Подхватив край бахромы шали Певары тонкими пальцами, Юкири хмуро показательно ее осмотрела. – «В самом деле, Красная. А то я уже решила, не превратилась ли она в Зеленую, пока я отвернулась. Их будет тринадцать, как ты знаешь. Даже если часть этого «Совета» находится вне Башни, то остальные прихватят Сестер, чтобы уровнять число».
«Я знаю», – нетерпеливо ответила Певара. Талене была кладезем знаний, большей частью бесполезных или пугающих, и в основном таких, в которые верилось с трудом. – «Мы возьмем всех. Мы можем приказать Зере и остальным сражаться на нашей стороне, даже Талене с ее товарками. Они не отвертятся, если им приказать». – Поначалу, она беспокоилась из-за этой клятвы повиновения, но через какое-то время ко всему привыкла.
«Получается девятнадцать против тринадцати», – терпеливо начала рассуждать Юкири. Даже то, как она поправила шаль, внушало снисходительность. – «Плюс те, кто наверняка останется присматривать, чтобы их не отвлекали. Воришки всегда максимально осторожны именно, когда срезают кошельки». – Звучало раздражающе, словно какая-нибудь древняя пословица. – «Лучше предположить, что их будет больше, но и тогда нас остается больше. Но сколько из нас погибнет, чтобы убить или захватить нескольких из них? И что еще важнее, сколько их сумеет сбежать? Вспомни, они встречаются тайно, с закрытыми лицами. Даже если сбежит только одна, то мы никогда не узнаем, кто это был, но она будет знать нас, и вскоре остальные Черные тоже. Для меня это напоминает скорее схватку с леопардом в темноте, чем отрубить голову цыпленку».
Певара было открыла рот, но затем закрыла, не сказав ни слова. Юкири права. Ей самой следовало прикинуть соотношение сил и самостоятельно прийти к этому выводу. Но ей хотелось действовать, драться с кем-то, ударить что-нибудь, что не удивительно. Глава ее Айя похоже безумна; ей дали задание найти способ связать узами Красных, которые издревле никогда ни с одним мужчиной не соединялись узами Стража, с Аша’манами! И еще эта охота на Приспешниц Тени в Башне уперлась в каменную стену. Ударить? Да ей хотелось грызть камни зубами, лишь бы прорваться сквозь нее.
Она думала, что встреча подошла к концу. Они встречались только для того, чтобы узнать, как далеко они продвинулись с Маррис, и чем обернулась их жестокая жатва, но Юкири коснулась ее руки. «Пройдемся вместе? Мы стояли тут слишком долго, а я хочу у тебя кое-что узнать». – Теперь Восседающие из разных Айя, стоящие рядом слишком долго, быстро, словно грибами после дождя, обрастали слухами с подозрениями в заговорах. Почему-то считалось что, если они беседуют во время прогулки, то это не столь подозрительно. Это было глупо, но так и было.
Юкири не спешила задавать свои вопросы. Плитки на полу, по мере их движения по коридорам Башни, поменялись с чередующихся сине-зеленых до желто-коричневых. Никого не застав, они спустились вниз на пять этажей, прежде чем она снова заговорила: «Красные получили известия от кого-нибудь, кто отправился вместе с Тувин?»
Певара чуть не запуталась в собственных ногах. Но чего-то подобного ей следовало бы ожидать. Тувин не единственная писала из Кайриэна. – «От самой Тувин», – сказала она, и рассказала почти все содержание письма Тувин. В подобных обстоятельствах ничего иного ей не оставалось. Она не стала передавать обвинения в адрес Элайды, и не упомянула, когда прибыло письмо. Она надеялась, что первое касалось только ее Айя, а на счет второго неловко было объяснять.
«Мы получили новости от Акоуры Вайет». – Пройдя несколько шагов молча, Юкири затем пробормотала: – «Кровь и проклятый пепел!»
Брови Певары поднялись от удивления. Юкири часто была приземленной, но никогда вульгарной. Она также отметила, что женщина тоже не сказала, когда пришло письмо от Акоуры. Получили ли Серые другие письма из Кайриэна, от сестер, поклявшихся Возрожденному Дракону? Она не смогла спросить. Они доверяли друг другу свои жизни, и тем не менее, дела Айя касались только Айя. – «Что вы собираетесь делать с этой информацией?»
