Они замолчали, и в гостиной установилась тяжелая тишина. Эктор д'Эпенуа достал новую сигарету.
— Да, — неохотно согласился он, — времена, когда мы могли ограничиваться ролью пассивных наблюдателей, возможно, прошли. Это действительно жаль, потому что я обожаю покой.
И после долгого вздоха сожаления он добавил:
— Договорились: я выеду в Мосул на машине завтра, около полудня.
На своей бледно-голубой «ДС» со значком дипломатического корпуса Эктор д'Эпенуа покрыл четыреста пятьдесят километров месопотамской пустыни, отделяющих столицу от Мосула, за шесть часов.
На окраине Мосула было построено несколько новых кварталов, но центр его был невероятно ветхим. Извилистые, запутанные улочки, застроенные старыми кирпичными домами с деревянными балконами, множество минаретов и башен, свидетельствующих о прошлом величии города. Этот муравейник разрезает пополам единственная прямая улица. Сто двадцать тысяч человек проживают на правом берегу Тигра: смешанное население состоит из курдов, турок, арабов, есть тут и колония белых.
Проезжая по городу с пересохшим горлом, Эктор д'Эпенуа бросил завистливый взгляд на «Рест-хауз», лучший отель Мосула, но продолжил путь до отеля «Риц».
Как только его машина остановилась, к ней бросились носильщик и портье.
Д'Эпенуа вошел в холл, раздумывая, чего же ему хочется больше: выпить в баре стаканчик или принять прохладный душ. Выбрав душ, он пошел к отделу регистрации, чтобы взять номер с ванной. Он решил подняться туда немедленно и попросил, чтобы ему как можно быстрее подали виски с содовой..
Через два часа свежевыбритый, одетый в легкий элегантный костюм светло-серого цвета, д'Эпенуа спустился в ресторан, где, как завсегдатай, указал метрдотелю Халиду столик, расположенный возле широких окон, откуда открывался вид на Тигр и далекие склоны гор Курдистана.
Халид чуть заметно вздрогнул, узнав француза. Однако, подавая путешественнику меню, он сохранил профессиональную невозмутимость.
Д'Эпенуа быстро просмотрел карту. Делая вид, что советуется с метрдотелем по поводу одного из блюд, он прошептал:
— Мне надо с вами поговорить… Где и когда?
Принимая его игру, Халид склонился над столом и, указывая кончиком карандаша на фирменное блюдо, ответил очень тихо:
— После ужина возвращайтесь к себе в номер… Могу вас уверить, сэр, что этот цыпленок с пряностями очень вкусный. С ним подаются яблоки по-английски, и он не очень наперчен.
— Отлично, — согласился д'Эпенуа более громким голосом. — Прибавьте к нему полбутылки розового анжуйского. А для начала салат из огурцов.
Халид записал, поклонился и пошел передать заказ одному из официантов.
За едой д'Эпенуа отгородился от всего зала ежедневной газетой на английском языке: «The Iraqi Times». Закончив ужин и выпив кофе, он вышел из ресторана и поднялся в свой номер.
Он сел в кресло и настроился на долгое ожидание, потому что Халид мог освободиться только довольно поздно. Но прошло едва десять минут, как в дверь тихонько постучали.
Он открыл и увидел на пороге Халида.
— Простите, сэр, — произнес тот, — вы забыли на столе записную книжку.
Говоря это, он прикрыл глаза. Его рука протягивала д'Эпенуа сложенную записку.
— А? Спасибо. Вы очень любезны, — сказал француз, беря квадратик бумаги.
Метрдотель снова поклонился и ушел по коридору, а д'Эпенуа, заинтригованный, закрыл дверь и сел в кресло.
Текст записки был лаконичен: «Встреча здесь невозможна: везде микрофоны. Снимите номер в „Рест-хаузе“. Я приду туда после полуночи».
Д'Эпенуа машинально разорвал записку на мелкие кусочки; он задумчиво бросил обрывки в отверстие стока воды в ванне и пустил немного воды.
Идея снять номер в «Рест-хаузе» на три часа ему не улыбалась. Менять в этот час гостиницу не хотелось. И то и другое могло показаться странным, а среди персонала отелей всегда есть как минимум один осведомитель.
После недолгого раздумья д'Эпенуа нашел более приемлемое решение.
Он спустился в бар, спокойно выпил там два стакана вина, потом вышел из «Рица» с явным намерением немного прогуляться, прежде чем лечь в постель.
