Мы приехали сюда в поисках любви, однако если только одна из нас найдет ее, то я считаю, что правильно будет принести в жертву мужчину ради сохранения женской дружбы. Все так запутанно. Есть ли выход из этой ситуации? Путешествовать только с тем, кто будет за тебя искренне рад? Это было бы чудесно! А может быть, с подругой, у которой уже есть мужчина? Но тогда ее душа не будет принимать участия в игре, и появятся другие проблемы. Многое зависит от того, как ты сам к себе относишься. И одна часть меня ясно осознавала, что я не могу поставить мужчину на первое место. Это не по-сестрински. Я помню, как однажды рассказывала своей близкой подружке о новом парне, с которым у меня завязывались отношения, и где-то в середине моей истории она пробурчала: «Но если ты начнешь с ним встречаться, тогда я останусь одна, потому что у меня нет парня!» Я закрыла глаза, чувствуя усталость. И все же в глубине души я испытывала большую радость – в моем сердце втайне от всех происходит что-то необыкновенное. И мне очень нравилось это чудесное со стояние.
Мы приветствовали наступивший день, сидя на балконе и попивая кофе с молоком и с пышками. Мое предположение о том, что наша гостиница – самое чудесное место в Новом Орлеане, полностью подтвердилось, когда гостиничный чеширский кот присоединился к нам, чтобы понежиться на солнце.
– Это рай! – выдохнула я, погружая пальцы ног в его теплую шерсть.
– Пойдемте, сестра Белинда! – Кэрри весело напомнила, что мы собирались сегодня присоединиться к монахиням. – Пора собираться.
Я смотрела, как Кэрри закрывает чемодан, где лежат ее сапоги на огромных шпильках, легкий свитер и ложки для зудеко. Это придало мне уверенности, что все неприятности и неловкости вчерашней ночи она оставит в этой комнате. Я собиралась сделать то же самое. Нельзя не чувствовать себя заново родившейся, когда над нами такое волшебное синее небо. Монастырск находится на полпути между Новым Орлеаном и столицей штата Батон-Ружем. Мы выехали на трассу, которая, если верить карте, все время повторяет изгибы Миссисипи, но при этом могучая грязная река очень редко попадала в поле зрения. Повезет, если мы вообще увидим хоть парочку болот.
– Не самая красивая местность, да? – спросила Кэрри, разглядывая в окно окрестности.
Вокруг простирались голые равнины с торчащими кое-где деревцами. Но, несмотря на бледность зимнего ландшафта, мы все же были в восторге от одной мысли, что едем по Луизиане. Все, что нам нужно, – это немного музыки зудеко, чтобы Кэрри могла отбивать такт своими ложками. Я покрутила ручку настройки приемника и остановилась на классике в исполнении местной легенды – Дафа Кершоу. Если верить диджею, то его песни звучали даже в космосе, так как один из астронавтов «Аполлона-12» был его большим поклонником. Пейзаж вокруг становился более индустриальным по мере приближения к Латчеру. Здесь ютились огромные цилиндрические танкеры, а ржавеющие краны, казалось, расталкивали друг друга локтями, стараясь занять лидирующее положение. И, наконец, мы увидели водонапорную башню серебряного цвета со скромной надписью «Монастырск». Наши представления о скромности монастыря изменились, когда перед нами предстало здание, которое легко можно было принять за Белый дом. В поддержку такого великолепия природа тоже постаралась и создала чудесное братство дубов, окутанных паутиной великолепного тонкого мха. И только когда мы остановились, чтобы полюбоваться на причудливые серые борозды, то увидели зловещий остроконечный забор, окружающий участок монастыря.
– Как ты думаешь, это чтобы никого не впускать или не выпускать? – спросила Кэрри озабоченно.
Не знаю, но после моего опыта с Мошовоном мне не хотелось это выяснять. Кэрри вцепилась руками в переднюю панель, так как я резко газанула и неслась на бешеной скорости до тех пор, пока ландшафт не приобрел знакомые очертания – простые бунгало и редкая растительность.
– Ты заметила, что наша машина единственная на трассе? Мы не встретили ни одного человека, – нахмурилась Кэрри. – Здесь вообще-то есть жизнь?
– По статистике, здесь официально проживает 250 человек, – уточнила я, пока мы приближались к церкви. Если судить по ее размерам, в ней запросто могло поместиться в два раза больше.
