Крик затих, и толпа пошла дальше, оставив валяться разорванный труп.
Дженис остановилась подобрать пистолет, выпавший из руки Джесса. Она повернула его, рассматривая, пытаясь определить, есть ли в нем еще патроны.
— Дженис!
Томми стоял на крыльце их дома, качаясь в дверях. Глаза у него припухли, будто он только что проснулся от долгого сна.
— Дженис, что ты там делаешь, на улице? Вернись домой, там безопасно! — Томми прищурился на «люгер» у нее в руке, лицо его стало хитрым, высунулся язык и облизал губы. — Что у тебя? Пистолет? Слушай, я знаю одного типа, который нам за него отсыплет «Белого тигра»...
Дженис наставила ствол на Томми и нажала на спуск. Томми пошатнулся, потом свалился с крыльца вниз головой, застыл внизу бесформенной грудой. Да, еще остались патроны.
* * *
Децима заслонила глаза от странного сияния, окутавшего висящую в цепях неизвестную, как огни святого Эльма. Дующий ниоткуда ветер набрал силу урагана, и Дециме с трудом удавалось держаться прямо. И хотя буря грохотала, как проходящий товарный поезд, она не могла заглушить жуткого хохота.
Руки и голова неизвестной трещали странным электричеством, и оно становилось сильнее с каждой новой искрой. На глазах у Децимы исчезли синяки и порезы с лица прикованной. С визгом злобной радости неизвестная вырвала руки из оков, вывихнув себе правое плечо. Кто бы она ни была, эта неизвестная, к тепличным видам Своих она не принадлежала. Ни один новичок не мог бы так управлять стихиями — и так быстро восстановиться без отдыха и без крови.
Другая обернулась и осклабилась Дециме в лицо, и впервые почти за сто лет вампирша ощутила настоящий страх. Не страх наказания за вызванное недовольство господина — но страх, когда видишь собственную Смерть в чьих-то глазах. Другая двинулась к Дециме, и оскал ее становился шире, и волосы метались водоворотом разозленных черных змей.
Децима бросилась вперед, обеими руками обрушивая свинцовую дубину, но Другая была слишком для нее проворна и выбила у нее трубу из рук. Децима выругалась и отпрыгнула в сторону, хватая отложенный в сторону арбалет. Он был уже заряжен и взведен, и Децима выстрелила в неизвестную, попав в грудь и пробив правое легкое. Неизвестная завыла от боли и свалилась на спину, хватаясь руками за торчащий болт.
Децима вспрыгнула ей на грудь и придавила к полу. Стараясь не зацепить серебро пальцами, она вытащила пружинный нож, взятый в куртке пленницы, и нажала на рубин. Выскочило серебряное лезвие, и глаза неизвестной расширились при виде его.
— Нет! — крикнула она, поднимая руки к лицу, будто загораживаясь, чтобы не видеть несущую смерть сталь.
— Сдохни, сука, именем лорда Эшера, принца Города Мертвых! — крикнула Децима, перекрывая вой ветра, и всадила серебряный клинок в сердце неизвестной.
Та дернулась в судороге, испустила сдавленный крик — и затихла. Прекратился и ветер, будто его выключили. Ведьминский свет, окутывавший тело неизвестной, зашипел и погас, как упавшая в лужу петарда.
Децима откинулась назад, любуясь своей работой, потом улыбнулась.
— Видишь, гадина? Вот что бывает с теми, кто встает у меня на дороге.
Глаза Другой распахнулись, она осклабилась той же неестественно широкой ухмылкой и вырвала нож из своей груди.
— Мне бы самой не сказать лучше, — прохрипела она насмешливо и всадила нож в правое ухо Децимы.
Вампирша вскочила на ноги, будто ею выстрелили из пушки, и схватилась за голову. Визг ее был так пронзителен, что перешел в ультразвук, в писк летучей мыши. Глаза полезли из орбит, будто их надували изнутри, пока не вылезли наружу в буквальном смысле. Децима дрожала, как камертон, мозг ее превращался в жидкость и выливался из носа и ушей. Она пыталась шагнуть к двери, но ноги уже не держали ее, и она рухнула на правый бок с такой силой, что лезвие вбилось насквозь и вышло из левого уха. Тут же Децима замерла и глаза ее остекленели, став молочно-белыми, как у жареной рыбы.
