Дэнни завопил, молотя ее свободной рукой, пытаясь вырвать кисть из ее зубов.
– Помогите мне! – крикнул он Дзете и Нику.
Ник, понятия не имевший, что делать, направился было к девушке, слушая собственное бормотание: он уговаривал ее отпустить Дэнни, втолковывая ей, что она может прокусить нерв и тогда рука останется парализованной. Дзета, однако, просто схватил ее за подбородок, надавил толстыми, в темных пятнах, пальцами на суставы и раскрыл ей челюсти; Дэнни тут же отдернул руку и стал рассматривать укушенное место; теперь он казался ошеломленным, но скоро, очень скоро, лицо его снова запылало яростью. И на этот раз какой-то убийственной яростью; глаза его выпучились так, что, казалось, вот-вот выпрыгнут из глазниц. Он нагнулся, поднял лампу и занес ее над головой Чарли.
Тяжело дыша, Дзета схватил его; он держал парня могучим захватом и одновременно, задыхаясь, кричал Нику:
– Забери ее отсюда. Увези ее куда-нибудь, где он ее не найдет. Ты что, не видишь? Он же алкоголик. Они способны на все. Уходи!
В каком-то трансе Ник взял девушку за руку и быстро вывел из квартиры.
– Можешь взять мой скиб, – задыхаясь, выпалил ему вслед Дзета.
– Ладно, – ответил Ник; он повел девушку вперед, к лифту, – она шла, не сопротивляясь, маленькая и легкая.
– Нам лучше бегом добраться до крыши, – сказала Чарли. Она казалась спокойной, улыбаясь ему своей светящейся улыбкой, которая делала таким невообразимо прелестным ее лицом.
– Ты боишься его? – спросил Ник, когда они ступили на эскалатор и бросились вверх по нему, перепрыгивая через ступеньки. Он все еще держал ее за руку, а она по-прежнему ухитрялась не отставать от него. Гибкая и воздушная, она обладала какой-то свойственной лишь животным стремительностью и в то же время почти сверхъестественной плавностью движений. «Как лань», – подумал он, пока они продолжали подниматься.
Далеко внизу под ними на эскалатор вбежал Дэнни.
– Стойте! – завопил он дрожащим от возбуждения голосом. – Мне надо добраться до больницы, чтобы там осмотрели укус. Довезите меня до больницы!
– Он всегда так говорит, – невозмутимо объяснила Чарли, равнодушно воспринявшая жалобный вой парня. – Не обращай на него внимания – будем надеяться, что он нас не догонит.
– Он что, часто так с тобой поступает? – задыхаясь, спросил Ник, когда они добрались до посадочной площадки на крыше и пустились бежать к припаркованному скибу Дзеты.
– Он знает, чем я на это отвечу, – сказала Чарли. – Ты видел, что я сделала – я укусила его, а он не выносит, когда его кусают. Тебя никогда не кусал взрослый человек? И ты никогда не думал, какие при этом бывают ощущения? А я могу сделать еще кое-что: я встаю у стены, плотно прижавшись к ней спиной и разведя руки в стороны, – и я пинаю, обеими ногами. Как-нибудь я обязательно тебе это покажу. Только запомни: никогда не трогай меня, если я не хочу, чтобы меня трогали. Никому не удастся сделать это и уйти просто так.
Ник помог ей забраться в скиб, обежал его кругом и скользнул к рычагу управления со стороны водителя. Он запустил мотор, и тут у выхода с эскалатора появился запыхавшийся Дэнни. Увидев его, Чарли захохотала от восторга – девчоночьим смехом; она закрывала обеими руками рот и раскачивалась из стороны в сторону; глаза ее сияли.
– Ох ты, Боже мой, – выдохнула она. – Как он зол! И ничего не может поделать. Вперед!
Нажав на силовую кнопку, Ник снялся с места; их скиб, такой старый и потрепанный на вид, имел модифицированный мотор, который Дзета собрал своими руками; он усовершенствовал буквально каждую движущую часть. Так что на своем скибе Дэнни никогда бы их не догнал. Если он, конечно, тоже не модифицировал свой скиб.
– Что ты можешь сказать о его скибе? – спросил Ник у Чарли, которая сидела, аккуратно приглаживая волосы и приводя себя в порядок. – Нет ли у него…
– Дэнни не может заниматься ничем, что требует ручного труда. Очень ему не нравится пачкать руки. Но у него «Шеллингберг-8», с мотором Б-3. Так что он может летать очень быстро. Иногда, если нет другого движения – например, поздно ночью, – он разгоняется до всех пятидесяти.