– А это место достаточно шикарное. – Кэрри указала на удивительное здание из красного кирпича с рядом арок кремового цвета, в которых располагались скульптуры в полный рост. Табличка на здании сообщала, что оно было построено на месте бывшего монастыря Святого Михаила.
– Ого, – Кэрри слегка толкнула меня. – Значит, мы пролетели и монастыря больше не существует?!
– Ну, не то чтобы на его месте находится теперь супермодный бар, – ответила я. – Сдается мне, что нам надо отправиться на поиски души.
– А разве мы не там будем ночевать? – Кэрри указала на дальнее здание с надписью «Плантация».
Это единственная гостиница, принадлежащая монастырю. Если судить по фильму «Унесенные ветром», то гостиница достаточно скромная. Но классические белые колонны и крытая галерея, увитая зеленым плющом, радовали взгляд. Вся территория огорожена белым штакетником протяженностью в полтора километра, который украшает ничем не примечательный пустынный луг. Я на секунду представила себе, что летом здесь, по всей вероятности, вдоль забора цветут розы. Как только мы вышли из машины, чтобы выяснить, какой же из симпатичных домиков предназначен для нас, мы погрузились в покой, который исходил от этого места. Нас больше не беспокоило, что вокруг нет ни единой души, наоборот, мы наслаждались тишиной.
– Здесь записка, – позвала меня Кэрри, проходя не много вперед. – И ключи.
Наше жилье превзошло все наши скромные ожидания. По блестящему золотистому паркету мы дошли до двух аккуратных узких кроватей, тщательно заправленных бело снежными льняными покрывалами с пологами из мусли на, задрапированного вокруг красно-коричневых стоек кровати. Мне нравится контрастное сочетание темного и светлого, и белый цвет так освежает.
– Полностью оборудованная кухня, телевизор послед ней модели, ванна-джакузи, – перечисляла Кэрри достопримечательности нашего жилища. – Кресла-качалки на портике.
Поистине великолепное место для подсчета своих прегрешений и пересмотра ценностей жизни. Если бы мы так не хотели есть, то разожгли бы камин и обосновались здесь до самой весны. Рекламные проспекты, оставленные на прикроватном столике, гласили, что единственным местом, где можно поесть, является местная столовая «Гимель». Мы проехали три с половиной мили, как было указано в инструкции, и увидели вывеску «Продажа помидоров».
– Не знаю как тебе, а мне хотелось бы чего-нибудь посущественнее, – сказала я.
Мы поехали дальше. По пути нам пришлось резко свернуть, чтобы объехать мертвую собаку. (Это жуткое предзнаменование!) И тут Кэрри закричала:
– Гименей!
– Это «Гимель», – поправила я ее.
Я проследила за ее взглядом и увидела большую сборную лачугу, пристроенную к автозаправочной станции. Всегда «приятно» подышать бензином и выхлопными газа ми во время еды. Мы пролетели через темный бар и попа ли в ярко освещенный зал ресторана. Это место имело свои отличительные особенности благодаря команде приземистых шестидесятилетних официанток. Одна из них стойко выдержала тщательное изучение нами меню. Я выбрала порцию креветок в кляре. Они оказались блеклыми, сухими и острыми. Никогда в жизни такого не ела – креветки будто были вываляны в песке. К ним прилагался так называемый соус – кетчуп без названия, распространявший стойкий запах уксуса. Кэрри же решила испытать местную кухню и выбрала суп из стручков бамии.
– Ну, ты смелая, – произнесла я, увидев ее тарелку, полную какого-то остропахнущего варева. Мне ее блюдо казалось отвратительным, в темной рисовой массе мерещились плавающие мозги, свиные копытца и цыплячьи лапки.
– На самом деле очень даже вкусно, ты уверена, что не хочешь? – настаивала Кэрри, уверяя меня, что торчащий кусок, напоминающий свиное ухо, всего лишь колбаса. Неожиданно она перешла на шепот: – Внимание, симпатичные деревенщины!
Сквозь слезящиеся глаза мне все же удалось рассмотреть двух парней, которые присели за столик рядом с музыкальным автоматом. Один из них был красавчик, а второй выглядел странновато. Кэрри согласилась с моими оценками, только поменяла их местами.
– У твоего прическа, как у деревенского Ванечки! – насмешничала она над его слишком длинной и редкой челкой.
– А у твоего глаза, как у психа! – бросила я, отворачиваясь. – Такое впечатление, что он вот-вот направит на нас пистолет.
