Но страх уже провел шершавыми коготками у нее между лопаток, заставил опасливо оглядеться и родил в голове гениальную мысль: «А не сделать ли нам ноги?» Все вокруг были увлечены своими занятиями: босс — поздним завтраком, остальные — подглядыванием за начальством, — и вполне могли не обратить внимания на исчезновение пленных. Взяв Ника за локоть, она сделала первый осторожный шажок назад. В это время Лядов разжал объятия; несчастная непременно упала бы, как кукла, не подхвати ее сразу несколько рук. Чарли с Ником сделали второй шаг — машина была теперь совсем рядом, прямо позади них.
— Остальное ваше, — уронил Лядов сипло, небрежно кивая на свою бесчувственную даму и отирая белоснежным платочком окровавленный рот. Лицо его слегка порозовело. Охранники, сорвав маски с лиц, кинулись на жертву, словно псы к полной миске после слова «можно». Затрещала легкая ткань, узкое тело почти полностью скрылось под приникшими к нему черными фигурами. Они буквально рыскали по ней, разрывая одежду и покусывая — пока легко, можно даже сказать нежно, просто слизывая с легких царапин первую кровь. Те двое, которым назначено было стеречь пленных, забыв о своих обязанностях, стали медленно приближаться к пирующим.
— Когда оклемается, отдадите ее Гугу, он давно просил. Если сначала не разорвете.
— А если Гуг откажется?.. — глухо спросили из-под маски. Похоже, с надеждой. Да и неудивительно — красота ее действительно была необычной. Редкой.
— Тогда просто выкиньте ее на улицу, пускай убирается восвояси.
Последние слова Лядов говорил, глядя расширенными, упоенными кровью глазами на Чарли, уже сидящую в его машине, на его хозяйском месте и отчаянно шарящую руками по сиденью, подлокотникам и ближайшим стенкам. Ник находился за ней, на месте былой хозяйской подруги, ныне ставшей блюдом для слуг, и тоже шарил.
— Вы двое! — счастливым командным голосом позвал Лядов. Чарли с Ником, занятые лихорадочными поисками, даже не обернулись. Зато пара конвойных замерли на самых подступах к вожделенному телу, успев уже снять маски. Лица их были искажены: губы подрагивали, обнажая клыки, глаза неотрывно следили за пирующими товарищами. — На меня глядеть!! — рявкнул Лядов. — Намордники на рыла!!
И они подчинились, к удивлению Чарли, оторванной резким криком от поисков панели управления либо какой-нибудь кнопки, способной хотя бы закрыть двери. Она прекрасно помнила, мало того, вспоминала в последнее время почти ежеминутно откровение профессора Кукола о том, что при виде крови вампиры теряют над собой контроль, что это сильнее их. Значит, было у них за душой что-то сильнее «зова крови». Наверное, страх потерять работу.
— Пленных в клетку! Девчонку через полчаса ко мне в зал! — распоряжался Лядов сухо. То, что девчонка может каждую секунду взвиться в воздух и улететь на его любимом флаере, его, кажется, волновало мало. — И чтоб ни царапинки на товаре! Ни-где! Найду… — Он поглядел пристально на обоих подчиненных и медлительно нехорошо улыбнулся. Очень нехорошо. Хоть лица охранников были наполовину скрыты, похоже было, что у них в масках резко понизилось содержание кислорода. К тому же у бедняг пропал аппетит: они больше не косились на желанное блюдо, с урчанием дегустируемое в двух шагах товарищами. Лядов пообещал ласково, почти что мурлыча: — А я найду. Вы меня знаете.
Чарли принялась помогать себе в поисках кнопки ногами, колотя ими в пол и в обивку: перспектива стать товаром ей совсем не улыбалась, а еще меньше ей хотелось стать объектом для поисков царапин. Лучше уж тогда товаром. Хотя царапин на ней после странствий по болотам и лесам была раскидана чертова уйма: далеко искать не надо. Ник с воодушевлением поддерживал ее в пинании салона. Шикарнейший флаер, одна кнопочка от которого стоила, наверное, целое состояние (потому, наверное, и спрятали), трясся и раскачивался, как жаба при случке, только что не квакал. Лядов поглядел озабоченно в сторону машины и резко переменил тему, вернувшись к милому сердцам подчиненных командному тону:
— Живую девку — любую — одеть и ко мне, сейчас же! Не вздумайте привести эту! — он ткнул в сторону беснующейся в машине Чарли: — Эту — через полчаса! — И добавил напоследок, словно что-то вспомнив: — Вам двоим — трое суток на концентратах! Каждому! — После чего развернулся и пошел все тем же широким шагом делового человека к домику-пагоде, где и растворился за светящимися дверьми.