– Нет проблем, – сказал Ник. – Эта старая погремушка разгоняется до семидесяти или даже до семидесяти пяти. Если, конечно, верить Дзете. – Скиб стремительно двигался, то сливаясь с утренним потоком движения, то выходя из него. – Я сброшу его с хвоста, – заявил Ник. Позади он заметил ярко-пурпурный «Шеллингберг». – Это он? – спросил он у Чарли.
Она посмотрела, обернувшись, и ответила:
– Да, это он. У Дэнни единственный пурпурный «Шеллингберг-8» во всех Соединенных Штатах.
– Я заберусь в движение, где погуще, – сказал Ник и стал спускаться к уровню, заполненному скибами, рассчитанными на короткий полет. Как только он сел на хвост одному из скибов, два других безобидных скиба тут же пристроились за ним. – А здесь я поверну, – сообщил он, когда справа, раскачиваясь, появился воздушный шар с надписью: «Хастингс-авеню». Он свернул, оказавшись – как и рассчитывал – полностью скрытым в рядах медленно двигавшихся скибов, искавших место для парковки. Большинством из них управляли женщины, отправившиеся за покупками.
Никаких признаков пурпурного «Шеллингберга-8». Он огляделся по сторонам, пытаясь найти его.
– Ты от него оторвался, – констатировала Чарли. – Он полагается на скорость – только где-нибудь в стороне от движения, – добавила она, – как ему показалось, с восторгом. – Он слишком нетерпелив; здесь он никогда не ездит.
– И что он теперь, по-твоему, сделает? – спросил Ник.
– Сдастся. В любом случае, от этого сумасшествия он оправится суток через двое. Но еще примерно сорок восемь часов он будет смертельно опасен. Вообще-то с моей стороны действительно очень глупо было прятать брошюры в лампе; здесь он прав. Но мне по-прежнему не нравится, когда меня бьют. – Она задумчиво потерла то место над ухом, куда он ее ударил. – Он больно бьет, – сказала она. – Но не выносит, когда ему дают отпор; я слишком мала, чтобы толком его ударить – так, чтобы это подействовало, – но ты видел, как я кусаюсь.
– Да уж, – отозвался он. – Это был укус столетия. – Он не хотел продолжать эту тему.
– Очень мило с твоей стороны, – сказала Чарли. – Ты совершенно посторонний человек и так помогаешь мне – хотя совсем меня не знаешь. Ты даже не знаешь моей фамилии.
– Меня вполне устраивает Чарли, – ответил он. Это, похоже, удовлетворило ее.
– Но я не слышала твоего имени, – сказала девушка.
– Ник Эпплтон.
Она засмеялась своим булькающим смехом, прикрывая пальцами рот.
– Это имя мог бы носить какой-нибудь литературный персонаж. «Ник Эпплтон». А может быть, частный сыщик. Или один из телеведущих.
– Это имя указывает на компетентность, – сказал Ник.
– Ну, ты действительно компетентен, – согласилась она. – Я имею в виду, что ты вытащил нас – меня – оттуда. Спасибо.
– Где ты собираешься провести следующие сорок восемь часов? – спросил Ник. – Пока он не остынет.
– У меня есть другая квартира; ею мы тоже пользуемся. Мы переправляем товар с одной квартиры на другую – на тот случай, если на нас будет выписан ОА-ордер. Обыск и арест, как тебе известно. Но они нас не подозревают. У родителей Дэнни куча денег и много разных связей; как-то раз, когда вокруг нас стала околачиваться ищейка, один высокий чин из ПДР, друг Дэнниного папы, позвонил куда надо, чтобы от нас отстали. Это был единственный случай, когда у нас возникли проблемы.
– Не думаю, что тебе следует идти на эту квартиру, – сказал Ник.
– Это почему? Там всe мои вещи.
– Отправляйся туда, где он тебя не найдет. Он может убить тебя. – Ник читал разные статьи об изменениях личности, которым подвергаются алкоголики. О том, сколько звериной ярости зачастую выплескивается наружу, о фактически патологической структуре личности, о быстро прогрессирующей мании и неистовой параноидальной подозрительности. Ну вот, теперь-то он сам столкнулся с этим, увидел алкоголика. И ему это не понравилось. Нет ничего удивительного в том, что власти признали это противозаконным – действительно противозаконным: если им удавалось изловить алкоголика, то обычно он на всю оставшуюся жизнь оказывался в психодидактическом рабочем лагере. Или пока он не был в состоянии нанять какого-нибудь крупного юриста, который в свою очередь мог бы оплатить дорогостоящее индивидуальное тестирование, ставящее целью доказать, что период пристрастия к алкоголю закончился. Но на самом деле он, конечно, никогда не заканчивался. Одержимый алкоголем оставался таковым навсегда – несмотря на операцию Плата на промежуточном мозге, области мозга, контролирующей оральные потребности.