Другая посмотрела на труп врага и улыбнулась в злобной радости. Потом отхаркнула полные легкие крови. Но этот спазм прошел, и неизвестная, снова владея собой, ногой перевернула тело Децимы на спину, наклонилась за лезвием и с тихим стоном боли вытащила его из пробитого черепа вампирши. Выпрямившись, она вытянула из груди оставшиеся там дюймы арбалетного болта. Боль была так сильна, что цветное зрение погасло, и мир стал выглядеть как подводный. Неизвестная пошатнулась, борясь с инстинктом, который требовал забиться куда-нибудь в угол и залечить раны. Но если она хочет пережить эту ночь, то надо покинуть твердыню Эшера — а на это понадобится каждая унция оставшихся сил.
Она понятия не имела, что натворило безумие Другой, чтобы добыть энергию, необходимую для освобождения и битвы с Децимой, но не сомневалась, что масштабы должны быть гигантскими. Другая высосала достаточно энергии, чтобы срастить разбитые кости, но считать раны залеченными было бы еще рано.
К удивлению неизвестной, дверь была не заперта, и в коридоре никого не было. Впрочем, никто не ожидал, что она выйдет из этой двери иначе как в мешке для трупов. Она оглянулась на Дециму, на ее выкрученное судорогой тело, похожее на труп зверя, отгрызавшего себе лапу в капкане. И надо было признать, что сама она выглядит не лучше. Будто смотришь в зеркало и видишь, чем ты стала бы, если бы лорд Морган дал себе труд взять тебя под свое крылышко и научить, как быть чудовищем. От этой мысли по коже у неизвестной пробежали мурашки.
— Какого черта ты делаешь? — заворчала Другая. — Нечего таращиться на собственный пуп! Эта вонючка сдохла — давай шевелись!
— Заткнись! — рявкнула она, тряся головой в тщетной попытке избавиться от назойливого голоса.
— Так легко тебе меня не сплавить. А теперь давай тащи нас отсюда! Не для того я вытаскивала нашу общую жопу со сковородки, чтобы ты ошивалась потом в огне!
Как ни неприятно было это признавать, Другая была права. Внутренние повреждения были серьезными даже для Своей, и неизвестная быстро теряла силы. Надо найти дорогу наружу раньше, чем Эшер пошлет за ней своих шестерок. В таком ослабленном состоянии второго шанса удрать у нее не будет.
Закрыв за собой дверь камеры пыток, она направилась по темному коридору. Если память ее не обманывает, он ведет в центральный подвал, служащий анклаву казармой. Если и дальше будет везти, она из подвала через любой из тысячи туннелей вылезет из катакомб.
Это если она сможет держаться на шаг впереди. В таком состоянии — хотя бы на полшага.
Эшер стоял под овалом цветного стекла, подвешенного над его троном, сложив руки на груди, глядя на море обращенных к нему бледных кровавоглазых лиц. Пришло время. Грядет война, и вот его войска. Эшер поднял руку, и зал затих. Когда же Эшер заговорил, голос его загремел погребальным звоном.
— Пришла эта ночь, друзья мои! Настала ночь, когда мы рассчитаемся с врагом! Последняя ночь Синьджона и его выводка! Перчатка брошена, и нам остается единственный выход — джихад!
— Джихад! — пришел ответ полусотни голосов. — Джихад!
Эшер улыбался, оглядывая сборище Своих. Вампиры вскидывали кулаки в воздух. Почти все они — если не вообще все — будут мертвы еще до рассвета. Но это и не важно. Кто они такие? Всего лишь пушечное мясо. И там, откуда они пришли, можно еще многих набрать. Даже похищение Никола не умеряло восторга: он стремится к самой вершине успеха и к рассвету будет бесспорным хозяином Города Мертвых!
Пока он купался в сиянии верного триумфа, распахнулись двери, и влетел насмерть перепуганный «звездник».
Анклав в изумлении повернулся к человеку — людям было запрещено являться к Эшеру без зова и без доклада. Одежда сопляка превратилась в лохмотья, лицо окровавлено и в синяках: он споткнулся и налетел на мотнувшуюся обратно дверь. Эшер щелкнул пальцами, и пара вампиров поймала человека, завернула ему руки за спину и подтащила к возвышению.
— Бесстыдный щенок! Что означает твое недопустимое поведение? — вопросил Эшер.
— Милорд! — зачастил мальчишка. — Милорд, там такое! Там, на улицах!
— Говори яснее.
— Город Мертвых спятил! Они кидаются бутылками, камнями, поджигают — у некоторых даже пистолеты и ножи есть!
Эшер нахмурил брови:
— Напали служители Синьджона?
«Звездник» замотал головой:
— Это не Синьджон! Я видел толпу старух, которые голыми руками разваливают «черную ложу»! Там черт-те что, конец света!
