Она знала, что такие лайнеры оборудуют как первоклассные летающие отели, надо же скрашивать отпускникам долгий путь к цели.
Она готовила вещи для мамы — все, что могло той понравиться и пригодиться. Все было заранее заказано и куплено, оставалось только сложить в чемоданы. Походный мини-коквинер, роботы-уборщики, целый ворох разнообразной одежды, малый медицинский диагностер, куча лекарств от самых разных болячек, планшетка-циллос, набор стильев, вечная косметика, непортящиеся лакомства, мерцающие елочные игрушки, энергетические шторы с напылением, маникюрный аппарат... и прочее, и прочее. А может, и кто-нибудь из школьных подруг или знакомых встретится. На этот случай Ильгет предусмотрела отдельные подарки. Надо было кое-что упаковать и для свекрови с золовкой. Знак внимания необходим. От занятия Ильгет оторвал вызов. Она выпрямилась — с экрана на нее мрачно смотрел Дэцин.
— Айре, Иль.
— Айре.
— Послушай-ка... я не знал. Я слышал, вы на Ярну собираетесь?
— Ага, — кивнула Ильгет, — а что?
— Ничего, — Дэцин помолчал, — когда вылет?
— Завтра, рано утром. Дэцин... мы с мужем летим, — подчеркнула Ильгет. Последнее означало, что провожать их не надо ни в коем случае. Пита явно не желал встречаться с друзьями Ильгет.
— Я знаю, — грустно сказал Дэцин, — только хотел тебя предупредить...
— О чем?
— На Ярне еще есть сагон.
— Я знаю. ЭИС, — Ильгет вспомнила свою беседу с развоплощенным сагоном, и в солнечном сплетении возник холодок.
— И не только. Остался по крайней мере один живой. Ты знаешь, что мы не закончили дело... Так вот... я опасаюсь за тебя.
— Дэцин, я там буду всего две недели, — быстро сказала Ильгет, — и почему вы думаете, что он обязательно меня атакует?
— Я ничего не думаю, — мрачно сказал Дэцин, — просто хотел предупредить.
И однако, все мрачные мысли вылетели из головы Ильгет, когда ранним утром они на собственном новеньком «Огненном лигане» отправились в космопорт (все задние сиденья и багажник флаера битком забиты чемоданами с подарками). На этот раз не Второй, а Первый космопорт, транспортный, откуда челноки должны были доставить их на Третье Кольцо, на дальнюю орбиту, где, собственно, и висел гигантский пассажирский лайнер «Сверкающая Игла». Ильгет раньше видела такие корабли только в фильмах, они редко опускались на поверхность планеты, разве что для капитального ремонта, хотя на окраинах Коринты были соответствующие их размерам специальные космодромы. Самый минимум команды, необходимой для того, чтобы вести такую машину, составлял 16 человек. И то — при каторжной работе почти без сна.
Говорят, в войну многие крейсеры подобного класса базировались прямо на планете. Но то война и военная необходимость.
Лайнер был действительно сверкающим, но иглу мог напоминать только с астрономического расстояния. Корпус его был сильно вытянут, это верно, но для простого челнока поперечный размер также казался огромным. Вскоре Ильгет и Пита оказались внутри корабля. Дорожка из переливающихся огоньков повела их к заранее заказанному отсеку.
Каюта сразу поразила Ильгет. Даже больше, чем Питу — у того впечатления о космических кораблях в основном ограничивались просмотренными фильмами. По сравнению со спартанской обстановкой и теснотой патрульника или скультера здесь были просто хоромы. А ведь они заказали самый дешевый вариант, денег оставалось не так уж много. Далеко не люкс... Каюта была, конечно, поменьше их квартиры в Коринте, но все же — три комнаты, ванная, настолько же комфортная, как и на планете, богатое убранство, своеобразный дизайн — чередующиеся полосы черного искусственного мрамора и полупрозрачного гемопласта, внутри которого вились тонкие змейки зелени. Кое-где зелень украшала стены и снаружи. Полы здесь были устланы мягкими пушистыми коврами.
Вскоре «Игла» стартовала — начался трехнедельный путь к Ярне.