– Если он будет меня убивать, – сказала Чарли, – то и я убью его. А вообще-то он напуган куда больше меня. У него куча всяких страхов; почти все, что он делает, делается от страха – или, я бы сказала, в панике. Он все время находится в какой-то истерической панике.
– А что, если бы он не пил?
– Он все равно был бы напуган; потому и пьет… Но не впадает в бешенство, пока не напьется; он просто хочет куда-нибудь убежать и спрятаться. Но этого он не может сделать – потому что думает, что люди наблюдают за ним и понимают, что он торговец, – и тогда он пьет; потом все это и происходит.
– Но ведь когда он пьет, – сказал Ник, – он привлекает к себе внимание; а это как раз и есть то, чего он пытается избежать. Разве не так?
– Может быть, и нет. Может быть, он хочет, чтобы его поймали. Он ведь и палец о палец не ударил, чтобы чем-нибудь заняться до того, как начал торговать книжками, брошюрами и микрокассетами; его всегда обеспечивала семья. А теперь он пользуется доверчи… – как это говорится?
– Доверчивостью, – подсказал Ник.
– Это значит – когда ты хочешь верить?
– Да. – Смысл был примерно тот.
– Ну вот, он пользуется доверчивостью людей, поскольку они – очень многие из них – слепо верят в Провони, понимаешь? В то, что он вернется. Во всю эту лажу, которую ты в избытке найдешь у Кордона.
Ник недоверчиво спросил:
– Ты хочешь сказать, что вы – те, кто торгует произведениями Кордона, те, кто продает их…
– Мы не обязаны в это верить. Разве тот, кто продает кому-нибудь бутылку спиртного, обязательно сам должен быть алкоголиком?
Эта логика, во всей своей строгости, поразила его.
– Значит, это только из-за денег, – заключил он. – Вероятно, ты и не читала, что там, в этих брошюрах; ты знаешь их только по названиям. Как служащий на торговом складе.
– Кое-что я читала. – Она повернулась к нему, по-прежнему потирая лоб. – О Господи, у меня разболелась голова. У тебя дома нет чего-нибудь вроде дарвона или кодеина?
Глава 7
– Нет, – ответил он, внезапно ощутив тревожную неловкость. «Она хочет остаться со мной, – подумал он, – на ближайшие пару суток». – Послушай, – предложил он, – давай я отвезу тебя в мотель – любой, случайно выбранный. Дэнни там ни за что тебя не найдет; а я оплачу две ночи.
– Проклятье, – сказала Чарли, – там у них есть этот главный регистратор местонахождения и контрольный центр, которые фиксируют имя каждого, кто занимает номер в любом отеле или мотеле Северной Америки; за два юкса Дэнни может узнать это с помощью обычного телефонного звонка.
– Мы используем чужое имя, – настаивал Ник.
– Нет. – Она покачала головой.
– Но почему? – Его неловкость все нарастала; внезапно он почувствовал, что она прилипает к нему, как наклейка, – он никак не мог оторвать ее от себя.
– Я не хочу оставаться одна, – ответила Чарли, – потому что если он действительно найдет меня одну в номере какого-нибудь мотеля, то он точно вышибет из меня дух – не так, как ты видел, а по-настоящему. Я должна быть с кем-то; надо, чтобы рядом были люди, которые…
– Я не смог бы остановить его, – честно признался Ник. Даже Дзета, со всей его силищей, не смог задержать Дэнни дольше, чем на какие-то секунды.
– Он не станет с тобой драться. Просто он не захочет, чтобы кто бы то ни было посторонний видел, что он со мной будет делать. Хотя… – Она сделала паузу. – Мне бы не следовало тебя впутывать. Это нечестно по отношению к тебе. Представь, что у тебя дома разгорелась бы драка и нас всех повинтило бы ПДР, а потом они нашли бы у тебя брошюру, которую ты получил от нас… Наказание тебе известно.
– Я выброшу ее, – сказал он. – Теперь же. – Он опустил боковое стекло скиба и полез во внутренний карман за маленькой книжицей.
– Значит, Эрик Кордон идет на втором месте, – равнодушным тоном, без осуждения, сказала Чарли. – А на первом месте идет защита меня от Дэнни. Разве это не странно? Оч-чень странно!