— Что ты знаешь об апокалипсисе, глупец? — фыркнул Эшер.
— Я не вру, милорд, — можете сами посмотреть!
Эшер склонил голову набок, как птица, слушающая, где ползет червяк. За стенами цитадели слышался далекий шум, вопли, звон разбиваемых стекол и выстрелы. Сперва едва слышно, потом сильнее, ближе с каждой секундой.
— Бунт — сейчас? Именно сейчас? Тут не могло обойтись без Синьджона!
— Не похоже, милорд, — возразил «звездник». — Я хочу сказать — они гоняются за всеми, им без разницы! Они даже друг на друга нападают, бывает!
— Идиот! Это же джихад! И ничего не стоит жизнь людей, на чьей бы стороне они ни были!
— Но что нам делать?
— Делать? Что делает любая армия на войне? Вскрывай склад тяжелого оружия, вооружай своих людей до зубов и вели им всех убивать на своем пути. Ясно?
— Так точно, милорд!
— Так иди и делай! — отрезал Эшер. Он махнул рукой державшим человека вампирам: — Проследите, чтобы он вышел из дому. А то еще забьется в щель и исчезнет.
Когда все трое вышли, Эшер повернулся спиной к аудитории и уставился в витраж, потирая челюсть в раздумье. Тут совершенно внезапно его пронзила острая боль в груди, будто невидимая рука вогнала ему нож в сердце. Он пошатнулся, сделал пару шагов и тяжело упал в кресло. Руки и ноги стали деревянными и безжизненными, как у марионетки. Такое с ним было только один раз, много лет назад — когда была убита Бакиль. Свой, породивший много потомков, в конце концов приобретает иммунитет к потере — как свинья, которая мечет поросят десятками и спокойно давит их, валяясь на них в грязи. Но Эшера никак нельзя было назвать производителем — у него была лишь одна юница, и связь между ними была тугой и остро ощущаемой.
— Милорд? — тревожно шепнул один из новобранцев. — Что-нибудь случилось, милорд?
Эшер скривил губы в такой страшной гримасе, что собравшиеся вампиры инстинктивно попятились.
— Убита леди Децима! Отомстим за нее, братья мои! Принести мне голову этой неизвестной! Найти ее и поймать, пока она не сбежала!
Без колебаний пятьдесят вампиров бросились прочь из зала, вопя и улюлюкая, подобные стае лающих гончих на кровавом следу лисы.
* * *
Ей везло. В казармах никого не было. Валялись заплесневелые матрасы, гниющие подушки, разбитые диваны — будто в подземном убежище Армии Спасения. Вонь не слишком отличалась от вони змеиного логова. Надо было только пробраться через подвал и исчезнуть в одном из туннелей, ведущих к открытым фундаментам вокруг дома. Хотя еще надо было решить, куда податься, выбравшись из крепости Эшера.
Неизвестная уже прошла больше половины пути через подвал, когда сзади крикнули: «Вот она!» Она обернулась и увидела вампира с тестообразным лицом, и глаза его сверкали, как у бешеной крысы. Он стоял у подножия центральной лестницы полуподвала, показывая на нее. А за ним толпились десятки таких же тестообразных и голодных лиц.
— Взять ее!
— Твою мать! — простонала она, разворачиваясь и бросаясь бегом к ближайшему выходу.
Она попыталась переключиться в овердрайв, но ощущение было такое, будто внутренности разваливаются на части. Зато она хотя бы видела, как нападают на нее вампиры, ставшие призраками. Как тот кретин, который просвистел мимо и сейчас встал в устье туннеля, куда она направлялась. Он был длинный и бледный, с жидкими волосами, свисавшими на изможденное лицо, в штанах в обтяжку и черной сеточке-футболке. Вампир оскалился, обнажив капающие слюной клыки.
— Отвали с дороги, покойничек! — рявкнула она, вгоняя нож ему в горло.
Он удивился — может быть, даже испугался, схватился рукой за горло, но она оттолкнула его прочь, не глядя. Она летела по узкому темному туннелю, а подыхающий вампир вопил в агонии, и его предсмертный вопль отдавался эхом подобно вою баньши. Свои забили туннель, клацая зубами и когтями друг на друга в жажде первыми добраться до своей добычи.
Она должна уйти, должна спастись. В живот будто набили толченое стекло, и каждый шаг глубже и глубже вгонял длинные зазубренные шипы. Руки висели кусками холодного мяса, и онемение стало распространяться уже и по ногам. Правое легкое было полно крови, в левом торчали осколки костей. Повезло еще, что новобранцы Эшера были зеленые и не умели толком ходить в овердрайве, но любое везение где-нибудь кончается.
