Они служили и материалом для постройки жилищ, а их кости и ребра использовали для изготовления орудий труда. Вся граница от Канады до Мексики в огне ненависти. Генерал Фил Шеридан, командующий воинским подразделением Миссури, в разговоре с генералом Кастером выразил это так: «Если бы я мог направить кавалерийские подразделения на каждый участок границы, где индейцы неспокойны и бунтуют, нам потребовалось бы только на равнины отправить сто тысяч солдат-кавалеристов».
Но лучше напишу о приятном. Папочка и Беатрис Картер влюблены друг в друга. Я уверена в этом. Он всегда находит тот или иной предлог, чтобы отправиться в Сент-Луис. Надеюсь, наступит день, когда они поженятся, потому что с момента, когда начался роман с ней, он стал другим человеком. Он выглядит на десять лет моложе. Кстати о браке: мне самой уже пора готовиться к церемонии. Снова я выражаю сожаление о том, что вас здесь нет, чтобы присутствовать на ней, но я верю, что вы обе мысленно будете со мной. Передайте тете Тилли и ее кузине Мод мой привет и скажите им, что я люблю их. Да благословит вас всех Господь.
Ваша любящая сестра,
миссис Майра Каллахан Тэйлор».
Она хихикнула и положила перо.
– Не слишком ли ты торопишь события, Майра, девочка моя? – подумала она вслух. – Да нет же, надо привыкать писать свое имя по-новому. Кроме того, Брэд и я телом и душой давно уже принадлежим друг другу, как муж и жена. Переход от состояния девичества к положению замужней дамы для меня всего лишь формальность – всего-то клочок бумаги и несколько слов священника, которые он произнесет, обращаясь к молодым людям. О Боже, папочка будет так счастлив!
Свадьба лейтенанта Брэдфорда Тэйлора и Майры Каллахан состоялась в гостиной дома Кастеров. На невесте был подвенечный наряд ее матери, старинное платье белого атласа с кринолином и широкой юбкой, с узким корсажем, расшитым мелким жемчугом и отделанным кружевами валансьен. Ее фата, прикрепленная к простой тиаре из слоновой кости, ниспадала до талии. Элизабет Кастер, посаженая мать, была в лиловом платье из затканной цветами парчи и широкой трехъярусной юбке. Волосы ее были собраны в шиньон и прикрыты сеткой из золотой нити.
Полковник Каллахан, стоя рядом с дочерью, в мундире кавалериста армии Соединенных Штатов, как и сам жених и дружка лейтенант Сет Монро, сиял от радости. Майор Алонсо Уилсон, капеллан, приписанный к полку генерала Шеридана, обвенчал молодую пару. Не более десяти офицеров и их жен присутствовали на церемонии и скромном приеме, последовавшем за ней. В столовой Кастеров были сервированы закуски и пунш. Вскоре после этого Майра и Брэд распрощались с присутствующими и отбыли в Сан-Антонио.
Их путешествие дилижансом и поездом продолжалось два дня, и ко времени, когда молодая пара смогла зарегистрироваться в отеле, Майра и Брэд были до крайности утомлены. Их пребывание в номере для новобрачных было оплачено генералом Шериданом. Это был его свадебный подарок молодоженам, и ванная комната стала источником чистой радости для Майры.
– Ванна с горячей водой! – ликовала она.
Брэд похлопал по небольшому железному котлу для нагревания горячей воды возле ванны, наклонился и зажег газовую горелку, от которой нагревалась вода в котле.
– Ну что, будем тянуть жребий, чтобы решить, кто будет мыться первым? – пошутил Брэд.
Аквамариновые глаза Майры вдруг сощурились по-кошачьи и приобрели темно-синий цвет.
– У меня есть идея получше! Почему бы нам не принять ванну вместе?
Брэд поднял ее на руки и поцеловал в губы.
– Ты коварная и злая искусительница Иезавель. Ну так чего же мы ждем?
Они разделись в спальне и нагие вошли в ванную, теперь полную пара от горячей воды. Майра легко и изящно ступила в большую металлическую ванну. Брэд последовал за ней. Они уселись друг против друга, вытянув ноги.
– Правда, уютно? – спросил он.
– Это мне напоминает о том времени, когда мы вместе купались в заводи, – ответила Майра.