– Конкретный человек важнее теоретических…
– Тебя еще не поймали на крючок, мой сладенький. Ты еще не читал Кордона; когда прочтешь, будешь думать по-другому. Хотя в моей сумочке все равно есть еще две брошюры – так что ничего не изменится.
– Выбрось их.
– Нет, – ответила Чарли.
«Да, – подумал он, – товар нашел своего любителя. Она не выбросит эти брошюры и не позволит мне оставить ее в мотеле. Что же мне теперь делать? Просто крутиться в этом проклятом внутригородском движении, пока не кончится горючее? Но и в этом случае все время существует опасность, что тот „Шеллингберг-8“ снова покажется, и с нами тут же будет покончено: вероятно, он протаранит нас и прикончит всех заодно. Если только из головы Дэнни еще не выветрился алкоголь».
– Я женат, – откровенно сказал он. – И у меня есть ребенок. Я не могу сделать ничего такого, что…
– Ты уже это сделал. Когда позволил Дзете узнать, что тебе нужна брошюра; ты ввязался в игру в то мгновение, когда вы с Дзетой постучали в дверь нашей квартиры.
– Даже раньше, – кивая, согласился Ник; это была правда. «Так скоро, – подумал он. – Не успел и глазом моргнуть, как уже взял на себя обязательства». Впрочем, все это накапливалось долго и постепенно. То сообщение о предполагаемой казни Кордона – именно оно – привело его к решению, и с того мгновения Клео и Бобби оказались в опасности.
С другой стороны, ПДР только что проверило его, использовав в качестве приманки Дарби Шира. И Ник – вместе с Клео – прошел это испытание. Итак, если принимать во внимание статистическую вероятность, у него был хороший шанс в ближайшее время не попасть под проверку.
Но он не мог обманывать себя. «Вероятно, они следят за Дзетой, – подумал он. – И об этих двух квартирах они знают. Они вообще знают все, что им нужно; вопрос только в том, когда они пожелают сделать свой ход».
В этом случае действительно было уже слишком поздно. Он мог бы идти и до конца – позволить Чарли остаться с ним и Клео на пару суток. Кушетка в гостиной вполне могла стать койкой; друзья иногда оставались у них ночевать.
Однако эта ситуация резко отличалась от других случаев.
– Ты можешь остаться у нас с женой дома, – решился он, – если только избавишься от тех брошюр, что у тебя в сумочке. Тебе не обязательно их уничтожать – разве ты не можешь просто бросить их в каком-нибудь месте, которое тебе знакомо?
Чарли, не ответив, достала одну из брошюр, перелистала страницы, а затем прочитала вслух:
– «Мера человека – не в его интеллекте. Она и не в том, как высоко он забрался в этом уродливом обществе по служебной лестнице. Мера человека заключается вот в чем: как скоро он может откликнуться на призыв своего собрата о помощи? И какую частицу себя сможет он отдать? Ибо, жертвуя по-настоящему, ничего не получаешь взамен – или, во всяком случае…»
– Ну, нет; когда жертвуешь, то что-то и получаешь взамен, – возразил Ник. – Ты что-то кому-то жертвуешь, а потом он возвращает тебе услугу, жертвуя что-нибудь взамен. Это же очевидно.
– Это не жертва, а сделка: Послушай-ка вот это: «Бог учит нас…»
– Бог умер, – перебил Ник. – Его останки были найдены в 2019 году. Они плавали в космосе неподалеку от Альфы Центавра.
– Там были обнаружены останки какого-то организма, в несколько тысяч раз более совершенного, чем мы, – сказала Чарли. – И он наверняка мог создавать пригодные для обитания миры и заселять их другими живыми организмами, сотворенными по своему образу и подобию. Но это не доказывает, что он был Богом.
– Я думаю, это и был Бог.
– Давай я останусь у тебя на эту ночь, – сказала Чарли, – а может быть, если будет необходимо, – только если это действительно будет необходимо – и на следующую. Ладно? – Она взглянула на него снизу вверх, яркая ее улыбка купалась в лучах невинности. Словно она, как маленькая киска, просила только блюдечко молока – и ничего больше. – Не бойся Дэнни – он тебе ничего не сделает. Если он кого-нибудь и побьет, то только меня. Но вряд ли он исхитрится найти твою квартиру – куда ему. Он не знает твоего имени; он не знает…
– Он знает, что я работаю на Дзету.
– Дзета не боится его. Дзета может из него котлету сделать…
– Ты сама себе противоречишь, – сказал Ник; или так ему, по крайней мере, показалось. Возможно, на него все еще действовал алкоголь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
– Помогите мне! – крикнул он Дзете и Нику.
