И если Роэз и Джоанна могли попрощаться наедине, Самире оставалось довольствоваться несколькими торопливыми словами во внутреннем дворике. Обняв на прощанье Пирса и Элана, она подала руку Уиллу, который взял ее в свои и долго стоял, глядя на нее сверху вниз, словно хотел что-то сказать и не мог. В отличие от старших мужчин он не надел кольчуги. Уилл еще не был посвящен в рыцари, и титул его пока не был высочайше утвержден, поэтому у него имелся только меч оруженосца на перевязи, застегнутой поверх его синей шерстяной туники. Темный плащ он перекинул через руку.
– Спаси и сохрани вас Господь, милорд, – прошептала Самира.
– И тебя, миледи. – Он сжал ее руки.
Самира привстала на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку. Уилл успел повернуть голову, так что ее губы коснулись его губ… на мгновение оба застыли.
– Миледи, я выиграю любую битву ради вас, – поклялся Уилл. Он отпустил ее руки, накинул плащ на плечи и вскочил на коня. Подняв на прощание руку, Уилл направил лошадь к воротам замка.
Самира не могла вынести отъезда дорогих ей мужчин. Она кинулась в дом, торопясь уединиться в своей комнате, чтобы выплакаться в одиночестве, а не на глазах у посторонних.
ГЛАВА 23
Мужчины возвратились лишь в конце марта. С ними приехал Эмброуз, он и сообщил, что длившаяся почти двадцать лет гражданская война закончилась. Аббат объявил об этом, когда все уселись за стол отпраздновать их возвращение.
– Армии Стефана и Генриха стояли друг против друга по обе стороны Темзы у Уоллинфорда, – рассказывал Эмброуз. – В этот день был жестокий мороз, глубокий снег покрывал землю, река почти вся замерзла. Поистине ужасное время и пагубное место для битвы. Несколько знатных приближенных Стефана и духовных лиц направились к нему и заявили, что война губит страну. Изнурительное напряжение из-за долгих междоусобиц подорвало здоровье Стефана, поэтому, я думаю, он и сам жаждал мира, но достойным путем.
Депутация встретилась с Генрихом, и стороны пришли к соглашению. Матильда не будет королевой, отчего вздохнули с облегчением многие знатные люди, не желавшие, чтобы ими правила женщина. Вместо этого королем до конца жизни остается Стефан, а Генрих, сын Матильды, наследует Англию после его смерти. Обсуждались и другие не терпящие промедления проекты, но вопрос о королевской преемственности был самым важным. Так закончилась длительная война без кровопролитной битвы.
– Как это обидно! – воскликнула Самира. – После скольких лет бессмысленной войны, бесчисленных жертв, сожженных деревень и замков. После того, как прекрасная страна была превращена в руины, правители наконец пришли к соглашению! Почему же их разум не восторжествовал еще двадцать лет назад?!
– Потому что обстоятельства с годами меняются, – ответил Эмброуз. – Сын Стефана за это время умер, и покойному все равно, что после него придет Генрих и наследует королевство. И в те ранние годы Матильда еще была энергичной и властной. Она настойчиво боролась за то, чтобы стать королевой, как обещал ей отец. Теперь же ее сын превратился в незаурядного человека, который сумеет мудро править страной, так что, возможно, и она будет довольна, узнав о мирном соглашении их королевских величеств, Стефана и Генриха. Сегодня многострадальная Англия ликует.
– У нас есть и личные причины для ликования, – проговорил Пирс. – Благодаря усилиям дяди Эмброуза Элан и я – свободные люди в своей родной стране.
– Но безземельные, – сокрушенно заметил Эмброуз. – К несчастью, когда умер отец Элана, Уортхэм перешел короне, так как преступник не может их наследовать. Стефан отдал землю и титул много лет назад одному из своих приближенных и теперь отказался забрать их у него назад.
– Меня эти земли не интересуют, – сказал Элан. – Я лишь хотел обелить свое имя и Пирса, а также раскрыть и наказать убийцу Криспина. Это мы сделали. А что до Уортхэма? Я не видел его с семи лет и едва помню. Из-за отца мне жаль, что титул ушел из нашего дома, но титулы, заслуженные мной на Сицилии, значат для меня гораздо больше.
– А я был младшим сыном, так что и земель, чтобы их терять, у меня не было, – сказал Пирс. – Я тоже рад, что честь моя восстановлена и больше ничего от английского короля мне не надо. Я всегда буду благодарен тебе, дядя Эмброуз, за то, что ты сделал для нас с Эланом.
