– Тс-с-с, не разбудите дедушку с бабушкой. Да, Том, все хорошо, все очень хорошо.– Хэй, па! Счастливого Рождества!Он обнял их на минуту, и они утихли, затаив дыхание, прислушиваясь к таинственному шороху и треску внутри чулок с подарками.– Ну что? – спросил Мартин. – Вы не собираетесь посмотреть, что принес вам в подарок Санта Клаус.Сыновья одновременно нырнули в мешки. Мартин с удовольствием наблюдал за ними. И хотя он точно знал, что произойдет, сейчас он диктовал вместе с ними, разворачивая подарки. Для Бенджи, который очень любил рисовать, раскрашивать или мастерить что-нибудь, в чулке оказались толстые круглые фломастеры, наполненные яркими, светящимися красками, и он сразу же схватил их своими маленькими неумелыми пока пальчиками. Еще там были блокноты с оранжевыми, черными и фиолетовыми страницами, так и ждущими, чтобы на них что-нибудь начеркали, а еще строительные кирпичики, которые так восхитительно – удовлетворенно клацали соединяясь, и картинки, чтобы раскрашивать и вырезать их. Для Томаса, живого, сообразительного и задиристого мальчугана, в мешке оказались карманные головоломки и миниатюрные роботы. Там были игрушки-трансферы, превращавшиеся в нечто совершенно иное, если правильно повернуть или нажать в нужном месте. А еще в его чулке была модель самолета, которая, если ее запустить, безошибочно возвращалась в руки владельца.И кроме того, для обоих мальчиков было припасено «смертельное» оружие космических пришельцев, о котором они так давно мечтали и против которого были решительно настроены и Энни, и Мартин. Но сейчас он, увлеченный, как и сыновья, разглядыванием подарков, только улыбался. В который уже раз строгие педагогические принципы Энни отступили перед зовом ее мягкого сердца.– Как здорово! – подвел итог Томас, откидываясь назад и удовлетворенно вздыхая. Потом он вспомнил про мать, и лицо его омрачилось.– Жалко мамы нет дома… – Мартин привлек его к себе.– Она скоро вернется, – пообещал он. – Прошлой ночью ей стало значительно лучше. Скоро вам можно будет повидаться с нею.Тень на лице сына сразу исчезла.– И тогда я смогу шпарить своим гамма-бластером эту проклятую больницу.– И я, – встрял Бенджи.– Ну, ну, – хмыкнул Мартин, – шпарьте-ка, вы лучше сами в свою комнату. Я приготовлю чаю и расскажу деду и бабушке о маме.Он выбрался из кучи оберток и коробок вместе с детьми, скакавшими вокруг него и стрелявшими во все стороны из своих «смертоносных» штучек.ВСЕ ПРЕКРАСНО! – подумал Мартин, – все должно быть очень хорошо.Он раздвинул шторы и увидел, что свет рождественского утра уже озарил городские улицы.
Рождество было именно таким, каким его Стив и представлял себе. Из палаты напротив в своих розовых, похожих на турецкие, халатах пришли женщины, те из них, которые могли ходить. Они пожелали всем мужчинам счастливого Рождества. Затем началась суматоха других посещений. Пришел священник с больничным хором, который исполнил несколько хоралов, за ними явились лечащие врачи, причем некоторые из них пришли со своими женами и детьми. Дети поменьше явно скучали и бегали взад и вперед по палате, скользя на паркетном полу. После докторов приехали телерепортеры, чтобы сделать репортаж о том, как отмечают Рождество жертвы террористического акта. От всей этой суматохи Стив потерял чувство времени, ему все казалось, что еще раннее утро, хотя, в действительности, был уже полдень. Вскоре принесли рождественский обед. Заведующий хирургическим отделением разрезал индейку, и санитарочки забегали с тарелками, разнося их пациентам. Внесли вино из импровизированного винного погреба Стива; оно оказалось приятным дополнением к тому, что уже было выпито утром.После обеда старый продавец газет, блаженно улыбаясь, откинулся на подушки и быстро погрузился в сон, безмятежно посвистывая носом.Сразу после полудня начались визиты родственников. Одна за другой появлялись семьи. Родители, жены и дети, окружали кровати больных.Когда в коридоре раздалось цоканье каблуков, Стив, еще не видя следующего посетителя, уже знал, кто идет.