Он прошелся по Ниневех-стрит, постоял на мосту, соединяющем берега Тигра, потом, незадолго до полуночи, пошел обратно к отелю. Однако вместо того, чтобы направиться к центральному входу, он обошел здание и стал бесцельно ходить по улочке, куда выходили двери гостиничных служб. Когда минут двадцать спустя Халид вышел из служебной двери, д'Эпенуа позволил ему уйти вперед; он мог это сделать, зная, куда направляется метрдотель.
Однако через несколько минут Халид попросту оторвался от д'Эпенуа. Впрочем, тот шел за метрдотелем с единственной целью убедиться, не идет ли кто за ним.
Довольный, убедившись, что никакого хвоста нет, он ускорил шаг на Фарук-стрит.
Он был уверен, что Халид из предосторожности выберет самый сложный путь, и знал, что быстрее него дойдет до «Рест-хауза».
Но наконец и Халид появился на аль Садик-стрит. Д'Эпенуа перехватил его в тот момент, когда он выходил на площадь.
Иракец от неожиданности отступил немного назад. Он, впрочем, тотчас же узнал француза, но выражение недовольства на его лице осталось.
— Вы не должны были подходить ко мне среди улицы, — упрекнул он.
— Еще менее удобно встречаться в номере «Рест-хауза», на глазах служащих, — возразил д'Эпенуа ровным тоном. — Что не ладится, Халид?
Метрдотель свернул на проспект, идущий к британскому консульству.
— Я бы предпочел, чтобы вы не приходили ко мне, — без лишних слов заявил он. — Я ведь писал, чтобы со мной не восстанавливали связь в течение некоторого времени.
— Знаю. Но того, что вы нам сообщили, недостаточно. Без дополнительной информации эти сведения теряют значительную часть своей ценности. И потом, почему вы вдруг решили сжечь все мосты?
Халид внимательно огляделся и потом глухо произнес:
— Мне пришлось убить человека, чтобы отправить вам эту запись. Одного из офицеров, присутствовавших на собрании.
Д'Эпенуа помрачнел. Его пальцы задвигались в карманах.
— Грязная история, — сказал он. — Что произошло?
— Это случилось, когда я пошел забирать магнитофон. Они заметили его, и один из них ждал меня. Позже, когда я слушал отрывки записи, я понял, что мое положение может стать невыносимым, и я все выбросил в реку.
— Хм… понимаю, почему в вашем рапорте были пробелы. Вы хотели убрать все до того, как обнаружат тело?
— Да. Самое большее, чего я боялся, не полицейского расследования, а того, что сделают коллеги того типа, которого я устранил. Исчезновение магнитофона подвергает их ужасной опасности, и главное — оно висит угрозой над заговором, который они готовят.
— Боже мой! — воскликнул д'Эпенуа, мгновенно вспотев. — Значит, заговорщики знают, что их слова были записаны и пленка куда-то уплыла? Но это же катастрофа.
— Они одержимые! — подтвердил Халид вполголоса. — Под предлогом помощи полиции и желания отомстить за товарища они ведут свое расследование. Один из них уже трижды допрашивал меня. Инспектора тоже. Но у меня алиби, которое устоит перед всеми атаками: считается, что япровел всю ночь в одном закрытом доме, где меня видели пять женщин.
Идя вперед, д'Эпенуа размышлял. Изменит ли планы мятежных офицеров эта катастрофическая для них утечка?
Вполне вероятно, но это также сужало возможности использования записи. Однако ее познавательное значение сохранилось.
— Могли бы вы назвать мне имена, звания и части офицеров, замешанных в это дело? — спросил он после некоторого раздумья.
— Имя убитого — да, я узнал его от самих следователей: это был капитан Салех Джафар из 2-го артиллерийского полка, расквартированного в Мосуле. Что касается остальных, я не могу вам сказать ничего, кроме званий: был полковник пехоты, полковник ВВС, бригадный генерал с эмблемой механизированной бригады и капитан королевской гвардии. Возраст — от двадцати пяти до тридцати пяти лет.
Д'Эпенуа отпечатал эти сведения в своей памяти, потом спросил:
— Какой номер части полковника?
— Номер 52… Один из полков, которые король отправил а Иорданию на помощь своему кузену в период напряженности прошлым летом.
Д'Эпенуа знал, что целая иракская дивизия стояла в Аммане многие месяцы. Присутствие этого полковника в Мосуле было бы загадочным, если бы его цели не были объяснены встречей в «Рице».
