Я уже полчаса утомляю вас рассказами о рекламном бизнесе, – с внутренним содроганием произнес Бен.
Теперь эта женщина никогда больше не захочет видеть его.
Но ее глаза почему-то сияли. Хороший знак. Губы Шейн изогнулись в улыбке – и Бен осознал, что пропустил половину сказанного ею, неотрывно любуясь этими губами.
Он покачал головой, злясь на себя:
– Простите, Шейн, я, кажется, не понял…
Она рассмеялась:
– Либо вам со мной скучно, либо мы оба устали. Я говорила, что нахожу вашу идею для рекламы конфет очень свежей и оригинальной. Именно такую рекламу я хотела бы использовать для своего магазина. Если, конечно, он когда-нибудь станет моим.
Радость, которой не стоило поддаваться – ведь эта женщина была не кем-нибудь, а антисвахой, – наполняла все его существо вопреки здравому смыслу. Бен помахал официантке, изображая рукой, будто пишет, чтобы та принесла счет. И понял, что хочет встретиться с Шейн еще раз.
Хочет снова увидеть ее.
По трезвом размышлении стало ясно – на самом деле его не особенно волновало, чем она занимается в свободное время. А с Лиззи у них все равно ничего не вышло бы.
Шейн вынула из сумочки деньги, твердо отклонив протест Бена:
– Давайте хотя бы пополам. Тогда у обоих останутся деньги, чтобы сходить куда-нибудь еще раз, – робко произнесла она. – То есть это, конечно, не обязательно… Я лишь хотела сказать…
Бен дотронулся до ее руки.
– Я бы с удовольствием пригласил вас куда-нибудь. Можно позвонить?
Она кивнула, внезапно покрывшись румянцем. Шейн настолько отличалась от Лиззи, насколько вообще одна женщина может отличаться от другой женщины, – в этом и состояла главная загадка для Бена. Шейн оказалась искренней и бесхитростной.
И как такой человек может быть «антисвахой»?
Выходя из бара, Бен улыбнулся. Он был большим любителем головоломок.
Глава 15
Я открыла дверь и едва успела поймать Лулу, которая радостно прыгнула ко мне на руки, едва не сделав в воздухе «бочку». Смеясь, захлопнула бедром дверь и заперла замки. Сделать это с собакой на руках было не так-то просто.
– Да, я тоже рада тебя видеть. Да, принесла тебе еду. Смотри, какой вкусный чизбургер!
Лулу неистово завиляла всем туловищем и стала лизать мне лицо, одновременно порываясь умыкнуть белый бумажный пакет.
Появилась Энни в футболке с надписью «Колумбия». Футболка явно была ей велика.
– Привет, Шейн, как все прошло? Неужели провела с клиентом все это время? И как он тебе? – Пока я тискала Лулу, она забрала у меня из рук пакет с едой и поставила на стол.
– Ничего, нормальный парень. Правда, в итоге передумал меня нанимать.
Энни нахмурилась:
– Что? И ему на это понадобилось три часа? Надеюсь, ты взяла с него плату за потраченное время?
Я улыбнулась и поставила Лулу на пол, намереваясь вымыть руки и накормить собаку.
– Нет, но спасибо за идею, меркантильная ты моя. На самом деле все обстояло гораздо интереснее: я познакомилась с его другом. И мы, кажется, нашли общий язык.
Энни потопала за мной к раковине, стараясь заглянуть в лицо.
– Слушай, да ты вся светишься! Хватит сиять – рассказывай!
– Ничего я не сияю! Не понимаю, о чем ты, – пробормотала я, безуспешно пытаясь спрятать блаженную улыбку, пока мыла и вытирала руки.
По какой-то необъяснимой причине мне не хотелось ни с кем обсуждать Бена. По крайней мере, пока.
– Нет, ты определенно сияешь. Давай подробности! – потребовала подруга.
Прошмыгнув мимо нее, я схватила со стола пакет и стала крошить чизбургер в миску Лулу, одновременно пытаясь придумать достойный ответ.
«Я познакомилась с парнем, ради которого готова прервать наступившую в моей жизни полосу воздержания»?
Нет, слишком много пафоса. Похоже на правду, но театрально.
Энни, тяжело дыша от волнения, последовала за мной в гостиную.
– Выкладывай, Мэдисон. – Она стояла передо мной, вызывающе подбоченясь и поджав губы.
Я поняла – разговора не избежать.
– Ну… – Тут зазвонил сотовый.
Я с облегчением схватилась за него:
– Алло?
– Шейн, это Мелисса. Завтра начинаю действовать. Мы с его братом разработали план: я появлюсь у Тони на работе и затею романтический ужин, – сообщила она, тяжело дыша.