Ник, понятия не имевший, что делать, направился было к девушке, слушая собственное бормотание: он уговаривал ее отпустить Дэнни, втолковывая ей, что она может прокусить нерв и тогда рука останется парализованной. Дзета, однако, просто схватил ее за подбородок, надавил толстыми, в темных пятнах, пальцами на суставы и раскрыл ей челюсти; Дэнни тут же отдернул руку и стал рассматривать укушенное место; теперь он казался ошеломленным, но скоро, очень скоро, лицо его снова запылало яростью. И на этот раз какой-то убийственной яростью; глаза его выпучились так, что, казалось, вот-вот выпрыгнут из глазниц. Он нагнулся, поднял лампу и занес ее над головой Чарли.
Тяжело дыша, Дзета схватил его; он держал парня могучим захватом и одновременно, задыхаясь, кричал Нику:
– Забери ее отсюда. Увези ее куда-нибудь, где он ее не найдет. Ты что, не видишь? Он же алкоголик. Они способны на все. Уходи!
В каком-то трансе Ник взял девушку за руку и быстро вывел из квартиры.
– Можешь взять мой скиб, – задыхаясь, выпалил ему вслед Дзета.
– Ладно, – ответил Ник; он повел девушку вперед, к лифту, – она шла, не сопротивляясь, маленькая и легкая.
– Нам лучше бегом добраться до крыши, – сказала Чарли. Она казалась спокойной, улыбаясь ему своей светящейся улыбкой, которая делала таким невообразимо прелестным ее лицом.
– Ты боишься его? – спросил Ник, когда они ступили на эскалатор и бросились вверх по нему, перепрыгивая через ступеньки. Он все еще держал ее за руку, а она по-прежнему ухитрялась не отставать от него. Гибкая и воздушная, она обладала какой-то свойственной лишь животным стремительностью и в то же время почти сверхъестественной плавностью движений. «Как лань», – подумал он, пока они продолжали подниматься.
Далеко внизу под ними на эскалатор вбежал Дэнни.
– Стойте! – завопил он дрожащим от возбуждения голосом. – Мне надо добраться до больницы, чтобы там осмотрели укус. Довезите меня до больницы!
– Он всегда так говорит, – невозмутимо объяснила Чарли, равнодушно воспринявшая жалобный вой парня. – Не обращай на него внимания – будем надеяться, что он нас не догонит.
– Он что, часто так с тобой поступает? – задыхаясь, спросил Ник, когда они добрались до посадочной площадки на крыше и пустились бежать к припаркованному скибу Дзеты.
– Он знает, чем я на это отвечу, – сказала Чарли. – Ты видел, что я сделала – я укусила его, а он не выносит, когда его кусают. Тебя никогда не кусал взрослый человек? И ты никогда не думал, какие при этом бывают ощущения? А я могу сделать еще кое-что: я встаю у стены, плотно прижавшись к ней спиной и разведя руки в стороны, – и я пинаю, обеими ногами. Как-нибудь я обязательно тебе это покажу. Только запомни: никогда не трогай меня, если я не хочу, чтобы меня трогали. Никому не удастся сделать это и уйти просто так.
Ник помог ей забраться в скиб, обежал его кругом и скользнул к рычагу управления со стороны водителя. Он запустил мотор, и тут у выхода с эскалатора появился запыхавшийся Дэнни. Увидев его, Чарли захохотала от восторга – девчоночьим смехом; она закрывала обеими руками рот и раскачивалась из стороны в сторону; глаза ее сияли.
– Ох ты, Боже мой, – выдохнула она. – Как он зол! И ничего не может поделать. Вперед!
Нажав на силовую кнопку, Ник снялся с места; их скиб, такой старый и потрепанный на вид, имел модифицированный мотор, который Дзета собрал своими руками; он усовершенствовал буквально каждую движущую часть. Так что на своем скибе Дэнни никогда бы их не догнал. Если он, конечно, тоже не модифицировал свой скиб.
– Что ты можешь сказать о его скибе? – спросил Ник у Чарли, которая сидела, аккуратно приглаживая волосы и приводя себя в порядок. – Нет ли у него…
– Дэнни не может заниматься ничем, что требует ручного труда. Очень ему не нравится пачкать руки. Но у него «Шеллингберг-8», с мотором Б-3. Так что он может летать очень быстро. Иногда, если нет другого движения – например, поздно ночью, – он разгоняется до всех пятидесяти.