Брэд улыбнулся:
– Здесь чуть потеснее, верно?
– Ты жалуешься?
– Ни в коем случае.
Он протянул руку и принялся ласкать ее груди, и желание его росло по мере того, как ее соски на его глазах набухали и приподнимались.
Ее руки скользнули в воду и начали ласкать его с таким искусством, что мгновенно привели в боевую готовность.
– Я люблю тебя, Брэд. Иди ко мне, мой возлюбленный, – прошептала она.
И, закрыв глаза принялась совершать ритмические круговые движения, тесно прижавшись к нему.
– Я в раю, – пробормотала она.
Он поцеловал ее в шею.
– Ты и сама райский сад.
После минут близости они вымылись и вернулись в спальню. Они лежали рядом на широкой кровати с пологом, держась за руки и нежась в тепле послеполуденного солнца, лучи которого проникали в широкое окно фонарем и ласкали их простертые тела.
– Хочешь выйти в город поужинать? – спросил ее Брэд.
– По правде говоря, нет. Хочу понежиться. Папочка говорил, что в этом отеле есть прекрасный ресторан. Мы можем заказать ужин в номер и поужинаем вдвоем, а потом посидим за бутылкой хорошего вина.
– Звучит соблазнительно. – Его зеленые глаза плотоядно сверкнули. – А потом продолжим наши дополнительные развлечения в постели.
Майра хихикнула:
– Дополнительные развлечения – это, пожалуй, слишком мягко сказано. Это самая большая неточность, какую я когда-либо слышала. Но, как сказал бард, «хоть назовешь ты розу именем иным…». Во всяком случае, я всей душой за это.
Внезапно она посерьезнела.
– А как насчет будущего, Брэд? Ты думал о том, как мы будем жить теперь? Что нам сулит будущее? Я хочу сказать, ведь не собираешься же ты провести всю оставшуюся жизнь на равнинах Техаса?
– Черт возьми! Конечно, нет! Ты ведь знаешь о моих планах. Моя конечная цель в жизни резко отличается от того, о чем мечтает большинство лейтенантов, – то есть дослужиться до полковничьих погон, украшенных орлами, командовать батальоном и прочно усесться за письменным столом в ожидании отставки. Я не имею в виду твоего отца, дорогая. Кстати, твой отец говорил мне, что министерство обороны одобрило присвоение мне чина капитана.
– Это здорово, дорогой. Хвала тебе и честь. Проскочить из лейтенантов в капитаны. Вот это прыжок вверх. Но ты это заслужил после того, как проявил такое мужество четвертого июля в битве с шайеннами.
Он пропустил комплимент мимо ушей.
– Мужество, как и любая другая форма успеха, означает только одно – быть в нужное время в нужном месте, там, где он или она будут иметь возможность не пропустить свой шанс, свое везение.
Он сел на постели. Она никогда еще не видела его более собранным и решительным.
– Этот малый, за которого выходит твоя сестра, по мнению твоего отца, из тех молодых да ранних, кто предназначен для большой политики. Должно быть, у него немало друзей в министерствах обороны и иностранных дел.
– Да, как ты верно заметил, Карл Коллинз обладает многими качествами, необходимыми политику, насколько я могу судить по тому, что пишет о нем Уэнди. Он точно знает, чего хочет. Она говорит, что он живет в полном соответствии с принципами, высказанными Браунингом: «Цель человека всегда должна быть чуть значительнее того, чего он может достигнуть».
Брэд улыбнулся:
– Мне это нравится. Да, когда мы поедем в Вашингтон на свадьбу, я думаю сделать все возможное, чтобы подружиться с будущим родственником.
Майра перекатилась на бок и провела рукой по густым и спутанным волосам у него на груди.
– Знаешь ли, эта аксиома касается не только мужчин, но и женщин. Всю свою жизнь я стремилась к недостижимому, но это обязывало меня оставаться в хорошей форме – тянуться изо всех сил, и, я знаю, наступит день, когда я смогу дотянуться до всего, чего хочу, и захватить это.
Рука ее на его груди сжалась в кулак, захватив пучок волос.
Брэд вскрикнул от боли:
– Что ты собираешься сделать? Выщипать мне все волосы по одному?
Беспечно рассмеявшись, она провела рукой по его груди, потом по животу, и наконец ее рука спустилась ниже и оказалась между его бедер, лаская и улещивая его.