Для Питы было в диковинку само космическое путешествие. До Квирина он ведь летел практически в тюремной камере, запертый. Теперь он мог любоваться на звезды, на «Игле» была не только палуба, но и специально оборудованные удобные смотровые помещения, где можно менять светофильтры или вставлять увеличивающие линзы. Ильгет готова была часами не вылезать из такой смотровой комнатки, молча любуясь безбрежным черно-звездным океаном, тихое несуетное чувство охватывало ее в такие моменты, совершенная отрешенность от мира, покой, бесстрашие. Она взяла за правило ежедневные свои молитвы по четкам читать, уединившись со звездами. Пита не проявил большого интереса к созерцанию Космоса, ему было скучновато, в смотровой он в основном болтал с Ильгет и сам никогда не стремился туда.
Вообще Пита, посетив по разу все развлекательные точки, которые предлагал лайнер, больше никуда не стремился и проводил время охотнее всего так же, как дома — в своем кресле перед экраном или в виртуальном шлеме, играя или просматривая фильмы. Иногда он что-то конструировал в виртуальном пространстве... Корабль смущал его, Космос — пугал и тревожил.
Ильгет махнула на мужа рукой, тем более, что вдвоем они проводили все равно достаточно времени, просто какой смысл сидеть возле него, когда он все время занят виртуальностью, она бродила по лайнеру одна, вовсю наслаждаясь жизнью.
А жизнь на «Игле» текла весьма комфортно. Ильгет плавала в широких бассейнах с подсвеченной ароматизированной водой, танцевала в баре, летала в зале невесомости, а еще там был чудный зимний сад, и клуб для живых дискуссий, и зал художественной пластики, и самые разнообразные игровые (Ильгет особенно понравился ритаун, артиксийская игра с лабиринтом, клюшками и маленькими мячиками, которые нужно было с умом загонять в лунки), и для желающих, когда корабль шел в реальном пространстве, предлагались круговые полеты на ландерах (Пита наотрез отказался — он вообще побаивался Космоса, а Ильгет согласилась охотно, все-таки хоть какая-то тренировка). Ильгет взяла за правило каждый день по часу тренироваться в спортзале, отлично оборудованном, ведь нельзя терять форму. Дома она продолжала свой роман, давно уже начатый, или читала что-нибудь. Общение с Питой, вроде бы, и вошло в норму, но... что-то здесь было не так. Он перестал все время попрекать Ильгет, да, кажется, за все время путешествия они ни разу не поссорились, а это для их семьи было почти подвигом. И все же Ильгет ощущала нечто странное, необычную отчужденность. Может быть, мужу не хватает общения с ней? Она специально оставалась в каюте, пыталась заговорить с Питой, предложить ему что-нибудь... Но ни танцев, ни игр он не хотел.
Ильгет же довольно быстро нашла себе партнеров для общения. На корабле были ярнийцы, решившие выбраться и посмотреть мир или же направленные на Квирин для обучения, но и довольно много было квиринцев, которые везли на Ярну оборудование или собирались обучать тамошних жителей новым технологиям. Почему-то Ильгет было проще и легче общаться с квиринцами, хотя даже ее соотечественники из Лонгина встречались на корабле. Она иногда вспоминала себя — прежнюю — и поражалась, как легко ей теперь с людьми. Как просто — стоит зайти на танцплощадку, и тут же обязательно кто-нибудь тебя пригласит. В бассейне или спортзале обязательно с кем-нибудь разговоришься. Найти партнера для партии в ритаун — проще простого. Хотя Ильгет предпочитала общаться с женщинами, просто из осторожности, мало ли что подумает Пита... Вскоре у нее появились и постоянные подруги, Аури и Эва, врач и психолог, летевшие на работу в Лонгин. Ильгет рассказывала о себе, что работает в военной службе, но о подробностях, конечно, умалчивала — и ее не расспрашивали. Аури особенно интересовала лонгинская жизнь, характер тамошних людей, Ильгет охотно рассказывала об этом. Ежедневно они встречались, плавали в бассейне, играли, танцевали, бродили по кораблю, открывая все новые красоты и удовольствия, обедали в ресторане... Потом Ильгет уединялась, уходила к Пите. Но Пита больше не проявлял особого желания общаться с ней, да и самой Ильгет не очень-то этого хотелось. Они занимались сексом ежедневно, и не по одному разу — но как обычно, это было дежурное физиологическое событие, а разговоры прекратились почти совсем. Ильгет это даже нравилось — можно было спокойно читать, уходить, чтобы помолиться, писать свой роман. Она наслаждалась каждым днем этой жизни, мирной, счастливой жизни, у нее просто нет времени, чтобы переживать из-за пустяков...
