Бог знает что еще может случиться с кем-нибудь из сельчан.
— Жена Роджера прикинулась больной, чтобы не исполнять своих супружеских обязанностей. По-видимому, ее муж не очень-то хорош в постели.
На какое-то мгновение Люсьен улыбнулся, но потом, снова взглянув на пузырьки и мензурки, опять помрачнел:
— Меня не интересуют ни этот бездельник Роджер, ни его жена, ни кто-либо другой. Я хочу, чтобы моя жена прекратила заниматься ерундой.
— Но это — дело моей жизни, и запретить заниматься им — все равно что запретить мне дышать.
— В таком случае тебе придется привыкать задерживать дыхание. Ты моя жена, и я запрещаю тебе заниматься целительством. Кстати, хочу напомнить, что именно ты устроила наш брак.
— А ты, между прочим, пришел к выводу, что мы оба должны страдать, оставаясь связанными брачными узами.
Люсьен посмотрел на Кэтрин долгим взглядом, потом наклонился и поцеловал так нежно, что у нее снова закружилась голова.
— Я не думаю, что тебе так уж ненавистен наш брак, — сказал он с некоторым высокомерием, которого Кэтрин не могла не заметить.
Лицо ее приняло решительное выражение, которое Люсьен уже не раз замечал прежде.
— Хорошо, если ты хочешь, чтобы я прекратила свои занятия, я сделаю это. Однако хочу от тебя кое-что взамен.
— И что же это?
— В Сент-Барте остался маленький мальчик, о котором я тебе как-то говорила, если помнишь.
Люсьен напряг память и вспомнил тот вечер, когда разбудил Кэтрин в библиотеке, прервав ее кошмарный сон.
— Да, помню, ты что-то рассказывала о нем.
— Его зовут Майкл Бартоломью, и он не сумасшедший в отличие от остальных обитателей этого заведения. Он очень смышленый и способный ребенок, но, к несчастью, родился в сумасшедшем доме.
И Кэтрин рассказала, что мать Майкла умерла при родах. Ребенок остался сиротой, и она постоянно мучается мыслью о том, что мальчик вырастет в таком отвратительном месте, как Сент-Барт.
— Ему некуда идти, и у него нет будущего, Люсьен. Это чудо, что они пока держат его при себе и не выбросили на улицу. Он так или иначе погибнет.
Люсьен посмотрел Кэтрин в лицо и заметил в ее глазах тревогу… и отчаянную надежду. В его планы совершенно не входило брать на себя заботу о сироте, однако он очень любил детей и мог бы пойти на это, если Кэтрин займется воспитанием мальчика и оставит свое увлечение медициной. В общем, это была не такая уж плохая сделка. Он кивнул в знак согласия:
— Хорошо, так тому и быть. Я позабочусь об освобождении ребенка, а ты оставишь этот коттедж и все свои склянки.
Лицо Кэтрин немного просветлело.
— Как пожелаете, милорд. — Было видно, что ей ужасно не хотелось подчиняться его требованию, но тревога за мальчика заставила ее согласиться. — Как ты думаешь, сколько времени потребуется на то, чтобы забрать Майкла из Сент-Барта?
— Не знаю. Но думаю, не слишком много. Я пошлю записку Натаниелу Уитли, чтобы тот занялся этим делом как можно быстрее. А я тем временем прикажу, чтобы все вещи из твоей спальни перенесли в апартаменты, предназначенные для жены маркиза.
Щеки Кэтрин зарделись еще больше. Возможно, она не такая жена, какую он себе представлял, но Люсьен желал ее и хотел быть с ней все время. Подойдя к двери, Люсьен остановился, ожидая Кэтрин. Она окинула грустным взглядом все вокруг, и на мгновение что-то едва уловимое промелькнуло в ее глазах.
"Боже, неужели она рассчитывает снова вернуться сюда! " — подумал Люсьен и решил, что завтра же прикажет сломать так называемую лабораторию Кэтрин. И вообще, отныне она будет больше времени проводить в постели с ним, а не заниматься ерундой.
Пора обзавестись наследником, и чем скорее, тем лучше. Люсьен снова посмотрел на Кэтрин и почувствовал, как напряглась его плоть. Возможно, сегодня следует еще раз приложить усилия к зачатию младенца.
Уинифред ворочалась на большой кровати под балдахином не в силах уснуть и с нетерпением ожидала рассвета. Она собиралась утром отправиться к Натаниелу. Путешествие в Лондон прошло без приключений, и, хотя она прибыла в город поздно вечером, в городском доме Личфилда все было готово к ее приезду. Конечно, она могла бы подождать в замке до утра, как предлагал маркиз, но ей хотелось быть на месте к тому времени, когда Нат появится в своей конторе.
