Двоих уцелевших мы забросали гранатами. Но после этого выстрелов не было, наверное, и эти двое готовы.Лизетт бросилась к замку, но Грег схватил ее за руку.— Вы уже ничем не поможете. Там не осталось живых!— Но я должна посмотреть! Мне надо убедиться!На них сыпались искры. Грег крепко сжал руку Лизетт.— Это бесполезно. Он мертв! Немцы наверняка убили его еще до того, как их забросали гранатами.Вдруг что-то громко затрещало, и огромная горящая балка рухнула на пол главной столовой. Лизетт окаменела от горя и отчаяния. Она спасла жизнь Люку, и вот теперь он мертв… как Дитер, как сотни и тысячи других.— Что нам теперь делать, сэр? — спросил капитан у Грега.— Осмотрите соседние деревни. Я встречусь с вами через час.Солдаты ушли, а Лизетт стояла не шевелясь. Горел даже сад. Лепестки роз, съеживаясь, падали на землю, тлели кусты жимолости. Грег обнял девушку за плечи.— Идемте, Лизетт. Спасти ничего не удастся, а пожар со временем сам потухнет.Со временем. Семьсот лет замок возвышался над буковой рощей и морем. Семьсот лет гордился своим величием. Лизетт увидела, как жадные языки пламени добрались до комнаты в башне, как вспыхнули шелковые занавески.Грег осторожно оттащил девушку назад.— Я отвезу вас в Сент-Мари-де-Пон, — решительно сказал он.Лизетт кивнула. Она остановится у мадам Шамо, а позже, когда дороги станут безопасными, поедет к родителям в Баллеру.— Мне очень жаль Люка Брендона, — смущенно промолвил Грег, распахивая перед Лизетт дверцу кабины грузовика.— Благодарю вас, — чуть слышно ответила она.Они молча доехали до моста, и Лизетт попросила высадить ее.— Я хочу немного побыть одна, прежде чем пойду к мадам Шамо.Грегу не хотелось отпускать девушку, но он остановил грузовик.— Вы в порядке? — спросил он.— Да. — В голосе Лизетт прозвучала уверенность в том, что судьбе не сломить ее. — До свидания, подполковник Диринг, и спасибо вам. Вы были очень добры ко мне.Грегу многое хотелось сказать Лизетт, но все это сейчас было неуместно. Совсем недавно девушка похоронила друга семьи, возможно, даже родственника. Люк Брендон, собиравшийся жениться на ней, погиб. И дом ее сгорел дотла. Обняв Лизетт за талию, Грег помог ей спрыгнуть на землю. Боже, как же ему не хотелось отпускать ее!— Вы уверены, что у вас не будет проблем в Сент-Мари-де-Пон?Лизетт тронула его забота.— Уверена. До свидания, подполковник Диринг.Грег поцеловал руку Лизетт.— До свидания, — ответил он и подумал, как нелепо звучат эти слова — ведь ему не хотелось расставаться с ней до конца жизни. * * * Мадам Шамо ужасно расстроилась, узнав о пожаре в Вальми, и сразу предложила Лизетт погостить у нее. Через три дня после пожара Лизетт в сопровождении старика Блериота отправилась на руины, чтобы поискать вещи, которые пощадило пламя. Они нашли каменную хлебницу, потемневшую от огня серебряную рамку, где была когда-то свадебная фотография родителей, и оловянную вазу.Однако обгоревших человеческих останков Лизетт не обнаружила. Когда она вернулась вечером в дом мадам Шамо, судьба нанесла ей еще один жестокий удар. Ослабевшая, измотанная физически и эмоционально, Лизетт поначалу не обратила внимания на тупую боль в нижней части спины. И только почувствовав, как по ногам струится теплая кровь, все поняла.Лежа на узкой кровати, Лизетт молилась о том, чтобы кровотечение прекратилось. Но оно периодически продолжалось три дня, после чего не осталось никакой надежды на то, что она сохранила ребенка Дитера. Лизетт была в отчаянии. * * * Через неделю из Баллеру вернулся граф, и они вместе посетили руины замка.— Наружные стены сохранились. — Андре де Вальми мужественно переживал трагедию. — Главную столовую уже не восстановишь, но, возможно, со временем удастся отремонтировать другие комнаты.— А где ты до этого будешь жить? В Баллеру?— Нет, здесь.— Здесь? — удивилась Лизетт. — Но здесь нельзя жить. В замке нет ни крыши, ни полов.— Сохранились комнаты над конюшней. Они тоже часть Вальми.Упорство отца приободрило Лизетт. Да, в комнатах над конюшней жить будет очень трудно, там нет ни электричества, ни воды, но… Впервые после того как Лизетт поняла, что потеряла ребенка, она почувствовала желание жить.