Трехнедельный путь был позади. Лайнер повис на орбите Ярны, и по очереди все пассажиры были доставлены транспортными ландерами-челноками на поверхность.
Ильгет распрощалась с новыми подругами — они отправлялись в другой район Лонгина. Ландер доставил ее, Питу и весь многочисленный багаж в Зару, здесь они решили обосноваться, и отсюда Ильгет собиралась поехать в Нельс, посетить маму и, возможно, школьных подруг.
Эйтлины заранее решили остановиться в гостинице. В основном этого хотела Ильгет, потому что — показывать свекрови все чемоданы с подарками для мамы? И для свекрови она везла подарки, но меньше, хотя бы потому, что свекровь была гораздо богаче и меньше нуждалась. Однако не хотелось сравнений... Ну и жить в гостинице все-таки гораздо спокойнее.
Пита тоже не возражал. По прежним временам мама могла бы обидеться — принято останавливаться у родственников — но сейчас... да кто его знает, ведь сейчас изменилось все.
Номер в «Лазури» был скромным, по квиринским, конечно, меркам, но Ильгет, едва очутившись на Ярне, вдохнув родной воздух, мгновенно забыла, что существуют и более комфортные помещения. Она сейчас была той потерянной девочкой-лонгинкой, какой покинула планету, словно и не прошли все эти годы, и не было никаких событий... Трехкомнатный номер казался ей совершенно фантастическим, возможность питаться в ресторане поражала воображение (раньше она сочла бы это выбросом денег на ветер), и удивительное чувство независимости грело ее. Вот они в Заре, могут прийти к свекрови, пообщаться, но вот жить у нее, получать какие-то блага — теперь уже совершенно не обязательно.
В первый же день, оставив в гостинице чемоданы, Пита с Ильгет отправились в гости.
Санни Эйтлин теперь жила в трехэтажном особняке, вместе со своей дочерью она вела строительную фирму, разросшуюся при сагонах (выполняли заказы по строительству городка Системы), и теперь они получили оборудование и материалы с Квирина и продолжали свою деятельность, строя по заказу частные дома и государственные объекты.
В первый момент жилище свекрови поразило Ильгет. Свекровь обняла и поцеловала сначала Питу, потом ее, затем они поздоровались с Эдикой и ее подросшим сыном, стол уже был накрыт. Свекровь почти не изменилась, разве что омолодилась, подтянув морщины, но она и раньше не выглядела на свой возраст. Богато одетая, украшенная бриллиантами, как всегда бодрая, энергичная, с резким крикливым голосом, и как контраст — бледная анемичная Эдика, тоже звонкоголосая, впрочем. С собственным мужем Эдика развелась давно, и кажется, он погиб во время войны.
Но гораздо больше, чем люди (мало изменившиеся), Ильгет поразил дом свекрови. Даже на Квирине мало кто живет так... Это был настоящий дворец, стены в столовой, где подали обед, обтянуты белым шелком, мебель из натурального висанга, очень дорогого на Ярне дерева, да еще явно художественного исполнения. Посуда аргвеннского фарфора с натуральной росписью. Две девушки-аргвеннки в одинаковой форме горничных подавали и переменяли блюда.
Да... разошлась бабулька при сагонах. Пожалуй, подумала Ильгет, лучше помалкивать о моей роли во всем этом, для них падение сагонов не принесло ничего хорошего... хотя в будущем ее ждал бы неминуемый крах, сагоны со временем уничтожают местную промышленность, но свекровь-то этого не знала. Впрочем, и сейчас она явно жила очень неплохо.
Ничего не изменилось... Ильгет хлебала грибной суп и внимательно прислушивалась к разговору. Родственникам было о чем поговорить. Больше всего, как обычно, за столом раздавался резкий, пронзительный голос матери. Эдика и Пита поддакивали ей, подыгрывали, Пита весь как-то оживился, выпрямился... Да ему же здесь хорошо, подумала Ильгет. Или нет? Сам он говорил, что играет роль при родственниках, вроде бы, не любил общаться с матерью. Но сейчас он выглядел вполне счастливым. Рассказывал о своей работе на Квирине, о бытовых приборах (кстати, кое-что мы привезли для вас...). Сын Эдики, угрюмый подросток, буркнул «спасибо» и ушел к себе. Свекровь уже рассказывала увлеченно о каком-то негодяе, который буквально из-под носа перехватывал у нее подряды, и ей пришлось встать пораньше и приехать прямо на объект, «а он говорит: а, вы уже здесь? — а я говорю, — знаете, я считаю, надо быть честным человеком... Ну, Пита, скажи, я не права?» Ильгет чуть улыбнулась, надо же, будто ничего не случилось, это могут только родственники Питы — встретиться после событий, потрясших миры, через годы, через неизвестность и разлуку — и тут же говорить о деньгах, о каких-то страховках, о стройке...