На Кэсс было меховое пальто, купленное ею в Риме по случаю. Шкурки были подстрижены и покрашены до такой степени, что мех потерял свой натуральный вид. Единственным напоминанием о животных остались кисточки хвостиков, свисавших с плеч. Меховая шляпка была плотно надвинута ей на глаза так, что видны были только ярко накрашенные губы. В этом наряде у Кэсс был сногсшибательный вид, словно в палату зашла обложка журнала мод. И, конечно, ее появление произвело эффект разорвавшейся бомбы. Все присутствовавшие обернулись и в течение минуты рассматривали экстравагантную посетительницу. А Кэсс остановилась рядом с кроватью Стива и посмотрела на него.– Привет!– Боже, Кэсс, – произнес он. – Ты не изменяешь себе даже на Рождество!Он попытался вспомнить, когда видел ее в последний раз, и не смог. В любом случае, их последняя встреча была несколько месяцев назад.Кэсс пожала плечами под своими мехами, расстегнула пальто. Под ним на ней была кашемировая узкая блузка кремового цвета. Она блестела и походила на мех сиамской кошки, подчеркивая сходство Кэсс с этим животным. Стиву было знакомо загадочное выражение ее зеленых дымчатых глаз. Такими они казались потому, что Кэсс была близорука, но не хотела носить очки.– Ну и классный у тебя вид! – сказал он и закашлялся, в ту же секунду, поймав себя на мысли, что его фраза прозвучала двусмысленно. Кэсс была хороша как всегда.– О тебе, пожалуй, этого не скажешь.– Благодарю…Она прошла вперед и села на край его кровати. Ее ноги под короткой вязаной юбочкой в белых чулках казались еще длиннее.– О, дорогой, я не имела ввиду ничего такого. Просто я хотела сказать, что все это чудовищно.– Ладно, ладно, я все понял.– Ну вот, – подумал Стив, – кажется опять начинаем спорить.Похоже на то, что они совершенно не способны понять друг друга. Даже трудно представить, что эта хорошенькая девушка с широкими раскосыми глазами когда-то была его женой. Она оглянулась, зябко передернула плечами.– Ух, ненавижу больницы! Как только ты тут можешь лежать!Он улыбнулся.– Ого, еще как могу! Лежу, слушаю разговоры, присматриваюсь к сестричкам. Есть тут одна, очень хорошенькая, рыженькая такая… Вот так вот, наблюдаю, размышляю и сплю. Так что бывают случаи и похуже.Кэсс рассмеялась и скрестила ноги.– А я вот не могу так много думать. Бедненький ты мой!Стив подумал о том, что она по-прежнему чертовски привлекательна. Если бы она лежала рядом с ним, он повел бы рукой по впадине меж ее грудей, по упругому животу, а потом еще ниже к атласному холмику меж ее покатых бедер. Он вспомнил, как она вздыхала от наслаждения и ее широко открытые глаза рассеянно останавливались на его лице.Стив неловко пошевелился под одеялом, чувствуя тяжесть гипса на сломанной ноге.– Болит? – невинно спросила Кэсс, указывая глазами на его ногу.– Да нет, это не от боли.Она уловила намек в его фразе и, довольная произведенным эффектом, засмеялась. Стиву внезапно пришло в голову, что в сущности, они очень плохо знают друг друга. Он узнал Энни значительно ближе и глубже, хотя все часы, проведенные под обломками, они только держались за руки, да потом он старался поудобнее уложить ее голову. Кэсс, глядя на него, ревниво спросила:– А Викки? Она уже приходила к тебе?– Викки? Да, она приходила позавчера, как только разрешили посещение всем, а не только ближайшим родственникам. На Рождество она уехала домой, в Норфолк.Кэсс немного помолчала.– Почему ты назвал ближайшим родственником Боба? Как будто у тебя больше никого нет, кроме него.Стив вздохнул.– Ну, не мог же я назвать тебя, детка. Несколько месяцев не виделись, и я даже не знал в Англии ты сейчас или нет.– А я была здесь! Я бы сразу пришла!Кэсс взяла его руку, приложила к своей щеке, потом посмотрела на его пальцы.– Разве ты не знал этого? – Подождав секунду, Стив ответил:– Нет, не знал. Помнится, именно ты проявила инициативу, уйдя от меня.Кэсс резко мотнула головой, так что ее белые волосы разлетелись, упали на плечи, закрыли хорошенькое личико.