пенсионеры, домашние, хозяйки, несколько крепких мужчин в рабочих комбинезонах, ребятишки, которым сейчас положено находиться в школе, — словом, обычная в таких случаях публика.
«Несчастный парнишка» — разжалобилась какая-то женщина при виде разбитой физиономии Февра и его окровавленной рубахи.
— Вздернуть бы для примера за такие дела — возмущенно заметила другая, у которой, очевидно, свой сын в том же возрасте. — Повесить, чтобы другим неповадно было.
— Хорошо хоть нашлось, кому приструнить этого хулигана!
Лелак вернул обоим удостоверения. Ему наскучила эта комедия, и он решил поскорее с ней покончить.
— Вы поедете с нами, — холодно бросил он Шарлю. — Буасси, сажай его в машину!
— Слушаюсь! — Буасси распахнул правую дверцу, и Шарль уселся на свое место.
— Считайте, вам повезло, что я случайно оказался здесь, — повернулся Альбер к Февру. — Если бы знал, кого бьют, я бы за километр объехал это место.
Малый слушал с угрюмым видом. Судя по всему, урок не пошел ему на пользу.
— Не рекомендую вам впредь ввязываться в драки. В следующий раз я не стану вступаться за вашу компанию.
Стечение зрителей было слишком велико, чтобы молодчики без звука проглотили такую обиду.
— И не надо за нас вступаться.
— Пусть только этот тип еще разок сюда сунется.
— Как вам будет угодно. Считайте, что меня здесь нет. Мосье, разрешаю вам выйти из машины.
Парни оторопело воззрились на него.
— Но вы не имеете права так поступать!
— Отчего же? Думаете, у меня есть время разнимать мелкие потасовки? Я расследую двойное убийство, и мне на ваши выбитые зубы наплевать!
Шарль с недоброй ухмылкой вылез из машины и снова направился к шайке.
Представление длилось еще минут пять. Альбер оттеснил парней позадиристее к машине, надел Февру наручники, когда тот попытался ударить Бришо, отбиваясь от полицейских, и с размаху влепил Февру затрещину, обнаружив у него в кармане куртки баллончик с краской. Наконец стражи порядка отбыли с чувством удовлетворения, надеясь, что им все же удалось внушить юнцам уважение к закону. Молодчики же смотрели им вслед также с удовлетворением: что ни говорите, а справедливость существует, если полицейские замели этого громилу. Шарль спрятал пистолет в карман, удобно откинулся на сиденье и лизнул руку.
— Черт бы побрал этого стервеца! Укусил до крови.
Женщина оказалась крепко сбитой, хорошо сложенной, от всего ее облика исходила какая-то животная чувственность. Здоровая самка — под пару своему мужу, здоровому самцу, — она одновременно влекла к себе и действовала отталкивающе.
Альбер не рассчитывал на это, полагая увидеть более дешевую разновидность мисс Нест из Нью-Орлеана. Та была во вкусе Бришо, эта женщина понравилась и Альберу. Даже сама мысль, что такая «аппетитная бабенка» каждый день приходит делать уборку у тебя в квартире, вызывала эротические фантазии. Делать уборку?…
Дом был просторный, обставленный в едином стиле, отвечающем запросам обитателей столичных окраин. Супруги Корню, по примеру опытных меблировщиков, приобретали обстановку явно по частям, подбирая одну вещь к другой. С креслом удачно сочетался столик, к столику подходил шкаф, удачно были подобраны ковры и обои, и в этот интерьер отлично вписывалась чета Корню. На женщине был просторный мужской махровый халат. Приятели на миг задумались, есть ли на ней что-нибудь еще, кроме халата, затем решили, что наверняка есть. Женщина не из ванны выскочила, это сразу видно. Ну что ж, значит, их встречают при полном параде.
— Проходите, — сказала мадам Корню. — Я вас ждала.
— Вот как? А почему?
— Муж предупредил, что вы придете. Желаете выпить? — Она открыла полированный шкафчик, где выстроились ряды бутылок. Задняя стенка бара была зеркальной, поверху шла световая трубка, вспыхивающая, как только открывалась дверца бара. Большинство бутылок стояли неоткупоренные. От одного вида спиртного Альберу снова сделалось муторно.
— Увы — нельзя! — с сожалением ответил Буасси.
— Красивый шкафчик, — похвалил Лелак.