А что, тоже по-своему увлеченные люди.
До самой Ильгет, как обычно, очередь дошла далеко не сразу. Когда принесли второе, свекровь вдруг посмотрела в ее сторону и спросила:
— Ну а ты как, Ильке?
— Я? Нормально, — она пожала плечами.
— Работаешь?
— Да, работаю.
И все, на этом интерес к ней был исчерпан. Ильгет радовалась этому несказанно.
Обсуждали дела, до бесконечности, обсуждали каких-то родственников, это вызвало некоторый интерес Ильгет, кто как пережил сагонское вторжение и войну. Почти никто (кроме бывшего мужа Эдики) не погиб. Некоторые были сингами, но ведь их, как известно, простили... Сейчас все довольно неплохо устроены.
После чая со своеобычными пирогами Ильгет заскучала. Казалось, она и не улетала никогда с Ярны, пусть особняк, пусть обстановка совсем другая, разговоры все те же... она отвлеклась и думала о чем-то своем. Хотела помолиться, но при полном желудке было как-то несподручно, Ильгет от скуки переела. Родственники все так же сидели за столом, громко разговаривали, оживленно жестикулируя. Ильгет извинилась, вышла в коридор. Ей действительно нужно было выйти. Некоторое время она молча созерцала великолепие фарфоровой бело-золотой ванной. Потом в глаза ей бросился шкаф со старыми книгами, задвинутый в угол коридора. Ну да, помнится, свекровь в свое время убеждала ее, что книги ни в коем случае не должны стоять в гостиной. Им самое место — где-нибудь в углу. Ильгет подошла к шкафу, провела ладонью по шершавым корешкам... все-таки соскучилась по старинным бумажным книгам. А у свекрови наверняка можно будет выпросить несколько. На Квирине это, можно сказать, предмет роскоши. Впрочем, зачем выпрашивать у свекрови, и мама с удовольствием отдаст половину библиотеки.
Ильгет долго рассматривала корешки и наконец, решившись, потянула с полки Мэйлора. Книга распалась в ее руках, обнажив беспощадное:
Ночь кончена.
Луна мертва...
Ильгет поспешно захлопнула томик. Надо же... Постояла, унимая сердцебиение. Потом решительно раскрыла книгу снова. На этом самом месте — книга открывалась сама. Ильгет прочла стихотворение с начала до конца. Психоблокировка давно снята. Ничего страшного. Обычные стихи.
Ильгет сообразила, что пора возвращаться в столовую. Вернулась с книгой под мышкой. Усевшись со всеми за стол, украдкой пролистывала страницы, читая любимые строки. Родственники не обращали особого внимания — к странностям Ильгет привыкли давно.
В этот вечер в просторном гостиничном номере сексом занимались как-то особенно хорошо, у Ильгет даже вдруг возникла сумасшедшая идея, а не заведется ли от этого ребенок... маловероятно, конечно.
Свекровь поныла на тему дороговизны гостиницы и, «почему бы вам не пожить у меня, места ведь достаточно». Но Пита, к радости Ильгет, отклонил это предложение. Впрочем, на следующий день Ильгет одна выехала в Иннельс, Пита не захотел встречаться с ее мамой (оно и к лучшему).
Ильгет с удовольствием поехала бы поездом — вдохнуть железнодорожный запах, всмотреться в лица лонгинцев — но обилие чемоданов заставило ее купить билет на новый вид транспорта, курсирующий между городами гравитационный аэробус. Она и на Квирине несколько раз летала аэробусом, так что ничего особенного в этом полете не было.
