Ну а во второй раз ударилась головой…
– Печально, – вздохнул я.
Миссис Оффут согласилась, с грустью кивнув в ответ. Но тут же оживилась.
– А кстати, – неожиданно выпалила она, – ты сам-то женат?
Караул! В Пиджин-Форке этот вопрос таит в себе массу опасностей. Уж и не знаю, что такое здесь происходит с женщинами. Создается впечатление, будто все местные дамы являются членами тайного общества, основная цель которого – охота на холостяков.
Догадайся я, что меня ждет, быстренько сменил бы тему. А теперь что оставалось делать? Только сказать правду. В любом случае информатор, сообщивший миссис Оффут о моей принадлежности к шпионской сети, с радостью просветил бы ее и насчет моей личной жизни.
– В данный момент – разведен, – процедил я сквозь зубы.
Карие глаза за стеклами очков стали просто огромными.
– Как интересно! – пропела она радостно. – Дай-ка я покажу тебе фотографию внучки! Она скоро приедет ко мне погостить. Вы просто созданы друг для друга!
В следующий миг до меня донеслось шуршание платья – миссис Оффут вихрем унеслась за снимком. А я, признаться, чуть было не смылся, но не смылся. Во-первых, у меня еще оставались кое-какие вопросы. А во-вторых… чем черт не шутит! Что я, собственно, так переполошился? В свои восемьдесят с лишком бабушка выглядела очень даже мило. Вряд ли ее внучка окажется такой уж страхолюдиной.
Вопрос решился сразу же, как только я взглянул на фотографию. Если на свете существует такая штука, как дурные гены, то бедную внучку миссис Оффут можно запросто назвать их скопищем. От бабушки несчастная унаследовала лишь очки. Ей достался длиннющий нос, тяжеленная нижняя челюсть и жидкие волосы, не способные скрыть торчащих ушей. Всю имеющуюся в наличии силу воли я направил на то, чтобы удержать свою челюсть на месте.
– Не правда ли, интеллигентное лицо? – воскликнула миссис Оффут. – Так и светится умом!
Улыбка у меня вышла не слишком уверенной. Очень хотелось бы надеяться, что умом Бог внучку в самом деле не обидел. Это единственное, на что она могла опереться.
– Как только она приедет, сразу же тебе позвоню! – пообещала миссис Оффут.
– Гм-м, – только и выдавил я.
Меня уже знакомили с кузинами, дочерьми, племянницами, внучками, внучатыми племянницами и еще черт знает с кем. До возвращения в Пиджин-Форк я представления не имел, сколько, оказывается, у моих соотечественников всяких незамужних родственниц.
Прискорбно, но факт: мне хватало нескольких минут, чтобы догадаться, почему же эти представительницы прекрасного пола оставались, так сказать, за рамками мужского внимания. Хорошенькие дамочки, как правило, жалили языком с неумолимостью ядовитой змеи, ну а уродины – те были не просто уродливы… они стремились к высшим пределам уродства. И за пределы.
Что же касается внучки миссис Оффут… Я бы сказал, она отважно покорила вершины, на которые до нее уродство и замахнуться не смело.
– Я тебе точно говорю – вы с ней идеальная пара! – щебетала предприимчивая старушка.
Ага. Не менее идеальная, чем Чудовище и Красавица. Только в нашей паре роль Красавицы определенно досталась бы мне. Перспектива, признаться, малоприятная. Я бы даже сказал, устрашающая. Пришлось быстренько свернуть на другой курс:
– А Мэрилин в последнее время не говорила вам ничего такого… необычного, странного?
– Не понимаю. Что ты имеешь в виду?
Какое счастье! Миссис Оффут рассеянно отложила фотографию обожаемой внучки.
– Может, упоминала о ссоре с кем-нибудь? Или, например, кто-нибудь крутился возле ее дома?
Миссис Оффут с сомнением покачала головой.
– Прошло-то уж два года… Помню лишь, что она жаловалась на Делберта Симса.
– На Делберта?
Я, разумеется, не подал виду, но для меня это оказалось большим сюрпризом.
Сложив тонюсенькие ручки на груди, миссис Оффут важно кивнула.
– Мэрилин сказала, что Делберт пытался убить ее собаку.
Даже портрет внучки не произвел на меня столь сногсшибательного впечатления. И этим все сказано.
– Делберт пытался убить ее собаку? – медленно повторил я.
