Женщина пыталась успокоиться, но он слышал время от времени доносящиеся всхлипывания и стоны. Фаллон храпел, не замечая ее страданий. Наконец она успокоилась, и Джейк смог заснуть, но не раньше, чем услышал ее ровное сонное дыхание.
ГЛАВА 34
Два дня Джейк вел маленькую группу по широкому плато. Они вставали затемно и останавливались на ночлег к вечеру. Фаллон оставил попытки завязать разговор и лишь порой ругался себе под нос.
Женщина Гейба, как называл ее про себя Джейк, хранила молчание, не обращая на обоих мужчин никакого внимания. Джейк слышал ее голос, только когда она обращалась к предательнице-волчице. Днем волчица бежала рядом с ее лошадью, а по ночам сторожила ее, лежа рядом. Фаллон боялся зверя, которого Мел любовно звала Литой, и держался на расстоянии.
Сто раз на дню Джейк желал, чтобы появился Гейб. Для человека, которого он учил, не составило бы труда выследить их, к тому же Фаллон и женщина, видимо, не подозревали, что движутся по кругу.
Они приближались к каньону Пало-Дуро, южнее Амарилло. Это было красивое, но опасное место, с отвесными обрывами в сотню футов высотой и причудливо окрашенными слоями почвы. Джейку показалось, что пейзаж вокруг захватил женщину: лицо ее порозовело, глаза оживились. Она внимательно изучала линию горизонта и привстала в седле, пытаясь все разглядеть.
На ночь они расположились на плоском холме, покрытом колючим кустарником и камнями, откуда был виден весь каньон. Фаллон был недоволен Джейком. Они вполне могли бы двигаться еще пару часов, заявил он, стремясь поскорее добраться до цели путешествия.
Но в том, что касалось их передвижения, слово Джейка было решающим, а он сказал, что лошадям нужен отдых. Он произнес это, стоя спиной к Эдварду, бесстрастным голосом, исключавшим любые возражения.
Женщина Гейба, казалось, совсем не возражала против того, чтобы сидеть и любоваться каньоном, уйдя в свои мысли, которые рождали выражение покоя на лице и превращали ее, на взгляд Джейка, в редкую красавицу, несмотря на въевшиеся в кожу грязь и пот и простую одежду.
Она сдвинула назад шляпу и улыбнулась подошедшей Лите. Волчица уютно устроилась у ее ног, и женщина Гейбриела медленно поглаживала мягкую шерсть на ее спине.
Джейку оставалось только покачать головой. Даже Гейб боялся волчицу, хотя провел с ней два года. Женщина, лишенная страха, удивляла его. Он опять, уже в который раз с тех пор, как они остановились здесь, пожелал, чтобы Гейб поскорее их нашел.
Джейк занимался лошадьми, своей и Фаллона, только изредка посматривая на своих спутников. Эдвард не шевелился, зачарованный красотой окружающей природы, а женщина смотрела на спину Фаллона, поглаживая густой волчий мех. Женщина Гейба что-то нежно говорила волчице, а потом осторожно обняла зверя за шею, зарывшись лицом в мягкий мех. Она ни на минуту не спускала глаз со спины Фаллона.
Она поднялась на ноги, и Джейк шагнул было к ней, но остановился. Он чувствовал, что что-то не так. Он понял, что не ошибся, когда женщина Гейба взглянула вниз на волчицу. Он стоял слишком далеко, чтобы услышать ее шепот, но увидел, что ее губы произносят «Прощай, Лита». Затем она повернулась и бросилась бежать.
Она не убегала, она мчалась прямо к сидящему к ней спиной Фаллону. Ее золотые волосы развевались, юбка зажата в обеих руках, ботинки стучали о твердую землю.
Джейк бросился к ним, когда Эдвард обернулся, но женщина Гейба оказалась уже почти над ним. Ее намерения были ясны. Оба они двигались по краю обрыва.
Джейк своими длинными руками схватил ее, когда несколько дюймов отделяли ее от цели. Если бы не быстрая реакция Джейка, все трое полетели бы в пропасть. С Мел в руках он рванулся в сторону, и оба свалились на землю.
– Ты, сукин сын! – заорала она, вырываясь. – Зачем ты остановил меня? Какое тебе дело, если он получит по заслугам? У меня больше не будет такого случая. Никогда! – Она замахнулась на него, но он без труда поймал ее кулак в воздухе.
Джейк внимательно вгляделся в нее. Гейб никогда не простил бы ему, если бы она бросилась в каньон. Он увидел ее глаза, в которых была всегдашняя напряженная скорбь. Что заставило эту женщину, рискуя собой, предпринять попытку избавиться от Фаллона? Подумала ли она о Гейбе? Каково будет ему, если он найдет ее, разбившуюся, на дне каньона?