Ильгет с искренней радостью обняла маму. Поздоровалась с ее новым мужем, Кейном — они и в прошлый раз встречались. Долго ахали, рассматривая подарки. Ильгет сразу же начала давать инструкции, как все это применять, устанавливать. Пили чай. Присутствие Кейна немного стесняло Ильгет, но может быть, это было даже и к лучшему. А вдруг маме пришло бы в голову ее расспросить подробно... Но она не спрашивала ничего. О себе сказала, что вышла на пенсию, иногда занимается с учениками, готовит к экзаменам — но это Ильгет знала из писем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Она готовила вещи для мамы — все, что могло той понравиться и пригодиться. Все было заранее заказано и куплено, оставалось только сложить в чемоданы. Походный мини-коквинер, роботы-уборщики, целый ворох разнообразной одежды, малый медицинский диагностер, куча лекарств от самых разных болячек, планшетка-циллос, набор стильев, вечная косметика, непортящиеся лакомства, мерцающие елочные игрушки, энергетические шторы с напылением, маникюрный аппарат... и прочее, и прочее. А может, и кто-нибудь из школьных подруг или знакомых встретится. На этот случай Ильгет предусмотрела отдельные подарки. Надо было кое-что упаковать и для свекрови с золовкой. Знак внимания необходим. От занятия Ильгет оторвал вызов. Она выпрямилась — с экрана на нее мрачно смотрел Дэцин.
— Айре, Иль.
— Айре.
— Послушай-ка... я не знал. Я слышал, вы на Ярну собираетесь?
— Ага, — кивнула Ильгет, — а что?
— Ничего, — Дэцин помолчал, — когда вылет?
— Завтра, рано утром. Дэцин... мы с мужем летим, — подчеркнула Ильгет. Последнее означало, что провожать их не надо ни в коем случае. Пита явно не желал встречаться с друзьями Ильгет.
— Я знаю, — грустно сказал Дэцин, — только хотел тебя предупредить...
— О чем?
— На Ярне еще есть сагон.
— Я знаю. ЭИС, — Ильгет вспомнила свою беседу с развоплощенным сагоном, и в солнечном сплетении возник холодок.
— И не только. Остался по крайней мере один живой. Ты знаешь, что мы не закончили дело... Так вот... я опасаюсь за тебя.
— Дэцин, я там буду всего две недели, — быстро сказала Ильгет, — и почему вы думаете, что он обязательно меня атакует?
— Я ничего не думаю, — мрачно сказал Дэцин, — просто хотел предупредить.
И однако, все мрачные мысли вылетели из головы Ильгет, когда ранним утром они на собственном новеньком «Огненном лигане» отправились в космопорт (все задние сиденья и багажник флаера битком забиты чемоданами с подарками). На этот раз не Второй, а Первый космопорт, транспортный, откуда челноки должны были доставить их на Третье Кольцо, на дальнюю орбиту, где, собственно, и висел гигантский пассажирский лайнер «Сверкающая Игла». Ильгет раньше видела такие корабли только в фильмах, они редко опускались на поверхность планеты, разве что для капитального ремонта, хотя на окраинах Коринты были соответствующие их размерам специальные космодромы. Самый минимум команды, необходимой для того, чтобы вести такую машину, составлял 16 человек. И то — при каторжной работе почти без сна.
Говорят, в войну многие крейсеры подобного класса базировались прямо на планете. Но то война и военная необходимость.
Лайнер был действительно сверкающим, но иглу мог напоминать только с астрономического расстояния. Корпус его был сильно вытянут, это верно, но для простого челнока поперечный размер также казался огромным. Вскоре Ильгет и Пита оказались внутри корабля. Дорожка из переливающихся огоньков повела их к заранее заказанному отсеку.
Каюта сразу поразила Ильгет. Даже больше, чем Питу — у того впечатления о космических кораблях в основном ограничивались просмотренными фильмами. По сравнению со спартанской обстановкой и теснотой патрульника или скультера здесь были просто хоромы. А ведь они заказали самый дешевый вариант, денег оставалось не так уж много. Далеко не люкс... Каюта была, конечно, поменьше их квартиры в Коринте, но все же — три комнаты, ванная, настолько же комфортная, как и на планете, богатое убранство, своеобразный дизайн — чередующиеся полосы черного искусственного мрамора и полупрозрачного гемопласта, внутри которого вились тонкие змейки зелени. Кое-где зелень украшала стены и снаружи. Полы здесь были устланы мягкими пушистыми коврами.
Вскоре «Игла» стартовала — начался трехнедельный путь к Ярне.
