора императорского театра. Он, впрочем, заботился добросовестно своею должностью. Им поощрены были дебюты Мочалова, М. С. Щепкина и В.И. Живокини, которые всегда относились к нему с благодарностью. При нем процветала актриса Сандунова. Репертуар состоял преимущественно из пьес переводных, трагедий Озерова, опереток князя Шаховского и драм Полевого. Большие надежды возлагались на молодого Писарева, слишком рано похищенного смертью...» Добавим, что при Кокошкине 14 октября 1824 года был открыт в доме Варгина на Петровской площади Малый театр, а вскоре - 6 января 1825 года - Большой Петровский театр.
Многие члены Общества любителей российской словесности - писатели, драматурги, поэты, переводчики - были авторами Петровского и позднее Большого и Малого театров, писали либретто спектаклей, стихи песен и романсов.
Весьма характерной и значимой фигурой для культурной Москвы начала XIX века был Алексей Федорович Мерзляков (о нем рассказано в отдельном очерке книги), друг Ф.Ф. Кокошкина. В большом каменном доме Кокошкина у Арбатских ворот Мерзляков блестяще читал свои публичные лекции о русской литературе.
Романсы А. Ф. Мерзлякова на музыку Д. Н. Кашина были очень популярны тогда в Москве, их нередко певала со сцены театра, а также в домашних концертах любимица публики Елизавета Сандунова, в равной мере владевшая мастерством оперного пения и исполнения русских романсов и народных песен.
В отличие от чиновного Петербурга Москва в начале XIX века проявляла особую склонность к русской старине. Поэтому, наверное, здесь были любимы праздничные костюмированные народные гулянья, что тоже, несомненно, питало творчество и поэтов, таких, как Алексей Мерзляков, и актеров, как Николай Цыганов, и композиторов-романтиков, сочинявших музыку песен, романсов, опер, - Александра Алябьева, Александра Варламова, Алексея Верстовского.
Романтизм, первые веяния которого проникли в русскую музыку еще в самом начале XIX века (примером может служить опера «Леста, днепровская русалка» композиторов Ф. Кауэра и С. И. Давыдова), развился и усилился после Отечественной войны 1812 года.
Музыка романтиков характеризовалась повышенным интересом к национально-самобытному началу, стремилась раскрыть душу человека, его чувства, мечты. Естественно, что творчество композиторов-романтиков, и в первую очередь баллады, хоры, оперы яркого представителя этого направления А. Н. Верстовского, вобрало в себя мотивы народного искусства, народной песни, пляски.
Перед читателем этой книги пройдут портреты композиторов, поэтов актеров, представлявших театральную Москву начала прошлого века, а также тех, кто, как Одоевский и Виельгорский, принадлежал культурной жизни обеих столиц - Петербурга и Москвы. Все они в большей или меньшей степени были связаны с Петровским театром и оказали влияние на его развитие.
Профессор русской словесности и поэт
Имя Алексея Федоровича Мерзлякова знакомо сейчас далеко не многим. А в свое время, в начале XIX века, он играл весьма заметную роль в московской культурной жизни.
И в Московском университете, и в его Благородном пансионе любили профессора русской словесности Мерзлякова. Его лекции слушали М.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Громадное здание Петровского театра стало украшением и достопримечательностью Москвы. В то время еще не существовало ни знаменитого дома А. И. Пашкова, ни дома З.Г. Чернышева - нынешнего здания Моссовета, ни казаковского Сената. Театр был открыт 30 декабря 1780 года прологом «Странники», сочиненным А.О. Аблесимовым.
Сцена изображала ночь в окрестностях Москвы, откуда, изгнанные пожаром Знаменского театра, двигались усталые Момус и Муза. Во время отдыха к ним спускался Меркурий, посланный Аполлоном с тем, чтобы вернуть беглецов в Москву.