– С вами все в порядке? Вы как-то странно дышите.
– Бежала по лестнице на четвертый этаж. Нужно ведь держать мышцы в тонусе, правда?
Я оглядела свои совсем не спортивные ноги и вздохнула:
– Да, конечно. Сама всегда хожу пешком по лестницам. А Майкл не против того, что вы сорвете его брату важное совещание?
Тони, работавший подрядчиком, должен был встретиться на стройплощадке с представителями технадзора. Не самый подходящий момент для романтического свидания. Очень похоже на ситуацию с Беном и Лиззи, но что поделать – этот метод весьма эффективен.
Мелисса засмеялась – правда, как-то неловко:
– Они с Тони редко общаются в рабочие дни. Майкл о проверке не знает. Если до завтрашнего вечера ребята не успеют поговорить, все получится. Надеюсь, вы со мной?
– Да. Буду изображать прислугу, так? Не забудьте прийти в ярость, если он откажется покинуть инспекторов ради вас, – напомнила я. – И не забудьте правило «четырех С»…
– Сентиментальная, слащавая, совершенно сумасшедшая, – перебила Мелисса. – Да, я все поняла. Тони очень дорожит своим делом. Этот бизнес принадлежал трем поколениям его семьи, – добавила она. – Честно говоря, меня это немного беспокоит.
– Ну что ж… А как, по-вашему, звучит «миссис Энтони ДиРизио»?
Лулу залаяла на меня, я показала ей язык. Потом покачала головой и подняла вверх указательный палец, призывая к молчанию Энни, которая явно собиралась что-то сказать.
В трубке воцарилось молчание. Затем послышался длинный, шумный выдох.
– Это удар ниже пояса, Шейн, – ответила, наконец, Мелисса.
– Зря вы так. Это ведь вы мне позвонили. Я же не делаю ставок на вашу будущую совместную жизнь с Тони или ее отсутствие. Просто пытаюсь выполнить порученную мне работу.
– Да, никаких ставок – кроме пяти штук.
Наступила моя очередь промолчать. Мелисса сменила гнев на милость:
– Простите, Шейн. Вы правы – я сама этого хотела. И Тони, конечно же, человек, не лишенный недостатков. В нем слишком много самоуверенности и собственнических инстинктов. А романтический вечер в его представлении – это ужин в доме у его матери. Хотя бы поэтому у нас все равно ничего не выйдет.
Я пожала плечами. Потом сообразила, что она меня не видит.
– Решать вам.
– Я согласна, – решительно ответила Мелисса.
– Не забудьте о реквизите.
– Шелковые простыни и чрезмерное количество духов. Все ясно.
– А я принесу масло для тела. У меня, пожалуй, найдется пара лишних флаконов.
– Масло для тела? Я же не собираюсь соблазнять его прямо на стройплощадке! – завопила она.
– Нет, конечно. Во всяком случае, не при мне. Бр-р… – заверила я, содрогнувшись. – Но он должен поверить, что вы готовы на это, а в таком тонком деле аксессуары очень важны.
– Вы либо очень хороший человек, либо очень плохой. Не могу понять.
– Ни то ни другое. Созвонимся.
Попрощавшись и нажав на кнопку, я взглянула на Энни. На сей раз расспросов не последовало.
– Молчи. Ничего не хочу знать. Голова разболелась от одной твоей части разговора. К тому же нам нужно обсудить кое-что относительно Ника. А после расскажешь о парне, от знакомства с которым светишься…
Энни устраивалась на кушетке поудобнее, явно готовясь к длительной беседе. Наблюдая за ней, я вдруг поникла. Сначала Бен, потом Тони, теперь Ник. Почему приходится разбивать сердца хорошим людям?
И где все негодяи? Как бы они сейчас мне пригодились!
Когда, наконец, пришло время чистить зубы на ночь, я чувствовала себя так, будто меня переехал грузовик с продукцией компании «Дримглоу». Сначала я пыталась уговорить Энни не впутывать меня в ее отношения с Ником, но мои старания завершились позорным провалом. Потом пришлось до полуночи выслушивать вместе со всеми подробный рассказ Фаррена о его первом съемочном дне.
По-видимому, играть противного работника стоянки, бросающего плотоядные взгляды на симпатичных девушек (герой Фаррена имел традиционную сексуальную ориентацию), не такое бесперспективное занятие, как может показаться. Он надеялся, что впоследствии его персонажа сделают пропавшим и вновь найденным незаконным внуком самой влиятельной дамы города, рожденным от брата ее четвертого мужа. Или от дяди ее четвероюродного брата.