– Ну вот, я снова привела тебя в счастливое состояние. Не сделать ли нам еще одну попытку развлечься?
– С огромным удовольствием.
К его удивлению, она толкнула его, заставив лечь на спину, и села верхом на его бедра.
– Что, черт возьми, ты задумала? – спросил он.
– Разнообразие – прекрасная приправа к радостям жизни. Я подумала, что эта столь агрессивная позиция будет приятным новшеством.
– Что за чушь ты несешь? Почему позиция «сверху» кажется тебе агрессивной? Никогда так не думал. Ты просто рехнулась.
– Должно быть, ты не думал об этом, а где-то в подсознании у тебя засела эта мысль. Мне кажется теперь, что то, что я нахожусь сверху, почему-то вызывает у тебя некое неясное, но не покидающее тебя беспокойство.
– Это неправда, – запротестовал он, но не слишком убежденно, и Майра это заметила. Она обхватила его орган и ввела его между своими бедрами, потом, склонившись над ним, прижалась грудями к его груди, упершись локтями в постель по обе стороны его тела, и за этим последовали ритмичные движения.
– Ну что, неужели это так тяжело принять? – спросила она, нежно поцеловав его.
Он тяжело дышал, стараясь приноровиться к ее движениям.
– Теперь я знаю, что имеют в виду, когда говорят «он с ней в ладу».
Она заглушила его голос поцелуем, и ее язык проник глубоко в его рот и задвигался в нем, дразня его. Она управляла его движениями, как управляла в свое время Дьяволом, побуждая двигаться все быстрее и сильнее, пока он не изнемог под нею и не прекратил попытки угнаться за ней.
Майру очень волновала мысль об их долгой будущей совместной жизни. Она надеялась, что эта жизнь будет счастливой.
Глава 8
Карл Коллинз и Брэдфорд Тэйлор с того дня, как только они встретились, вступили в союз, основанный на взаимном обожании, хотя на первый взгляд между ними не было ни малейшего сходства. Однако они очень походили друг на друга складом ума и темпераментом. Это были две идентичные личности. Коллинз был племянником министра обороны Эдвина Стэнтона и дальним родственником верховного судьи Соединенных Штатов Залмана Портленда Чейза, радикального члена Республиканской партии из штата Теннесси. Убежденный легитимист, он был неизменным поклонником Британской империи, и его пламенной честолюбивой мечтой было сделать однажды Соединенные Штаты колониальной державой, не менее великой, чем Англия.
Майра Тэйлор не разделяла восхищения своего мужа их будущим родственником. Она была склонна согласиться с тем, что он был привлекательным и даже обаятельным мужчиной, стройным брюнетом среднего роста со светло-голубыми глазами и улыбкой, столь же неотразимой, как у Брэда. Отличительными особенностями его внешности были масса густых черных кудрявых волос и высокомерно вздернутый нос.
Самым неприятным в Карле Коллинзе Майра находила его политические взгляды и его отношение к общественной жизни. Хотя по рождению он и был аристократом-южанином, но единственным, что он сохранил от своего происхождения, были его изысканные манеры и рыцарское отношение к женщине.
Во время войны он служил в чине майора в армии конфедератов, но в середине 1864 года осознал бесперспективность, обреченность дела Юга и дезертировал, перейдя на сторону северян. В послевоенный период восстановления и воссоздания страны он оставался совершенно равнодушным к отчаянному положению обнищавшей родины, одним из ярых защитников которой некогда был. Теперь же Коллинз стал столь же ярым сторонником принятия серьезнейших санкций и требовал возмездия побежденным конфедератам. Было много людей и среди республиканцев, и среди демократов, кто не любил Карла Коллинза и не одобрял его деятельности, но они скрывали свою неприязнь из страха и уважения к его внушительному политическому весу и связям, которые он приобрел всего за несколько лет после прекращения военных действий и подписания мирных соглашений в столице страны.
Во всех трех основных министерствах, во всех трех ветвях власти – исполнительной, законодательной и правоохранительной – в последнее время остро чувствовалось его влияние.
За ужином в официальной резиденции Коллинза в Джорджтауне накануне свадьбы Уэнди между Майрой и Коллинзом разгорелся жаркий спор по вопросу о политике Соединенных Штатов в отношении индейцев и из-за его точки зрения на роль Соединенных Штатов в мире в ближайшем и более отдаленном будущем.