– У Мэрилин был такой крошечный песик – уж и не помню, как они называются… Точь-в-точь белая мышка, только покрупнее и весь в кудряшках, знаешь?
Я согласно дернул головой.
– Так вот. Мэрилин собачку всюду с собой таскала. Даже в магазине сажала в тележку, пока выбирала покупки. А один раз, в главном супермаркете, собачка выпрыгнула из корзинки и потерялась. И Делберт ее нашел. – Миссис Оффут умолкла, глядя на меня.
– И?..
– И Делберт уже замахнулся, чтобы дать пинка песику, но Мэрилин в последний момент успела выхватить бедняжку прямо у него из-под ноги! – Моя собеседница всплеснула сухонькими ручками. – Ой, что тут началось! Весь город только об этом и говорил. Делберт Симс… он… в общем, знаешь ли, он не очень приятный человек.
По-видимому, слов покрепче старая дама употребить не решилась.
– Бездельник он, – сказал я. – И негодяй.
Миссис Оффут согласилась не раздумывая:
– Верно!
Время я потратил не впустую. Делберт Симс, до сих пор значившийся главным подозреваемым лишь в списке шерифа, после рассказа миссис Оффут не замедлил занять первую строчку и в моем собственном. Пожалуй, не помешает приглядеться к этому бездельнику и негодяю поближе. Пожалуй, стоит даже провести часок-другой у его дома. Мало ли, вдруг увижу что-нибудь такое, чего наш бездельник и негодяй не предназначал для посторонних глаз, а? Мысль, согласитесь, неплохая.
Однако ей на смену пришла мысль совершенно иного рода. Каким образом распрощаться, улизнув от обещания встретиться с кошмарной внучкой?
Почти сразу же выяснилось, что я поставил себе неразрешимую задачу. Миссис Оффут не желала меня отпускать – загородила дорогу и давай расписывать свое сокровище. Ситуация была безвыходной. Разумеется, оставалась возможность применить силу и, отодвинув миниатюрную седовласую леди, просто-напросто дать деру. Но этот трусливый вариант, сами понимаете, не для джентльмена.
Пришлось сдаться на милость судьбы. Я с ужасом услышал собственный голос:
– Да-да, непременно позвоните мне, когда ваша внучка приедет. Буду ждать с нетерпением.
Как только миссис Оффут отпустила меня на все четыре стороны, я в спешном порядке сел за руль и двинул домой. Перед бдением у жилища Симса следовало позаботиться о Рипе. Не оставлять же беднягу без его – а вернее, моего! – вечернего моциона. Да и голодом я не имел права его морить. Кто знает, сколько мне придется торчать в засаде…
Пока я вылезал из машины, Рип исполнял свою приветственную арию под названием «Встреча любимого хозяина». Пес был в прекрасной форме. Клянусь, он не сделал ни одной передышки.
Я поднимался по ступенькам, приговаривая как заведенный:
– Привет, Рип! Привет, мой мальчик. Хороший песик… Напугал, напугал прямо до смерти!
И вдруг наступил на что-то мягкое и склизкое.
На миг я, грешным делом, подумал, будто Рип излечился от своей лестницефобии. Но если то, на что я наступил, действительно было тем, о чем я подумал… псу грозило на всю жизнь обзавестись новой фобией. Иными словами, страхом перед свернутой в трубку газетой.
Ногу я поднимал очень медленно. И осторожно. Рип перестал лаять и заинтересованно склонил голову набок.
На ступеньке лежал кусок сырого гамбургера. А под ним – обрывок страницы из тетради.
Знакомые каракули на этом обрывке гласили:
СЛЕДОМ ТВАЯ.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Шериф был вне себя от злости. Я это уловил даже по телефону. Оно и понятно: сам-то он не держит животных, вот и разозлился на меня за то, что кто-то решил отравить мою собаку.
Лукавить не стану, я был на волосок от срыва. На грани. Еще чуть-чуть, и я бы ему все выложил: мол, так и так, Верджил, заведи себе холь кого-нибудь – кошечку там или собачку, а уж дальше моя забота. Я уж постараюсь. С радостью подкину отравы твоему питомцу.
– Просто поверить не могу, – бурчал Верджил. – Семь месяцев везу на себе это дело, и хоть бы что, хоть бы одна угроза!
– Понимаю вас, Верджил… – промямлил я. Достаточно сочувственно. И это при том, что ни капли сочувствия не испытывал.