Она поняла, что уже вышла из туннеля, потому что над головой появилось что-то вроде ночного неба. Открытый подвал был забит мусором, но лестница обрушилась давным-давно. Неизвестная бросилась на стену, рвясь наружу с энергией отчаяния загнанной в угол крысы. Преследователи высыпали из туннеля стаей мясных мух, вспугнутых с трупа, визжа и жаждая ее крови. Когда неизвестная добралась до края, над ней нависла тень. Тень эта подняла руку, в которой был зажат «люгер».
— Мать вашу!.. — завизжала Дженис в яму, полную вампиров. — Всех вас на!..
Пистолет, взятый ею с трупа бандита, был заряжен фосфорными пулями. Она открыла огонь, хохоча при виде бледных монстров, налетающих друг на друга в попытке уклониться от смертоносных снарядов.
— Помоги! — прохрипела неизвестная, хватаясь за штаны девушки. Девица была болезненно худа, с волосами, не мытыми пару месяцев, одета в расклешенные драные джинсы, топ с изображением котенка, следящего за бабочкой, и растоптанные сапожки. Сгибы локтей у нее были истыканы следами игл, частично воспаленными, но она казалась человеком. — Прошу тебя — дай руку.
Дженис глянула на голос снизу, потом уставила «люгер» прямо в голову неизвестной.
— И тебя на... сука, — сказала она голосом почти мечтательным.
И спустила курок, но боек щелкнул по пустой обойме. Неизвестная мигнула, потрясенная, что ее голова все еще держится на плечах, потом схватила Дженис за руку с пистолетом и дернула наркоманку в погреб головой вперед. Вампиры завопили от восторга и набросились на упавшую.
Неизвестная выбралась из ямы и встала, шатаясь. Брошенный преследователям кусок отвлечет их на пару минут — но не дольше. Озираясь на ничьей земле снесенных домов вокруг оплота Эшера, она наконец увидела своими глазами, какую злобу спустило с цепи безумие Другой в Городе Мертвых.
Несколько домов горели, пылая рождественскими елками. Хотя слышны были стрельба и крики, воя «скорых» и сирен пожарных машин не наблюдалось. Это же Город Мертвых — и что бы тут ни бушевало на улицах, никто не увидит и никто не явится. Здания сгорят и обрушатся, пламя перекинется на соседние, и ни одна рука не поднимется остановить огненный холокост. У раненых был выбор — подыхать на улице или уползти куда-нибудь зализывать раны.
Прислонясь к глухой стене тупика, стараясь сдержать дыхание, она заметила парочку «звездников», пробирающихся по тротуару. Они были похожи на молодых олешков, чудом вырвавшихся из лап львиного прайда. Глаза у них лезли на лоб, и старались они идти как можно быстрее на своих поврежденных ногах. Значит, вот что устроила Другая. Пробудила хищника в жертве. Впервые неизвестная не ощутила вины за действия своей демонской половины.
Последний раз глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, она вышла из-за угла и сразу же споткнулась о чье-то тело, болезненно приземлившись на раненый бок. Боль была такая, что пришлось лежать, пока она не схлынет. Ожидая новой волны мучений, она поняла, что смотрит на труп, за который зацепилась. Это был мужчина лет сорока с лицом уличного психа. Он был одет в мундир морской пехоты, с орденами и в белых перчатках. Табличка на груди гласила: КОПЕК. Кто-то свалил ему на голову шлакоблок с ближайшего дома. Он зажимал в мертвой руке «М-16», но ее заклинило намертво. Однако была еще при нем связка гранат, заслуживающая внимания. Прикусив нижнюю губу от боли, неизвестная быстро сняла связку с тела и набросила себе на плечи. Гранаты, по фунту каждая, повисли вдоль куртки, как смертоносные фрукты, позванивая при движении.
Слышалось бессловесное завывание псов Эшера, приближающееся к ней. Она снова пустилась трусцой, хотя правое колено уже не сгибалось так, как ему полагается. Она нырнула в ближайшую дверь и дернула с пояса гранату, крепко придерживая чеку левой рукой. Потом выглянула из дверей и увидела, как новобранцы Эшера вываливаются из переулка. Передний вампир закинул голову, нюхая воздух, а остальные толкались и рычали друг на друга — нечто среднее между охотничьими псами и копами из немой кинокомедии. Если бы не ее голова стояла на кону, она бы засмеялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Дженис остановилась подобрать пистолет, выпавший из руки Джесса. Она повернула его, рассматривая, пытаясь определить, есть ли в нем еще патроны.