Или еще от какого-нибудь очень дальнего родственника. В течение первого часа рассказа я внимательно прислушалась лишь однажды – когда Фаррен невзначай упомянул, что один из гримеров был очень мил с ним. Мишель насторожился:
– Что значит «был очень мил»?
Фаррен, рассмеявшись, пожал плечами:
– Трудно сказать. Просто вел себя дружелюбно.
– Насколько дружелюбно? Как член команды, опекающий новичка? Или как человек, желающий твоего тела? – безжизненным голосом, без тени улыбки осведомился Мишель.
Лулу заскулила во сне, отвлекая на себя внимание. Воспользовавшись моментом, я поспешила выставить красавцев из комнаты, пока страсти не разгорелись, иначе спать бы мне наверняка не пришлось.
Энни пришла в ванную, когда я там чистила зубы.
– Молодец, что выпроводила их, пока не началась четырнадцатая серия мелодрамы «Ревность Мишеля», – сказала подруга.
Я вздохнула, откладывая зубную щетку, и взяла на руки Лулу, чтобы почистить ей зубы маленькой резиновой щеточкой, как велел ветеринар. Зубная паста для собак по виду была похожа на мусс из ливерной колбасы, однако Лулу ее обожала. Сунув ей в рот покрытый резиной палец, я обратилась к Энни:
– Хорошо бы ему избавиться от этого чувства. Ведь теперь, когда Фаррен наконец-то попал в шоу-бизнес, поводов станет еще больше.
Энни усмехнулась:
– Не уверена, что эпизодическую роль можно назвать участием в шоу-бизнесе. Однако ему все же удалось подобраться к этой сфере гораздо ближе, чем раньше.
– Уверена, за этой ролью последуют и другие, гораздо лучше, – рассеянно произнесла я, сосредоточившись на удалении зубного камня из собачьей пасти.
– Ты верная и искренняя подруга, Шейн. За это мы все тебя и любим, – сказала Энни, направляясь к себе в комнату.
Потом остановилась и оглянулась.
– Только не думай, что тебе удалось от меня отделаться. Завтра обязательно поговорим о твоем новом солнечном парне.
Я небрежно поцеловала шелковистые локоны на макушке Лулу и доверительно сообщила ей:
– Знаешь, у собак есть огромное преимущество перед людьми. Они никогда не пристают с дурацкими расспросами.
– Я все слышала! – рявкнула Энни.
А мои губы помимо воли растянулись в улыбке, которую я усердно сдерживала с того момента, как вернулась домой. «Бен Купер. Бен Купер, красавец с каштановыми волосами и зеленовато-карими глазами, попросил у меня номер телефона. Не буду дожидаться его звонка – сама приглашу его завтра на открытие галереи».
Я осеклась, поймав взглядом собственное отражение в зеркале. Энни была права. Я сияла.
Впрочем, само по себе это не означало ничего плохого.
На следующий день, усаживаясь в офисное кресло в подсобном помещении «Сенсьюэлити» и угрюмо созерцая стопку бумаг высотой около фута, я судорожно прилаживала к уху гарнитуру сотового телефона.
– Да, да, слышу. Ты. Я. Ник. Завтра. Хорошо. Уверена, что хочешь этого?
Судя по голосу, Энни совсем не была уверена, хоть и старалась словами доказать обратное.
– Да… То есть да, конечно! Он слишком хорош для меня. Разобью ему сердце, а потом совесть замучает. К тому же Мишель хочет познакомить меня с каким-то парнем из школы модельеров.
– Да ты что?!
– Шейн, в школе модельеров есть и гетеросексуалы. Не будь такой ограниченной. Я даже попросила Мишеля точно проверить. Не хочу, чтобы вышло, как с Рупертом.
– Он так и не объявился с тех пор? – Просмотр почты не вдохновил меня.
Ничего, кроме счетов и рекламной макулатуры – бумажной разновидности спама.
– И не объявится. Руперт просто хотел предъявить меня родителям… Но хватит об этом. Давай поговорим о солнечном парне.
Я непроизвольно рассмеялась.
– Смеешься надо мной? – возмутилась подруга.
– Нет. Просто… э-э… в общем… Энни, он великолепен! Веселый, интересный и… и интересуется мной. Ему не скучно было слушать мои идеи относительно обустройства нашего магазина. Это было так… м-м… интересно.
– Сдается мне… что тебе было интересно, – сухо резюмировала она.
Я взяла карандаш и стала нервно крутить в руках.
– Выбирай слова, а то обижусь. Он красив – я говорила об этом? Вид слегка растрепанный, как у Люка Уилсона. Гетеросексуал. Холост. И сегодня вечером у нас свидание.
– Хм. Ну и скорость. Здесь что-то нечисто. У него, случайно, нет неизлечимой болезни?