«Мы будем хранить молчание во имя пользы Башни. Знают только Восседающие и глава нашей Айя. Эванэллейн выступает за то, чтобы низложить за это Элайду, но теперь мы не можем себе это позволить. А учитывая раскол в Башне, Шончан и Аша’манов с которыми нужно разобраться, то возможно никогда». – Голос звучал без энтузиазма.
Певара придушила свое раздражение. Ей могла не нравится Элайда, и вам не обязательно любить Престол Амерлин. И в прежние времена палантин носило множество не самых приятных женщин, тем не менее, принесших пользу Башне. Но можно ли назвать пользой потерю пленными пятидесяти одной сестры? Или Колодцы Дюмай, с четырьмя погибшими сестрами, и еще больше двух десятков попавших в другой плен, к та’верену? Но все это неважно. Элайда – Красная. Была Красной. И уже слишком далеко ушла, с тех пор, как обрела посох и палантин. Все опрометчивые действия и необдуманные решения, казалось, ушли в прошлое, с тех пор как появились мятежницы, а спасение Башни от Черных Айя искупит все ее грехи.
Но ничего из этого она, конечно, не сказала в слух. – «Это она начала охоту, Юкири. Она заслуживает того, чтобы ее закончить. Свет! Все, чего мы пока добились, вышло случайно, и мы в полном тупике. Нам нужен авторитет Престола Амерлин за спиной, если хотим продолжить начатое».
«Не знаю», – поежившись, произнесла другая женщина. – «Все четверо утверждают, что Черным известно все, что происходит в кабинете Элайды». – Она прикусила губу и неловко пожала плечами. – «Возможно, если нам удастся застать ее наедине, за пределами кабинета…»
«Вот вы где! А я вас повсюду ищу!»
Певара спокойно повернулась на голос, раздавшейся за спиной, но Юкири от неожиданности подскочила и пробормотала себе под нос что-то резкое. Если так дальше пойдет, то она станет как Дозин. Или даже Тсутама.
Сине в развевающейся шали бросилась со всех ног к ним, удивленно взметнув густые черные брови, заметив взгляд Юкири. Так похоже на Белых, во всем логичных, но часто слепых к окружающему миру. Половину времени казалось, что Сине вообще не сознает, в какой они опасности.
«Ты нас искала?» – чуть ли не прорычала Юкири, уперев кулаки в бедра. Несмотря на маленький рост, она производила впечатление разъяренной львицы. Несомненно, большей частью это было вызвано испугом, но еще она считала, что Сине требуется хорошо охранять, независимо от мнения Саэрин. А женщина оказалась тут и одна.
«Тебя, Саэрин, кого-нибудь из вас», – спокойно ответила Сине. Ее прежний страх о том, что Черные Айя могли узнать, что поручила ей Элайда, похоже прошел. Ее синие глаза излучали тепло, но все же она постаралась придать себе образ Белой, женщины холодного ума: «У меня срочные новости», – сказала она, как ни в чем не бывало. – «Начну с наименее важной. Этим утром я видела письмо от Аяко Норсони, прибывшее несколько дней назад. Из Кайриэна. Она, Тувин и остальные были захвачены Аша’манами и…» – Склонив голову набок, она по очереди посмотрела на каждую. – «Вы нисколько не удивлены. Ага. Вы тоже видели подобные письма. Хорошо, все равно с этим ничего нельзя поделать».
Певара обменялась взглядами с Юкири, затем спросила: – «Это была менее важная, Сине ?»
Самообладание Белой Восседающей перешло в беспокойство, рот сжался, и в уголках глаз собрались морщинки. Ее руки сжались, ухватившись за шаль. – «Для нас, да. Я только что от Элайды. Она хотела знать, насколько я преуспела». – Сине глубоко вздохнула. – «В поисках доказательств того, что Алвиарин вступила в изменническую переписку с Возрожденным Драконом. Правда, она была такой осмотрительной в начале, говорила иносказательно, что неудивительно, что я неправильно истолковала ее слова».
«Мне показалось, что лиса прошлась по моей могиле», – прошептала Юкири.
Певара кивнула. Замысел привлечения Элайды растаял как летняя роса. Их единственной уверенностью в том, что сама Элайда не была Черной, было то, что она начала на них охоту, но с тех пор она ничего больше не сделала… По крайней мере, пока Черные остаются в неведении на счет них. По крайней мере, это у них еще осталось. Но сколько это продлится?
«Мне тоже», – тихо сказала она.