При свете наступившего утра глазам изумленных путников открывалась вдали гора Парнас, а у ее подножия - Москва с неизвестным доселе новым зданием - зданием Петровского театра. Меркурий восклицал:
В Москву по-прежнему вам должно возвратиться
И тамо водвориться!
В ней смертные встречать желают вас!
……………………………………………..
Грядите вы! вон в этот дом!
Далее следовал апофеоз олимпийцев. Блестящее, представление завершалось балетом.
С открытием Петровского театра совпадает по времени появление первых национальных русских опер.
Об опере в России услышали еще за полвека до этого. Так, «Санкт-петербургские ведомости» писали в 1729 году: «Опера есть музыческое деяние в подобие комедии, в которой стихи поют, и при оной разные танцы и преизрядные машины представлены бывают».
В 1730 году в Петербург была приглашена итальянская труппа, и при дворе начинают ставиться итальянские оперы. Несомненно, деятельность итальянских музыкантов - певцов, композиторов - на сцене придворного театра способствовала развитию музыкальной культуры в России.
Так, например, музыка к первому русскому оперному либретто - «Цефал и Прокрис» - была написана итальянским композитором Ф. Арайя. Опера была исполнена в 1755 году русскими артистами. Автором либретто выступил Сумароков, использовав в нем отрывок из седьмой книги «Метаморфоз» Овидия. В опере рассказывалось о верности Цефала, отвергшего любовь богини Авроры ради своей возлюбленной Прокрис.
Но засилье иностранной музыки, мода на нее, царившая в аристократических кругах, с течением времени все более мешали развитию национального искусства, вызывали к нему несерьезное, пренебрежительное отношение.
В середине XVIII века на придворной сцене преобладала итальянская героическая опера-сериа, относящаяся к стилю классицизма, опера с весьма условными, ходульными характерами, с очень ограниченными средствами музыкальной и сценической выразительности, хотя и оснащенная пышными декорациями и костюмами, техническими трюками. Именно к такому типу оперы относилось «Титово милосердие» Гассе, поставленное в Москве в 1742 году по случаю коронации Елизаветы Петровны. Специально для этого спектакля и было построено здание оперного театра на Яузе, вмещавшее пять тысяч зрителей (в его постройке принимал участие архитектор В.В. Растрелли).
Итальянский антрепренер Д. Локателли в Петербурге и в Москве в 1759 году предпринял попытку организовать публичные оперные театры, в которых шли комические оперы, более живые по форме и более доступные вкусу и пониманию демократического зрителя.
В 1779 году силами труппы Урусова и Медокса ставится в Москве опера «Мельник - колдун, обманщик и сват» А.О. Аблесимова и М.М. Соколовского, а вскоре в Петровском театре москвичи услышали и оперы В.А. Пашкевича на темы из жизни крестьян и купечества: «Несчастье от кареты» на либретто Я.Б. Княжнина и «Санкт-Петербургский гостиный двор» на либретто М.А. Матинского. Музыка этих комических опер, в целом не выходившая за рамки классицизма, тем не менее опиралась на русскую народную мелодику.
Особой популярностью пользовалась опера Аблесимова и Соколовского: «Аблесимов выхватил из народа «Мельника - колдуна и свата», пустил его прямо на сцену, заставил петь замысловатые стихи на голос русских песен и представил зрителям их деревенский быт», - писал А.А. Шаховской. И действительно, «Мельник» не сходил со сцены Петровского театра много лет, он был сыгран почти двести раз. В чем же была причина такой популярности оперы?
Мельник наделен Аблесимовым вполне реальными чертами крестьянина; это не примитивная однозначная фигура, характерная для первых комических опер, когда в герое преобладают одно-два свойства, определяющие его поступки и поведение. Мельник сообразителен, ловок, он - себе на уме, может хоть кого обхитрить, но в то же время способен безоглядно предаться веселью.