– Энни!
– Мы ведь в Нью-Йорке! Вчера вечером встретила одинокого красавца нормальной сексуальной ориентации, сегодня уже отправляешься на свидание. А может, у него восемь незаконных отпрысков и он планирует вытянуть из тебя кучу денег на их содержание?
Я едва не уронила карандаш.
– Энни! Можешь ты хоть раз в жизни отбросить свою подозрительность и порадоваться за меня?
Она вздохнула:
– Так и было, когда ты познакомилась с Китом. Помнишь? Впрочем, ладно уж, постараюсь… Порадоваться. Только не забудь – завтра ты встречаешься со мной и Ником; не назначай свиданий со своим расчудесным парнем. Кстати, как его зовут?
– Бен.
– Бен? Забавно… после случая с Ужасным Беном. Ты рассказывала ему?
Карандаш в моих пальцах с треском переломился.
– Ай! Нет, конечно. Ты действительно думаешь, что я готова выложить всю горькую правду о своей профессии красивому парню, с которым едва знакома?
Энни засмеялась:
– Да, ты права. О таких вещах лучше рассказывать внукам в старости. Лулу! Сгрызешь мою сумку от Кейт Спейд – отправишься в приют для бездомных собак! Мне пора бежать, Шейн. Пока.
Я нажала кнопку отбоя и выдернула наушник, исполненная решимости не вставать из-за стола, пока не разберу всю корреспонденцию.
– Шейн, – позвала с порога Солстис, – иди сюда. У нас покупатели.
С другой стороны, письма могли подождать.
Глава 16
Спустя семь часов я старалась как можно дальше забиться в лифт, прижимая к груди поднос, уставленный индийскими блюдами.
– Э-э… Мелисса, не сочтите меня любительницей поныть… Но вы могли хотя бы предупредить, что стройплощадка находится на тридцатом этаже недостроенного небоскреба, – произнесла я истеричным тоном, обычно несвойственным мне.
Мелисса рассмеялась, умудрившись при этом, к моему удивлению, не вывалиться из своего маленького красного платья. Похоже, она со всей серьезностью отнеслась к моей рекомендации одеться сексуально.
– Да ладно, Шейн! Вы что, боитесь высоты?
Глядя сквозь дверной проем лифта, в котором пока еще отсутствовала дверь, на стремительно удалявшуюся улицу, я тупо кивнула:
– Да. Хотя раньше не знала об этом… Ой, мне срочно нужно домой… Погулять с овечкой. Написать завещание. Попросить у Господа прощения за грехи…
Лифт остановился, накренившись и издав причудливый громкий звук, похожий на стон.
– Плохой знак, – ляпнула я. – Лифты не должны стонать и шататься. Ни в коем случае. Если бы я была проверяющей, то…
– Что бы вы сделали? – спросил один из самых симпатичных мужчин, которых я когда-либо видела.
Может, не такой красавчик, как Бен, но, не будь я на волосок от ужасной смерти, могла бы всерьез им заинтересоваться. Смуглый, темноволосый, уверенный в себе, с крепкими мышцами строителя и скуластым лицом… высокий, красивый…
Да. Безумно красивый.
Я не сводила с него глаз, охваченная страхом и вожделением одновременно, и ни слова не могла вымолвить. Мужчина небрежно обнял Мелиссу, поцеловал в щеку… и удивленно взглянул на нее, приподняв бровь:
– Привет, детка. Что ты здесь делаешь? Всегда рад тебя видеть, но у меня через несколько минут важная встреча. Я думал, это они едут на…
– Смертоносном лифте? – пропищала я.
Красавец повернулся и теперь смотрел на меня, так и не опустив бровь. Я пыталась выдавить из себя еще что-нибудь – безрезультатно.
– Помогите… – Единственное слово, наконец, вырвалось из пересохшего горла.
Тони – а это, очевидно, был он, если, конечно, за Мелиссой не бегали целых два итальянских красавца, – улыбнулся, вошел в лифт и взял меня под руку.
– Не бойтесь. Вы, наверное, не привыкли к высоте. В такой ситуации лифт может вызвать ужас. Шагайте вот сюда, на пол. Смотрите – пол твердый…
Он попытался вывести меня из лифта. Я испуганно озиралась, потом согласилась, нерешительно делая шаг вперед:
– Да, пол твердый… Правда, стен нет. А я согласна находиться в здании лишь при условии, что у пего есть стены. Тем более на тридцатом этаже… Черт… – Едва не уронив поднос, я судорожно вцепилась в руку Мелиссы. – Стены, стены… Где стены?!
Я старалась не обращать внимания на голый цементный пол и валявшиеся повсюду доски и брезент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23