– Это выше моего разумения, хоть убей, – продолжал жаловаться Верджил. – Вчера с Делбергом беседовал. Никто не скажет, что я сижу сложа руки…
– A y Делберта нашлось что вам сообщить?
Не подумайте, будто я ухватился за возможность переключиться на другое. Мне и в самом деле нужно было это знать. Но если бы разговор свернул в иное русло, откровенно говоря, возражать бы не стал.
Шериф ответил не сразу. Не знаю, как вам, а мне становится не по себе, когда в трубке вдруг повисает гробовое молчание.
– Верджил?
– Ничего особенного, – угрюмо рявкнул он.
В голосе шерифа, как обычно, звучала мировая скорбь, но мне почему-то показалось, что он не совсем искренен. Может, все-таки пришел к выводу, что я посягаю на его сферу деятельности? Тогда нужной информации мне не видать как своих ушей.
– Но хоть что-нибудь он ведь сказал?
– Нет.
Как хотите, но это абсурд. Разговор называется, когда один из собеседников ни слова не произнес! Похоже, Верджил решил держать рот на замке. Положение осложняется.
– Держу пари, ты хочешь, чтобы я тащился к тебе за уликами, – снова раздался в трубке тоскливый голос. – Через весь город. А потом еще на эту твою дурацкую гору.
– Вы выиграли пари.
Мой дом находится ровно в семи милях от рабочего стола Верджила. То есть в десяти минутах езды. Это если развить черепашью скорость. Но послушать Верджила, так я предлагал ему проделать путь как минимум в сотню миль, да все в гору.
– И почему бы тебе не привезти улики самому? – продолжал ныть шериф. – Все равно ведь там ничего не обнаружить, кроме отравы в мясе. Мне только что передали из лаборатории результаты анализа записки с твоей машины и с окна Эммелин Джонстон. Чисто. Кроме того, теперь мы точно знаем, что гамбургер был напичкан крысиным ядом.
У меня чуть было уши торчком не встали, как у Рила.
– То есть? Неужели ни на записке, ни на подоконнике не обнаружили никаких отпечатков пальцев?
Верджил окончательно вышел из себя. Если судить по тону, он решил, что разговаривать с таким остолопом, как я, – себя не уважать.
– Я, кажется, ясно сказал – ничего не нашли!
На твоей записке чисто. Кто бы это ни был, у него хватило ума надеть перчатки.
Должен признаться, злодей все меньше и меньше походил на Джо Эдди.
– И на подоконнике Эммелин ничего, – продолжал Верджил. – Все вытерто.
– Гм-м, – сказал я.
– Вот тебе и «гм»! – Огорчению шерифа не было границ.
– Но послушайте, вам не кажется, что стоит все-таки подскочить ко мне, взглянуть на место преступления?
– Какого еще преступления? Пес-то не пострадал.
Интересно, это у меня фантазия разыгралась или же Верджил и впрямь слегка разочарован таким поворотом событий?
Я начал терять терпение.
– Вот что, Верджил! Думаю, вам все же не помешает приехать хотя бы для виду. А вдруг кто следит за моим домом? Не хотелось бы, знаете ли, вызывать ребят из Луисвиля…
Я нагло блефовал. При всем желании мне не удалось бы уговорить ни одного из бывших коллег примчаться сюда черт знает откуда… ради неудавшегося покушения на Рипа.
Как бы то ни было, а трюк сработал. На другом конце провода раздался тяжкий вздох. Затем обойма непечатных выражений. Второй раз в жизни я посетовал на отличную работу своего телефона.
Первый раз это случилось месяца два назад, когда незабываемой Клодзилле приспичило позвонить мне – причем из того же самого Луисвиля, – и знаете, для чего? Чтобы перечислить все, что ей во мне ненавистно! Среди прочего она, например, заявила, что я – человек со знаком минус, не сказавший ни о ком ни единого доброго слова. Я был в шоке. И это после всех тех прекрасных слов, которые я говорил по ее адресу!
Психотерапевт Клодзиллы, оказывается, выдал предположение, что ей неплохо бы просветить меня на предмет причин ее ненависти. Это, мол, станет для нее незабываемым экспериментом «очищения». Жаль, он не дал себе труда подумать, какого рода экспериментом станет звонок Клодзиллы для меня.
– Ладно, – процедил Верджил. – Скоро буду!
Я вернулся к своему питомцу. Рип улегся на пороге, загораживая проход. Чтобы выйти из комнаты, пришлось через него переступить. Уж не знаю, чем ему приглянулось это место, только он обожает лежать именно здесь. Обычно эта его привычка меня жутко злила, но сегодня я увидел в ней доказательство необычайной сообразительности.