– Уилл официально утвержден бароном Хафстона и Бэннингфорда, – сообщил Эмброуз Джоанне. – Стефан сам посвятил твоего сына в рыцари.
– Знаю, что и за это нам надо благодарить вас, – сказала Джоанна. – Вильям Криспин сильно изменился за время своего отсутствия. Он и вырос, и возмужал.
– Все эти месяцы пребывания с Эланом и Пирсом, а потом при дворе были очень для него полезны, – согласился Эмброуз. – Теперь Уилл – мужчина и больше не нуждается в опекунах.
– Мужчина? Да, так и есть. – Джоанна с гордостью взглянула на сына. – Вильям Криспин, я хочу тебе кое-что сообщить. Я выхожу замуж за Элана.
За верхним столом наступило внезапное молчание. Все взгляды обратились к Джоанне.
– Я жду твоего ответа, сын. – Джоанна с волнением смотрела на Уилла.
– Мама, я уже знаю об этом, – произнес он.
– Кто тебе сказал?
– Я молод, но не слеп, – пожал плечами Уилл. – Я заметил, как вы с Эланом смотрели друг на друга. А потом однажды вечером за ужином, когда мы пили и разговаривали, я потребовал у Элана объяснений. И он рассказал мне историю своей долгой верной любви. Еще он сказал, что готов жениться на тебе, как только ты дашь свое согласие.
– Момент оказался подходящим, – усмехнулся Элан.
– Мне жаль, что ты не сочла возможным сама рассказать мне об этом, – огорчился Уилл, – но Элан объяснил мне, что тебе требовалось время, чтобы рассказать историю вашей любви и желания соединить ваши жизни, но так, чтобы не ранить меня.
– Мой верный рыцарь – большой фантазер. – Джоанна покосилась на Элана. – Я вспоминаю лишь один свой поступок, относящийся к солидному кувшину. Уверяю тебя, милорд Элан, что я всегда готова повторить это омовение вином.
Роэз громко рассмеялась. Пирс посмотрел на нее, ожидая объяснений, но она продолжала неудержимо хохотать.
– Ох, вы, мужчины. – Она захлебывалась смехом и вытирала слезы. – Вы считаете себя такими умными и прозорливыми. Вы ведь хотели удивить Джоанну, что давно все знаете? Но у нее есть для вас сюрприз, которого, смею верить, никто из вас не ожидал. – И она снова зашлась от смеха.
Самира тоже тихонько засмеялась, глаза ее сверкали, она зажимала рот рукой, чтобы заглушить смех. Тогда засмеялась и Джоанна.
Удивленные их поведением мужчины растерянно переглянулись. Ну и странные создания эти женщины!
– Джоанна, хватит. Объясни, в чем дело, – не выдержал Элан.
– Не приказывай мне, – отвечала Джоанна. – Я тебе уже не раз говорила, что больше не намерена подчиняться приказаниям, от кого бы они ни исходили, но если ты вежливо попросишь меня объяснить, я, пожалуй, расскажу тебе, в чем дело.
Элан широко и по-доброму улыбнулся:
– Очень хорошо, дорогая миледи, не будете ли вы так любезны раскрыть свой необыкновенный секрет?
– С удовольствием, милорд. Я счастлива слышать, что мой сын не возражает против нашего брака, потому что тебе придется жениться на мне как можно скорее. Я ношу твоего ребенка.
– Ребенка? – Элан недоверчиво смотрел на Джоанну. – Ребенка! Джоанна, любовь моя!
– Мы с Роэз прикидывали и так и эдак – все сходится. По-нашему убеждению, это случилось в первый же раз, когда мы предавались любви. Ты очень вовремя залез на крепостную стену, милорд, – заметила Джоанна с лукавой усмешкой.
– Мама! – остановил ее Уилл. – Пожалуйста, говори потише. Ты не обязана оповещать весь замок о своем состоянии.
– Ты не думаешь, – обратился он к Самире, сидевшей по другую руку, – что в их возрасте они могли бы проявить больше выдержки?
– Я думаю, что все это замечательно, – возразила Самира и укоризненно посмотрела в Глаза Уилла.
Сидевший рядом с Самирой Пирс наклонился к Роэз и, затаив дыхание, спросил:
– А как с тобой? Ты не последовала примеру Джоанны?
– Нет, милорд. С сожалением сообщаю вам, пока не могу вас обрадовать.
– В таком случае, – обещал Пирс, – я сделаю все, чтобы исправить это положение.