Слава Богу, что ей было неизвестно, где живет Нат, иначе она бы не преминула явиться к нему домой вопреки всем правилам приличия. И вот сейчас она лежала в своей комнате, надеясь уснуть, хотя знала, что ей это не удастся. Медленно тянулись часы, и Уинни, глядя в потолок, представляла, что должен был подумать Нат, после того как она с презрением отвергла его.
Как в пору их юности.
Она мысленно вернулась на двадцать лет назад в то утро в замке Раннинг, когда Натаниел пришел к отцу просить ее руки. Уинни ожидала наверху, моля Бога, чтобы отец согласился, хотя знала, что он был категорически против этого брака.
«Ты из рода Личфилдов, — сказал он, вызвав дочь в свой кабинет. — Натаниел Уитли — человек незнатного происхождения, хотя его семья достаточно обеспеченная и я дружу с его отцом — иначе ты никогда бы не познакомилась с ним. Лично мне симпатичен этот молодой человек. Он умен и самостоятелен, и не сомневаюсь, будет хорошим мужем для какой-нибудь молодой женщины, но не для тебя. Ты леди, единственная дочь маркиза Личфилда, и Натаниел тебе не пара».
Уинни плакала несколько дней, но отец был неумолим. Он выбрал ей в мужья виконта Бекфорда, и она не смела нарушить законы, принятые в аристократическом обществе. В конце концов Уинни смирилась и со временем даже убедила себя, что любовь к Нату была всего лишь увлечением юности.
Но, живя в браке с другим мужчиной, она никогда не забывала Ната.
Уинни закрыла глаза, вспомнив, как совсем недавно он сидел с ней в гостиной в замке Раннинг, такой красивый и обаятельный. «Я часто думал о тебе, Уинни, и очень хотел бы видеться с тобой».
Боже милостивый, а как она повела себя при этом! Несомненно, он подумал, что она по-прежнему считает его недостойным себя. На самом деле так считал только ее отец, и если она не объяснится с Натом, то он так и будет пребывать в этом заблуждении.
Наконец рассвело. Уинни поднялась с постели, чувствуя себя еще более усталой, чем накануне вечером. Она умылась и оделась с особой тщательностью, выбрав темно-синее платье из тафты с оборками на нижней юбке и на рукавах и с розовато-лиловыми бархатными лентами на суживающемся корсаже. Широкий кринолин делал ее талию по-девичьи тонкой.
Служанка Флоренс Таубер причесала ее, уложив мягкие светлые локоны пучком на затылке.
— Вы чудесно выглядите, миледи, — сказала она, закончив работу. Флоренс ухаживала за Уинни с шестнадцати лет.
— Благодарю, Фло, — ответила Уинни и придирчиво оглядела себя в большом зеркале.
Фло накинула ей на плечи отороченную мехом накидку:
— Вы в полном порядке, миледи. Думаю, ни один мужчина не сможет остаться равнодушным к вашей красоте.
Уинни слегка покраснела. Как Флоренс догадалась, что ее приготовления связаны с предстоящей встречей с мужчиной? Она надеялась, что Фло окажется права и Нат обратит внимание на ее внешность. И еще, что он простит ее.
— Как ты думаешь, карета уже готова?
— Уверена, она ждет вас у подъезда. — Фло добродушно улыбнулась. — Я сказала Гарри, чтобы он приготовил ее с раннего утра.
Уинни улыбнулась и кивнула:
— Передай Гарри, что я очень благодарна ему.
Хотя для приемов было еще слишком рано и Уинни не была уверена, что Натаниел уже в своей конторе, она села в карету, и та покатила по булыжной мостовой к Треднидл-стрит. Поездка заняла не много времени, так как в такой час улицы были почти пустынны. Время от времени встречались разносчики товаров, торговцы, груженые фургоны и наемные экипажи, развозившие пассажиров на работу.
Вытянутое кирпичное здание, возле которого остановилась карета, выглядело сонным. Попросив кучера подождать, Уинни направилась к двери и постучала медным дверным кольцом.
К счастью, Нат сам открыл дверь и, увидев перед собой Уинни, пораженный, отступил назад.
— Леди Бекфорд? Чем обязан в такой ранний час? — Удивление на его лице сменилось маской холодности.
Уинни стиснула в руке край накидки.
— Мне надо поговорить с вами, Натаниел. Можно войти?