– Нет проблем, – сказал Ник. – Эта старая погремушка разгоняется до семидесяти или даже до семидесяти пяти. Если, конечно, верить Дзете. – Скиб стремительно двигался, то сливаясь с утренним потоком движения, то выходя из него. – Я сброшу его с хвоста, – заявил Ник. Позади он заметил ярко-пурпурный «Шеллингберг». – Это он? – спросил он у Чарли.
Она посмотрела, обернувшись, и ответила:
– Да, это он. У Дэнни единственный пурпурный «Шеллингберг-8» во всех Соединенных Штатах.
– Я заберусь в движение, где погуще, – сказал Ник и стал спускаться к уровню, заполненному скибами, рассчитанными на короткий полет. Как только он сел на хвост одному из скибов, два других безобидных скиба тут же пристроились за ним. – А здесь я поверну, – сообщил он, когда справа, раскачиваясь, появился воздушный шар с надписью: «Хастингс-авеню». Он свернул, оказавшись – как и рассчитывал – полностью скрытым в рядах медленно двигавшихся скибов, искавших место для парковки. Большинством из них управляли женщины, отправившиеся за покупками.
Никаких признаков пурпурного «Шеллингберга-8». Он огляделся по сторонам, пытаясь найти его.
– Ты от него оторвался, – констатировала Чарли. – Он полагается на скорость – только где-нибудь в стороне от движения, – добавила она, – как ему показалось, с восторгом. – Он слишком нетерпелив; здесь он никогда не ездит.
– И что он теперь, по-твоему, сделает? – спросил Ник.
– Сдастся. В любом случае, от этого сумасшествия он оправится суток через двое. Но еще примерно сорок восемь часов он будет смертельно опасен. Вообще-то с моей стороны действительно очень глупо было прятать брошюры в лампе; здесь он прав. Но мне по-прежнему не нравится, когда меня бьют. – Она задумчиво потерла то место над ухом, куда он ее ударил. – Он больно бьет, – сказала она. – Но не выносит, когда ему дают отпор; я слишком мала, чтобы толком его ударить – так, чтобы это подействовало, – но ты видел, как я кусаюсь.
– Да уж, – отозвался он. – Это был укус столетия. – Он не хотел продолжать эту тему.
– Очень мило с твоей стороны, – сказала Чарли. – Ты совершенно посторонний человек и так помогаешь мне – хотя совсем меня не знаешь. Ты даже не знаешь моей фамилии.
– Меня вполне устраивает Чарли, – ответил он. Это, похоже, удовлетворило ее.
– Но я не слышала твоего имени, – сказала девушка.
– Ник Эпплтон.
Она засмеялась своим булькающим смехом, прикрывая пальцами рот.
– Это имя мог бы носить какой-нибудь литературный персонаж. «Ник Эпплтон». А может быть, частный сыщик. Или один из телеведущих.
– Это имя указывает на компетентность, – сказал Ник.
– Ну, ты действительно компетентен, – согласилась она. – Я имею в виду, что ты вытащил нас – меня – оттуда. Спасибо.
– Где ты собираешься провести следующие сорок восемь часов? – спросил Ник. – Пока он не остынет.
– У меня есть другая квартира; ею мы тоже пользуемся. Мы переправляем товар с одной квартиры на другую – на тот случай, если на нас будет выписан ОА-ордер. Обыск и арест, как тебе известно. Но они нас не подозревают. У родителей Дэнни куча денег и много разных связей; как-то раз, когда вокруг нас стала околачиваться ищейка, один высокий чин из ПДР, друг Дэнниного папы, позвонил куда надо, чтобы от нас отстали. Это был единственный случай, когда у нас возникли проблемы.
– Не думаю, что тебе следует идти на эту квартиру, – сказал Ник.
– Это почему? Там всe мои вещи.
– Отправляйся туда, где он тебя не найдет. Он может убить тебя. – Ник читал разные статьи об изменениях личности, которым подвергаются алкоголики. О том, сколько звериной ярости зачастую выплескивается наружу, о фактически патологической структуре личности, о быстро прогрессирующей мании и неистовой параноидальной подозрительности. Ну вот, теперь-то он сам столкнулся с этим, увидел алкоголика. И ему это не понравилось. Нет ничего удивительного в том, что власти признали это противозаконным – действительно противозаконным: если им удавалось изловить алкоголика, то обычно он на всю оставшуюся жизнь оказывался в психодидактическом рабочем лагере. Или пока он не был в состоянии нанять какого-нибудь крупного юриста, который в свою очередь мог бы оплатить дорогостоящее индивидуальное тестирование, ставящее целью доказать, что период пристрастия к алкоголю закончился. Но на самом деле он, конечно, никогда не заканчивался. Одержимый алкоголем оставался таковым навсегда – несмотря на операцию Плата на промежуточном мозге, области мозга, контролирующей оральные потребности.