Охранники, вытащив без особого труда из машины Чарли и Ника, поволокли их в другую сторону, к мрачной кубической глыбе. Чарли не спешила использовать хлитс, страх ее немного развеялся: в случае чего она может пригрозить охранникам, что пожалуется на них в Центральный Вампирский Комитет и лично товарищу Лядову (какая-то древняя номенклатурная пурга, позаимствованная на одном дремучем файле по истории Земли еще в прошлой жизни. Но как звучит!!!), в критической ситуации будет стращать напрямую — увольнением с работы, и мысли потекли в другом направлении, прямо противоположном бегству. Бежать, когда судьба подвела ее вплотную к одному из настоящих Игроков? Да она просто рехнулась, а точнее, завязла, заигралась, как несмышленое дитя, как Ник, сопротивлявшийся охранникам отчаянно, но, к счастью, совершенно непродуктивно. Чарли не хотела признаться себе, что присутствие Лядова держит ее в постоянном напряжении, вызывая в ней отчаянный внутренний страх, соединивший в себе ее детский ужас перед чем-то неведомо-зловещим и робость перед чересчур властными взрослыми людьми. Едва босс скрылся, она вздохнула свободнее и как-то моментально сообразила, что за бурей личных впечатлений она, кажется, перепутала цели — собственную с главной, даже с архиглавной, как говорил кто-то из последних земных фараонов. Чего ей бояться, когда у нее под рукой всегда верное, безотказное оружие? Так почему бы ей пока не остаться — смотреть, слушать, искать новых сторонников — любых, но по возможности сильных. Таких, как Леха. И в нужный момент нанести удар. Необязательно хлитсом. Как, чем и кому именно предстоит наносить решающий удар, пока неясно. Ясно только, что необходимо ударить. И так, чтобы наверняка, без промаха.
Когда Чарли вытащили из машины и она как следует разглядела то, что творилось шагах в пяти от нее на ярко-зеленом гризеле, ее решение затаиться и вести подрывную деятельность, ведущее в идеале к спасению мира и человечества, едва не приказало долго жить, и даже появилось сомнение — стоит ли это решение того, чтобы ради него молча перешагивать через чужую беду, когда имеешь все возможности помочь, даже спасти?.. Три черных тела почти полностью закрывали распростертую на зеленом женщину — двое присосались к запястьям, один, тот, что впился в шею, залез на нее сверху и вполне характерно двигался. Чарли с ужасом поняла, что одним питием крови тут не обходится. Если мгновение назад она еще пыталась утешить себя тем, что девица все равно не умрет, а поскольку была стервой, то не слишком потеряет в вампирском обличье, то теперь дело приняло совсем иную окраску. Все! К черту все! Пусть человечество спасает кто-то другой. Никакая цель не оправдывает таких… средств.
Чарли сжала левый кулак, и тут же в него скользнуло гибкое лезвие, нагретое теплом ее тела, ставшее ей родным. Ее защитник. Ее и всех, кто окажется рядом и будет нуждаться в защите и в спасении. Пускай даже наперекор благу человечества.
В это мгновение девица едва слышно блаженно простонала:
— Да… Да… Еще!.. — И, кажется, попыталась закинуть ноги на паука, впившегося в ее шею, но у нее на это не хватило сил. Руки тоже были заняты.
Чарли отвернулась, медленно разжимая уже опустевший кулак. Рука дрожала. Это ерунда. Сейчас пройдет. Лишь бы охранник ничего не заметил. А он, похоже, не заметил — газует вперед, прямиком к черной глыбе, волоча ее за локоть той самой левой руки и изо всех сил стараясь не оглядываться. Завидует, болезный. Ничего, не завидуй, на всех хватит, и тебе наверняка тоже останется. Не крови, так всего остального. Ох, там же Ник позади!.. Увидит ведь это, как не увидеть!..