Однако выбора у нас не было. Все остальные посетители были среднего возраста и уже со своими половинками. Наверное, я должна была испытать огромное облегчение, что мы не сошлись во вкусах, но, по правде говоря, мне вообще не было никакого дела до этих двоих. Я все еще остро чувствую вкус поцелуев Кейна на губах. Кэрри, конечно, об этом не догадывается. Мы сегодня ни разу даже не упомянули Кейна. Я все еще считала его имя запрещенным, и мне совсем не хотелось рисковать нашим настроением. Итак, с этого момента я включилась в игру. Все шло нормально, пока Кэрри не предложила заказать мелодию.
– Нет, я не могу! – отрезала я.
Мне представилось дальнейшее развитие событий, напоминающее сцену из какого-то фильма. Девушка мед ленно пересекает бар, подходит к автомату, томно смотрит на парня и потом выбирает песню. Пока диск не успел стать на свое место, отыграв мелодию, парень подходит к девушке. Он так тронут ее выбором, что чувствует себя просто обязанным, нежно дохнув ей на ушко, пригласить ее танцевать…
– Они нас опередили! – возмутилась Кэрри, указывая туда, где «мой» положил свою загорелую жилистую руку на ящик.
Я посмотрела на его более низкорослого, одутловатого спутника, который выглядел так, как будто ему срочно надо в туалет. Мы обе сидели, как на иголках. Нам хотелось поскорее узнать, что же он выберет, чтобы прочитать тайное послание в словах песни. Но тут вмешалась официантка, которая подошла к «моему» и потянула его за рукав рубашки со словами. «Ты сейчас подожжешь стол!» Он оглянулся на быстро тлеющее под его незатушенной сигаретой покрытие стола и завопил: «Туши!» Почему официантка не погасила сигарету сама, остается загадкой. Может, таким образом она учит жизни юных наглых мальчишек. И как только мы решили, что сегодня, видимо, уйдем отсюда без серенады, из динамиков грянула мелодия песни «Слишком правильный, чтобы сдаться». Хаммер?! Я удивленно присвистнула. Ну, это никоим образом нельзя отнести к романтическим заигрываниям. По этому поводу я переключила все свое внимание на кусок принесенного нам шоколадного торта. На этот раз порция была двойной в честь дня рождения Кэрри.
– Ну, давай их обыграем! – не унималась Кэрри. – Пойдем к музыкальному автомату!
– Нет, я не пойду! – промычала я в ответ. Хотя меня стало мучить любопытство, какие же еще песни предлагает это неоновое чудовище.
– Не будь такой занудой! Мы будем совсем рядом с ними. Если мы заговорим чуть громче, они услышат наш акцент, а там ты и не заметишь, как завяжется разговор.
Я быстро засунула в рот еще один маленький кусочек торта, а затем решительно встала, пытаясь очистить зубы от коричневой липкой слюны. Я шла уверенной походкой, но оказалось, что этот мучительный проход через зал к автомату стоил того. Набор песен был поразителен. Когда в следующий раз я почувствую внезапный острый приступ любви, я знаю, что выбирать: «Мне некого обнять в этом мире» в исполнении Мерл Наггард, «Мона Лиза потеряла свою улыбку» Дэвида Аллана и «Слишком долго я один» Пэтги Ловлеса. Здесь была даже песня под названием «Любовное вуду» в исполнении «Дюран-Дюран», которую мне любопытно было бы послушать. Но Кэрри, в конце концов, остановила свой выбор на испробованной и проверенной временем песне, которая нравится всем, – «Отель „Калифорния"» группы «Иглз».
Как и предполагалось, наш акцент привлек к нам внимание, правда, не молодых людей, а единственной юной официантки, чье любопытство пересилило смущение. Ее звали Хиза, и выглядела она, как Бритни Спирс – ошеломляюще ярко. В то время как наши мальчики – ее друзья, как оказалось, – были типичными представителями «местных». Патрик («мой») – застенчивый, но милый строитель, а Джон (на которого положила глаз Кэрри) – более суровый военный снайпер (я так понимаю, у него это профессиональная привычка все время щуриться). Он попытался рассказать нам о жизни на передней линии фронта, но жуткая комбинация луизианского акцента и местного сленга привела к тому, что Хиза вынуждена была переводить нам. А я в это время переводила речь Кэрри – ее оркнийский акцент привел луизианское трио в восхищение и замешательство одновременно. В целом все это не способствовало гладкой беседе, поэтому я решила задать самый главный вопрос нашего путешествия, пока беседа не сошла на нет. Итак, я спросила: «Чем мужчины из Луизианы отличаются от мужчин других штатов?» Особенно меня интересовала разница в отношении к женщинам.