Как писал замечательный советский ученый, литературовед и театровед Н. П. Берков, «Мельник» - «не просто веселый анекдот. Это пьеса об идеалах крепостного крестьянства: нет помещиков, нет крепостных, не на кого крестьянам работать, кроме самих себя, некому платить оброк...»
Опера подкупала и выраженным, прежде неизвестным на оперной сцене, национальным колоритом, показом свадебных обрядов, деревенских посиделок, игр, плясок, множеством народных песен, которые, прозвучав в спектакле, стали чрезвычайно популярными.
Самые разнообразные песни использованы автором музыки, музыкантом театра Медокса Соколовским: печальные и шуточные, протяжные и короткие песни-частушки, а также несколько сентиментальные арии, скорее похожие на чувствительные романсы.
Опера «Несчастье от кареты» Княжнина и Пашкевича носила совсем иной характер. На этот раз московский зритель не увидел воспроизведенных на сцене Петровского театра деревенских посиделок или свадебных песен и плясок. Но зато он услышал песенные куплеты, изобличающие офранцузившихся господ, которым ничего не стоит обменять крепостного на карету. Княжнин в своей комической опере сумел показать, что крепостной находится в полной зависимости от любого каприза, любой причуды господина.
Если в «Мельнике» музыкальное сопровождение носит лишь вспомогательный, иллюстрирующий характер, то в «Несчастье от кареты» музыка Пашкевича выступает на равных с текстом Княжнина, дополняет, драматизирует его, что в развитии русской музыкальной культуры конца XVIII века было, несомненно, шагом вперед.
Пашкевич не использовал в опере распространенные мотивы народных песен, плясок, городских романсов, а создал оригинальную музыку, раскрывающую характеры, индивидуальность героев.
Опера М.А. Матинского и В.А. Пашкевича «Санкт-Петербургский гостиный двор» создана авторами в лучших, реалистических традициях русской комической оперы, в ней много метких сатирических характеристик, подсказанных самой жизнью. Своими яркими жанровыми картинами опера напоминает «Мельника» Аблесимова и Соколовского. На эту близость указывал и сам Матинский.
Схематизм, свойственный литературной и музыкальной характеристике положительных героев, компенсируется жизненной наполненностью сатирических картин. Композитор использует и народные песни, например в сцене девичника, где противопоставлены крестьянский быт и суетный купеческий, олицетворением которого в опере являются Крючкодей, подделывающий вексель и забирающий последние деньги у мужика, ростовщик Сквалыгин, жестокий, жадный, который и дома бдительно следит, чтобы гости лишнего не съели, его жена и дочь.
Арии, ансамбли, хоры «Гостиного двора» - все подчинено раскрытию, обличению сатирических героев, лирическая линия в опере отсутствует.
И «Мельник», и «Несчастье от кареты», и «Санкт-Петербургский гостиный двор», и, кроме того, «Сбитенщик» Княжнина и Ж. Бюлана, «Розана и Любим» Н.П. Николева и И. Керцелли - все эти комические оперы в разной степени, но воспроизводят реалистически черты народного быта, и потому они сыграли прогрессивную роль в развитии русского театра.
Авторы театральных воспоминаний отмечают, что публика на этих спектаклях присутствовала низшего «разбора» - купцы, разночинцы, приезжие помещики, которым импонировали родная, простонародная речь, песни, быт, костюмы актеров; людям же светским было бы стыдно, если бы их увидели в русском театре.
Знатная дворянская Москва в то время предпочитала спектакли с участием иностранных артистов, выступающих наряду с русской труппой, спектакли домашних театров.
Интересно, что исполняли роли в русских комических операх нередко крепостные актеры.
Озорные, отчаянные, удалые пляски и песни, полные безысходной тоски, были одинаково близки и актерам и зрителям.
Нередко помещики передавали свои усадебные труппы «вольным театрам», и в том числе театру Медокса. Известно, что в 1806 году, то есть через год после пожара Петровского театра, большую часть его труппы составляли крепостные актеры А.Е. Столыпина, выкупленные казной.