— Халид, вы оказали нам неоценимую услугу, — серьезно заключил д'Эпенуа. — Возможно, вы вставили в колеса палку, которая изменит весь ход событий. За шесть лет эта страна превратилась в огромную стройку благодаря крупным инвестициям Организации экономического развития, и она становится современной страной. Нельзя, чтобы это было уничтожено честолюбием горстки экзальтированных военных… Франция, во всяком случае, постарается не допустить, чтобы Ирак превратился в руины.
— Я в этом никогда не сомневался, — уверил Халид, и в первый раз тонкая улыбка осветила его напряженное лицо.
Д'Эпенуа прошептал:
— Я уеду завтра утром, отныне, в силу обстоятельств, вы освобождены от всех обязательств по отношению к нам. Но если дела станут плохи, вы можете обратиться к нам: мы предоставим вам надежное убежище. Вы возобновите контакт, когда сочтете нужным.
Глава IV
На следующий день, ранним утром, Эктор д'Эпенуа выехал из Мосула. Через Эрбиль путь до Киркука был длиннее, чем по прямой, но дорога была намного лучше.
В пути он еще раз обдумал признания Халида Рашира.
Он попытался представить себе, что могут предпринять эти офицеры, чтобы выяснить, кто убил капитана Салеха Джафара, и заполучить компрометирующую запись.
Если бы они рассуждали логично, они должны были бы прийти к выводу, что человек, установивший магнитофон, заранее знал, что собрание состоится и в каком именно кабинете; затем — что установить аппарат и изъять его мог только человек, имеющий отношение к отелю. Значит, их подозрение неизбежно должно обратиться именно на метрдотеля. Положение его было самым критическим.
Эктор д'Эпенуа много раз смотрел в зеркало заднего обзора, но не заметил, однако, ни малейшего облачка пыли, которое внушило бы ему опасения, что его преследуют.
К девяти часам утра он доехал до промышленного центра, застроенного буровыми вышками, нефтеочистными сооружениями и огромными алюминиевыми резервуарами.
Возле этих сооружений старый маленький Киркук, построенный на холме, оставался почти незаметным. В воздухе стоял сильный запах сырой нефти, словно вывеска штаб-квартиры «Ирак Петролеум компани».
Оставив машину на одной из улиц жилого квартала Арафа, д'Эпенуа пешком отправился на почту.
Из телефонной кабины он позвонил в квартиру Феликса Лемуана. Там ему никто не ответил, и он набрал номер Технического центра. Сначала его соединили с радиоузлом, и наконец к аппарату подошел Лемуан.
— Добрый день, — сказал д'Эпенуа по-французски. — Я проезжал мимо и хотел пообедать вместе с вами.
Он не назвался, поскольку фразы-пароля, произнесенной им, было достаточно, чтобы Лемуан понял, кто ему звонит.
— О! Какой приятный сюрприз! — сказал тулонец веселым тоном. — Приходите через час в ресторан ИПК. Вы будете здесь вечером?
— Вряд ли.
— Жаль. Ну что же, посидите в холодке до моего прихода.
— Хорошо. До скорого!
Д'Эпенуа положил трубку. Последние слова Лемуана означали, что его квартира свободна, что никакой докучливый человек не придет и, следовательно, путь свободен.
Подавляющее большинство обитателей многоэтажек было на работе. Д'Эпенуа не торопясь дошел до дома, где жил Лемуан, открыл дверь своим ключом и вошел в квартиру.
Разумеется, о том, чтобы появиться вместе в ресторане ИПК, не могло быть и речи. О серьезных вещах надо было поговорить в уютной трехкомнатной квартире, где термометр показывал на десять градусов меньше, чем снаружи.
Лемуан пришел в десять минут первого. Он горячо пожал руку гостя и нахмурился, увидев, что тот даже не налил себе аперитива.
— Мать честная! — возмущенно воскликнул он. — Вы торчите здесь уже два часа и ничего не выпили?
— Я думал, — сказал д'Эпенуа, который на самом деле немного поспал.
Лемуан быстро вынул из бара бутылку, из холодильника лед, а с кухни принес графин с водой.
Приступая к священному обряду приготовления аперитива, он спросил д'Эпенуа:
— Вас привел сюда мой последний рапорт? Собеседник ответил кивком головы и взял стакан, протянутый ему радистом.
— У вас нет никаких подробностей об этой бойне? — поинтересовался он.
Лемуан отрицательно покачал головой.