– Есть только одно неизбежное и окончательное решение индейской проблемы, – рассуждал он, сидя в гостиной за сигарой, кофе и бокалом коньяка «Наполеон». – Мы должны раз и навсегда привыкнуть к мысли о том, что нам следует собрать воедино всю свою военную мощь и раздавить краснокожих мятежников. Мы уничтожим непримиримых и сгоним покорных индейцев в резервации. Отныне их будет опекать государство.
– Мятежников? – воскликнула Майра. – Эта страна принадлежала им много веков до того, как белый человек оккупировал и разграбил эти земли. Горсточка наших предков поднялась против некогда гордого народа – индейцев и втоптала этих благородных людей в грязь, обратила в прах. По правде говоря, именно белый человек совершил предательство и произвел переворот в этой стране.
– Чепуха! – огрызнулся он, высокомерно поднимая бровь и оглядывая Майру. – Тоже сказанули! «Благородный народ»! Это омерзительная тошнотворная жвачка либералов, пытающихся запихнуть ее в глотки нашей публики в течение многих лет. Да, эти «благородные дикари были обречены на рабство порочными белыми людьми». Мисс, если в вашей хорошенькой головке есть хоть капля здравого смысла, вы поймете, что я предлагаю оптимальное и милосердное по отношению к индейцам разрешение их бедственного и все ухудшающегося положения. По своему развитию индейцы как дети. Они принадлежат к низшей в умственном отношении расе. И как мы поступаем с собственными детьми? Мы должны защищать и лелеять их. Мы должны предотвратить угрозу безопасности и благополучию людей, неспособных справиться со сложными проблемами, неизбежно возникающими в таком обществе, как наше, – прогрессом в области техники, экспансией во внешней политике и трудностями в жизни, изо дня в день растущими.
Уэнди Каллахан, его будущая жена, весьма чувствительная к воинствующему либерализму сестры и ее взрывчатому характеру, пыталась сделать все возможное, чтобы избежать ссоры между женихом и сестрой, готовой вот-вот разгореться.
– Дорогой, не перейдем ли мы к обсуждению более приятных тем? В конце концов, завтра наша свадьба, и сегодня вечером нам надлежит быть веселыми и радостными.
Но стычка между Коллинзом и Майрой оказалась неизбежной. Глаза ее метали молнии в сторону Коллинза, и наконец Майра взорвалась:
– Карл, я нахожу вас самовлюбленным и невыносимым негодяем и хамом.
Уэнди затаила дыхание и прижала платок ко рту. Брэд заговорил, и его лицо и голос выразили крайнее неодобрение:
– Майра, как ты можешь! Мы гости Карла. Ты не только забыла о хорошем вкусе, но повела себя еще и непростительно дерзко и нагло для молодой невежественной женщины, чтобы бросать вызов такому образцовому и опытному государственному деятелю, как Карл!
Майра хлопнула себя рукой по лбу.
– Боже мой! Ты говоришь так же высокомерно и помпезно, как он. И, позвольте заметить, Коллинз, вам не стоит беспокоиться о моей хорошенькой головке. Я сама могу о ней позаботиться, а мыслю я достаточно ясно, чтобы понять, что вы и вам подобные – подлинные враги нашей страны, гораздо более опасные, чем бедные индейцы. «Мир и процветание, надежда на благополучие и счастье!» Неужели вы забыли, что сказано в Декларации независимости, мистер Коллинз? Мы считали самоочевидными вещами, аксиомами, что все мы созданы равными и что индейцы, как и все остальные люди, наделены Создателем некоторыми неотъемлемыми правами, среди которых не последнее место занимают жизнь, свобода и стремление к счастью. Господь создал индейцев такими же, как мы, и они обладают теми же правами. Нет, мистер Коллинз, вы и в грош не ставите принципы, на которых зиждется государство. Вам плевать на мир и процветание американского народа. Все, что имеет для вас значение, – это возможность заполучить власть и богатство. Вам нужно все больше и больше власти и богатств! Но, что еще хуже, вы стремитесь распространить свою власть за пределы нашей страны, за пределы нашего континента. Сначала опасность для вас представляли французы, когда они возвели на трон Максимилиана и сделали императором Мексики. Политики из радикалов вопили: «Войдите в Мексику и спасите ее от французского империализма!»