– Мы все ставим семью на первое место, – эмоционально заявил Патрик. – Для нас это самое главное. Парень даже не подумает о том, чтобы встречаться с кем-то, кто не нравится его родителям.
– Ты что, серьезно? – Кэрри не могла поверить.
– А зачем ставить себя в заведомо невыносимое положение? – откликнулся Патрик. – Это же будет влиять на тебя всю оставшуюся жизнь.
Всю жизнь? Разница между его действительностью и моей была огромна. Мой папочка лишь однажды познакомился с одним из моих бойфрендов (киномехаником), и хотя моя мама может припомнить немного больше претендентов, она всегда воздерживалась высказывать свое мнение до тех пор, пока мы не расстанемся. В Луизиане, похоже, родители говорят все, что думают, с первой минуты знакомства.
– Да, это точно, – согласилась Хиза и криво усмехнулась. – И то же самое, если у тебя нет жениха. Здесь, если к 25 ты не замужем, то считаешься старой девой.
– Что?! – удивилась я.
Вот это номер! Как же давно, согласно местным меркам, я вышла из игры! Я уже собиралась объявить, что в Англии все совсем не так, но вдруг поняла, что мой отец согласился бы с жителями Луизианы. Бедный папочка каждый раз опускает плечи, когда я появляюсь у него без мужа и внуков на заднем сиденье. (Дети моей мачехи уже принесли им четверых внуков, и мой отец, по натуре ужасно азартный человек, по-моему, считает, что я сильно подвожу его.) С недавних пор он начал намекать, что я просто-напросто эгоистка, потакающая своим привычкам, которая ставит карьеру выше семьи. Но если честно, я как-то никогда не замечала, чтобы у меня был выбор. Мне всегда везло с работой и никогда – с любовными отношениями. От грустных размышлений меня отвлекло прибытие подружки Патрика, которой мы явно не приглянулись. Совсем не приглянулись! Поэтому, прежде чем Снайпер успел передать ей оружие, мы с Кэрри решили вернуться на свою «Плантацию» с перспективой провести вечер вдвоем, сидя на нашем балконе.
– Ну не смешно ли, – сокрушалась я, передавая Кэрри плед. – Я живу в столице Англии, где, по статистике, у меня должно быть бесконечное множество шансов встретить Единственного, и все же я не могу найти того, кто бы мне понравился, не говоря уже о том, чтобы создать какие-то отношения. В то время, как в Монастырске с населением в 250 человек каждый может рассчитывать найти свою половинку!
– Ну да, – Кэрри согласно закивала головой. – Ты думаешь, что к семнадцати годам они уже исчерпывают все возможные комбинации?
– Наверное, поэтому они и выходят замуж в столь юном возрасте, – подвела я итог. – Здесь нет новеньких, кто мог бы вмешаться в игру.
Раньше, в старые добрые времена, может, такие молодые союзы и могли продлиться всю жизнь, но в современном мире со склонностью к одноразовым отношениям я даю им максимум десять лет, а потом супруги начнут изменять друг другу с чужими мужьями или женами. Это и произошло с моими родителями в маленькой деревушке Оксфордшир, где я прожила первые семь лет. Один-единственный развод вызвал «эффект домино», и не успела я оглянуться, как моя мама переключилась на мужчину, который жил за полем для игры в крикет, а папа выбрал женщину, мимо дома которой я каждый день ходила в школу. И эти перемены совсем не явились неудачной пробой. Мама прожила 20 лет со своим дорогим Чарльзом, а папа все еще живет со своей любимой подругой Сюзанной. Может, маленькие города и есть решение проблемы?
В том, что здесь нечего делать и некуда пойти, есть что-то ужасно расслабляющее. Можно не волноваться, что что-то упустишь. И после вчерашней ночи на Бурбон-стрит, переполненной впечатлениями, простая смена цветов вечернего неба – это то самое развлечение, которое нам было нужно. С наступлением заката полыхающее оранжевое солнце прорезает прозрачную серо-голубую акварель неба, создавая яркий, богатый красками задний фон для черных голых веток деревьев и превращая их в загадочные фигуры многоруких таиландских богинь, кружащихся в танце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45