— Дженис!
Томми стоял на крыльце их дома, качаясь в дверях. Глаза у него припухли, будто он только что проснулся от долгого сна.
— Дженис, что ты там делаешь, на улице? Вернись домой, там безопасно! — Томми прищурился на «люгер» у нее в руке, лицо его стало хитрым, высунулся язык и облизал губы. — Что у тебя? Пистолет? Слушай, я знаю одного типа, который нам за него отсыплет «Белого тигра»...
Дженис наставила ствол на Томми и нажала на спуск. Томми пошатнулся, потом свалился с крыльца вниз головой, застыл внизу бесформенной грудой. Да, еще остались патроны.
* * *
Децима заслонила глаза от странного сияния, окутавшего висящую в цепях неизвестную, как огни святого Эльма. Дующий ниоткуда ветер набрал силу урагана, и Дециме с трудом удавалось держаться прямо. И хотя буря грохотала, как проходящий товарный поезд, она не могла заглушить жуткого хохота.
Руки и голова неизвестной трещали странным электричеством, и оно становилось сильнее с каждой новой искрой. На глазах у Децимы исчезли синяки и порезы с лица прикованной. С визгом злобной радости неизвестная вырвала руки из оков, вывихнув себе правое плечо. Кто бы она ни была, эта неизвестная, к тепличным видам Своих она не принадлежала. Ни один новичок не мог бы так управлять стихиями — и так быстро восстановиться без отдыха и без крови.
Другая обернулась и осклабилась Дециме в лицо, и впервые почти за сто лет вампирша ощутила настоящий страх. Не страх наказания за вызванное недовольство господина — но страх, когда видишь собственную Смерть в чьих-то глазах. Другая двинулась к Дециме, и оскал ее становился шире, и волосы метались водоворотом разозленных черных змей.
Децима бросилась вперед, обеими руками обрушивая свинцовую дубину, но Другая была слишком для нее проворна и выбила у нее трубу из рук. Децима выругалась и отпрыгнула в сторону, хватая отложенный в сторону арбалет. Он был уже заряжен и взведен, и Децима выстрелила в неизвестную, попав в грудь и пробив правое легкое. Неизвестная завыла от боли и свалилась на спину, хватаясь руками за торчащий болт.
Децима вспрыгнула ей на грудь и придавила к полу. Стараясь не зацепить серебро пальцами, она вытащила пружинный нож, взятый в куртке пленницы, и нажала на рубин. Выскочило серебряное лезвие, и глаза неизвестной расширились при виде его.
— Нет! — крикнула она, поднимая руки к лицу, будто загораживаясь, чтобы не видеть несущую смерть сталь.
— Сдохни, сука, именем лорда Эшера, принца Города Мертвых! — крикнула Децима, перекрывая вой ветра, и всадила серебряный клинок в сердце неизвестной.
Та дернулась в судороге, испустила сдавленный крик — и затихла. Прекратился и ветер, будто его выключили. Ведьминский свет, окутывавший тело неизвестной, зашипел и погас, как упавшая в лужу петарда.
Децима откинулась назад, любуясь своей работой, потом улыбнулась.
— Видишь, гадина? Вот что бывает с теми, кто встает у меня на дороге.
Глаза Другой распахнулись, она осклабилась той же неестественно широкой ухмылкой и вырвала нож из своей груди.
— Мне бы самой не сказать лучше, — прохрипела она насмешливо и всадила нож в правое ухо Децимы.
Вампирша вскочила на ноги, будто ею выстрелили из пушки, и схватилась за голову. Визг ее был так пронзителен, что перешел в ультразвук, в писк летучей мыши. Глаза полезли из орбит, будто их надували изнутри, пока не вылезли наружу в буквальном смысле. Децима дрожала, как камертон, мозг ее превращался в жидкость и выливался из носа и ушей. Она пыталась шагнуть к двери, но ноги уже не держали ее, и она рухнула на правый бок с такой силой, что лезвие вбилось насквозь и вышло из левого уха. Тут же Децима замерла и глаза ее остекленели, став молочно-белыми, как у жареной рыбы.