* * *

Алвиарин скользила по коридорам Башни, внешне совершенно невозмутимая, однако, спокойствие давалось ей нелегко. Темнота клубилась вдоль стен, и даже зеркальные светильники лишь добавляли призрачных теней там, где их вовсе не должно было быть. Наверняка игра воображения, но краем глаза она продолжала следить за танцующими тенями. Второй час ужина только закончился, но нижние этажи Башни были практически пусты. В эти дни большинство сестер предпочитало есть у себя в покоях, но время от времени наиболее упрямые демонстративно спускались в обеденный зал, а некоторые и вовсе не изменили прежним привычкам. Торопиться нельзя, сестры не должны видеть ее взволнованной или нетерпеливой. Нельзя позволять думать, будто она тайком шныряет по коридорам. Еще лучше, если ее вообще никто не увидит. Бесстрастная маска скрывала клокочущий внутри нее вулкан.
Внезапно она поняла, что трогает то место на лбу, где до нее дотронулся Шайдар Харан. Там, где сам Великий Повелитель отметил ее как свою. От этой мысли к поверхности заспешили первые пузырьки истерики. Усилием воли сохранив безмятежное выражение лица, она слегка подобрала белые шелковые юбки, лишь бы занять чем-то руки. Великий Повелитель отметил ее. Лучше не думать об этом. Но как избавиться от подобных мыслей? Великий Повелитель… Внешне никак не проявляясь, внутри нее скрутились в тугой клубок стыд и ненависть, и еще одно чувство, слишком похожее на панический ужас. Но внешне надо держаться спокойно – только это имело значение. А еще оставался росток надежды. Это тоже имело значение. Странно надеяться на такое, но она ухватится за любую соломинку, которая позволит остаться в живых.
Остановившись перед гобеленом с изображением женщины в замысловатой короне, преклонившей колени перед какой-то древней Амерлин, она претворилась, будто изучает картину, а сама осторожно огляделась по сторонам. По обе стороны коридор оставался пустым, как заброшенная могила. Рука скользнула за край гобелена, и уже через мгновение она шагала обратно, сжимая в кулаке сложенный клочок бумаги. Удивительно, как быстро появилось послание. Бумага словно жгла ладонь, но прочитать сообщение на месте Алвиарин не могла. Скрепя сердце, спокойно и размеренно шагая, и, по крайне мере, внешне не проявляя тревоги, она поднялась в апартаменты Белой Айя. Она отмечена Великим Повелителем. Другие сестры будут смотреть на нее.
Белая Айя была самой немногочисленной из всех остальных. В данный момент в Башне находилось не более двадцати ее сестер, но почти все они, словно специально, вышли сейчас в главный коридор. Простые белые плитки пола жгли ноги словно раскаленные угли.
Несмотря на поздний час, она встретила Сине и Феране у самого выхода, у обеих с плеч складками спадали шали. На лице Сине появилась легкая сочувствующая улыбка, и Алвиарин захотелось придушить Восседающую, которая вечно сует свой длинный нос куда не следует. Ждать сочувствия от Фераны не приходилось. При виде Алвиарин, она сердито нахмурилась, причем ярости во взгляде было значительно больше, чем могла бы себе позволить любая сестра. Алвиарин оставалось только игнорировать меднокожую женщину, впрочем, не слишком демонстративно. Низенькая и плотная, обладательница неприметного круглого лица и непременного пятнышка чернил на кончике носа, Ферана совершенно не походила на обычную доманийку. Однако вспыльчивой нрав Первой Рассуждающей не оставлял сомнений в ее родстве с домани. Она вполне могла назначить наказание за малейший признак неуважения, особенно на сестру, которая «опозорила» и себя, и всех Белых.
Все в Айя считали позором то, что Алвиарин вышвырнули с поста Хранительницы. К тому же, многие злились, лишившись теперь части влияния в Башне. Многие сознательно поворачивались к ней спиной, но и свирепых взглядов оказалось предостаточно. Не сдерживались даже те сестры, кто стоял значительно ниже ее в иерархии Башни. Настолько ниже, что они должны были бы прыгать по одному ее слову.
Алвиарин неторопливо двигалась под хмурыми взглядами и вздернутыми носами, но чувствовала, как щеки начинает заливать краска. Она постаралась призвать на помощь успокаивающую атмосферу апартаментов Белых. Чистые белые стены, уставленные напольными серебряными зеркалами, несколько простых гобеленов: изображения заснеженных горных вершин, тенистых лесов, зарослей бамбука, разлинованных солнечными лучами. С тех самых пор, как она получила шаль, Алвиарин обращалась к этим картинам, чтобы отыскать спокойствие в минуты волнения. Великий Повелитель отметил ее. Ей снова пришлось сжать юбки в горстях, чтобы удержать руки на месте. Послание жгло ладонь. Спокойная, размеренная походка.