Она резко обернулась и через мгновение перевела облегченно дух: второй тащил Ника под мышкой, перекрыв ему кислород перчаткой, которой хватило на все лицо, и угрюмо игнорируя его отчаянные дерганья. Дело тут было, конечно, не в заботе о нравственности подрастающего поколения, а скорее в том, что Ник с самого начала попытался пустить в ход зубы, как настоящий вампир. Чарли жутко захотелось чмокнуть его наконец-то в щеку. Нельзя, никак нельзя ему здесь оставаться! Вот только куда же он без нее?.. Пропадет. А с ней — тем более пропадет. Ладно, появится Леха и что-нибудь придумает. Хорошо, ребенок ничего не видел. Вряд ли, конечно, он понял бы до конца, что происходит, но само зрелище грубого надругательства, кровавой оргии над хрупким женским телом и главное — ощущение своего бессилия помочь наверняка запечатлелись бы в его памяти надолго, если не на всю жизнь. А для самой Чарли это оказалось просто жестоким испытанием. И уроком. Ведь она только что была на волосок от убийства — не только тех троих, что пили одновременно кровь женщины, по очереди с ней совокупляясь, а сначала того, кто утаскивал саму Чарли с места событий и до сих пор тащит, то есть практически непричастного лица. Невиновного. В тот момент она зарубила бы его — на раздумья просто не было времени. Утешительно, конечно, что в компании, которая там позади чавкает и похрюкивает, царит всепоглощающий оргазм: жертва и палачи, можно сказать, нашли друг друга в этом жестоком и полном разочарований мире. А еще утешительней, что все это так вовремя прояснилось. Просто уникальный случай! Какая-то порнографическая сказка про Белоснежку и трех поросят, неожиданно для всех закончившаяся хеппи-эндом. Как правило, такие сказки заканчиваются совсем иначе, и уж кому, как не ей, это знать: саму отмывали коньяком от крови скотов. А если бы Ларри тогда ее не спас? Тоже, допустим, ради какой-то великой цели? Как же это — ради великой цели всеобщего спасения и не спас? А вот ведь как бывает, оказывается. Хорошо, что у него ее не было. То есть была, конечно, цель, но попроще — спасти ее. Он и спас. Полив при этом с ног до головы кровью. «А как иначе?.. — подумала Чарли. — Выходит, что никак. И чем грандиознее цель, тем больше крови будет пролито. За нее. Против нее. И просто по ходу дела. Чем же тогда благородная цель отличается от низкой?.. Видимо, одним — конечным результатом». В это Чарли верила свято. А с остальным придется смириться. Привыкнуть. И… научиться. Самой. Убивать.
Глава 7
Участок 117
Дать тебе силу,
Дать тебе власть,
Целовать тебя в шею,
Целовать тебя всласть!..
Они прошли сквозь твердую на вид черную стену, словно сквозь мираж; да это и был мираж, а точнее, маскировочное поле — иллюзия, и ничего больше. А под ним… То, что оказалось скрыто под маскировочным полем, Чарли тоже поначалу приняла за иллюзию: она уже готова была ожидать чего угодно от этого мира, перекроенного под грандиозный развлекательный аттракцион, вплоть до такого сюрреализма, как иллюзия, скрывающая иллюзию. Второй иллюзией являлась огромная клетка, этакий вольер с двойной решеткой: наружной — редкой, с толстыми прутьями и внутренней — крупноячеистой металлической сетью. Подобные вольеры используют для содержания диких зверей. Здесь за решеткой сидели люди — женщины и мужчины, на первый взгляд обычные, по крайней мере без намордников. И не просто так сидели, а вокруг костра — вот уж чего точно не разводили дикие звери в своих вольерах. В реальности происходящего Чарли убедилась, когда охранники, открыв дверь, бросили ее саму и Ника за решетку. Спасибо, что не в костер. Охранник, тащивший Чарли, схватил за руку одну из женщин — ту, что сидела ближе всех, худую блондинку в рваной джинсе — и потащил на выход.
Дальше произошло странное: другие женщины, одетые очень по-разному — от такого же рванья до модных кричащих туалетов, — вскочили и бросились следом с криками: «Сейчас не ее очередь!», «Другие тоже хотят!». Охранник, не оборачиваясь, захлопнул за собой решетку. Девицы разошлись по своим местам, ворча и переругиваясь между собой («Паразит, волчара, обещал же, что я следующая!..», «Тебе обещал, а мне глазки строил!», «Глазки?! Да я тут уже неделю копчусь!», «Вот и коптилась бы поближе к выходу!»). Чарли пихнули в бок:
— Эй, ты! Иди-ка за костер, подальше! А то приводят тут всяких! А ты сиди!..
«Куда я попала!..» — подумала Чарли, беря за руку Ника и оглядываясь.
— Чарли! — раздался по ту сторону костра знакомый голос.
И второй, еще более знакомый, произнес горестно:
— Ох, ребятушки!..