— Конечно, — ответил он и открыл дверь пошире. — Надеюсь, ничего не случилось? Лорд Личфилд здоров? С ним больше ничего не произошло? — явно встревоженный, спросил Нат.
— Нет-нет, ничего такого, — поспешила успокоить его Уинни.
Следуя по коридору, она наблюдала за ним из-под опущенных ресниц. Нат выглядел сейчас даже более привлекательным, чем в последнюю их встречу. Наконец они вошли в его кабинет, и Нат закрыл дверь.
— Я пришла не по делу. У меня сугубо личный разговор. Мне необходимо было увидеть тебя, Натаниел. Я… — попыталась было объяснить цель своего визита Уинни, но неожиданно замолчала. Нужные слова не шли на ум.
— Может быть, вы присядете, леди Бекфорд, — обратился к ней Нат официальным тоном, и его холодность неприятно поразила Уинни.
— Я скажу прямо, если не возражаете. — Уинни выпрямила спину, решив начать без предисловий. — Я пришла извиниться, Натаниел.
— Извиниться? За что? Если вы имеете в виду наш последний разговор, то скорее я должен извиниться перед вами. Я высказался слишком откровенно и получил по заслугам. Конечно, у меня нет дворянского титула, а вы — виконтесса Бекфорд. — Уинни уловила сарказм в его словах, хотя во всем облике и поведении Натаниела Уитли не было ни малейших признаков подобострастия и самоуничижения.
— Боюсь, произошло недоразумение, — волнуясь, произнесла Уинни. — Понимаешь… когда я говорила с тобой… я не знала, что ты… Я допустила ужасную ошибку, Натаниел.
— Ошибку? А не означает ли твой приход ко мне, что ты вдруг поняла, как одинока, Уинни? И решила, что тебе нужен мужчина в постели, так чтобы никто не знал, кто он…
— Прекрати сейчас же! То, что у тебя нет дворянского титула, для меня не имеет никакого значения. Просто я не знала, что Эмма умерла. Мне об этом случайно рассказал мой племянник только вчера вечером, а до этого я думала, что ты женат. Я решила, что ты хочешь сделать мне… сделать предложение вступить с тобой в тайную связь… и потому ужасно рассердилась. Я не… — Она опустила глаза. — Я не считала тебя прежде таким человеком, и мне было очень горько сознавать, что ты опустился до такой степени.
— Так, значит, ты думала, что я женат? — переспросил Нат.
Уинни кивнула.
— Я очень сожалею по поводу Эммы, — произнесла она со слезами в голосе. — В это время я почти постоянно находилась за городом. Должно быть, это случилось до того, как заболел Ричард. Возможно, он слышал о ее смерти, но ничего не сказал мне. Думаю, он всегда немножко ревновал меня к тебе.
— И ты решила, что я хочу завести с тобой интрижку?
— Да.
Нат взял руки Уинни в свои.
— Боже… Уинни, прости. Какие ужасные вещи я говорил тебе.
По ее щеке скатилась слезинка.
— Это не твоя вина, Натаниел. Во всем виновата я. Мне не следовало делать столь поспешные выводы. Может быть, даже хорошо, что ты заставил меня почувствовать себя женщиной. Я не испытывала этого многие годы и потому испугалась. Я ненавидела себя за то, что хотела быть с тобой, зная, что ты принадлежишь кому-то еще.
Уинни не поняла, как это произошло. Только что она стояла, глядя на Ната со слезами на глазах, как вдруг в следующую секунду оказалась в его объятиях.
— Я едва не потерял голову, когда увидел тебя в замке Раннинг, — признался он, шепча ей на ухо. — Казалось, не было стольких лет разлуки и снова вернулось то время, когда мы были молодыми и я любил тебя.
Уинни прижалась к Нату, млея от его слов.
— Я тоже была потрясена, увидев тебя, Нат. Мне очень хотелось встретиться с тобой, и я чувствовала себя ужасно виноватой.
Он посмотрел ей в лицо:
— Значит, ты позволишь видеться с тобой? Хотя, я понимаю, это будет не просто для нас обоих. Твой племянник является моим нанимателем, и он может отнестись неодобрительно к нашим встречам, так же как и большинство других представителей твоего класса. И все же, думаю, мы найдем способ, как разрешить эту проблему.
— Я взрослая женщина, Нат, и меня мало волнует то, что могут подумать люди.