Для Питы было в диковинку само космическое путешествие. До Квирина он ведь летел практически в тюремной камере, запертый. Теперь он мог любоваться на звезды, на «Игле» была не только палуба, но и специально оборудованные удобные смотровые помещения, где можно менять светофильтры или вставлять увеличивающие линзы. Ильгет готова была часами не вылезать из такой смотровой комнатки, молча любуясь безбрежным черно-звездным океаном, тихое несуетное чувство охватывало ее в такие моменты, совершенная отрешенность от мира, покой, бесстрашие. Она взяла за правило ежедневные свои молитвы по четкам читать, уединившись со звездами. Пита не проявил большого интереса к созерцанию Космоса, ему было скучновато, в смотровой он в основном болтал с Ильгет и сам никогда не стремился туда.
Вообще Пита, посетив по разу все развлекательные точки, которые предлагал лайнер, больше никуда не стремился и проводил время охотнее всего так же, как дома — в своем кресле перед экраном или в виртуальном шлеме, играя или просматривая фильмы. Иногда он что-то конструировал в виртуальном пространстве... Корабль смущал его, Космос — пугал и тревожил.
Ильгет махнула на мужа рукой, тем более, что вдвоем они проводили все равно достаточно времени, просто какой смысл сидеть возле него, когда он все время занят виртуальностью, она бродила по лайнеру одна, вовсю наслаждаясь жизнью.
А жизнь на «Игле» текла весьма комфортно. Ильгет плавала в широких бассейнах с подсвеченной ароматизированной водой, танцевала в баре, летала в зале невесомости, а еще там был чудный зимний сад, и клуб для живых дискуссий, и зал художественной пластики, и самые разнообразные игровые (Ильгет особенно понравился ритаун, артиксийская игра с лабиринтом, клюшками и маленькими мячиками, которые нужно было с умом загонять в лунки), и для желающих, когда корабль шел в реальном пространстве, предлагались круговые полеты на ландерах (Пита наотрез отказался — он вообще побаивался Космоса, а Ильгет согласилась охотно, все-таки хоть какая-то тренировка). Ильгет взяла за правило каждый день по часу тренироваться в спортзале, отлично оборудованном, ведь нельзя терять форму. Дома она продолжала свой роман, давно уже начатый, или читала что-нибудь. Общение с Питой, вроде бы, и вошло в норму, но... что-то здесь было не так. Он перестал все время попрекать Ильгет, да, кажется, за все время путешествия они ни разу не поссорились, а это для их семьи было почти подвигом. И все же Ильгет ощущала нечто странное, необычную отчужденность. Может быть, мужу не хватает общения с ней? Она специально оставалась в каюте, пыталась заговорить с Питой, предложить ему что-нибудь... Но ни танцев, ни игр он не хотел.
Ильгет же довольно быстро нашла себе партнеров для общения. На корабле были ярнийцы, решившие выбраться и посмотреть мир или же направленные на Квирин для обучения, но и довольно много было квиринцев, которые везли на Ярну оборудование или собирались обучать тамошних жителей новым технологиям. Почему-то Ильгет было проще и легче общаться с квиринцами, хотя даже ее соотечественники из Лонгина встречались на корабле. Она иногда вспоминала себя — прежнюю — и поражалась, как легко ей теперь с людьми. Как просто — стоит зайти на танцплощадку, и тут же обязательно кто-нибудь тебя пригласит. В бассейне или спортзале обязательно с кем-нибудь разговоришься. Найти партнера для партии в ритаун — проще простого. Хотя Ильгет предпочитала общаться с женщинами, просто из осторожности, мало ли что подумает Пита... Вскоре у нее появились и постоянные подруги, Аури и Эва, врач и психолог, летевшие на работу в Лонгин. Ильгет рассказывала о себе, что работает в военной службе, но о подробностях, конечно, умалчивала — и ее не расспрашивали. Аури особенно интересовала лонгинская жизнь, характер тамошних людей, Ильгет охотно рассказывала об этом. Ежедневно они встречались, плавали в бассейне, играли, танцевали, бродили по кораблю, открывая все новые красоты и удовольствия, обедали в ресторане... Потом Ильгет уединялась, уходила к Пите. Но Пита больше не проявлял особого желания общаться с ней, да и самой Ильгет не очень-то этого хотелось. Они занимались сексом ежедневно, и не по одному разу — но как обычно, это было дежурное физиологическое событие, а разговоры прекратились почти совсем. Ильгет это даже нравилось — можно было спокойно читать, уходить, чтобы помолиться, писать свой роман. Она наслаждалась каждым днем этой жизни, мирной, счастливой жизни, у нее просто нет времени, чтобы переживать из-за пустяков...
Трехнедельный путь был позади. Лайнер повис на орбите Ярны, и по очереди все пассажиры были доставлены транспортными ландерами-челноками на поверхность.