К счастью, мексиканцы сами разобрались с Максимилианом и потому обезопасили себя от сомнительного блага наслаждаться империализмом американского розлива вместо французского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Но лучше напишу о приятном. Папочка и Беатрис Картер влюблены друг в друга. Я уверена в этом. Он всегда находит тот или иной предлог, чтобы отправиться в Сент-Луис. Надеюсь, наступит день, когда они поженятся, потому что с момента, когда начался роман с ней, он стал другим человеком. Он выглядит на десять лет моложе. Кстати о браке: мне самой уже пора готовиться к церемонии. Снова я выражаю сожаление о том, что вас здесь нет, чтобы присутствовать на ней, но я верю, что вы обе мысленно будете со мной. Передайте тете Тилли и ее кузине Мод мой привет и скажите им, что я люблю их. Да благословит вас всех Господь.
Ваша любящая сестра,
миссис Майра Каллахан Тэйлор».
Она хихикнула и положила перо.
– Не слишком ли ты торопишь события, Майра, девочка моя? – подумала она вслух. – Да нет же, надо привыкать писать свое имя по-новому. Кроме того, Брэд и я телом и душой давно уже принадлежим друг другу, как муж и жена. Переход от состояния девичества к положению замужней дамы для меня всего лишь формальность – всего-то клочок бумаги и несколько слов священника, которые он произнесет, обращаясь к молодым людям. О Боже, папочка будет так счастлив!
Свадьба лейтенанта Брэдфорда Тэйлора и Майры Каллахан состоялась в гостиной дома Кастеров. На невесте был подвенечный наряд ее матери, старинное платье белого атласа с кринолином и широкой юбкой, с узким корсажем, расшитым мелким жемчугом и отделанным кружевами валансьен. Ее фата, прикрепленная к простой тиаре из слоновой кости, ниспадала до талии. Элизабет Кастер, посаженая мать, была в лиловом платье из затканной цветами парчи и широкой трехъярусной юбке. Волосы ее были собраны в шиньон и прикрыты сеткой из золотой нити.
Полковник Каллахан, стоя рядом с дочерью, в мундире кавалериста армии Соединенных Штатов, как и сам жених и дружка лейтенант Сет Монро, сиял от радости. Майор Алонсо Уилсон, капеллан, приписанный к полку генерала Шеридана, обвенчал молодую пару. Не более десяти офицеров и их жен присутствовали на церемонии и скромном приеме, последовавшем за ней. В столовой Кастеров были сервированы закуски и пунш. Вскоре после этого Майра и Брэд распрощались с присутствующими и отбыли в Сан-Антонио.
Их путешествие дилижансом и поездом продолжалось два дня, и ко времени, когда молодая пара смогла зарегистрироваться в отеле, Майра и Брэд были до крайности утомлены. Их пребывание в номере для новобрачных было оплачено генералом Шериданом. Это был его свадебный подарок молодоженам, и ванная комната стала источником чистой радости для Майры.
– Ванна с горячей водой! – ликовала она.
Брэд похлопал по небольшому железному котлу для нагревания горячей воды возле ванны, наклонился и зажег газовую горелку, от которой нагревалась вода в котле.
– Ну что, будем тянуть жребий, чтобы решить, кто будет мыться первым? – пошутил Брэд.
Аквамариновые глаза Майры вдруг сощурились по-кошачьи и приобрели темно-синий цвет.
– У меня есть идея получше! Почему бы нам не принять ванну вместе?
Брэд поднял ее на руки и поцеловал в губы.
– Ты коварная и злая искусительница Иезавель. Ну так чего же мы ждем?
Они разделись в спальне и нагие вошли в ванную, теперь полную пара от горячей воды. Майра легко и изящно ступила в большую металлическую ванну. Брэд последовал за ней. Они уселись друг против друга, вытянув ноги.
– Правда, уютно? – спросил он.
– Это мне напоминает о том времени, когда мы вместе купались в заводи, – ответила Майра.
Брэд улыбнулся:
– Здесь чуть потеснее, верно?
– Ты жалуешься?
– Ни в коем случае.
Он протянул руку и принялся ласкать ее груди, и желание его росло по мере того, как ее соски на его глазах набухали и приподнимались.