Другая посмотрела на труп врага и улыбнулась в злобной радости. Потом отхаркнула полные легкие крови. Но этот спазм прошел, и неизвестная, снова владея собой, ногой перевернула тело Децимы на спину, наклонилась за лезвием и с тихим стоном боли вытащила его из пробитого черепа вампирши. Выпрямившись, она вытянула из груди оставшиеся там дюймы арбалетного болта. Боль была так сильна, что цветное зрение погасло, и мир стал выглядеть как подводный. Неизвестная пошатнулась, борясь с инстинктом, который требовал забиться куда-нибудь в угол и залечить раны. Но если она хочет пережить эту ночь, то надо покинуть твердыню Эшера — а на это понадобится каждая унция оставшихся сил.
Она понятия не имела, что натворило безумие Другой, чтобы добыть энергию, необходимую для освобождения и битвы с Децимой, но не сомневалась, что масштабы должны быть гигантскими. Другая высосала достаточно энергии, чтобы срастить разбитые кости, но считать раны залеченными было бы еще рано.
К удивлению неизвестной, дверь была не заперта, и в коридоре никого не было. Впрочем, никто не ожидал, что она выйдет из этой двери иначе как в мешке для трупов. Она оглянулась на Дециму, на ее выкрученное судорогой тело, похожее на труп зверя, отгрызавшего себе лапу в капкане. И надо было признать, что сама она выглядит не лучше. Будто смотришь в зеркало и видишь, чем ты стала бы, если бы лорд Морган дал себе труд взять тебя под свое крылышко и научить, как быть чудовищем. От этой мысли по коже у неизвестной пробежали мурашки.
— Какого черта ты делаешь? — заворчала Другая. — Нечего таращиться на собственный пуп! Эта вонючка сдохла — давай шевелись!
— Заткнись! — рявкнула она, тряся головой в тщетной попытке избавиться от назойливого голоса.
— Так легко тебе меня не сплавить. А теперь давай тащи нас отсюда! Не для того я вытаскивала нашу общую жопу со сковородки, чтобы ты ошивалась потом в огне!
Как ни неприятно было это признавать, Другая была права. Внутренние повреждения были серьезными даже для Своей, и неизвестная быстро теряла силы. Надо найти дорогу наружу раньше, чем Эшер пошлет за ней своих шестерок. В таком ослабленном состоянии второго шанса удрать у нее не будет.
Закрыв за собой дверь камеры пыток, она направилась по темному коридору. Если память ее не обманывает, он ведет в центральный подвал, служащий анклаву казармой. Если и дальше будет везти, она из подвала через любой из тысячи туннелей вылезет из катакомб.
Это если она сможет держаться на шаг впереди. В таком состоянии — хотя бы на полшага.
Эшер стоял под овалом цветного стекла, подвешенного над его троном, сложив руки на груди, глядя на море обращенных к нему бледных кровавоглазых лиц. Пришло время. Грядет война, и вот его войска. Эшер поднял руку, и зал затих. Когда же Эшер заговорил, голос его загремел погребальным звоном.
— Пришла эта ночь, друзья мои! Настала ночь, когда мы рассчитаемся с врагом! Последняя ночь Синьджона и его выводка! Перчатка брошена, и нам остается единственный выход — джихад!
— Джихад! — пришел ответ полусотни голосов. — Джихад!
Эшер улыбался, оглядывая сборище Своих. Вампиры вскидывали кулаки в воздух. Почти все они — если не вообще все — будут мертвы еще до рассвета. Но это и не важно. Кто они такие? Всего лишь пушечное мясо. И там, откуда они пришли, можно еще многих набрать. Даже похищение Никола не умеряло восторга: он стремится к самой вершине успеха и к рассвету будет бесспорным хозяином Города Мертвых!
Пока он купался в сиянии верного триумфа, распахнулись двери, и влетел насмерть перепуганный «звездник».
Анклав в изумлении повернулся к человеку — людям было запрещено являться к Эшеру без зова и без доклада. Одежда сопляка превратилась в лохмотья, лицо окровавлено и в синяках: он споткнулся и налетел на мотнувшуюся обратно дверь. Эшер щелкнул пальцами, и пара вампиров поймала человека, завернула ему руки за спину и подтащила к возвышению.
— Бесстыдный щенок! Что означает твое недопустимое поведение? — вопросил Эшер.
— Милорд! — зачастил мальчишка. — Милорд, там такое! Там, на улицах!
— Говори яснее.
— Город Мертвых спятил! Они кидаются бутылками, камнями, поджигают — у некоторых даже пистолеты и ножи есть!
Эшер нахмурил брови:
— Напали служители Синьджона?
«Звездник» замотал головой:
— Это не Синьджон! Я видел толпу старух, которые голыми руками разваливают «черную ложу»! Там черт-те что, конец света!