Больше того, как писал в своих воспоминаниях П. А. Вяземский, «многие актеры из домашних и крепостных трупп сделались впоследствии украшением московского театра». Крепостные усадебные актеры играли на сцене Петровского театра знакомый репертуар, состоявший из оперных, балетных, комедийных постановок.
Театральная культура, зародившаяся в усадебных крепостных театрах, была достаточно высокой. Помещики, содержавшие театры, были преимущественно образованными людьми, понимавшими законы искусства. Побывав за границей, многим из них хотелось и дома создать театр, не уступающий европейскому. В своих крепостных театрах они зачастую выступали и переводчиками пьес, и музыкантами-дирижерами, как, например, граф Михаил Юрьевич Виельгорский, и вокальными педагогами, и режиссерами-постановщиками.
В то же время, поскольку актеры являлись собственностью помещиков, как правило, муштровали их жестоко и требовали нечеловеческим трудом добиваться высот искусства.
Театр Медокса просуществовал недолго: 22 октября 1805 года перед представлением оперы Днепровская русалка» из-за оплошности гардеробщика он сгорел. В декабре 1805 года было принято решение о переходе труппы в ведение дирекции императорских театров. Спектакли продолжались в доме А. И. Пашкова на углу Моховой и Большой Никитской улицы (ныне ул. Герцена, 1; здание перестроено), а затем в новом деревянном театре, построенном по проекту архитектора К.И. Росси у Арбатских ворот.
(Отечественная война 1812 года, пожар Москвы. Казалось бы, после таких событий нескоро дойдет черед до театральных зрелищ.
Но уже в 1814 году представления казенного театра возобновились на Знаменке, в доме дворянина С. С. Апраксина, а с осени 1818 года - снова в доме Пашкова на Моховой.
В первой четверти XIX века все большее распространение на московской сцене получает водевиль - жанр легкой пьесы, в которой драматическое действие перемежается музыкальными номерами. Первым в России стал писать водевили А. Шаховской. Изящные, пользующиеся успехом у публики водевили А.С. Грибоедова, Н.И. Хмельницкого и А.И. Писарева носили злободневный, полемический, а порой и обличительный характер.
В те времена еще не произошло разделение театра на оперный и драматический. Одни и те же актеры, умеющие и петь и танцевать, владеющие драматическим искусством, выступали и в комедии, и в водевиле, и в комической опере, и даже в опере.
Недаром позднее, когда уже существовали два театра - Большой и Малый, долгое время они были подчинены одной дирекции, и артисты Малого даже чаще выступали на сцене Большого Петровского театра. Оба театра продолжительное время ставили на своих сценах и музыкальные и драматические спектакли. Первая певица Петровского театра Елизавета Сандунова часто выступала в водевилях и комедиях. Отец гениального трагика московской сцены известный драматический актер начала XIX века Степан Федорович Мочалов пел «очень порядочно», по выражению современника.
В 1823 -1831 годах директором московских театров (Большого и Малого) был Ф. Ф. Кокошкин, в 1831 - 1842 годах - писатель и драматург М. Н. Загоскин.
Ярый театрал, драматург, первый переводчик на русский язык «Мизантропа» Ж.-Б. Мольера, Федор Федорович Кокошкин являлся также активным членом Общества любителей российской словесности, а одно время - его председателем. Общество это служило как бы связующим звеном между театром и университетом - двумя главными центрами развивающейся московской культуры. О Кокошкине, фигуре весьма колоритной, сохранилось немало воспоминаний современников.