— Мы вместе будем жить здесь, — решительно сказала она. — И постепенно приведем в порядок комнату за комнатой.Граф потрепал дочь по плечу.— Твоя мать не разделит нашего энтузиазма, но ей сейчас неплохо и в Баллеру. Когда же война закончится, она захочет вернуться в Париж, а не в Вальми.Мадам Шамо убеждала Лизетт отказаться от этого абсурдного плана, но та твердо решила обосноваться в Вальми, считая, что это для нее единственный выход.Старик Блериот навещал их, приносил новости, которые узнавал от солдат, продолжавших выгружать на побережье технику и боеприпасы. В конце июня прошел слух, что американцы заняли Шербур. Говорили, что сражение было жестоким и американцы понесли большие потери.— Папа, я надеюсь, что он остался жив, — сказала Лизетт, разбирая с отцом остатки пола в малой столовой.— Кто, дорогая? — спросил граф. У него болела спина, а руки были в порезах и царапинах.— Подполковник Диринг. Тот американец, который останавливался в замке.— Я тоже надеюсь.Лизетт рассказала отцу про американского офицера, проявившего к ней доброту, про Люка Брендона, сбитого английского летчика, который погиб от рук немцев. И про смерть Дитера Мейера.Граф выразил сочувствие дочери, но вместе с тем испытал облегчение. Слава Богу, теперь не возникнет неприятностей, связанных с браком немца и француженки. Анри де Вальми огорчился, узнав, что Лизетт потеряла ребенка, однако он надеялся, что со временем она посмотрит на все это иначе. Окружив Лизетт любовью и заботой, граф молился о том, чтобы дочь снова обрела счастье… настоящее счастье, без всяких осложнений.Горе Лизетт не проходило и временами просто душило ее. Ей больше нечего было ждать, не на что надеяться, не о чем мечтать. Они с отцом привели в более или менее жилой вид несколько комнат над конюшнями, тщательно вымыли их и побелили. Однако оба сознавали, что еще очень не скоро смогут восстановить какой-нибудь уголок замка. Графиня объявила, что никогда не вернется в замок. Она понимала нежелание мужа покидать Вальми, но не разделяла его. После окончания войны Элоиза решила отправиться в Париж. Граф обещал навещать жену в Париже, возможно, даже проводить там по несколько месяцев в каждый приезд, но при этом знал, что семья уже не соберется под крышей Вальми.Родители считали, что после войны Лизетт тоже лучше уехать в Париж. Вытаскивая из руин очередной кусок балки, девушка пыталась представить себе свою новую жизнь в Париже, но не могла. Теперь она не думала о будущем и жила одним днем, находя радость в таких мелочах, как семейство хомяков, поселившееся в руинах, или глициния, цветущая на закопченных стенах замка.В окрестностях больше не стреляли, однако битва за Нормандию была еще далека от завершения. Грубо сколоченные деревянные кресты вдоль дорог отмечали могилы наскоро захороненных убитых. На востоке англичане до сих пор не заняли Кан. На западе американцы вели ожесточенные бои за Сен-Ло. Опасность того, что войска союзников отбросят в море, до сих пор не исчезла, поэтому Лизетт по крупицам собирала любую информацию.Однажды вечером она с отцом сидела возле масляной лампы. Граф отмечал на карте тс районы, которые, по слухам, перешли в руки союзников.— Им необходимо к концу лета вырваться из Нормандии и захватить Париж, — озабоченно заметил граф. — Зимние шторма затруднят поставку по морю продовольствия и боеприпасов. Но они не могут уйти из Нормандии, пока не взят Кан.Лизетт думала сейчас не о Кане, а о Сен-Ло. Именно там сражались американцы, и, вполне возможно, среди них находился подполковник Диринг. Она всей душой надеялась, что он жив. А если и погиб, то ей все равно не узнать об этом. Ведь никто не напишет в Вальми и не расскажет о его смерти. Лизетт уныло взглянула на карту. В Сен-Ло размещалась штаб-квартира немецкого генерала Маркса, которым Дитер всегда восхищался. Он командовал мощным 84-м пехотным корпусом, поэтому Сен-Ло мог оказаться таким же крепким орешком, как и Шербур.