Ильгет распрощалась с новыми подругами — они отправлялись в другой район Лонгина. Ландер доставил ее, Питу и весь многочисленный багаж в Зару, здесь они решили обосноваться, и отсюда Ильгет собиралась поехать в Нельс, посетить маму и, возможно, школьных подруг.
Эйтлины заранее решили остановиться в гостинице. В основном этого хотела Ильгет, потому что — показывать свекрови все чемоданы с подарками для мамы? И для свекрови она везла подарки, но меньше, хотя бы потому, что свекровь была гораздо богаче и меньше нуждалась. Однако не хотелось сравнений... Ну и жить в гостинице все-таки гораздо спокойнее.
Пита тоже не возражал. По прежним временам мама могла бы обидеться — принято останавливаться у родственников — но сейчас... да кто его знает, ведь сейчас изменилось все.
Номер в «Лазури» был скромным, по квиринским, конечно, меркам, но Ильгет, едва очутившись на Ярне, вдохнув родной воздух, мгновенно забыла, что существуют и более комфортные помещения. Она сейчас была той потерянной девочкой-лонгинкой, какой покинула планету, словно и не прошли все эти годы, и не было никаких событий... Трехкомнатный номер казался ей совершенно фантастическим, возможность питаться в ресторане поражала воображение (раньше она сочла бы это выбросом денег на ветер), и удивительное чувство независимости грело ее. Вот они в Заре, могут прийти к свекрови, пообщаться, но вот жить у нее, получать какие-то блага — теперь уже совершенно не обязательно.
В первый же день, оставив в гостинице чемоданы, Пита с Ильгет отправились в гости.
Санни Эйтлин теперь жила в трехэтажном особняке, вместе со своей дочерью она вела строительную фирму, разросшуюся при сагонах (выполняли заказы по строительству городка Системы), и теперь они получили оборудование и материалы с Квирина и продолжали свою деятельность, строя по заказу частные дома и государственные объекты.
В первый момент жилище свекрови поразило Ильгет. Свекровь обняла и поцеловала сначала Питу, потом ее, затем они поздоровались с Эдикой и ее подросшим сыном, стол уже был накрыт. Свекровь почти не изменилась, разве что омолодилась, подтянув морщины, но она и раньше не выглядела на свой возраст. Богато одетая, украшенная бриллиантами, как всегда бодрая, энергичная, с резким крикливым голосом, и как контраст — бледная анемичная Эдика, тоже звонкоголосая, впрочем. С собственным мужем Эдика развелась давно, и кажется, он погиб во время войны.
Но гораздо больше, чем люди (мало изменившиеся), Ильгет поразил дом свекрови. Даже на Квирине мало кто живет так... Это был настоящий дворец, стены в столовой, где подали обед, обтянуты белым шелком, мебель из натурального висанга, очень дорогого на Ярне дерева, да еще явно художественного исполнения. Посуда аргвеннского фарфора с натуральной росписью. Две девушки-аргвеннки в одинаковой форме горничных подавали и переменяли блюда.
Да... разошлась бабулька при сагонах. Пожалуй, подумала Ильгет, лучше помалкивать о моей роли во всем этом, для них падение сагонов не принесло ничего хорошего... хотя в будущем ее ждал бы неминуемый крах, сагоны со временем уничтожают местную промышленность, но свекровь-то этого не знала. Впрочем, и сейчас она явно жила очень неплохо.
Ничего не изменилось... Ильгет хлебала грибной суп и внимательно прислушивалась к разговору. Родственникам было о чем поговорить. Больше всего, как обычно, за столом раздавался резкий, пронзительный голос матери. Эдика и Пита поддакивали ей, подыгрывали, Пита весь как-то оживился, выпрямился... Да ему же здесь хорошо, подумала Ильгет. Или нет? Сам он говорил, что играет роль при родственниках, вроде бы, не любил общаться с матерью. Но сейчас он выглядел вполне счастливым. Рассказывал о своей работе на Квирине, о бытовых приборах (кстати, кое-что мы привезли для вас...). Сын Эдики, угрюмый подросток, буркнул «спасибо» и ушел к себе. Свекровь уже рассказывала увлеченно о каком-то негодяе, который буквально из-под носа перехватывал у нее подряды, и ей пришлось встать пораньше и приехать прямо на объект, «а он говорит: а, вы уже здесь? — а я говорю, — знаете, я считаю, надо быть честным человеком... Ну, Пита, скажи, я не права?» Ильгет чуть улыбнулась, надо же, будто ничего не случилось, это могут только родственники Питы — встретиться после событий, потрясших миры, через годы, через неизвестность и разлуку — и тут же говорить о деньгах, о каких-то страховках, о стройке...