Джейк с горечью сознавал, что еще миг, и он бы опоздал. Основной удар пришелся на его плечо, которым он упал на острые камни. Кровь медленно, тонкой струйкой стекала по руке от плеча к локтю.
– Мне еще не заплатили, – произнес он холодно, не выдавая своих чувств.
Он отпустил ее, и Мел сильно ударила его носком тяжелого ботинка в голень. Он слегка задержал дыхание, и это было единственным признаком того, что он испытывает боль.
– Ты все испортил! – Сплюнув, она отвернулась от него и помчалась прочь, а вместе с ней Лита. Ее кобыла паслась расседланной, но женщина вскочила ей на спину.
Эдвард, вышедший из оцепенения, крикнул Джейку:
– Ради Бога, останови ее! Джейк не шевельнулся.
Он с презрением взглянул на Эдварда:
– Сам задержи.
Внезапно ярость на лице Эдварда сменилась улыбкой, и он, схватив револьвер, прицелился в Мел.
Джейк выхватил нож. Фаллон нажимал на курок, когда острие ножа вонзилось ему в грудь, прямо в сердце. Он уронил револьвер и, с детским удивлением взглянув на Джейка, упал замертво.
Мел, потрясенная и сбитая с толку, наблюдала за происходящим, сидя на серой кобыле. Зачем было индейцу спасать Эдварду жизнь, чтобы несколько минут спустя убить его так жестоко? Несомненно, уже дважды за столь короткое время Высокий Волк спасал ей жизнь, но Мел все равно чувствовала потребность бежать. Быть одной. Ехать к дому.
Лошадь устала, но, повинуясь Мел, скакала во весь опор, прочь от заходящего солнца. На восток, единственное, что знала Мел. Она продвигалась на восток, пока местность вокруг не показалась ей знакомой. Лита бежала рядом с лошадью. Оглянувшись через плечо, Мел увидела индейца.
Она понимала, что индеец на быстром мустанге скоро догонит ее, что она не сможет обойтись без него все эти дни или недели, которые займет возвращение на ранчо. У нее не было ни оружия, ни еды, ни воды. Мел натянула поводья и резко остановила лошадь, решив дождаться, когда подъедет Высокий Волк.
Увидев, что она ждет его, Джейк пустил мустанга шагом и наконец приблизился на столько, чтобы ясно видеть ее лицо в надвигающихся сумерках и слышать ее голос.
– Если хочешь убить меня, – крикнула она, – делай это сейчас.
Ее слова не были бравадой. Она на самом деле не боялась его. Никогда. Джейк остановился и посмотрел на женщину – женщину Гейба.
– С вами мой волк.
Взглянув на Литу, Мел горько улыбнулась:
– Ты же сказал, что она не принадлежит тебе. Что она никому не принадлежит.
Он пожал плечами:
– Верно. Но я привык к ней.
Взгляд Мел уперся в темный кровавый след на его мускулистой руке от плеча почти до запястья. Она содрогнулась при мысли о Гейбриеле и крови, пролившейся из его тела, когда Эдвард застрелил его. Он мертв? – прошептала она.
Индеец кивнул:
– Да.
Она посмотрела ему в лицо, как всегда бесстрастное, но какое-то особенно загадочное в мире сумеречных теней.
– Хорошо. Он убил моего мужа.
Она вдруг увидела, как в его глазах вспыхнула и погасла искра боли.
– Гейб мертв?
Мел охватили подозрения; она отвела свою лошадь на пару шагов от дикаря.
– Откуда ты знаешь его имя?
Джейк вздохнул и опустил голову на грудь. Знай он, что этот человек убил Гейбриела, Эдвард Фаллон был бы мертв уже несколько дней назад. Он просидел так несколько минут, затем вновь поднял голову. Женщина Гейба в упор, без страха, но с недоверием смотрела на него.
– Давайте вернемся за оставшимися вещами, – предложил он, поворачивая мустанга и ожидая, что она последует за ним. – Нам предстоит длинный разговор.
Оглянувшись, он увидел, что она едет за ним, но на некотором расстоянии.
ГЛАВА 35
Индеец похоронил Эдварда в неглубокой могиле, хотя, по мнению Мел, он и этого не заслуживал. Она хотела оставить его стервятникам, как он поступил с Гейбриелом. Покончив с этой неприятной работой, Мел и Высокий Волк отъехали на полмили к востоку – никому из них не хотелось провести ночь на плато, где умер Фаллон.
Когда ночлег был устроен и костер разожжен, Мел узнала, что индеец, которого еще звали Джейком, был другом Гейбриела.