Кто-то в палате включил радио. Передавали запись «Наин Лессонз» и Кэролз, и они услышали кристально чистые, высокие звуки мальчишеского сопрано.– Стив, я…Он резко повернулся, сознавая, что не хочет и не может слушать то, что она собирается сказать, разжал свои пальцы, и рука Кэсс безвольно упала на пододеяльник.– Боб приходил, – перебил он ее, – он сделал все, что было необходимо. Да и не так уж много требовалось.Кэсс повернулась к нему, и Стив увидел выражение боли и огорчения, мелькнувшее в ее глазах. Все как всегда, практически так было с самого начала.– Не очень все складно, да? – сказала она. Стив захотел прикоснуться к ее коже, но он знал, что и этого ему делать не надо. Не было смысла начинать все с самого начала.– Да нет, – наконец, обронил он, и его слова упали в тишину, ворвавшуюся между ними.В следующее мгновение Кэсс посмотрела на него так, как будто ничего не произошло.– Ладно, я не собираюсь удирать сейчас же, раз уж я собралась сюда через весь Лондон. Давай поболтаем просто так. О чем бы нам поговорить?– Расскажи мне, чем ты сейчас занимаешься. – Она тут же начала с воодушевлением перечислять все свои покупки, путешествия, которые она совершала. За это время она шесть недель провела в Нью-Йорке, побывала в Сингапуре, Риме, на Сицилии. Она была занята, а ее дела шли превосходно. Кэсс по-прежнему вращалась все в том же ярком, изысканном мире, в котором они со Стивом когда-то были вместе.Наконец, она рассказала последний забавный анекдот из богемной жизни, и они вновь замолчали, глядя друг на друга. Внезапно, совсем другим голосом Кэсс сказала:– Ты выглядишь таким подавленным. Почему ты не расскажешь, что с тобой случилось?– Что случилось, то случилось. Да и не слишком много из всего этого я помню. Разве только то, что было очень больно и очень темно.Собственно, он мог и хотел говорить обо всем этом только с Энни и ни с кем больше.– Еще до того, как я узнала, что ты там был, я смотрела в выпуске новостей по телевизору, – Кэсс поежилась. – С тобой был еще хоть кто-нибудь?– Да, одна женщина. Мы разговаривали с нею, держась за руки… Так было легче выжить.Больше говорить было не о чем – Кэсс это тоже поняла.– Ты извини меня, – произнес Стив. – Я чертовски устал.Кэсс сразу встала, одернула свою шубку так, что снова на плечах заплясали меховые хвостики.– Да, я вижу. Ну, я пойду. Жалко, я не принесла тебе никаких подарков.От этих слов Стив даже поморщился.– В этом нет нужды, мне тут и так уже надарили почти годовой запас крупного универмага.Кэсс засмеялась: «Надо думать!»Это была, пожалуй, первая искренняя фраза, произнесенная ими сегодня, и они улыбнулись друг другу, Внезапно Кэсс наклонилась и поцеловала его. Ее волосы коснулись его щеки. Стив отчетливо вспомнил ее такой, какой она была в ту ночь, когда ушла от него, в своих французских трусиках и черном шелковом бюстгальтере. Он обнял ее, удержав ее голову, поцеловал в ответ.Кэсс тут же резко отскочила от кровати, совсем как тогда:– Не надо этих вольностей, веди себя прилично!– Да уж придется – в этом-то гипсе.Кэсс сделала легкий жест насмешливого разочарования.– До свидания, любимый.– Прощай, Кэсс.Она пошла своей уверенной, грациозной походкой, хвостики на шубе закачались вокруг нее. Уходя она так ни разу и не оглянулась.Старик подался вперед, как только за ней закрылась дверь.– Кто это, сынок? – спросил он.– Моя бывшая жена.Тот недоверчиво произнес:– Не похожа она на бывшую. – Стив засмеялся.– Ты знаешь, Фрэнки, внешний вид бывает обманчивым особенно у таких дам, как эта.– Так-так, – старик откинулся на подушки, – только хочу тебе сказать – лично я не смог бы отказаться от такой красотки.Стив окинул взглядом палату. Сейчас у нее был вид комнаты, где подошла к концу вечеринка. Пустые стулья, составленные по углам, скомканная оберточная бумага, пара засидевшихся допоздна гостей. Из открытой в холле двери тянуло запахом дорогих сигар. Стив улыбнулся, закрыл глаза, и в ту же секунду уснул.