— Что ты знаешь об апокалипсисе, глупец? — фыркнул Эшер.
— Я не вру, милорд, — можете сами посмотреть!
Эшер склонил голову набок, как птица, слушающая, где ползет червяк. За стенами цитадели слышался далекий шум, вопли, звон разбиваемых стекол и выстрелы. Сперва едва слышно, потом сильнее, ближе с каждой секундой.
— Бунт — сейчас? Именно сейчас? Тут не могло обойтись без Синьджона!
— Не похоже, милорд, — возразил «звездник». — Я хочу сказать — они гоняются за всеми, им без разницы! Они даже друг на друга нападают, бывает!
— Идиот! Это же джихад! И ничего не стоит жизнь людей, на чьей бы стороне они ни были!
— Но что нам делать?
— Делать? Что делает любая армия на войне? Вскрывай склад тяжелого оружия, вооружай своих людей до зубов и вели им всех убивать на своем пути. Ясно?
— Так точно, милорд!
— Так иди и делай! — отрезал Эшер. Он махнул рукой державшим человека вампирам: — Проследите, чтобы он вышел из дому. А то еще забьется в щель и исчезнет.
Когда все трое вышли, Эшер повернулся спиной к аудитории и уставился в витраж, потирая челюсть в раздумье. Тут совершенно внезапно его пронзила острая боль в груди, будто невидимая рука вогнала ему нож в сердце. Он пошатнулся, сделал пару шагов и тяжело упал в кресло. Руки и ноги стали деревянными и безжизненными, как у марионетки. Такое с ним было только один раз, много лет назад — когда была убита Бакиль. Свой, породивший много потомков, в конце концов приобретает иммунитет к потере — как свинья, которая мечет поросят десятками и спокойно давит их, валяясь на них в грязи. Но Эшера никак нельзя было назвать производителем — у него была лишь одна юница, и связь между ними была тугой и остро ощущаемой.
— Милорд? — тревожно шепнул один из новобранцев. — Что-нибудь случилось, милорд?
Эшер скривил губы в такой страшной гримасе, что собравшиеся вампиры инстинктивно попятились.
— Убита леди Децима! Отомстим за нее, братья мои! Принести мне голову этой неизвестной! Найти ее и поймать, пока она не сбежала!
Без колебаний пятьдесят вампиров бросились прочь из зала, вопя и улюлюкая, подобные стае лающих гончих на кровавом следу лисы.
* * *
Ей везло. В казармах никого не было. Валялись заплесневелые матрасы, гниющие подушки, разбитые диваны — будто в подземном убежище Армии Спасения. Вонь не слишком отличалась от вони змеиного логова. Надо было только пробраться через подвал и исчезнуть в одном из туннелей, ведущих к открытым фундаментам вокруг дома. Хотя еще надо было решить, куда податься, выбравшись из крепости Эшера.
Неизвестная уже прошла больше половины пути через подвал, когда сзади крикнули: «Вот она!» Она обернулась и увидела вампира с тестообразным лицом, и глаза его сверкали, как у бешеной крысы. Он стоял у подножия центральной лестницы полуподвала, показывая на нее. А за ним толпились десятки таких же тестообразных и голодных лиц.
— Взять ее!
— Твою мать! — простонала она, разворачиваясь и бросаясь бегом к ближайшему выходу.
Она попыталась переключиться в овердрайв, но ощущение было такое, будто внутренности разваливаются на части. Зато она хотя бы видела, как нападают на нее вампиры, ставшие призраками. Как тот кретин, который просвистел мимо и сейчас встал в устье туннеля, куда она направлялась. Он был длинный и бледный, с жидкими волосами, свисавшими на изможденное лицо, в штанах в обтяжку и черной сеточке-футболке. Вампир оскалился, обнажив капающие слюной клыки.
— Отвали с дороги, покойничек! — рявкнула она, вгоняя нож ему в горло.
Он удивился — может быть, даже испугался, схватился рукой за горло, но она оттолкнула его прочь, не глядя. Она летела по узкому темному туннелю, а подыхающий вампир вопил в агонии, и его предсмертный вопль отдавался эхом подобно вою баньши. Свои забили туннель, клацая зубами и когтями друг на друга в жажде первыми добраться до своей добычи.
Она должна уйти, должна спастись. В живот будто набили толченое стекло, и каждый шаг глубже и глубже вгонял длинные зазубренные шипы. Руки висели кусками холодного мяса, и онемение стало распространяться уже и по ногам. Правое легкое было полно крови, в левом торчали осколки костей. Повезло еще, что новобранцы Эшера были зеленые и не умели толком ходить в овердрайве, но любое везение где-нибудь кончается.