Каждый день Лизетт спрашивала у старика Блериота, что он слышал о продвижении союзников, но он рассказывал только о прибытии новых войск. Старика мучил ишиас, и, чтобы заглушить боль, он выпивал в день не менее кувшина кальвадоса. * * * Грегу Дирингу пришлось признать: он выбрал чертовски неподходящее время для того, чтобы думать о женщине. Вот уже три недели подполковник со своими солдатами находился под беспрестанным огнем противника. Усталые, перепачканные, небритые, американцы переходили вброд небольшие речки, ползком преодолевали поросшие лесом холмы, пробирались через болота, натыкались на танки, огонь пулеметов и минометов. Слыша крики раненых, они отступали и с болью в сердце оставляли убитых на поле боя. Дорога на Сен-Ло была уже скользкой от крови. Грег понимал, что, когда все закончится, он не останется во Франции ни одного лишнего дня. Это означало, что ему следует жениться на Лизетт немедленно, как только наступит хоть небольшая передышка в боях и он сможет получить краткосрочный отпуск.Вытерев пот со лба, подполковник ползком направился к объекту — фермерскому дому, занятому немцами. Француженка! Его мать наверняка полюбит ее. Дочь миллионера с восточного побережья, она преклонялась перед французской культурой.Вокруг Грега свистели пули, плотный огонь из стрелкового оружия прижимал к земле подполковника и его солдат. Они еще успели бы отползти назад и укрыться за постройками, оставив при этом врагу значительную часть захваченной территории. Начав же штурм фермы, американцы рисковали сорвать всю операцию. Дирингу предстояло решить, какой из этих вариантов предпочтительнее.Грег крикнул своему заместителю, прижавшемуся к земле по другую сторону узкой проселочной дороги:— Майор, обеспечьте дымовую завесу! Под ее прикрытием мы пойдем на штурм.Подполковнику даже не приходило в голову, что Лизетт может отказать ему. Он не знал слова «поражение». Добродушный с виду, Грег был весьма уверен в себе, что подкреплялось богатством и положением в обществе. Его мать по рождению принадлежала к высшему свету. Отец достиг всего сам. Грег унаследовал многое от родителей. От матери — авантюризм и острую интуицию, когда-то побудившие ее сбежать с мускулистым телохранителем незадолго до того дня, когда она должна была выйти замуж за человека своего круга. От отца Грег унаследовал честолюбие и упорство, благодаря которым тот стал президентом одной из самых могущественных компаний. Грег с малых лет понял, что интуиция — Божий дар и к ней непременно надо прислушиваться. Вот и сейчас интуиция подсказывала ему, что он возьмет штурмом ферму и женится на Лизетт де Вальми. * * * По мере того как жаркий, душный июль подходил к концу, Лизетт охватывала все большая тревога. Она пыталась заглушить ее тяжелой физической работой, но это не помогало. Когда тревога становилась невыносимой, девушка отправлялась к морю и смотрела на волны. Прежняя Лизетт в красном берете и потрепанном пальто, по приказу Поля разъезжавшая на велосипеде по дорогам Нормандии, навсегда исчезла. Но в теперешней жизни не было места и для новой Лизетт… той, которая любила так страстно, той, что стала женщиной при свете лампы в маленькой комнате в башне.Засунув руки поглубже в карманы юбки, Лизетт отвернулась от серых рокочущих волн. Впервые в жизни они не успокоили ее, а только усугубили беспокойство и смятение.Вернувшись к замку, Лизетт увидела Грега, который небрежно прислонился к воротам в конце подъездной дорожки. Его курчавые каштановые волосы были растрепаны, на загорелом лице сияла белозубая улыбка.Девушка замерла, не веря своим глазам, но, осознав, что он жив, радостно бросилась к нему:— Подполковник Диринг! Какой приятный сюрприз!Улыбка Грега стала еще шире. Он распахнул объятия, и, к его радости, Лизетт без колебаний прильнула к нему.Смущенная, она подумала, что ее порыв вовсе не означает чувственного влечения. Однако, оказавшись в объятиях Грега, Лизетт тут же поняла, что заблуждается. Осознав свою ошибку, она уперлась ладонями в грудь Грега, покраснела и попыталась отстраниться от него.Диринг внимательно посмотрел на нее. В его теплых карих глазах сверкали золотистые искорки, а взгляд выражал не только дружеские чувства.— Я скучал без тебя, — без обиняков заявил Грег. — И хочу жениться на тебе.Лизетт не назвала его безумцем. Уже ничто в этом мире не удивляло ее. Жизнь перечеркнула все старые правила, а война изменила нормы поведения. Поэтому даже самые примитивные чувства казались теперь естественными.