Он коснулся ладонью ее щеки. Уинни показалось, что Нат отнесся с недоверием к ее словам, но со временем она заставит его поверить ей. Нат наклонился и очень нежно поцеловал Уинни. Ее, как прежде, охватило теплое чувство, но теперь оно было совсем иного рода. Нат оторвался от ее губ и с нежностью в голосе сказал:
— Я заеду за тобой сегодня вечером. На окраине города есть небольшая тихая гостиница, где никто не увидит нас…
— Нет, — прервала его Уинни, хотя сердце ее трепетало от радости. — Сегодня вечером мы пойдем в театр, если, конечно, ты не возражаешь.
Нат понял, что Уинни действительно не беспокоится по поводу того, что кто-то может увидеть их, и широко улыбнулся:
— Что ж, театр так театр. А перед этим мы поужинаем в каком-нибудь тихом местечке, где можно будет спокойно поговорить.
— Хорошо, — согласилась Уинни, чувствуя тепло его ладони, сжимавшей ее руку. — Мне это очень нравится, Нат. — «Гораздо больше, чем ты можешь предположить», — добавила она про себя.
Наконец-то у них появилась упущенная много лет назад возможность соединить свои судьбы, и на этот раз никто не сможет помешать им.
— Ой! — воскликнула Кэтрин, слизнув капельку крови с кончика пальца и посмотрев на наволочку, которую вышивала. Стежки были маленькими и ровными, как те, что она наложила на раненую руку Люсьена. Однако работа с пациентом существенно отличалась от вышивания цветов на куске материи. Вышивание никогда не привлекало Кэтрин, и она считала это занятие скучным и утомительным.
Вздохнув, Кэтрин отложила наволочку в сторону, затем встала, не спеша подошла к окну и устремила свой взгляд в сторону ручья, бежавшего между деревьями. С того дня, когда Люсьен застал ее в коттедже, между ними установилось хрупкое перемирие. Маркиз занимался своими поместьями, а Кэтрин, скучая, слонялась по замку, мечтая вернуться к своему любимому делу.
По ночам Люсьен приходил в ее спальню, и тогда она забывала о своей работе и научных изысканиях. Достаточно было одного его жгучего поцелуя и прикосновения нежных умелых рук, чтобы Кэтрин перестала думать о чем-либо, кроме удовольствия принадлежать ему. Эти свидания длились почти до самого утра. Тогда Люсьен вставал и уходил, а Кэтрин засыпала, мечтая, чтобы поскорее наступила следующая ночь.
В течение дня Люсьен никогда не искал Кэтрин, и у нее складывалось впечатление, что она нужна ему только в постели, и не больше.
От этой мысли сердце ее болезненно сжималось. Ей хотелось, чтобы их отношения не ограничивались только любовным общением, а чтобы интересы и заботы у них были общие. Кэтрин с тоской думала о бесцельном времяпрепровождении в будущем. Конечно, она не могла отрицать, что брак с Люсьеном обеспечил ей необходимую защиту. Теперь ей не грозило снова оказаться в руках дяди и в сумасшедшем доме, но оставаться без любимого дела многие годы было слишком тяжелым испытанием.
Кэтрин удалось узнать через служанку Фанни, что маркиз собирается демонтировать ее лабораторию, и решила вмешаться. Она приказала нескольким слугам, которым в свое время помогла вылечиться, тайно припрятать все принадлежности из ее лаборатории.
Каждый день Кэтрин думала о растениях, которые должны засохнуть, и о старательно приготовленных снадобьях, которые теперь никому не могут принести пользы. Она отказалась от своего увлечения, чтобы спасти маленького Майкла, и мысль о том, что он вскоре будет в безопасности, утешала ее. Ради этого стоило пожертвовать многим.
Благодаря усилиям маркиза завтра ребенок прибудет в Лондон, а как только Майкл окажется в замке, в полной безопасности, она найдет способ вернуться к своим занятиям.
Стоя у окна, Кэтрин смотрела на ручей и туда, где он исчезал среди деревьев. Она скучала по безмятежному спокойствию среди книг, которые читала в маленьком коттедже, и по охватывающему ее волнению, когда кто-то приходил к ней за помощью. Она не могла всю жизнь заниматься вышиванием и играть на клавесине.
Даже присутствие в доме маленького Майкла не могло заменить Кэтрин любимого дела. После смерти родителей она поклялась, что посвятит свою жизнь лечению больных и помощи страждущим.
Глава 18
Люсьен наклонился, опершись на перила каменной лестницы, ведущей в фойе. Там, внизу, Кэтрин стояла рядом с маленьким мальчиком — Майклом Бартоломью, который вцепился в ее руку, как будто боялся потеряться в этом огромном замке.