Ее руки скользнули в воду и начали ласкать его с таким искусством, что мгновенно привели в боевую готовность.
– Я люблю тебя, Брэд. Иди ко мне, мой возлюбленный, – прошептала она.
И, закрыв глаза принялась совершать ритмические круговые движения, тесно прижавшись к нему.
– Я в раю, – пробормотала она.
Он поцеловал ее в шею.
– Ты и сама райский сад.
После минут близости они вымылись и вернулись в спальню. Они лежали рядом на широкой кровати с пологом, держась за руки и нежась в тепле послеполуденного солнца, лучи которого проникали в широкое окно фонарем и ласкали их простертые тела.
– Хочешь выйти в город поужинать? – спросил ее Брэд.
– По правде говоря, нет. Хочу понежиться. Папочка говорил, что в этом отеле есть прекрасный ресторан. Мы можем заказать ужин в номер и поужинаем вдвоем, а потом посидим за бутылкой хорошего вина.
– Звучит соблазнительно. – Его зеленые глаза плотоядно сверкнули. – А потом продолжим наши дополнительные развлечения в постели.
Майра хихикнула:
– Дополнительные развлечения – это, пожалуй, слишком мягко сказано. Это самая большая неточность, какую я когда-либо слышала. Но, как сказал бард, «хоть назовешь ты розу именем иным…». Во всяком случае, я всей душой за это.
Внезапно она посерьезнела.
– А как насчет будущего, Брэд? Ты думал о том, как мы будем жить теперь? Что нам сулит будущее? Я хочу сказать, ведь не собираешься же ты провести всю оставшуюся жизнь на равнинах Техаса?
– Черт возьми! Конечно, нет! Ты ведь знаешь о моих планах. Моя конечная цель в жизни резко отличается от того, о чем мечтает большинство лейтенантов, – то есть дослужиться до полковничьих погон, украшенных орлами, командовать батальоном и прочно усесться за письменным столом в ожидании отставки. Я не имею в виду твоего отца, дорогая. Кстати, твой отец говорил мне, что министерство обороны одобрило присвоение мне чина капитана.
– Это здорово, дорогой. Хвала тебе и честь. Проскочить из лейтенантов в капитаны. Вот это прыжок вверх. Но ты это заслужил после того, как проявил такое мужество четвертого июля в битве с шайеннами.
Он пропустил комплимент мимо ушей.
– Мужество, как и любая другая форма успеха, означает только одно – быть в нужное время в нужном месте, там, где он или она будут иметь возможность не пропустить свой шанс, свое везение.
Он сел на постели. Она никогда еще не видела его более собранным и решительным.
– Этот малый, за которого выходит твоя сестра, по мнению твоего отца, из тех молодых да ранних, кто предназначен для большой политики. Должно быть, у него немало друзей в министерствах обороны и иностранных дел.
– Да, как ты верно заметил, Карл Коллинз обладает многими качествами, необходимыми политику, насколько я могу судить по тому, что пишет о нем Уэнди. Он точно знает, чего хочет. Она говорит, что он живет в полном соответствии с принципами, высказанными Браунингом: «Цель человека всегда должна быть чуть значительнее того, чего он может достигнуть».
Брэд улыбнулся:
– Мне это нравится. Да, когда мы поедем в Вашингтон на свадьбу, я думаю сделать все возможное, чтобы подружиться с будущим родственником.
Майра перекатилась на бок и провела рукой по густым и спутанным волосам у него на груди.
– Знаешь ли, эта аксиома касается не только мужчин, но и женщин. Всю свою жизнь я стремилась к недостижимому, но это обязывало меня оставаться в хорошей форме – тянуться изо всех сил, и, я знаю, наступит день, когда я смогу дотянуться до всего, чего хочу, и захватить это.
Рука ее на его груди сжалась в кулак, захватив пучок волос.
Брэд вскрикнул от боли:
– Что ты собираешься сделать? Выщипать мне все волосы по одному?
Беспечно рассмеявшись, она провела рукой по его груди, потом по животу, и наконец ее рука спустилась ниже и оказалась между его бедер, лаская и улещивая его.
– Ну вот, я снова привела тебя в счастливое состояние. Не сделать ли нам еще одну попытку развлечься?
– С огромным удовольствием.
К его удивлению, она толкнула его, заставив лечь на спину, и села верхом на его бедра.