Она миновала двух сестер, которые проигнорировали ее просто потому, что не увидели. Астрелле и Тезан обсуждали порчу продуктов. Разговор скорее напоминал спор, лица были спокойны, но в глазах горел огонь, и голоса звучали на грани раздражения. Обе были без ума от арифметики, будто логику можно низвести до цифр, однако, похоже, расходились во мнениях о том, как надо эти цифры использовать.
«Учитывая Стандартное Отклонение Рэдуна, скорость в одиннадцать раз больше, чем должна быть», – сдержанным тоном говорила Астрелле: «Это явно указывает на вмешательство тени…»
Тезан перебила ее, щелкнув ниткой бус, когда вскинула голову: «То, что это Тень – согласна, но критерий Рэдуна устарел. Ты должна была использовать Первое правило медиан Кованена, и отдельно рассчитать испорченное мясо и саму порчу. Правильный ответ, как я говорила, это тринадцать и девять. Я еще не сделала расчеты для муки, бобов и чечевицы, но и так абсолютно очевидно…»
Астрелле надулась, а так как она была довольно полной с грудью внушительных размеров, то надуваться она могла очень выразительно. – «Первое правило Кованена?» – выдохнула она, перебивая. – «Оно еще не было правильно доказано. Проверенные и доказанные методики всегда предпочтительнее необоснованных…»
Алвиарин чуть не улыбнулась проходя мимо. Наконец кто-то заметил, что Великий Повелитель приложил свою руку к происходящему в Башне. Но знание не поможет им повлиять на причину. Возможно, она все же улыбнулась, но даже если и так, то тут же стерла улыбку, услышав как кто-то произнес:
«Тебя бы тоже перекосило, Рамеза, если тебя будут пороть каждое утро до завтрака», – это произнесла Норин, причем достаточно громко и четко, чтобы слышала Алвиарин. Рамеза, высокая стройная женщина с серебряными колокольчиками, сбегающими по рукавам ее украшенного белой вышивкой платья, выглядела удивленной подобным к ней обращением, а возможно даже напугана. У Норин почти не было друзей, а возможно и вовсе не было. Она продолжила, косясь на Алвиарин, слышала ли та ее фразу: «Не логично называть наказание тайным и делать вид, что ничего не случилось, если о нем объявила сама Престол Амерлин. Однако, на мой взгляд ее рациональность всегда переоценивалась».
К счастью, до комнаты Алвиарин оставалось пройти всего несколько шагов. Она тщательно закрыла входную дверь и защелкнула задвижку. Вряд ли она долго выдержала бы чей-то нажим, но ей не удалось бы выжить, полагаясь просто на случайность там, где не надо. Светильники были зажжены, и в камине из белого мрамора небольшой огонь хоть как-то боролся с вечерней прохладой ранней весны. По крайней мере, слуги помнят о своих обязанностях. Но даже слуги уже были в курсе.
Беззвучные слезы унижения потекли по ее щекам. Ей хотелось бы убить Сильвиану, но это только привело бы к появлению новой Наставницы Послушниц, которая продолжила бы пороть ее каждое утро до тех пор, пока Элайда не смягчиться. Но Элайда не смягчиться. Ее убийство было бы более полезным, но такие убийства должны быть тщательно спланированы. Слишком много неожиданных смертей могут вызвать лишние вопросы, иногда очень опасные вопросы.
Но все равно, она должна продолжать противостоять Элайде как может. Новости от Кэтрин о проигранной битве быстро распространялись по Черной Айя, и далеко за ее пределами. Она уже слышала подробности от сестер, не принадлежащих к Черной Айя, но знавших про детали битвы у Колодцев Дюмай, и даже если эти детали приукрашивались при пересказе… Что ж, чем больше, тем лучше. Вскоре и новости о неприятности в Черной Башне также просочатся в Белую, разрастаясь, скорее всего, таким же образом. Жаль, что этого недостаточно, чтобы унизить и низложить Элайду, из-за этих проклятых мятежниц, обосновавшихся практически у самых мостов, ведь Колодцы Дюмай и неудача в Андоре, нависшие над ее головой, могли бы спасти Алвиарин оттого, что с ней произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17