Майкла привезли в карете в сопровождении лакея прошлым вечером из лондонского дома Люсьена, после того как Натаниел Уитли добился освобождения мальчика, приложив невероятные усилия и потратив значительную сумму денег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
— Жена Роджера прикинулась больной, чтобы не исполнять своих супружеских обязанностей. По-видимому, ее муж не очень-то хорош в постели.
На какое-то мгновение Люсьен улыбнулся, но потом, снова взглянув на пузырьки и мензурки, опять помрачнел:
— Меня не интересуют ни этот бездельник Роджер, ни его жена, ни кто-либо другой. Я хочу, чтобы моя жена прекратила заниматься ерундой.
— Но это — дело моей жизни, и запретить заниматься им — все равно что запретить мне дышать.
— В таком случае тебе придется привыкать задерживать дыхание. Ты моя жена, и я запрещаю тебе заниматься целительством. Кстати, хочу напомнить, что именно ты устроила наш брак.
— А ты, между прочим, пришел к выводу, что мы оба должны страдать, оставаясь связанными брачными узами.
Люсьен посмотрел на Кэтрин долгим взглядом, потом наклонился и поцеловал так нежно, что у нее снова закружилась голова.
— Я не думаю, что тебе так уж ненавистен наш брак, — сказал он с некоторым высокомерием, которого Кэтрин не могла не заметить.
Лицо ее приняло решительное выражение, которое Люсьен уже не раз замечал прежде.
— Хорошо, если ты хочешь, чтобы я прекратила свои занятия, я сделаю это. Однако хочу от тебя кое-что взамен.
— И что же это?
— В Сент-Барте остался маленький мальчик, о котором я тебе как-то говорила, если помнишь.
Люсьен напряг память и вспомнил тот вечер, когда разбудил Кэтрин в библиотеке, прервав ее кошмарный сон.
— Да, помню, ты что-то рассказывала о нем.
— Его зовут Майкл Бартоломью, и он не сумасшедший в отличие от остальных обитателей этого заведения. Он очень смышленый и способный ребенок, но, к несчастью, родился в сумасшедшем доме.
И Кэтрин рассказала, что мать Майкла умерла при родах. Ребенок остался сиротой, и она постоянно мучается мыслью о том, что мальчик вырастет в таком отвратительном месте, как Сент-Барт.
— Ему некуда идти, и у него нет будущего, Люсьен. Это чудо, что они пока держат его при себе и не выбросили на улицу. Он так или иначе погибнет.
Люсьен посмотрел Кэтрин в лицо и заметил в ее глазах тревогу… и отчаянную надежду. В его планы совершенно не входило брать на себя заботу о сироте, однако он очень любил детей и мог бы пойти на это, если Кэтрин займется воспитанием мальчика и оставит свое увлечение медициной. В общем, это была не такая уж плохая сделка. Он кивнул в знак согласия:
— Хорошо, так тому и быть. Я позабочусь об освобождении ребенка, а ты оставишь этот коттедж и все свои склянки.
Лицо Кэтрин немного просветлело.
— Как пожелаете, милорд. — Было видно, что ей ужасно не хотелось подчиняться его требованию, но тревога за мальчика заставила ее согласиться. — Как ты думаешь, сколько времени потребуется на то, чтобы забрать Майкла из Сент-Барта?
— Не знаю. Но думаю, не слишком много. Я пошлю записку Натаниелу Уитли, чтобы тот занялся этим делом как можно быстрее. А я тем временем прикажу, чтобы все вещи из твоей спальни перенесли в апартаменты, предназначенные для жены маркиза.
Щеки Кэтрин зарделись еще больше. Возможно, она не такая жена, какую он себе представлял, но Люсьен желал ее и хотел быть с ней все время. Подойдя к двери, Люсьен остановился, ожидая Кэтрин. Она окинула грустным взглядом все вокруг, и на мгновение что-то едва уловимое промелькнуло в ее глазах.
"Боже, неужели она рассчитывает снова вернуться сюда! " — подумал Люсьен и решил, что завтра же прикажет сломать так называемую лабораторию Кэтрин. И вообще, отныне она будет больше времени проводить в постели с ним, а не заниматься ерундой.
Пора обзавестись наследником, и чем скорее, тем лучше. Люсьен снова посмотрел на Кэтрин и почувствовал, как напряглась его плоть. Возможно, сегодня следует еще раз приложить усилия к зачатию младенца.
Уинифред ворочалась на большой кровати под балдахином не в силах уснуть и с нетерпением ожидала рассвета. Она собиралась утром отправиться к Натаниелу. Путешествие в Лондон прошло без приключений, и, хотя она прибыла в город поздно вечером, в городском доме Личфилда все было готово к ее приезду. Конечно, она могла бы подождать в замке до утра, как предлагал маркиз, но ей хотелось быть на месте к тому времени, когда Нат появится в своей конторе.