За костром только что поднялись на ноги две фигуры — высокая, широкоплечая и низкая, сутуловатая.
— Лобстер!! — заорал Ник и, вырвав у Чарли руку, кинулся вокруг костра к старому приятелю.
Чарли пошла за ним, ловя на себе любопытные взгляды мужчин и неприязненные — женщин. Не достигнув Лобстера, Ник резко остановился от него в двух шагах и спросил тоном строгого обвинителя, готового, однако, выслушать и принять на веру любые оправдания: — Ты почему нас бросил?
Лобстер только руками всплеснул:
— Да не бросал я! Машина эта проклятая меня увезла! Доставила, встала посреди города и не отпирается. — Ник, сочтя оправдание приемлемым, бросился вперед и повис у Лобстера на шее. Тот смущенно продолжал: — Под вечер-то я ее, дуру, откупорил, выбрался, да уж поздно было, упыри проснулись.
Чарли глядела на него с беспокойством, подозрительно. Едва кивнув Крису, отстранила Ника подальше от Лобстера. Спросила:
— Лобстер! Ты как?.. — И огляделась. На них смотрели: увлекательное, должно быть, зрелище — встреча узников в вампирском застенке. Поколебавшись, она закончила: — В порядке?..
Лобстер вздохнул тяжко-тяжко и, поникнув, махнул неопределенно рукой:
— Держусь пока.
— Лекарство с тобой?
Лобстер немного ожил:
— Коньяк-то? — И похлопал себя по оттопыренной поле пиджака. — А как же!
Чарли глядела на него с насмешливой укоризной. Лобстер опять сник.
— Ах, ты про это… — И хлопнул равнодушно по другой поле, тоже оттопыренной. Проворчал тихо, пряча расстроенные глаза: — Может, не возьмет меня еще. Проспиртованный я…
Чарли с сомнением покачала головой: расслабят старика такие мысли, упустит он момент, потеряет контроль и сам опомниться не успеет, как обнаружит в своих зубах чью-нибудь шею.
— Возьмет, Лобстер. Ох, возьмет! — И добавила, чтобы не падал духом: — Но ты не поддавайся! — Она теперь знала, что вампиры при случае вполне могут держать себя в руках.
Вдруг Ник, топтавшийся возле Чарли с озабоченным видом, заявил решительно во всеуслышание:
— Я писать хочу! А еще…
— Тихо! — поспешил оборвать его Крис. — Вон там, в углу, видишь «шкаф» с сердечком?..
— А еще я хочу есть! — закончил Ник и побежал к «шкафу».
В народе послышались смешки.
Чтобы не привлекать больше внимания, они втроем уселись подальше от огня, на кучу соломы: солома здесь была навалена по периметру вдоль стен.
— Опасно, — туманно высказалась Чарли, усаживаясь. И пояснила в ответ на вопросительный взгляд Криса: — Солома в такой близости от огня… Загореться же может.
— А-а… Так это же не настоящий огонь. Фантомная батарея — так, фигня вроде лампочки.
Чарли вздохнула с надрывом — надо же, не настоящий. А ей, наивной, даже запах костра почудился. Ну да ладно, это все романтические сантименты. Через полчаса, он сказал?.. Она-то уйдет, а вот как быть с ними?..
— Лобстер! Ты не проверял, коньяк на вампиров не действует? — справилась она.
Лобстер без энтузиазма взялся за «коньячную» полу:
— Я вроде бы еще на даче проверил… На профессоре.
— Ясно, не идет. Крис, где твоя слега?
— Забрали, — помрачнел Крис.
— Это как же?.. — Картина, как кто-то забирает у воинственного Криса паралитическую слегу, не укладывалась у Чарли в голове.
— А вот так. Руками.
Чарли попыталась представить. Это оказалось несложно, но только при условии, что слега у Криса была самая обыкновенная.
— Голыми руками? — на всякий случай уточнила она.
Крис взглянул на нее, как на врага народа, отвернулся и ответил:
— Голыми.
— А у меня сегодня тоже все отобрали, — поделился своим горем вернувшийся Ник, плюхаясь между ними на солому. До Чарли наконец дошло, кто мог обезоружить Криса «голыми руками».
— Лядов?
— Не знаю, он не представился.
— Да он, он самый, — подтвердил Лобстер совсем уже замогильным голосом. — В этой тюрьме про него только и разговоров — Лядов то, Лядов се… Хозяин. У меня сначала тоже хотел коньяк отобрать, нюхнул, посмеялся, да и отдал.