– Что, черт возьми, ты задумала? – спросил он.
– Разнообразие – прекрасная приправа к радостям жизни. Я подумала, что эта столь агрессивная позиция будет приятным новшеством.
– Что за чушь ты несешь? Почему позиция «сверху» кажется тебе агрессивной? Никогда так не думал. Ты просто рехнулась.
– Должно быть, ты не думал об этом, а где-то в подсознании у тебя засела эта мысль. Мне кажется теперь, что то, что я нахожусь сверху, почему-то вызывает у тебя некое неясное, но не покидающее тебя беспокойство.
– Это неправда, – запротестовал он, но не слишком убежденно, и Майра это заметила. Она обхватила его орган и ввела его между своими бедрами, потом, склонившись над ним, прижалась грудями к его груди, упершись локтями в постель по обе стороны его тела, и за этим последовали ритмичные движения.
– Ну что, неужели это так тяжело принять? – спросила она, нежно поцеловав его.
Он тяжело дышал, стараясь приноровиться к ее движениям.
– Теперь я знаю, что имеют в виду, когда говорят «он с ней в ладу».
Она заглушила его голос поцелуем, и ее язык проник глубоко в его рот и задвигался в нем, дразня его. Она управляла его движениями, как управляла в свое время Дьяволом, побуждая двигаться все быстрее и сильнее, пока он не изнемог под нею и не прекратил попытки угнаться за ней.
Майру очень волновала мысль об их долгой будущей совместной жизни. Она надеялась, что эта жизнь будет счастливой.
Глава 8
Карл Коллинз и Брэдфорд Тэйлор с того дня, как только они встретились, вступили в союз, основанный на взаимном обожании, хотя на первый взгляд между ними не было ни малейшего сходства. Однако они очень походили друг на друга складом ума и темпераментом. Это были две идентичные личности. Коллинз был племянником министра обороны Эдвина Стэнтона и дальним родственником верховного судьи Соединенных Штатов Залмана Портленда Чейза, радикального члена Республиканской партии из штата Теннесси. Убежденный легитимист, он был неизменным поклонником Британской империи, и его пламенной честолюбивой мечтой было сделать однажды Соединенные Штаты колониальной державой, не менее великой, чем Англия.
Майра Тэйлор не разделяла восхищения своего мужа их будущим родственником. Она была склонна согласиться с тем, что он был привлекательным и даже обаятельным мужчиной, стройным брюнетом среднего роста со светло-голубыми глазами и улыбкой, столь же неотразимой, как у Брэда. Отличительными особенностями его внешности были масса густых черных кудрявых волос и высокомерно вздернутый нос.
Самым неприятным в Карле Коллинзе Майра находила его политические взгляды и его отношение к общественной жизни. Хотя по рождению он и был аристократом-южанином, но единственным, что он сохранил от своего происхождения, были его изысканные манеры и рыцарское отношение к женщине.
Во время войны он служил в чине майора в армии конфедератов, но в середине 1864 года осознал бесперспективность, обреченность дела Юга и дезертировал, перейдя на сторону северян. В послевоенный период восстановления и воссоздания страны он оставался совершенно равнодушным к отчаянному положению обнищавшей родины, одним из ярых защитников которой некогда был. Теперь же Коллинз стал столь же ярым сторонником принятия серьезнейших санкций и требовал возмездия побежденным конфедератам. Было много людей и среди республиканцев, и среди демократов, кто не любил Карла Коллинза и не одобрял его деятельности, но они скрывали свою неприязнь из страха и уважения к его внушительному политическому весу и связям, которые он приобрел всего за несколько лет после прекращения военных действий и подписания мирных соглашений в столице страны.
Во всех трех основных министерствах, во всех трех ветвях власти – исполнительной, законодательной и правоохранительной – в последнее время остро чувствовалось его влияние.
За ужином в официальной резиденции Коллинза в Джорджтауне накануне свадьбы Уэнди между Майрой и Коллинзом разгорелся жаркий спор по вопросу о политике Соединенных Штатов в отношении индейцев и из-за его точки зрения на роль Соединенных Штатов в мире в ближайшем и более отдаленном будущем.