— Но я ничего о вас не знаю. — Лизетт тут же поняла, что это неправда. Ей было известно, что подполковник пользуется уважением у своих солдат. Знала, что он добрый, нравится ей и дает ощущение безопасности.Грег ослепительно улыбнулся:— Это легко поправить. Я из Калифорнии. Мне двадцать семь лет. Материально вполне обеспечен. Психически здоров. Никогда не был женат. Достаточно для начала?Лизетт рассмеялась. Впервые после смерти Дитера она ожила, испытала человеческое тепло и любовь. Однако, высвободившись из объятий Грега, девушка сказала:— И вы обо мне ничего не знаете.Услышав ее печальный голос, Грег нахмурился. Лизетт направилась к заброшенному розовому саду, и он последовал за ней.— Я был бы полным идиотом, если бы не вернулся к тебе. Я знаю все, что мне нужно. Уверен, что не ошибаюсь и мне не придется пожалеть о своем решении.Лизетт остановилась и посмотрела на Грега. Аромат роз, уцелевших после пожара, плыл в жарком июльском воздухе. Внезапно ее охватило жгучее желание снова обнять Грега, избавиться от тревоги в его крепких объятиях.— Тот, кого я любила и за кого собиралась замуж, умер всего несколько недель назад, — тихо промолвила она.— Знаю. — Грег взял Лизетт за руки. — Люк говорил мне об этом.Лизетт замерла. Ей и в голову не приходило, что Люк Брендон говорил с Грегом о Дитере.— Я и не ожидаю, что ты забудешь прошлое, словно его вообще не было. Но нельзя жить прошлым, Лизетт. Оно ушло и никогда не вернется.— Но я не знаю, как мне перестать любить его! — воскликнула Лизетт, не в силах больше сдерживать свое горе. — Не знаю, как полюбить кого-то другого!Улыбка тронула уголки рта Грега.— Позволь мне научить тебя. — Он притянул Лизетт к себе.Девушку ошеломило внезапное ощущение того, что это уже было в ее жизни. Точно так же она бросилась в объятия Дитера, едва зная его, доверяя лишь своей интуиции, уступив примитивному желанию, которое возобладало над здравым смыслом.Лизетт приподняла подбородок и посмотрела на загорелое лицо Грега. Сейчас она могла трезво рассуждать, у нее был выбор. Оттолкнув Грега, она останется со своей тревогой, с призраками прошлого, без надежды на будущее. Сейчас у нее появился шанс бесповоротно изменить свою жизнь, как она сделала это тогда, когда ринулась в объятия Дитера. Да, сейчас выбор за ней, и Лизетт предстоит сделать его.Она еще раз внимательно вгляделась в лицо Грега. На губах его играла улыбка, в глазах светились веселые огоньки. Густые брови гораздо темнее, чем каштановые волосы. Симпатичное лицо. Лицо уверенного в себе человека, общительного, щедрого.Грег крепче прижал Лизетт к себе. Его ладонь скользнула по спине, утонула в волосах, нежно легла на затылок. Лизетт затрепетала, когда губы Грега потянулись к ее губам.На секунду девушку охватили сомнения, чувство вины, но затем она прильнула к сильному телу Грега, обвила руки вокруг его шеи и приоткрыла губы.Ошеломленному близостью Лизетт Грегу захотелось прижаться к ее обнаженному телу, погладить ладонями набухшие соски, почувствовать, как, изнывая от страсти, она двигает бедрами. В саду никого не было, и Грег едва подавил желание уложить девушку на землю, расстегнуть блузку, задрать юбку… Он вовремя понял, что, сделав это, потеряет ее навсегда. От него не укрылись колебания Лизетт, а это означало, что она до сих пор любит Брендона. Девушка сама призналась в этом, сказав, что пока не может любить никого другого. И если Грег зайдет слишком далеко, ускорит события, то поселит в ее душе страх. Глаза Грега сверкнули. Со временем Лизетт полюбит его, и это произойдет, когда он женится на ней.— Через сорок восемь часов я покину Нормандию и двинусь на Париж, — сказал Грег, не выпуская Лизетт из объятий. — Давай поженимся до моего отъезда.Она улыбнулась:— Но это невозможно. Во Франции бракосочетание требует времени. Свадьбе предшествует гражданская церемония, получение разрешения на брак, затем оглашение в церкви имен жениха и невесты…— Разрешение у меня уже есть, а мэр Сент-Мари-де-Пон только обрадуется, если гражданская церемония пройдет без задержки. Священник с полным пониманием отнесся к тому, чтобы огласить имена без промедления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39