— А ты, я гляжу, успела уже здесь обзавестись знакомствами, — проворчал Крис.
— Угу. И, если ты заметил, влиятельными.
— Может, расскажешь?
— Потом. У нас мало времени. — Чарли и впрямь было не до рассказов:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
— Остальное ваше, — уронил Лядов сипло, небрежно кивая на свою бесчувственную даму и отирая белоснежным платочком окровавленный рот. Лицо его слегка порозовело. Охранники, сорвав маски с лиц, кинулись на жертву, словно псы к полной миске после слова «можно». Затрещала легкая ткань, узкое тело почти полностью скрылось под приникшими к нему черными фигурами. Они буквально рыскали по ней, разрывая одежду и покусывая — пока легко, можно даже сказать нежно, просто слизывая с легких царапин первую кровь. Те двое, которым назначено было стеречь пленных, забыв о своих обязанностях, стали медленно приближаться к пирующим.
— Когда оклемается, отдадите ее Гугу, он давно просил. Если сначала не разорвете.
— А если Гуг откажется?.. — глухо спросили из-под маски. Похоже, с надеждой. Да и неудивительно — красота ее действительно была необычной. Редкой.
— Тогда просто выкиньте ее на улицу, пускай убирается восвояси.
Последние слова Лядов говорил, глядя расширенными, упоенными кровью глазами на Чарли, уже сидящую в его машине, на его хозяйском месте и отчаянно шарящую руками по сиденью, подлокотникам и ближайшим стенкам. Ник находился за ней, на месте былой хозяйской подруги, ныне ставшей блюдом для слуг, и тоже шарил.
— Вы двое! — счастливым командным голосом позвал Лядов. Чарли с Ником, занятые лихорадочными поисками, даже не обернулись. Зато пара конвойных замерли на самых подступах к вожделенному телу, успев уже снять маски. Лица их были искажены: губы подрагивали, обнажая клыки, глаза неотрывно следили за пирующими товарищами. — На меня глядеть!! — рявкнул Лядов. — Намордники на рыла!!
И они подчинились, к удивлению Чарли, оторванной резким криком от поисков панели управления либо какой-нибудь кнопки, способной хотя бы закрыть двери. Она прекрасно помнила, мало того, вспоминала в последнее время почти ежеминутно откровение профессора Кукола о том, что при виде крови вампиры теряют над собой контроль, что это сильнее их. Значит, было у них за душой что-то сильнее «зова крови». Наверное, страх потерять работу.
— Пленных в клетку! Девчонку через полчаса ко мне в зал! — распоряжался Лядов сухо. То, что девчонка может каждую секунду взвиться в воздух и улететь на его любимом флаере, его, кажется, волновало мало. — И чтоб ни царапинки на товаре! Ни-где! Найду… — Он поглядел пристально на обоих подчиненных и медлительно нехорошо улыбнулся. Очень нехорошо. Хоть лица охранников были наполовину скрыты, похоже было, что у них в масках резко понизилось содержание кислорода. К тому же у бедняг пропал аппетит: они больше не косились на желанное блюдо, с урчанием дегустируемое в двух шагах товарищами. Лядов пообещал ласково, почти что мурлыча: — А я найду. Вы меня знаете.
Чарли принялась помогать себе в поисках кнопки ногами, колотя ими в пол и в обивку: перспектива стать товаром ей совсем не улыбалась, а еще меньше ей хотелось стать объектом для поисков царапин. Лучше уж тогда товаром. Хотя царапин на ней после странствий по болотам и лесам была раскидана чертова уйма: далеко искать не надо. Ник с воодушевлением поддерживал ее в пинании салона. Шикарнейший флаер, одна кнопочка от которого стоила, наверное, целое состояние (потому, наверное, и спрятали), трясся и раскачивался, как жаба при случке, только что не квакал. Лядов поглядел озабоченно в сторону машины и резко переменил тему, вернувшись к милому сердцам подчиненных командному тону:
— Живую девку — любую — одеть и ко мне, сейчас же! Не вздумайте привести эту! — он ткнул в сторону беснующейся в машине Чарли: — Эту — через полчаса! — И добавил напоследок, словно что-то вспомнив: — Вам двоим — трое суток на концентратах! Каждому! — После чего развернулся и пошел все тем же широким шагом делового человека к домику-пагоде, где и растворился за светящимися дверьми.