Слава Богу, что ей было неизвестно, где живет Нат, иначе она бы не преминула явиться к нему домой вопреки всем правилам приличия. И вот сейчас она лежала в своей комнате, надеясь уснуть, хотя знала, что ей это не удастся. Медленно тянулись часы, и Уинни, глядя в потолок, представляла, что должен был подумать Нат, после того как она с презрением отвергла его.
Как в пору их юности.
Она мысленно вернулась на двадцать лет назад в то утро в замке Раннинг, когда Натаниел пришел к отцу просить ее руки. Уинни ожидала наверху, моля Бога, чтобы отец согласился, хотя знала, что он был категорически против этого брака.
«Ты из рода Личфилдов, — сказал он, вызвав дочь в свой кабинет. — Натаниел Уитли — человек незнатного происхождения, хотя его семья достаточно обеспеченная и я дружу с его отцом — иначе ты никогда бы не познакомилась с ним. Лично мне симпатичен этот молодой человек. Он умен и самостоятелен, и не сомневаюсь, будет хорошим мужем для какой-нибудь молодой женщины, но не для тебя. Ты леди, единственная дочь маркиза Личфилда, и Натаниел тебе не пара».
Уинни плакала несколько дней, но отец был неумолим. Он выбрал ей в мужья виконта Бекфорда, и она не смела нарушить законы, принятые в аристократическом обществе. В конце концов Уинни смирилась и со временем даже убедила себя, что любовь к Нату была всего лишь увлечением юности.
Но, живя в браке с другим мужчиной, она никогда не забывала Ната.
Уинни закрыла глаза, вспомнив, как совсем недавно он сидел с ней в гостиной в замке Раннинг, такой красивый и обаятельный. «Я часто думал о тебе, Уинни, и очень хотел бы видеться с тобой».
Боже милостивый, а как она повела себя при этом! Несомненно, он подумал, что она по-прежнему считает его недостойным себя. На самом деле так считал только ее отец, и если она не объяснится с Натом, то он так и будет пребывать в этом заблуждении.
Наконец рассвело. Уинни поднялась с постели, чувствуя себя еще более усталой, чем накануне вечером. Она умылась и оделась с особой тщательностью, выбрав темно-синее платье из тафты с оборками на нижней юбке и на рукавах и с розовато-лиловыми бархатными лентами на суживающемся корсаже. Широкий кринолин делал ее талию по-девичьи тонкой.
Служанка Флоренс Таубер причесала ее, уложив мягкие светлые локоны пучком на затылке.
— Вы чудесно выглядите, миледи, — сказала она, закончив работу. Флоренс ухаживала за Уинни с шестнадцати лет.
— Благодарю, Фло, — ответила Уинни и придирчиво оглядела себя в большом зеркале.
Фло накинула ей на плечи отороченную мехом накидку:
— Вы в полном порядке, миледи. Думаю, ни один мужчина не сможет остаться равнодушным к вашей красоте.
Уинни слегка покраснела. Как Флоренс догадалась, что ее приготовления связаны с предстоящей встречей с мужчиной? Она надеялась, что Фло окажется права и Нат обратит внимание на ее внешность. И еще, что он простит ее.
— Как ты думаешь, карета уже готова?
— Уверена, она ждет вас у подъезда. — Фло добродушно улыбнулась. — Я сказала Гарри, чтобы он приготовил ее с раннего утра.
Уинни улыбнулась и кивнула:
— Передай Гарри, что я очень благодарна ему.
Хотя для приемов было еще слишком рано и Уинни не была уверена, что Натаниел уже в своей конторе, она села в карету, и та покатила по булыжной мостовой к Треднидл-стрит. Поездка заняла не много времени, так как в такой час улицы были почти пустынны. Время от времени встречались разносчики товаров, торговцы, груженые фургоны и наемные экипажи, развозившие пассажиров на работу.
Вытянутое кирпичное здание, возле которого остановилась карета, выглядело сонным. Попросив кучера подождать, Уинни направилась к двери и постучала медным дверным кольцом.
К счастью, Нат сам открыл дверь и, увидев перед собой Уинни, пораженный, отступил назад.
— Леди Бекфорд? Чем обязан в такой ранний час? — Удивление на его лице сменилось маской холодности.
Уинни стиснула в руке край накидки.
— Мне надо поговорить с вами, Натаниел. Можно войти?
— Конечно, — ответил он и открыл дверь пошире. — Надеюсь, ничего не случилось? Лорд Личфилд здоров? С ним больше ничего не произошло? — явно встревоженный, спросил Нат.