Гейбриел очень точно описал его как крайне немногословного человека. Он рассказывал ей о Гейбриеле ровным низким голосом. Для Мел оставалось загадкой, что в душе испытывал он сам, рассказывая ей о телеграмме Гейбриела с просьбой о помощи, об их серебряном руднике, о двух годах, проведенных ими в горах Сангре-де-Кристо.
– Гейбриелу там нравилось, – тихо сказала она и улыбнулась при мысли о нем. На мгновение ей пригрезилось, что он, обняв ее, рассказывает об их будущем доме, горах и пастбищах. О снеге – белом, чистом и опасном.
Отблески костра плясали на ее лице. Она опять ушла в себя; воцарилось молчание. Джейк позавидовал своему другу. Гейб всегда был неугомонным, никогда ни с чем себя не отождествлял. Он везде был гостем и, наверное, находил в этом особую прелесть, но Джейк временами замечал тоску в его зеленых глазах. А встретив его в последний раз в Колорадо, он увидел, что тоска исчезла.
Свою жизнь Джейк выбрал сам, выбрал единственно возможное для себя. Он свободен, как волк, спящий у ног Мел. Серебряный рудник принес ему богатство, но мира это богатство ему не принесло. Он мог обходиться без всего, живя в одиночку в горах. Это был его выбор. Это была жизнь, которую он хотел.
Но ни одна женщина не будет любить его так, как эта любит Гейба, даже после его смерти. Мстя за убийство мужа, она была готова сама броситься в каньон.
– Зачем вы шли на верную смерть, пытаясь убить Фаллона? – спросил он, и впервые в его голосе прозвучала злость. – Гейб, наверное, хотел, чтобы вы берегли себя. Чтобы жили долго.
Лицо Мел было столь выразительным, что он без труда все понял. Его вопрос рассердил и опечалил ее.
– Да, так и есть, но вы не знаете, какую жизнь Эдвард уготовил мне. Он вез меня в Санта-Фе, чтобы продать какому-то развратнику, любителю блондинок. Я поклялась, что убью его прежде, чем мы доберемся до Санта-Фе. До того как нанять вас, он каждую ночь связывал мне руки. После Амарилло… – Она посмотрела на него насмешливо. – Вы когда-нибудь спите?
Джейк покачал головой:
– Совсем мало.
Боль от потери сквозила в каждом ее слове, в выражении ее лица, в слезах, которые временами блестели у нее в глазах. Но она держалась с достоинством и владела собой. По крайней мере, до наступления ночи, когда оставалась одна.
Теперь он понял, почему она плакала по ночам, когда думала, что ее никто не слышит. Она оплакивала своего мужа, не желая ни с кем делить свое горе. Свое.
Джейк решил, что Гейб послал телеграмму перед смертью. Знай он это раньше, он бы давно позаботился о Фаллоне и вернул бы женщину ее семье. В глубине души он все еще ждал, что появится Гейбриел и спасет свою жену.
Наклонившись, она прижалась щекой к мягкому серо-белому меху на шее Литы. Она не заметила улыбки Джейка.
– Знаете, Гейб ненавидел эту волчицу, – твердо произнес он.
– Почему?
– Он ее боялся.
Она погладила волчью спину:
– Глупо. Лита безобидная.
Джейк покачал головой:
– Вовсе нет.
Подняв голову, Мел взглянула на друга Гейбриела поверх затухающего костра. Его темные глаза пристально смотрели на нее, и она вновь опустила голову.
– Люди гораздо опаснее зверей. Коварнее, страшнее. Я бы предпочла умереть от зубов голодного волка, чем от руки такого, как Эдвард, алчущего только денег и власти над другими людьми. Звери не лгут и не убивают ради удовольствия.
Именно тогда, встретившись с ней взглядом поверх костра, Джейк решил попросить ее вернуться с ним в Колорадо. Он привезет ее на ранчо, которое купил для нее Гейб, проследит, чтобы к ней перешли его доходы от серебряного рудника, а когда ее горе утихнет, попросит ее стать его женщиной. Он знал, что не найдет другой такой, как Мел.
Мел охотно согласилась отправиться в Колорадо с Джейком. По ее лицу Джейк понял, что ее охватило чувство глубочайшей вины, когда он рассказал о ранчо, которое Гейбриел купил у вдовы по имени Хойт. Пока она сомневалась в своем муже и подписывала эти проклятые бумаги, он устраивал их будущую жизнь. Перспектива возвратиться на ранчо Барнетта, видеть жалость отца, печальные глаза Кармелиты и вспоминать… Она думала, что никогда уже не сможет стоять на балконе и наблюдать рассвет, не вспоминая о Гейбриеле. Слишком больно.