Охранники, вытащив без особого труда из машины Чарли и Ника, поволокли их в другую сторону, к мрачной кубической глыбе. Чарли не спешила использовать хлитс, страх ее немного развеялся: в случае чего она может пригрозить охранникам, что пожалуется на них в Центральный Вампирский Комитет и лично товарищу Лядову (какая-то древняя номенклатурная пурга, позаимствованная на одном дремучем файле по истории Земли еще в прошлой жизни. Но как звучит!!!), в критической ситуации будет стращать напрямую — увольнением с работы, и мысли потекли в другом направлении, прямо противоположном бегству. Бежать, когда судьба подвела ее вплотную к одному из настоящих Игроков? Да она просто рехнулась, а точнее, завязла, заигралась, как несмышленое дитя, как Ник, сопротивлявшийся охранникам отчаянно, но, к счастью, совершенно непродуктивно. Чарли не хотела признаться себе, что присутствие Лядова держит ее в постоянном напряжении, вызывая в ней отчаянный внутренний страх, соединивший в себе ее детский ужас перед чем-то неведомо-зловещим и робость перед чересчур властными взрослыми людьми. Едва босс скрылся, она вздохнула свободнее и как-то моментально сообразила, что за бурей личных впечатлений она, кажется, перепутала цели — собственную с главной, даже с архиглавной, как говорил кто-то из последних земных фараонов. Чего ей бояться, когда у нее под рукой всегда верное, безотказное оружие? Так почему бы ей пока не остаться — смотреть, слушать, искать новых сторонников — любых, но по возможности сильных. Таких, как Леха. И в нужный момент нанести удар. Необязательно хлитсом. Как, чем и кому именно предстоит наносить решающий удар, пока неясно. Ясно только, что необходимо ударить. И так, чтобы наверняка, без промаха.
Когда Чарли вытащили из машины и она как следует разглядела то, что творилось шагах в пяти от нее на ярко-зеленом гризеле, ее решение затаиться и вести подрывную деятельность, ведущее в идеале к спасению мира и человечества, едва не приказало долго жить, и даже появилось сомнение — стоит ли это решение того, чтобы ради него молча перешагивать через чужую беду, когда имеешь все возможности помочь, даже спасти?.. Три черных тела почти полностью закрывали распростертую на зеленом женщину — двое присосались к запястьям, один, тот, что впился в шею, залез на нее сверху и вполне характерно двигался. Чарли с ужасом поняла, что одним питием крови тут не обходится. Если мгновение назад она еще пыталась утешить себя тем, что девица все равно не умрет, а поскольку была стервой, то не слишком потеряет в вампирском обличье, то теперь дело приняло совсем иную окраску. Все! К черту все! Пусть человечество спасает кто-то другой. Никакая цель не оправдывает таких… средств.
Чарли сжала левый кулак, и тут же в него скользнуло гибкое лезвие, нагретое теплом ее тела, ставшее ей родным. Ее защитник. Ее и всех, кто окажется рядом и будет нуждаться в защите и в спасении. Пускай даже наперекор благу человечества.
В это мгновение девица едва слышно блаженно простонала:
— Да… Да… Еще!.. — И, кажется, попыталась закинуть ноги на паука, впившегося в ее шею, но у нее на это не хватило сил. Руки тоже были заняты.
Чарли отвернулась, медленно разжимая уже опустевший кулак. Рука дрожала. Это ерунда. Сейчас пройдет. Лишь бы охранник ничего не заметил. А он, похоже, не заметил — газует вперед, прямиком к черной глыбе, волоча ее за локоть той самой левой руки и изо всех сил стараясь не оглядываться. Завидует, болезный. Ничего, не завидуй, на всех хватит, и тебе наверняка тоже останется. Не крови, так всего остального. Ох, там же Ник позади!.. Увидит ведь это, как не увидеть!..