— Нет-нет, ничего такого, — поспешила успокоить его Уинни.
Следуя по коридору, она наблюдала за ним из-под опущенных ресниц. Нат выглядел сейчас даже более привлекательным, чем в последнюю их встречу. Наконец они вошли в его кабинет, и Нат закрыл дверь.
— Я пришла не по делу. У меня сугубо личный разговор. Мне необходимо было увидеть тебя, Натаниел. Я… — попыталась было объяснить цель своего визита Уинни, но неожиданно замолчала. Нужные слова не шли на ум.
— Может быть, вы присядете, леди Бекфорд, — обратился к ней Нат официальным тоном, и его холодность неприятно поразила Уинни.
— Я скажу прямо, если не возражаете. — Уинни выпрямила спину, решив начать без предисловий. — Я пришла извиниться, Натаниел.
— Извиниться? За что? Если вы имеете в виду наш последний разговор, то скорее я должен извиниться перед вами. Я высказался слишком откровенно и получил по заслугам. Конечно, у меня нет дворянского титула, а вы — виконтесса Бекфорд. — Уинни уловила сарказм в его словах, хотя во всем облике и поведении Натаниела Уитли не было ни малейших признаков подобострастия и самоуничижения.
— Боюсь, произошло недоразумение, — волнуясь, произнесла Уинни. — Понимаешь… когда я говорила с тобой… я не знала, что ты… Я допустила ужасную ошибку, Натаниел.
— Ошибку? А не означает ли твой приход ко мне, что ты вдруг поняла, как одинока, Уинни? И решила, что тебе нужен мужчина в постели, так чтобы никто не знал, кто он…
— Прекрати сейчас же! То, что у тебя нет дворянского титула, для меня не имеет никакого значения. Просто я не знала, что Эмма умерла. Мне об этом случайно рассказал мой племянник только вчера вечером, а до этого я думала, что ты женат. Я решила, что ты хочешь сделать мне… сделать предложение вступить с тобой в тайную связь… и потому ужасно рассердилась. Я не… — Она опустила глаза. — Я не считала тебя прежде таким человеком, и мне было очень горько сознавать, что ты опустился до такой степени.
— Так, значит, ты думала, что я женат? — переспросил Нат.
Уинни кивнула.
— Я очень сожалею по поводу Эммы, — произнесла она со слезами в голосе. — В это время я почти постоянно находилась за городом. Должно быть, это случилось до того, как заболел Ричард. Возможно, он слышал о ее смерти, но ничего не сказал мне. Думаю, он всегда немножко ревновал меня к тебе.
— И ты решила, что я хочу завести с тобой интрижку?
— Да.
Нат взял руки Уинни в свои.
— Боже… Уинни, прости. Какие ужасные вещи я говорил тебе.
По ее щеке скатилась слезинка.
— Это не твоя вина, Натаниел. Во всем виновата я. Мне не следовало делать столь поспешные выводы. Может быть, даже хорошо, что ты заставил меня почувствовать себя женщиной. Я не испытывала этого многие годы и потому испугалась. Я ненавидела себя за то, что хотела быть с тобой, зная, что ты принадлежишь кому-то еще.
Уинни не поняла, как это произошло. Только что она стояла, глядя на Ната со слезами на глазах, как вдруг в следующую секунду оказалась в его объятиях.
— Я едва не потерял голову, когда увидел тебя в замке Раннинг, — признался он, шепча ей на ухо. — Казалось, не было стольких лет разлуки и снова вернулось то время, когда мы были молодыми и я любил тебя.
Уинни прижалась к Нату, млея от его слов.
— Я тоже была потрясена, увидев тебя, Нат. Мне очень хотелось встретиться с тобой, и я чувствовала себя ужасно виноватой.
Он посмотрел ей в лицо:
— Значит, ты позволишь видеться с тобой? Хотя, я понимаю, это будет не просто для нас обоих. Твой племянник является моим нанимателем, и он может отнестись неодобрительно к нашим встречам, так же как и большинство других представителей твоего класса. И все же, думаю, мы найдем способ, как разрешить эту проблему.
— Я взрослая женщина, Нат, и меня мало волнует то, что могут подумать люди.
Он коснулся ладонью ее щеки. Уинни показалось, что Нат отнесся с недоверием к ее словам, но со временем она заставит его поверить ей. Нат наклонился и очень нежно поцеловал Уинни. Ее, как прежде, охватило теплое чувство, но теперь оно было совсем иного рода. Нат оторвался от ее губ и с нежностью в голосе сказал:
— Я заеду за тобой сегодня вечером. На окраине города есть небольшая тихая гостиница, где никто не увидит нас…
— Нет, — прервала его Уинни, хотя сердце ее трепетало от радости. — Сегодня вечером мы пойдем в театр, если, конечно, ты не возражаешь.