– Если он будет меня убивать, – сказала Чарли, – то и я убью его. А вообще-то он напуган куда больше меня. У него куча всяких страхов; почти все, что он делает, делается от страха – или, я бы сказала, в панике. Он все время находится в какой-то истерической панике.
– А что, если бы он не пил?
– Он все равно был бы напуган; потому и пьет… Но не впадает в бешенство, пока не напьется; он просто хочет куда-нибудь убежать и спрятаться. Но этого он не может сделать – потому что думает, что люди наблюдают за ним и понимают, что он торговец, – и тогда он пьет; потом все это и происходит.
– Но ведь когда он пьет, – сказал Ник, – он привлекает к себе внимание; а это как раз и есть то, чего он пытается избежать. Разве не так?
– Может быть, и нет. Может быть, он хочет, чтобы его поймали. Он ведь и палец о палец не ударил, чтобы чем-нибудь заняться до того, как начал торговать книжками, брошюрами и микрокассетами; его всегда обеспечивала семья. А теперь он пользуется доверчи… – как это говорится?
– Доверчивостью, – подсказал Ник.
– Это значит – когда ты хочешь верить?
– Да. – Смысл был примерно тот.
– Ну вот, он пользуется доверчивостью людей, поскольку они – очень многие из них – слепо верят в Провони, понимаешь? В то, что он вернется. Во всю эту лажу, которую ты в избытке найдешь у Кордона.
Ник недоверчиво спросил:
– Ты хочешь сказать, что вы – те, кто торгует произведениями Кордона, те, кто продает их…
– Мы не обязаны в это верить. Разве тот, кто продает кому-нибудь бутылку спиртного, обязательно сам должен быть алкоголиком?
Эта логика, во всей своей строгости, поразила его.
– Значит, это только из-за денег, – заключил он. – Вероятно, ты и не читала, что там, в этих брошюрах; ты знаешь их только по названиям. Как служащий на торговом складе.
– Кое-что я читала. – Она повернулась к нему, по-прежнему потирая лоб. – О Господи, у меня разболелась голова. У тебя дома нет чего-нибудь вроде дарвона или кодеина?
Глава 7
– Нет, – ответил он, внезапно ощутив тревожную неловкость. «Она хочет остаться со мной, – подумал он, – на ближайшие пару суток». – Послушай, – предложил он, – давай я отвезу тебя в мотель – любой, случайно выбранный. Дэнни там ни за что тебя не найдет; а я оплачу две ночи.
– Проклятье, – сказала Чарли, – там у них есть этот главный регистратор местонахождения и контрольный центр, которые фиксируют имя каждого, кто занимает номер в любом отеле или мотеле Северной Америки; за два юкса Дэнни может узнать это с помощью обычного телефонного звонка.
– Мы используем чужое имя, – настаивал Ник.
– Нет. – Она покачала головой.
– Но почему? – Его неловкость все нарастала; внезапно он почувствовал, что она прилипает к нему, как наклейка, – он никак не мог оторвать ее от себя.
– Я не хочу оставаться одна, – ответила Чарли, – потому что если он действительно найдет меня одну в номере какого-нибудь мотеля, то он точно вышибет из меня дух – не так, как ты видел, а по-настоящему. Я должна быть с кем-то; надо, чтобы рядом были люди, которые…
– Я не смог бы остановить его, – честно признался Ник. Даже Дзета, со всей его силищей, не смог задержать Дэнни дольше, чем на какие-то секунды.
– Он не станет с тобой драться. Просто он не захочет, чтобы кто бы то ни было посторонний видел, что он со мной будет делать. Хотя… – Она сделала паузу. – Мне бы не следовало тебя впутывать. Это нечестно по отношению к тебе. Представь, что у тебя дома разгорелась бы драка и нас всех повинтило бы ПДР, а потом они нашли бы у тебя брошюру, которую ты получил от нас… Наказание тебе известно.
– Я выброшу ее, – сказал он. – Теперь же. – Он опустил боковое стекло скиба и полез во внутренний карман за маленькой книжицей.
– Значит, Эрик Кордон идет на втором месте, – равнодушным тоном, без осуждения, сказала Чарли. – А на первом месте идет защита меня от Дэнни. Разве это не странно? Оч-чень странно!