Думаю, до попытки отравления я даже не догадывался, насколько привязан к своему психически неуравновешенному псу.
– Хороший мальчик, Рип, – сказал я. Без всякой причины, просто так. – Хороший мой мальчик.
Сколько бы я это ни повторял, Рипу всегда будет мало, он просто не может наслушаться. И ведет себя так, словно впервые слышит такие замечательные слова. Вот и сейчас он мгновенно встрепенулся и принялся скакать вокруг меня, пританцовывая и норовя лизнуть в губы.
Я попятился, ловко увернулся от этих, образно выражаясь, телячьих нежностей и открыл холодильник. Еще во время разговора с Верджилом я решил угостить Рипа частью грудинки, которую приберегал для барбекю. В конце концов, пес заслужил награду за то, что остался цел и невредим, верно?
У меня не было ни малейших сомнений, что гамбургер, все еще лежавший нетронутым на ступеньке, до отказа напичкан крысиным ядом. Вся картина несостоявшегося преступления явственно стояла у меня перед глазами.
Некто, питающий ненависть к животным, вознамерился отравить мою собаку, для чего преодолел нелегкий подъем и остановился напротив дома. Рип, естественно, закатил свой обычный концерт. Не рискнув приблизиться к моему ненормальному псу, отравитель оставил угощение на нижней ступеньке лестницы. А судя по тому, что гамбургер выглядел довольно помятым, этот самый некто не рискнул даже из машины выйти – бросил отраву прямо из окна.
Злоумышленник явно не относился к кругу моих знакомых, иначе знал бы о пресловутой лестницефобии Рипа. Я жалуюсь на это всем без разбора. Мне и присниться не могло, что когда-нибудь страх Рипа перед ступеньками вызовет у меня такую радость. Не будь мой пес слегка чокнутым, в эту самую минуту он оспаривал бы лавры Пушка, а не сидел бы этот дурень передо мной, виляя хвостом.
Я даже решил разогреть грудинку для Рипа в микроволновке. Пировать так пировать, вы со мной согласны? Включая таймер, я не смог удержаться от улыбки. Несчетное количество раз я пытался выманить своего дуралея во двор самыми что ни на есть аппетитными отбивными. Ни черта не вышло. А этот незадачливый отравитель собак лелеял надежду, что у него пройдет номер с каким-то занюханным гамбургером!
– Классный ты пес, Рип. – Я положил перед ним грудинку. – Знаешь толк в еде.
Несколько секунд Рип не притрагивался к мясу. Так и сидел, склонив голову и поглядывая то на меня, то на угощение. А в карих глазах стоял немой вопрос: это что, такая игра?
– Давай, мой мальчик. Приятного аппетита.
Повторять мне не пришлось.
Едва Рип, так и не оправившись от изумления, со счастливым видом принялся за царское блюдо, как в комнате зазвонил телефон.
– Мистер Блевинс? – Робкий шепот Юнис я узнал моментально. – К нам наведалась Корделия… Она сказала, что вы хотели со мной поговорить?
– Верно. – Тут мне пришло в голову, что Рип не отказался бы от соуса к мясу. Телефонный шнур дотягивался до холодильника, и я вернулся на кухню. – Я тут подумал: вдруг вы вспомнили что-нибудь важное?
Достав бутылку, я щедро полил грудинку ароматным темным соусом. Рип ответил долгим взглядом. То ли благодарным, то ли недоверчивым… Будем считать, что благодарным.
– О, мистер Блевинс… Я… нет… Я рассказала вам все, что знала! – Голос дрожал. – Корделия тут рядом… не хотите с ней поговорить?
Что-то Юнис торопилась закончить разговор. Она же мне сама позвонила, если на то пошло! В чем, собственно, дело?
– Да-да, с удовольствием, – быстро ответил я. – Но сначала один вопрос…
Однако о чем хотел спросить Юнис, из головы вылетело напрочь. Впрочем, стоит ли удивляться? Я же мог потерять своего Рипа! Близость трагедии, похоже, выбила меня из колеи сильнее, чем я думал.
– Да? – со страхом выдохнула Юнис.
Ну слава богу! Вспомнил.
– Речь о том новом каталоге семян, который вы собирались дать бабуле…
Телефон словно отключился. Тишина была полной. Юнис, кажется, даже перестала дышать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23