— Ничего… А ведь я пытался. Келли — этот англичанин, присутствовавший при стычке и сообщивший о ней, — был вызван дирекцией. Вероятно, его допрашивали, но об этой встрече ничего не известно. В Киркуке персонал ничего не знает о деле. Да, кажется, и остальная часть населения тоже. Келли провел с нами два дня, и я пытался его расспросить. В конце концов, я радист и в курсе всех сообщений, и мое любопытство было абсолютно естественным и законным. Ничего! Келли нем как рыба.
— Наверное, ему приказали, — предположил д'Эпенуа. — ИПК не хочет вмешиваться во внутренние дела страны и не собирается предавать огласке свою информацию.
— И потом, это случилось в трехстах восьмидесяти километрах отсюда, — добавил Лемуан. — В пустыне… Как, по-вашему, могли распространиться слухи?
Д'Эпенуа сделал глоток.
— Полагаю, ваш рапорт не повторяет дословно текста Келли? Вы уверены, что не пропустили каких-то деталей?
Лицо Лемуана выразило искреннюю озабоченность.
— Не думаю, чтобы я забыл хоть что-нибудь, заслуживающее внимания.
— Келли не говорил, к какому полку принадлежал батальон мотопехоты?
Радист наморщил лоб.
— Нет, точно нет. Да и не мог бы… С десяти километров, даже с отличным биноклем, он не смог бы увидеть номера грузовиков. Для этого потребовался бы телескоп с Мон Паломара!
— Кроме полицейских, на месте не осталось других трупов?
— Контрабандистов, может быть, но солдат — точно нет, если вы хотите знать именно это.
Они замолчали. Потом д'Эпенуа продолжил:
— Ладно. Подведем итоги: нелегальный ввоз партии оружия осуществлялся при участии батальона регулярной армии. Этот батальон, снабженный, что называется, автономным вооружением, должен был просто перевезти ящики к настоящему получателю. Куда он уехал после стычки?
— По словам Келли, в северном направлении, — ответил Лемуан.
— И куда?
— Никуда.
Радист встал, положил сигарету и принес карту двухмиллионного масштаба, составленную географической службой Свободных французских сил Леванта во время последней войны.
Он разложил ее на серванте и пригласил д'Эпенуа взглянуть на нее.
— Смотрите… К северу от места боя — Евфрат. Перейти его вброд невозможно, а на другой стороне плато Джезирех, пустыня без городов, без оазисов, без дорог. Пустота.
Д'Эпенуа, изучавший карту, почесал затылок.
— Нет, нет, колонна не могла пойти сюда, — согласился он. — Значит, она должна была повернуть вскоре после ухода с места боя.
Он задумался.
— Полицейские, убитые в перестрелке, были из форта Эн Нагиве. Они наверняка успели вызвать подкрепление, прежде чем их перебили. Могло это подкрепление встретиться с моторизованным подразделением?
— Конечно, — признал Лемуан, — но тогда нетрудно себе представить, что было дальше: военные рассказали, что обратили в бегство группу сирийских контрабандистов, уничтожившую патруль.
— Согласен. Но полицейский участок Аны, от которого зависит форт, должен все знать о передвижениях этого подразделения. Должно быть известно, о каком батальоне идет речь.
— Попробуйте получить у них дополнительную информацию по телефону, — предложил Лемуан с легкой иронией.
Д'Эпенуа оставил карту и снова сел в кресло.
— Мой дорогой друг, вы недооцениваете нашу службу информации, — заявил он серьезно. — Мы не купаемся в золоте, но система «Д» и дипломатия возмещают нехватку денег. Я заскочу в Ану.
Радист вытаращил глаза.
— Могу я спросить, зачем вам понадобились точные сведения об этом батальоне?
— Он состоит из шайки убийц, и это достаточная причина, — высокомерно произнес д'Эпенуа. — Кроме того, эти солдаты — предатели, а всякий признак разложения в иракской армии заслуживает нашего самого пристального внимания. Будьте спокойны, Интеллидженс Сервис тоже занимается этим делом. Готов биться об заклад, что их агенты уже все знают. К сожалению, наши британские союзники очень любят выглядеть одиноким рыцарем на Ближнем и Среднем Востоке. Мы должны разбираться сами, и мы это сделаем.
Помолчав, Лемуан спросил:
— Будут приказы для меня?
— Да. Не сосредоточивайтесь исключительно на том, что происходит в пустыне. Следите также за перемещением войск через Киркук, сообщайте о признаках недовольства среди местного населения: лозунги на стенах, листовки, забастовки и так далее.
— Вы считаете, что становится жарко?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12