Она поняла, что уже вышла из туннеля, потому что над головой появилось что-то вроде ночного неба. Открытый подвал был забит мусором, но лестница обрушилась давным-давно. Неизвестная бросилась на стену, рвясь наружу с энергией отчаяния загнанной в угол крысы. Преследователи высыпали из туннеля стаей мясных мух, вспугнутых с трупа, визжа и жаждая ее крови. Когда неизвестная добралась до края, над ней нависла тень. Тень эта подняла руку, в которой был зажат «люгер».
— Мать вашу!.. — завизжала Дженис в яму, полную вампиров. — Всех вас на!..
Пистолет, взятый ею с трупа бандита, был заряжен фосфорными пулями. Она открыла огонь, хохоча при виде бледных монстров, налетающих друг на друга в попытке уклониться от смертоносных снарядов.
— Помоги! — прохрипела неизвестная, хватаясь за штаны девушки. Девица была болезненно худа, с волосами, не мытыми пару месяцев, одета в расклешенные драные джинсы, топ с изображением котенка, следящего за бабочкой, и растоптанные сапожки. Сгибы локтей у нее были истыканы следами игл, частично воспаленными, но она казалась человеком. — Прошу тебя — дай руку.
Дженис глянула на голос снизу, потом уставила «люгер» прямо в голову неизвестной.
— И тебя на... сука, — сказала она голосом почти мечтательным.
И спустила курок, но боек щелкнул по пустой обойме. Неизвестная мигнула, потрясенная, что ее голова все еще держится на плечах, потом схватила Дженис за руку с пистолетом и дернула наркоманку в погреб головой вперед. Вампиры завопили от восторга и набросились на упавшую.
Неизвестная выбралась из ямы и встала, шатаясь. Брошенный преследователям кусок отвлечет их на пару минут — но не дольше. Озираясь на ничьей земле снесенных домов вокруг оплота Эшера, она наконец увидела своими глазами, какую злобу спустило с цепи безумие Другой в Городе Мертвых.
Несколько домов горели, пылая рождественскими елками. Хотя слышны были стрельба и крики, воя «скорых» и сирен пожарных машин не наблюдалось. Это же Город Мертвых — и что бы тут ни бушевало на улицах, никто не увидит и никто не явится. Здания сгорят и обрушатся, пламя перекинется на соседние, и ни одна рука не поднимется остановить огненный холокост. У раненых был выбор — подыхать на улице или уползти куда-нибудь зализывать раны.
Прислонясь к глухой стене тупика, стараясь сдержать дыхание, она заметила парочку «звездников», пробирающихся по тротуару. Они были похожи на молодых олешков, чудом вырвавшихся из лап львиного прайда. Глаза у них лезли на лоб, и старались они идти как можно быстрее на своих поврежденных ногах. Значит, вот что устроила Другая. Пробудила хищника в жертве. Впервые неизвестная не ощутила вины за действия своей демонской половины.
Последний раз глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, она вышла из-за угла и сразу же споткнулась о чье-то тело, болезненно приземлившись на раненый бок. Боль была такая, что пришлось лежать, пока она не схлынет. Ожидая новой волны мучений, она поняла, что смотрит на труп, за который зацепилась. Это был мужчина лет сорока с лицом уличного психа. Он был одет в мундир морской пехоты, с орденами и в белых перчатках. Табличка на груди гласила: КОПЕК. Кто-то свалил ему на голову шлакоблок с ближайшего дома. Он зажимал в мертвой руке «М-16», но ее заклинило намертво. Однако была еще при нем связка гранат, заслуживающая внимания. Прикусив нижнюю губу от боли, неизвестная быстро сняла связку с тела и набросила себе на плечи. Гранаты, по фунту каждая, повисли вдоль куртки, как смертоносные фрукты, позванивая при движении.
Слышалось бессловесное завывание псов Эшера, приближающееся к ней. Она снова пустилась трусцой, хотя правое колено уже не сгибалось так, как ему полагается. Она нырнула в ближайшую дверь и дернула с пояса гранату, крепко придерживая чеку левой рукой. Потом выглянула из дверей и увидела, как новобранцы Эшера вываливаются из переулка. Передний вампир закинул голову, нюхая воздух, а остальные толкались и рычали друг на друга — нечто среднее между охотничьими псами и копами из немой кинокомедии. Если бы не ее голова стояла на кону, она бы засмеялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24