– Есть только одно неизбежное и окончательное решение индейской проблемы, – рассуждал он, сидя в гостиной за сигарой, кофе и бокалом коньяка «Наполеон». – Мы должны раз и навсегда привыкнуть к мысли о том, что нам следует собрать воедино всю свою военную мощь и раздавить краснокожих мятежников. Мы уничтожим непримиримых и сгоним покорных индейцев в резервации. Отныне их будет опекать государство.
– Мятежников? – воскликнула Майра. – Эта страна принадлежала им много веков до того, как белый человек оккупировал и разграбил эти земли. Горсточка наших предков поднялась против некогда гордого народа – индейцев и втоптала этих благородных людей в грязь, обратила в прах. По правде говоря, именно белый человек совершил предательство и произвел переворот в этой стране.
– Чепуха! – огрызнулся он, высокомерно поднимая бровь и оглядывая Майру. – Тоже сказанули! «Благородный народ»! Это омерзительная тошнотворная жвачка либералов, пытающихся запихнуть ее в глотки нашей публики в течение многих лет. Да, эти «благородные дикари были обречены на рабство порочными белыми людьми». Мисс, если в вашей хорошенькой головке есть хоть капля здравого смысла, вы поймете, что я предлагаю оптимальное и милосердное по отношению к индейцам разрешение их бедственного и все ухудшающегося положения. По своему развитию индейцы как дети. Они принадлежат к низшей в умственном отношении расе. И как мы поступаем с собственными детьми? Мы должны защищать и лелеять их. Мы должны предотвратить угрозу безопасности и благополучию людей, неспособных справиться со сложными проблемами, неизбежно возникающими в таком обществе, как наше, – прогрессом в области техники, экспансией во внешней политике и трудностями в жизни, изо дня в день растущими.
Уэнди Каллахан, его будущая жена, весьма чувствительная к воинствующему либерализму сестры и ее взрывчатому характеру, пыталась сделать все возможное, чтобы избежать ссоры между женихом и сестрой, готовой вот-вот разгореться.
– Дорогой, не перейдем ли мы к обсуждению более приятных тем? В конце концов, завтра наша свадьба, и сегодня вечером нам надлежит быть веселыми и радостными.
Но стычка между Коллинзом и Майрой оказалась неизбежной. Глаза ее метали молнии в сторону Коллинза, и наконец Майра взорвалась:
– Карл, я нахожу вас самовлюбленным и невыносимым негодяем и хамом.
Уэнди затаила дыхание и прижала платок ко рту. Брэд заговорил, и его лицо и голос выразили крайнее неодобрение:
– Майра, как ты можешь! Мы гости Карла. Ты не только забыла о хорошем вкусе, но повела себя еще и непростительно дерзко и нагло для молодой невежественной женщины, чтобы бросать вызов такому образцовому и опытному государственному деятелю, как Карл!
Майра хлопнула себя рукой по лбу.
– Боже мой! Ты говоришь так же высокомерно и помпезно, как он. И, позвольте заметить, Коллинз, вам не стоит беспокоиться о моей хорошенькой головке. Я сама могу о ней позаботиться, а мыслю я достаточно ясно, чтобы понять, что вы и вам подобные – подлинные враги нашей страны, гораздо более опасные, чем бедные индейцы. «Мир и процветание, надежда на благополучие и счастье!» Неужели вы забыли, что сказано в Декларации независимости, мистер Коллинз? Мы считали самоочевидными вещами, аксиомами, что все мы созданы равными и что индейцы, как и все остальные люди, наделены Создателем некоторыми неотъемлемыми правами, среди которых не последнее место занимают жизнь, свобода и стремление к счастью. Господь создал индейцев такими же, как мы, и они обладают теми же правами. Нет, мистер Коллинз, вы и в грош не ставите принципы, на которых зиждется государство. Вам плевать на мир и процветание американского народа. Все, что имеет для вас значение, – это возможность заполучить власть и богатство. Вам нужно все больше и больше власти и богатств! Но, что еще хуже, вы стремитесь распространить свою власть за пределы нашей страны, за пределы нашего континента. Сначала опасность для вас представляли французы, когда они возвели на трон Максимилиана и сделали императором Мексики. Политики из радикалов вопили: «Войдите в Мексику и спасите ее от французского империализма!»
К счастью, мексиканцы сами разобрались с Максимилианом и потому обезопасили себя от сомнительного блага наслаждаться империализмом американского розлива вместо французского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38