А что, тоже по-своему увлеченные люди.
До самой Ильгет, как обычно, очередь дошла далеко не сразу. Когда принесли второе, свекровь вдруг посмотрела в ее сторону и спросила:
— Ну а ты как, Ильке?
— Я? Нормально, — она пожала плечами.
— Работаешь?
— Да, работаю.
И все, на этом интерес к ней был исчерпан. Ильгет радовалась этому несказанно.
Обсуждали дела, до бесконечности, обсуждали каких-то родственников, это вызвало некоторый интерес Ильгет, кто как пережил сагонское вторжение и войну. Почти никто (кроме бывшего мужа Эдики) не погиб. Некоторые были сингами, но ведь их, как известно, простили... Сейчас все довольно неплохо устроены.
После чая со своеобычными пирогами Ильгет заскучала. Казалось, она и не улетала никогда с Ярны, пусть особняк, пусть обстановка совсем другая, разговоры все те же... она отвлеклась и думала о чем-то своем. Хотела помолиться, но при полном желудке было как-то несподручно, Ильгет от скуки переела. Родственники все так же сидели за столом, громко разговаривали, оживленно жестикулируя. Ильгет извинилась, вышла в коридор. Ей действительно нужно было выйти. Некоторое время она молча созерцала великолепие фарфоровой бело-золотой ванной. Потом в глаза ей бросился шкаф со старыми книгами, задвинутый в угол коридора. Ну да, помнится, свекровь в свое время убеждала ее, что книги ни в коем случае не должны стоять в гостиной. Им самое место — где-нибудь в углу. Ильгет подошла к шкафу, провела ладонью по шершавым корешкам... все-таки соскучилась по старинным бумажным книгам. А у свекрови наверняка можно будет выпросить несколько. На Квирине это, можно сказать, предмет роскоши. Впрочем, зачем выпрашивать у свекрови, и мама с удовольствием отдаст половину библиотеки.
Ильгет долго рассматривала корешки и наконец, решившись, потянула с полки Мэйлора. Книга распалась в ее руках, обнажив беспощадное:
Ночь кончена.
Луна мертва...
Ильгет поспешно захлопнула томик. Надо же... Постояла, унимая сердцебиение. Потом решительно раскрыла книгу снова. На этом самом месте — книга открывалась сама. Ильгет прочла стихотворение с начала до конца. Психоблокировка давно снята. Ничего страшного. Обычные стихи.
Ильгет сообразила, что пора возвращаться в столовую. Вернулась с книгой под мышкой. Усевшись со всеми за стол, украдкой пролистывала страницы, читая любимые строки. Родственники не обращали особого внимания — к странностям Ильгет привыкли давно.
В этот вечер в просторном гостиничном номере сексом занимались как-то особенно хорошо, у Ильгет даже вдруг возникла сумасшедшая идея, а не заведется ли от этого ребенок... маловероятно, конечно.
Свекровь поныла на тему дороговизны гостиницы и, «почему бы вам не пожить у меня, места ведь достаточно». Но Пита, к радости Ильгет, отклонил это предложение. Впрочем, на следующий день Ильгет одна выехала в Иннельс, Пита не захотел встречаться с ее мамой (оно и к лучшему).
Ильгет с удовольствием поехала бы поездом — вдохнуть железнодорожный запах, всмотреться в лица лонгинцев — но обилие чемоданов заставило ее купить билет на новый вид транспорта, курсирующий между городами гравитационный аэробус. Она и на Квирине несколько раз летала аэробусом, так что ничего особенного в этом полете не было.
Ильгет с искренней радостью обняла маму. Поздоровалась с ее новым мужем, Кейном — они и в прошлый раз встречались. Долго ахали, рассматривая подарки. Ильгет сразу же начала давать инструкции, как все это применять, устанавливать. Пили чай. Присутствие Кейна немного стесняло Ильгет, но может быть, это было даже и к лучшему. А вдруг маме пришло бы в голову ее расспросить подробно... Но она не спрашивала ничего. О себе сказала, что вышла на пенсию, иногда занимается с учениками, готовит к экзаменам — но это Ильгет знала из писем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59