Джейк согласился возвращаться через Амарилло, хотя не любил этот город. Мел прямиком отправилась на телеграф. Она послала телеграмму отцу, сообщая, что с ней все в порядке, похититель убит, а она намерена поехать в Колорадо. Она пообещала, что вскоре напишет подробное письмо. Деньги, составлявшие выкуп, почти нетронутые, были положены в банк для пересылки через Уэлс-Фарго в банк Парадайса. Джейк загораживал собой Мел, пока она быстро заполняла бумаги.
Покинув Амарилло, они двигались не торопясь, с частыми остановками. Джейк вел красивую гнедую лошадь Эдварда, Мел следовала за ними.
Каждый вечер Джейк добывал им пропитание, пока Мел устраивала стоянку, варила кофе и ухаживала за лошадьми. Джейк возвращался, готовил еду, и они в молчании ели. После того длинного ночного разговора о Гейбриеле они мало разговаривали друг с другом, и каждый, казалось, был доволен этим обстоятельством.
Джейк остановился на каменистом берегу чистого мелкого ручья, в спокойной воде которого отражалось солнце. Мел подумала, что более мирного уголка ей не приходилось видеть, затем она вдруг вспомнила, что прошло уже несколько дней с тех пор, как она принимала ванну в гостинице Амарилло.
– Я хочу помыться, – объявила она, бросив шляпу на землю и с трудом садясь, чтобы снять ботинки. Она не могла быстро войти в воду.
– Через пару дней мы будем дома, – запротестовал Джейк. – Можно и подождать.
– Не могу, – почти с отчаянием возразила Мел. – Я грязная, от меня пахнет, на голове у меня пакля, а не волосы.
– Тут могут быть змеи, – предупредил Джейк и повернулся к ней спиной, когда она, не обращая на него внимания, принялась торопливо расстегивать пуговицы выцветшего ситцевого платья.
– Я хочу выстирать свое платье. Мы заночуем здесь?
Он молчал, не в состоянии удержать ее от купания в манящем ручье.
Джейк стоял, повернувшись к ней спиной, слыша, как она с удовольствием плещется в воде. Он хотел обернуться и посмотреть, но не решался. Слишком мало времени прошло. Она все еще горюет.
Мел пробыла в прохладной воде недолго. Она видела напряженную спину Джейка и понимала, что он не уйдет и не оставит ее без защиты. Ей никогда не приходило в голову бояться Джейка, особенно когда она узнала, что он был другом Гейбриела.
Она завернулась в одеяло – Эдвард выкинул ее брюки и рубашку, заставив надеть ситцевое платье, – и повесила платье и белье на ветку дерева, еще освещенного солнцем. Она ждала, расчесывая волосы пальцами, пока заходящее солнце сушило ее одежду.
Она сидела на холодной скале, укутавшись, в одеяло, целиком погрузившись в воспоминания о Гейбриеле.
Мел не осознавала, что раскачивается вперед-назад, пока не почувствовала руку на своем плече. Другая рука ласково, успокаивающе гладила ее по голове, и на мгновение, всего на мгновение, ей почудилось, что Гейбриел стоит рядом с ней.
Мел вскочила на ноги и оглянулась. Это был Джейк. Джейк, с каменным суровым лицом. Словно острая боль, ее пронзило сознание того, что никогда уже Гейбриел не будет с ней рядом, никогда не дотронется до нее, никогда не скажет, что любит ее. Никогда не поцелует ее.
Слезы и дрожь сменились рыданиями, сотрясавшими ее тело. Впервые с тех пор, как Эдвард застрелил Гейбриела, она дала волю своему горю. Она рыдала и не могла остановиться.
Джейк проклинал себя. Он не совсем понял, что произошло, но ощутил, что виноват. Он только хотел утешить ее. Он совсем не хотел вызывать этот взрыв отчаяния.
– Все будет хорошо, – успокаивал он, нерешительно обнимая ее за плечи. Он ненавидел женские слезы! – Прости. Я не хотел… – Он замолчал, понимая, что Мел не слушает. Положив голову на его грудь, она, рыдая, поливала ее слезами. Джейк сел на камень и усадил ее к себе на колени, как маленького обиженного ребенка.
Он тихонько укачивал ее, пока она не положила голову ему на плечо и не затихла. Она молчала, изредка всхлипывая.
Мел не знала, сколько времени они так просидели, но она чувствовала, что благодаря рукам этого человека, друга Гейбриела, к ней странным образом вернулся покой и чувство защищенности.
– Это несправедливо, – наконец произнесла она резко.
Джейк погладил ее по спине через одеяло, едва державшееся на плечах.
– Жизнь – суровая штука. Все, в конце концов, умрем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26