– Конкретный человек важнее теоретических…
– Тебя еще не поймали на крючок, мой сладенький. Ты еще не читал Кордона; когда прочтешь, будешь думать по-другому. Хотя в моей сумочке все равно есть еще две брошюры – так что ничего не изменится.
– Выбрось их.
– Нет, – ответила Чарли.
«Да, – подумал он, – товар нашел своего любителя. Она не выбросит эти брошюры и не позволит мне оставить ее в мотеле. Что же мне теперь делать? Просто крутиться в этом проклятом внутригородском движении, пока не кончится горючее? Но и в этом случае все время существует опасность, что тот „Шеллингберг-8“ снова покажется, и с нами тут же будет покончено: вероятно, он протаранит нас и прикончит всех заодно. Если только из головы Дэнни еще не выветрился алкоголь».
– Я женат, – откровенно сказал он. – И у меня есть ребенок. Я не могу сделать ничего такого, что…
– Ты уже это сделал. Когда позволил Дзете узнать, что тебе нужна брошюра; ты ввязался в игру в то мгновение, когда вы с Дзетой постучали в дверь нашей квартиры.
– Даже раньше, – кивая, согласился Ник; это была правда. «Так скоро, – подумал он. – Не успел и глазом моргнуть, как уже взял на себя обязательства». Впрочем, все это накапливалось долго и постепенно. То сообщение о предполагаемой казни Кордона – именно оно – привело его к решению, и с того мгновения Клео и Бобби оказались в опасности.
С другой стороны, ПДР только что проверило его, использовав в качестве приманки Дарби Шира. И Ник – вместе с Клео – прошел это испытание. Итак, если принимать во внимание статистическую вероятность, у него был хороший шанс в ближайшее время не попасть под проверку.
Но он не мог обманывать себя. «Вероятно, они следят за Дзетой, – подумал он. – И об этих двух квартирах они знают. Они вообще знают все, что им нужно; вопрос только в том, когда они пожелают сделать свой ход».
В этом случае действительно было уже слишком поздно. Он мог бы идти и до конца – позволить Чарли остаться с ним и Клео на пару суток. Кушетка в гостиной вполне могла стать койкой; друзья иногда оставались у них ночевать.
Однако эта ситуация резко отличалась от других случаев.
– Ты можешь остаться у нас с женой дома, – решился он, – если только избавишься от тех брошюр, что у тебя в сумочке. Тебе не обязательно их уничтожать – разве ты не можешь просто бросить их в каком-нибудь месте, которое тебе знакомо?
Чарли, не ответив, достала одну из брошюр, перелистала страницы, а затем прочитала вслух:
– «Мера человека – не в его интеллекте. Она и не в том, как высоко он забрался в этом уродливом обществе по служебной лестнице. Мера человека заключается вот в чем: как скоро он может откликнуться на призыв своего собрата о помощи? И какую частицу себя сможет он отдать? Ибо, жертвуя по-настоящему, ничего не получаешь взамен – или, во всяком случае…»
– Ну, нет; когда жертвуешь, то что-то и получаешь взамен, – возразил Ник. – Ты что-то кому-то жертвуешь, а потом он возвращает тебе услугу, жертвуя что-нибудь взамен. Это же очевидно.
– Это не жертва, а сделка: Послушай-ка вот это: «Бог учит нас…»
– Бог умер, – перебил Ник. – Его останки были найдены в 2019 году. Они плавали в космосе неподалеку от Альфы Центавра.
– Там были обнаружены останки какого-то организма, в несколько тысяч раз более совершенного, чем мы, – сказала Чарли. – И он наверняка мог создавать пригодные для обитания миры и заселять их другими живыми организмами, сотворенными по своему образу и подобию. Но это не доказывает, что он был Богом.
– Я думаю, это и был Бог.
– Давай я останусь у тебя на эту ночь, – сказала Чарли, – а может быть, если будет необходимо, – только если это действительно будет необходимо – и на следующую. Ладно? – Она взглянула на него снизу вверх, яркая ее улыбка купалась в лучах невинности. Словно она, как маленькая киска, просила только блюдечко молока – и ничего больше. – Не бойся Дэнни – он тебе ничего не сделает. Если он кого-нибудь и побьет, то только меня. Но вряд ли он исхитрится найти твою квартиру – куда ему. Он не знает твоего имени; он не знает…
– Он знает, что я работаю на Дзету.
– Дзета не боится его. Дзета может из него котлету сделать…
– Ты сама себе противоречишь, – сказал Ник; или так ему, по крайней мере, показалось. Возможно, на него все еще действовал алкоголь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27