Она резко обернулась и через мгновение перевела облегченно дух: второй тащил Ника под мышкой, перекрыв ему кислород перчаткой, которой хватило на все лицо, и угрюмо игнорируя его отчаянные дерганья. Дело тут было, конечно, не в заботе о нравственности подрастающего поколения, а скорее в том, что Ник с самого начала попытался пустить в ход зубы, как настоящий вампир. Чарли жутко захотелось чмокнуть его наконец-то в щеку. Нельзя, никак нельзя ему здесь оставаться! Вот только куда же он без нее?.. Пропадет. А с ней — тем более пропадет. Ладно, появится Леха и что-нибудь придумает. Хорошо, ребенок ничего не видел. Вряд ли, конечно, он понял бы до конца, что происходит, но само зрелище грубого надругательства, кровавой оргии над хрупким женским телом и главное — ощущение своего бессилия помочь наверняка запечатлелись бы в его памяти надолго, если не на всю жизнь. А для самой Чарли это оказалось просто жестоким испытанием. И уроком. Ведь она только что была на волосок от убийства — не только тех троих, что пили одновременно кровь женщины, по очереди с ней совокупляясь, а сначала того, кто утаскивал саму Чарли с места событий и до сих пор тащит, то есть практически непричастного лица. Невиновного. В тот момент она зарубила бы его — на раздумья просто не было времени. Утешительно, конечно, что в компании, которая там позади чавкает и похрюкивает, царит всепоглощающий оргазм: жертва и палачи, можно сказать, нашли друг друга в этом жестоком и полном разочарований мире. А еще утешительней, что все это так вовремя прояснилось. Просто уникальный случай! Какая-то порнографическая сказка про Белоснежку и трех поросят, неожиданно для всех закончившаяся хеппи-эндом. Как правило, такие сказки заканчиваются совсем иначе, и уж кому, как не ей, это знать: саму отмывали коньяком от крови скотов. А если бы Ларри тогда ее не спас? Тоже, допустим, ради какой-то великой цели? Как же это — ради великой цели всеобщего спасения и не спас? А вот ведь как бывает, оказывается. Хорошо, что у него ее не было. То есть была, конечно, цель, но попроще — спасти ее. Он и спас. Полив при этом с ног до головы кровью. «А как иначе?.. — подумала Чарли. — Выходит, что никак. И чем грандиознее цель, тем больше крови будет пролито. За нее. Против нее. И просто по ходу дела. Чем же тогда благородная цель отличается от низкой?.. Видимо, одним — конечным результатом». В это Чарли верила свято. А с остальным придется смириться. Привыкнуть. И… научиться. Самой. Убивать.
Глава 7
Участок 117
Дать тебе силу,
Дать тебе власть,
Целовать тебя в шею,
Целовать тебя всласть!..
Они прошли сквозь твердую на вид черную стену, словно сквозь мираж; да это и был мираж, а точнее, маскировочное поле — иллюзия, и ничего больше. А под ним… То, что оказалось скрыто под маскировочным полем, Чарли тоже поначалу приняла за иллюзию: она уже готова была ожидать чего угодно от этого мира, перекроенного под грандиозный развлекательный аттракцион, вплоть до такого сюрреализма, как иллюзия, скрывающая иллюзию. Второй иллюзией являлась огромная клетка, этакий вольер с двойной решеткой: наружной — редкой, с толстыми прутьями и внутренней — крупноячеистой металлической сетью. Подобные вольеры используют для содержания диких зверей. Здесь за решеткой сидели люди — женщины и мужчины, на первый взгляд обычные, по крайней мере без намордников. И не просто так сидели, а вокруг костра — вот уж чего точно не разводили дикие звери в своих вольерах. В реальности происходящего Чарли убедилась, когда охранники, открыв дверь, бросили ее саму и Ника за решетку. Спасибо, что не в костер. Охранник, тащивший Чарли, схватил за руку одну из женщин — ту, что сидела ближе всех, худую блондинку в рваной джинсе — и потащил на выход.
Дальше произошло странное: другие женщины, одетые очень по-разному — от такого же рванья до модных кричащих туалетов, — вскочили и бросились следом с криками: «Сейчас не ее очередь!», «Другие тоже хотят!». Охранник, не оборачиваясь, захлопнул за собой решетку. Девицы разошлись по своим местам, ворча и переругиваясь между собой («Паразит, волчара, обещал же, что я следующая!..», «Тебе обещал, а мне глазки строил!», «Глазки?! Да я тут уже неделю копчусь!», «Вот и коптилась бы поближе к выходу!»). Чарли пихнули в бок:
— Эй, ты! Иди-ка за костер, подальше! А то приводят тут всяких! А ты сиди!..
«Куда я попала!..» — подумала Чарли, беря за руку Ника и оглядываясь.
— Чарли! — раздался по ту сторону костра знакомый голос.
И второй, еще более знакомый, произнес горестно:
— Ох, ребятушки!..
За костром только что поднялись на ноги две фигуры — высокая, широкоплечая и низкая, сутуловатая.
— Лобстер!! — заорал Ник и, вырвав у Чарли руку, кинулся вокруг костра к старому приятелю.