Нат понял, что Уинни действительно не беспокоится по поводу того, что кто-то может увидеть их, и широко улыбнулся:
— Что ж, театр так театр. А перед этим мы поужинаем в каком-нибудь тихом местечке, где можно будет спокойно поговорить.
— Хорошо, — согласилась Уинни, чувствуя тепло его ладони, сжимавшей ее руку. — Мне это очень нравится, Нат. — «Гораздо больше, чем ты можешь предположить», — добавила она про себя.
Наконец-то у них появилась упущенная много лет назад возможность соединить свои судьбы, и на этот раз никто не сможет помешать им.
— Ой! — воскликнула Кэтрин, слизнув капельку крови с кончика пальца и посмотрев на наволочку, которую вышивала. Стежки были маленькими и ровными, как те, что она наложила на раненую руку Люсьена. Однако работа с пациентом существенно отличалась от вышивания цветов на куске материи. Вышивание никогда не привлекало Кэтрин, и она считала это занятие скучным и утомительным.
Вздохнув, Кэтрин отложила наволочку в сторону, затем встала, не спеша подошла к окну и устремила свой взгляд в сторону ручья, бежавшего между деревьями. С того дня, когда Люсьен застал ее в коттедже, между ними установилось хрупкое перемирие. Маркиз занимался своими поместьями, а Кэтрин, скучая, слонялась по замку, мечтая вернуться к своему любимому делу.
По ночам Люсьен приходил в ее спальню, и тогда она забывала о своей работе и научных изысканиях. Достаточно было одного его жгучего поцелуя и прикосновения нежных умелых рук, чтобы Кэтрин перестала думать о чем-либо, кроме удовольствия принадлежать ему. Эти свидания длились почти до самого утра. Тогда Люсьен вставал и уходил, а Кэтрин засыпала, мечтая, чтобы поскорее наступила следующая ночь.
В течение дня Люсьен никогда не искал Кэтрин, и у нее складывалось впечатление, что она нужна ему только в постели, и не больше.
От этой мысли сердце ее болезненно сжималось. Ей хотелось, чтобы их отношения не ограничивались только любовным общением, а чтобы интересы и заботы у них были общие. Кэтрин с тоской думала о бесцельном времяпрепровождении в будущем. Конечно, она не могла отрицать, что брак с Люсьеном обеспечил ей необходимую защиту. Теперь ей не грозило снова оказаться в руках дяди и в сумасшедшем доме, но оставаться без любимого дела многие годы было слишком тяжелым испытанием.
Кэтрин удалось узнать через служанку Фанни, что маркиз собирается демонтировать ее лабораторию, и решила вмешаться. Она приказала нескольким слугам, которым в свое время помогла вылечиться, тайно припрятать все принадлежности из ее лаборатории.
Каждый день Кэтрин думала о растениях, которые должны засохнуть, и о старательно приготовленных снадобьях, которые теперь никому не могут принести пользы. Она отказалась от своего увлечения, чтобы спасти маленького Майкла, и мысль о том, что он вскоре будет в безопасности, утешала ее. Ради этого стоило пожертвовать многим.
Благодаря усилиям маркиза завтра ребенок прибудет в Лондон, а как только Майкл окажется в замке, в полной безопасности, она найдет способ вернуться к своим занятиям.
Стоя у окна, Кэтрин смотрела на ручей и туда, где он исчезал среди деревьев. Она скучала по безмятежному спокойствию среди книг, которые читала в маленьком коттедже, и по охватывающему ее волнению, когда кто-то приходил к ней за помощью. Она не могла всю жизнь заниматься вышиванием и играть на клавесине.
Даже присутствие в доме маленького Майкла не могло заменить Кэтрин любимого дела. После смерти родителей она поклялась, что посвятит свою жизнь лечению больных и помощи страждущим.
Глава 18
Люсьен наклонился, опершись на перила каменной лестницы, ведущей в фойе. Там, внизу, Кэтрин стояла рядом с маленьким мальчиком — Майклом Бартоломью, который вцепился в ее руку, как будто боялся потеряться в этом огромном замке.
Майкла привезли в карете в сопровождении лакея прошлым вечером из лондонского дома Люсьена, после того как Натаниел Уитли добился освобождения мальчика, приложив невероятные усилия и потратив значительную сумму денег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33