На публичных чтениях Общества любителей российской словесности Кокошкин бывал неотразим. Вот как, однако, писал о нем его современник, большой любитель театра, писатель С. Т. Аксаков: «...полнозвучный, сильный, приятный и выработанный голос его обнимал всю залу, и не было слушателя, который бы не слыхал явственно каждого слова, потому что произношение его было необыкновенно чисто». Но, «услыхав Кокошкина несколько раз, читающего одну и ту же пьесу, можно было сейчас это почувствовать: одинаковость приемов, одинаковость переходов из тона в тон, несмотря на наружный жар и даже подчас вызванные слезы, обличали поддельность и недостаток истинного чувства. А потому люди, никогда не слыхавшие или очень редко слушавшие Кокошкина, - слушали его с восхищением или, по крайней мере, с удовольствием; а люди, составлявшие его почти ежедневное общество, - со скукою и даже с досадою».
Воспоминания о Кокошкине оставил и дальний родственник его писатель Владимир Александрович Соллогуб: «Перевод «Мизантропа» предоставлял ему видное место в русской драматической литературе, и ему-то он был обязан своим званием директора императорского театра. Он, впрочем, заботился добросовестно своею должностью. Им поощрены были дебюты Мочалова, М. С. Щепкина и В.И. Живокини, которые всегда относились к нему с благодарностью. При нем процветала актриса Сандунова. Репертуар состоял преимущественно из пьес переводных, трагедий Озерова, опереток князя Шаховского и драм Полевого. Большие надежды возлагались на молодого Писарева, слишком рано похищенного смертью...» Добавим, что при Кокошкине 14 октября 1824 года был открыт в доме Варгина на Петровской площади Малый театр, а вскоре - 6 января 1825 года - Большой Петровский театр.
Многие члены Общества любителей российской словесности - писатели, драматурги, поэты, переводчики - были авторами Петровского и позднее Большого и Малого театров, писали либретто спектаклей, стихи песен и романсов.
Весьма характерной и значимой фигурой для культурной Москвы начала XIX века был Алексей Федорович Мерзляков (о нем рассказано в отдельном очерке книги), друг Ф.Ф. Кокошкина. В большом каменном доме Кокошкина у Арбатских ворот Мерзляков блестяще читал свои публичные лекции о русской литературе.
Романсы А. Ф. Мерзлякова на музыку Д. Н. Кашина были очень популярны тогда в Москве, их нередко певала со сцены театра, а также в домашних концертах любимица публики Елизавета Сандунова, в равной мере владевшая мастерством оперного пения и исполнения русских романсов и народных песен.
В отличие от чиновного Петербурга Москва в начале XIX века проявляла особую склонность к русской старине. Поэтому, наверное, здесь были любимы праздничные костюмированные народные гулянья, что тоже, несомненно, питало творчество и поэтов, таких, как Алексей Мерзляков, и актеров, как Николай Цыганов, и композиторов-романтиков, сочинявших музыку песен, романсов, опер, - Александра Алябьева, Александра Варламова, Алексея Верстовского.
Романтизм, первые веяния которого проникли в русскую музыку еще в самом начале XIX века (примером может служить опера «Леста, днепровская русалка» композиторов Ф. Кауэра и С. И. Давыдова), развился и усилился после Отечественной войны 1812 года.
Музыка романтиков характеризовалась повышенным интересом к национально-самобытному началу, стремилась раскрыть душу человека, его чувства, мечты. Естественно, что творчество композиторов-романтиков, и в первую очередь баллады, хоры, оперы яркого представителя этого направления А. Н. Верстовского, вобрало в себя мотивы народного искусства, народной песни, пляски.
Перед читателем этой книги пройдут портреты композиторов, поэтов актеров, представлявших театральную Москву начала прошлого века, а также тех, кто, как Одоевский и Виельгорский, принадлежал культурной жизни обеих столиц - Петербурга и Москвы. Все они в большей или меньшей степени были связаны с Петровским театром и оказали влияние на его развитие.
Профессор русской словесности и поэт
Имя Алексея Федоровича Мерзлякова знакомо сейчас далеко не многим. А в свое время, в начале XIX века, он играл весьма заметную роль в московской культурной жизни.
И в Московском университете, и в его Благородном пансионе любили профессора русской словесности Мерзлякова. Его лекции слушали М.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17