Огни над головой были отчетливыми и яркими. Они больше не расплывались радужными пятнами, и Энни ясно видела прямые линии неоновых трубок за матовыми стеклами плафонов. Теперь она хорошо различала лица всех своих сиделок. Прямо напротив ее кровати стояли большие белые часы, каждые восемь часов предвещавшие появление нового дежурного. Сейчас возле нее находился Брендон, ирландец. Он больше всех нравился Энни, потому что его прикосновения всегда были такими легкими и осторожными. Он никогда не сделал ей больно, меняя белье или вводя ей под кожу иглу. Сейчас Энни наблюдала за тем, как Брендон, сидит в своем белом халате возле нее и считывал со шкалы монитора показания, которые потом заносил в особую карту, прикрепленную на спинке ее кровати. За его спиной, в центре палаты, на возвышении стоял стол, за которым восседала старшая сестра. Брендон закончил свое дело и наклонился к Энни.– Ну, вот и мы, милая моя. За час вы приходите в себя второй раз. Вам удобно?Она смогла шевельнуть головой так, что получился легкий кивок. Еще она попыталась ему улыбнуться и почувствовала, как дрожат ее распухшие губы.– Ну, ну, девочка, ободряюще произнес Брендон. – Он постоял немного у кровати, склонив набок голову. Потом спросил ласково: – Послушайте-ка, что там такое – догадываетесь?Голоса доносились издалека, но Энни хорошо слышала их. Кто-то пел, и звуки были теплые, знакомые, звуки рождественского хорала «Благую весть нам ангелы несут…». Звуки праздничного Рождественского дня.– Ах, как замечательно! – вздохнул Брендон. – Это поет наш больничный хор. Правда, не хуже, чем по радио?Энни захотелось, чтобы Мартин оказался тут же с нею, и пусть он тоже послушал бы пение. Он уже был сегодня в больнице, долго сидел возле ее кровати, а потом склонился к Энни поцеловал в лоб и ушел. Ей нравилось, когда он вот так сидит рядом с ней. Иногда он рассказывал жене об обычных милых пустяках, о доме, о мальчиках. Иногда Мартин просто молча сидел рядом, вокруг них тогда распространялась объединяющая их тишина, и это тоже было очень приятно, так как она быстро уставала все время слушать. И только однажды, когда муж взял Энни за руку, ей стало неуютно. Она хотела, чтобы ее руку сжимал другой человек – Стив. Тот, с кем они держались рука за руку все те долгие часы беспросветного мрака и ужаса. Эта мысль привела Энни в замешательство, и она тут же попыталась отогнать ее от себя.Энни полежала еще немного, слушая пение, пока отдельные слова не стали сливаться в убаюкивающую мелодию, и она перестала что-либо разбирать. Тогда она почувствовала, как ее начинает окутывать теплой дремотной волной, и вскоре сон завладел ею. Она спала спокойно, пока не появились сновидения.
Неделю спустя, ранним утром, Стив сидел рядом со своей койкой в кресле. У него в больнице появилась привычка просыпаться очень рано. Вот и сегодня он проснулся, уже успел немного походить и теперь отдыхал в кресле, ожидая, пока сиделки поправят ему постель.Уже несколько дней Стив вставал с кровати. Тогда, в первый раз, его с трудом сняли с койки, дали в руки костыли и, поддерживая под локти, помогли выпрямиться. Несколько дней сестры и физиотерапевт занимались с ним, заставляя каждый день ходить по комнате, немного больше, чем в предыдущий. А Фрэнк Митги и остальные соседи Стива по палате шутили и подбадривали его во время этих сражений с болезнью.Молоденькая санитарочка, продолжая заниматься своим делом, посмотрела через плечо на него.– Есть новости, Стив. Одна из моих подруг работает в реанимации. Когда мы ночью заканчивали дежурство, она мне сказала, что твою знакомую сегодня переводят сюда вниз, в общую палату. Там уже и постель ей готова.Девушка кивнула в направление женской палаты, которая находилась напротив двери их отделения.– Так что скоро вы сможете видеться.– О! – воскликнула другая санитарка, – вот здорово, правда?Стив взглянул на дверь. Итак, скоро, только свет, падавший из окон на половицы, будет отделять его от Энни. Пальцы непроизвольно сжались на металлических рукоятках костылей, прислоненных к креслу.– Когда? спросил он. – Когда ее принесут? – Девушки многозначительно посмотрели друг на друга.– Вероятно, – после обхода.С приближением этого времени Стив почувствовал нарастающее волнение. Энни! Как хорошо, что она, наконец, выздоравливает, – это его радовало само по себе, но не менее важно для Стива было и то, что только рядом с Энни и с ее помощью он надеялся найти путь к душевной гармонии и внутреннему согласию с самим собой, таким, каким он теперь стал.Он ждал ее, надеясь начать все сначала вместе с нею!И еще его мучил страх. Что, если Энни посмотрит на него равнодушно – вежливым взглядом случайной знакомой?Нет, этого не может быть! И словно заклиная судьбу, Стив крепко сжал руки и замер, глядя на дверь палаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41