– Очень надеюсь, милорд, – прошелестела Роза. – Ох, как же я надеюсь, что ваши усилия увенчаются успехом.
Звездной весенней ночью, когда в замке все стихло, Элан нежился в объятиях Джоанны. Она любовалась его лицом. Свет единственной масляной лампы озарил женщину, порозовевшую и счастливую после близости с любимым. Элан, приподнявшись на локте, наблюдал за ней.
– Моя работа в Англии сделана, – сказал он.
– Что ты хочешь сказать, милорд? – Легкая морщинка легла между ее бровей.
– Не тревожься, – отвечал он, целуя кончик ее носа. – Я вспоминаю юную девушку, которая с сияющими глазами говорила о путешествиях в другие страны. Я теперь знаю тебя настолько, Джоанна, что не осмелюсь приказывать, поэтому я тебя спрошу. Поедешь со мной на Сицилию?
– Я всегда хотела повидать свет, – обрадовалась она. – Я убеждала себя не огорчаться долгой разлукой с родиной, выходя замуж за Криспина, потому что он собирался взять меня с собой в Нормандию и Компостелу. Помнишь это?
– Помню. Твой отец очень рассердился.
– Хорошо, что весь этот кошмар в прошлом. Возьми меня с собой на Сицилию, Элан. Я хочу увидеть, как сверкает солнце над бирюзовым морем. Я хочу потрогать руками стволы пальм, поесть фиников и побеседовать с сарацинскими лордами.
– Мне придется воевать с сарацинскими лордами, – поддразнивал он ее. – Они же могут похитить тебя для своих гаремов.
– Нет, только не меня. Я скоро растолстею. И вообще, я слишком стара для услаждения пылких южан. Мне ведь почти тридцать три.
– Но совсем не стара для меня, – прошептал он, – и для любви.
– О нет, для любви не стара. – Оторвавшись от его губ, она спросила – А можно мне будет надеть сапфировое шелковое платье и длинные золотые серьги?
– Я просто задыхаюсь при мысли о тебе с распущенными волосами в шелковом одеянии, надетом на голое тело, – проговорил Элан. – Ты можешь иметь все, что захочешь. Я уже говорил тебе раньше: я очень богатый человек. А теперь, дражайшая моя, не прерывай меня. Предадимся любви…

ЭПИЛОГ
Леди Самира из Палермо и барон Вильям Криспин из Хафстона и Бэннингфорда поженились в начале апреля лета Господня 1153. Поскольку унаследованные им от отца земли в Нормандии много лет находились без присмотра, юный барон решил сразу после свадьбы поехать туда, осмотреть и навести порядок в своих владениях.
– Я хочу, чтобы вы поехали со мной, – сказал он Элану и Пирсу. – Я очень ценю ваши советы, а раз вы настаиваете на возвращении в свои владения, то сможете отдохнуть в Нормандии после морского переезда из Англии.
– Спасибо, – откликнулся Элан. – Мы собираемся ехать медленно, чтобы не утомлять Джоанну.
– Это я должен вас благодарить, – ответил ему Уилл. – Вы освободили не только мою мать, но и меня, и благодаря вам я узнал своего отца. Я счастлив, что мы стали друзьями.
– Вы с Самирой всегда будете желанными гостями в моем доме, – проговорил Элан.
– Пирс сказал мне то же самое. Наше прощанье не будет окончательным, я в этом уверен, – улыбнулся Уилл.
На первой неделе сентября Джоанна родила дочку, которую они назвали Элинор, в честь матери Джоанны. Двумя неделями позже Джоанна и Элан, Пирс и Роэз покинули Нормандию. Впереди их ждала Сицилия.
ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА
Король Сицилии Рожер 11 скончался в 1154 году. Ему наследовал его сын Вильям I. Со Смертью Рожера закончились славные дни блестящего, хотя и краткого периода в трагической судьбе этого цветущего острова. Относительно мирное правление нормандцев на Сицилии продолжалось еще около сорока лет. 25 декабря 1194 года император Генрих IV Гогенштауфен, муж дочери Рожера Констанции, был коронован в палермском кафедральном соборе королем Сицилии. Так императоры Священной Римской империи наконец овладели, желанным островом, которого добивались так долго. Их правление оказалось роковым для терпимого и просвещенного содружества греческого православия, римского католичества, ислама и иудаизма, которое с таким старанием создавали и поддерживались нормандские короли Сицилии.
Титул Георгия Антиохийского – Эмир аль-Бахр, что означает на арабском «правитель или командир на море» перешел в современные языки: так появилось слово АДМИРАЛ.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35