Чарли пошла за ним, ловя на себе любопытные взгляды мужчин и неприязненные — женщин. Не достигнув Лобстера, Ник резко остановился от него в двух шагах и спросил тоном строгого обвинителя, готового, однако, выслушать и принять на веру любые оправдания: — Ты почему нас бросил?
Лобстер только руками всплеснул:
— Да не бросал я! Машина эта проклятая меня увезла! Доставила, встала посреди города и не отпирается. — Ник, сочтя оправдание приемлемым, бросился вперед и повис у Лобстера на шее. Тот смущенно продолжал: — Под вечер-то я ее, дуру, откупорил, выбрался, да уж поздно было, упыри проснулись.
Чарли глядела на него с беспокойством, подозрительно. Едва кивнув Крису, отстранила Ника подальше от Лобстера. Спросила:
— Лобстер! Ты как?.. — И огляделась. На них смотрели: увлекательное, должно быть, зрелище — встреча узников в вампирском застенке. Поколебавшись, она закончила: — В порядке?..
Лобстер вздохнул тяжко-тяжко и, поникнув, махнул неопределенно рукой:
— Держусь пока.
— Лекарство с тобой?
Лобстер немного ожил:
— Коньяк-то? — И похлопал себя по оттопыренной поле пиджака. — А как же!
Чарли глядела на него с насмешливой укоризной. Лобстер опять сник.
— Ах, ты про это… — И хлопнул равнодушно по другой поле, тоже оттопыренной. Проворчал тихо, пряча расстроенные глаза: — Может, не возьмет меня еще. Проспиртованный я…
Чарли с сомнением покачала головой: расслабят старика такие мысли, упустит он момент, потеряет контроль и сам опомниться не успеет, как обнаружит в своих зубах чью-нибудь шею.
— Возьмет, Лобстер. Ох, возьмет! — И добавила, чтобы не падал духом: — Но ты не поддавайся! — Она теперь знала, что вампиры при случае вполне могут держать себя в руках.
Вдруг Ник, топтавшийся возле Чарли с озабоченным видом, заявил решительно во всеуслышание:
— Я писать хочу! А еще…
— Тихо! — поспешил оборвать его Крис. — Вон там, в углу, видишь «шкаф» с сердечком?..
— А еще я хочу есть! — закончил Ник и побежал к «шкафу».
В народе послышались смешки.
Чтобы не привлекать больше внимания, они втроем уселись подальше от огня, на кучу соломы: солома здесь была навалена по периметру вдоль стен.
— Опасно, — туманно высказалась Чарли, усаживаясь. И пояснила в ответ на вопросительный взгляд Криса: — Солома в такой близости от огня… Загореться же может.
— А-а… Так это же не настоящий огонь. Фантомная батарея — так, фигня вроде лампочки.
Чарли вздохнула с надрывом — надо же, не настоящий. А ей, наивной, даже запах костра почудился. Ну да ладно, это все романтические сантименты. Через полчаса, он сказал?.. Она-то уйдет, а вот как быть с ними?..
— Лобстер! Ты не проверял, коньяк на вампиров не действует? — справилась она.
Лобстер без энтузиазма взялся за «коньячную» полу:
— Я вроде бы еще на даче проверил… На профессоре.
— Ясно, не идет. Крис, где твоя слега?
— Забрали, — помрачнел Крис.
— Это как же?.. — Картина, как кто-то забирает у воинственного Криса паралитическую слегу, не укладывалась у Чарли в голове.
— А вот так. Руками.
Чарли попыталась представить. Это оказалось несложно, но только при условии, что слега у Криса была самая обыкновенная.
— Голыми руками? — на всякий случай уточнила она.
Крис взглянул на нее, как на врага народа, отвернулся и ответил:
— Голыми.
— А у меня сегодня тоже все отобрали, — поделился своим горем вернувшийся Ник, плюхаясь между ними на солому. До Чарли наконец дошло, кто мог обезоружить Криса «голыми руками».
— Лядов?
— Не знаю, он не представился.
— Да он, он самый, — подтвердил Лобстер совсем уже замогильным голосом. — В этой тюрьме про него только и разговоров — Лядов то, Лядов се… Хозяин. У меня сначала тоже хотел коньяк отобрать, нюхнул, посмеялся, да и отдал.
— А ты, я гляжу, успела уже здесь обзавестись знакомствами, — проворчал Крис.
— Угу. И, если ты заметил, влиятельными.
— Может, расскажешь?
— Потом. У нас мало времени. — Чарли и впрямь было не до рассказов:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35