— Красивый дом, — подхватил Шарль.
— Правда ведь? Это я сама выбирала.
Что она имела в виду: дом или шкафчик с баром — так и осталось не ясно.
— Но уж от кофе-то, надеюсь, не откажетесь?
— Выпьем с удовольствием, — поспешно отозвался Альбер, прежде чем этим ненормальным вздумалось бы отказаться. — Очень вам признательны.
— Скажите… — начал было Шарль и внезапно умолк. Мадам Корню нагнулась, чтобы достать чашечки с нижней полки бара, и Бришо, как и его коллеги, оцепенело уставились на обтянутый махровым халатом зад.
— Скажите, — начал он снова, — дорого вам обошелся этот дом?
— Минуту, — учтиво отозвалась женщина. — Сейчас позвоню мужу, только сначала поставлю кофе.
— Зачем вам звонить мужу?
— Чтобы он ответил на ваш вопрос. Он в таких делах лучше разбирается.
— В каких делах?
— Что сколько стоит и так далее.
— Но вы-то сами кое в чем тоже, наверное, разбираетесь?
— Ну, не очень…
— Брали вы взаймы у Ростана?
Женщина стала набирать номер. Шарль нажал на рычаг…
— Если нам захочется поговорить с вашим мужем, мы его посетим. Итак: просили вы денег взаймы у Ростана?
— Спросите у мужа.
— Спросим и у него. Так брали?
— Спросите у мужа!
Ситуация казалась тупиковой. Трое сработавшихся друг с другом полицейских способны сломить упрямство хоть какого закоренелого бандита. Поочередно, не давая одуматься, задают вопросы — в лоб, сбоку, сзади, — и можно не сомневаться, они выдержат дольше. Но этот метод бессилен против женщины, упрямой до тупости. Бандиту не безразлично, верят ему или нет. Женщине это без разницы. Вобьет себе в голову какую-нибудь чушь и цепляется за нее лишь потому, что так ей втемяшилось. «Спросите у мужа», — будет твердить свое, выспрашивай ты ее час или хоть две недели. А если проявить излишнюю настойчивость, то женщина и вовсе упрется и назло станет повторять одну только эту фразу даже в тех случаях, когда при прочих равных она бы ответила на вопросы, и не ссылаясь на мужа. Поэтому полицейские перестали допытываться, предпочитая молча наблюдать, как она хлопочет по хозяйству.
Корню производила впечатление хорошей хозяйки. Она работала проворно, все движения ее были точны и экономны. В комнате было чисто; должно быть, такая же чистота поддерживалась и у Ростана до взрыва. К кофе она выставила на стол ром, сахар, сливки, крохотное домашнее печенье, — и все это так быстро и естественно, что сыщики не успели возразить и спохватились, когда уже сидели за столом, отдавая должное угощению. Однако о цели визита они не забывали.
— Э-э… мадам… ах, как вкусно… Скажите, когда вы в последний раз были у Ростана, вы ведь вытерли пыль и с шахматного столика тоже?
— Конечно. — Мадам Корню уютно устроилась в кресле, поджав под себя ноги. Ее большие, зеленые глаза насмешливо и с вызовом смотрели на полицейских.
— Господин Ростан всегда уединялся после обеда для занятия шахматами?
— Откуда мне знать? Я уходила раньше.
— Где вы познакомились?
— Я работала в фирме «Франк-эль». Как-то раз я обмолвилась, что с удовольствием ушла бы с работы, если бы нашла место экономки. Могла бы приходить на несколько часов в день и делать все необходимое по хозяйству. Мне нет нужды надрываться по восемь часов, муж прилично зарабатывает.
— Сколько вы получали у Ростана?
— Пять тысяч франков.
Сыщики переглянулись, Шарль присвистнул.
— Неплохие денежки!
Женщина пожала плечами.
— Для него эти расходы окупались. Жена выставила его за порог, а он привык, чтобы в доме была чистота, белье выстирано, выглажено, рубашки накрахмалены, обед приготовлен, свежее домашнее печенье на столе… Мои услуги все равно обходились ему дешевле, чем жена, вздумай он снова жениться.
— У супружеской жизни есть и другие преимущества, к которым Ростан, вероятно, привык.
— Эти преимущества в оплату не входили, — жестко отрезала женщина.
— Как часто у Ростана бывали гости?
— Не знаю.
Альбер бросил на Шарля сердитый взгляд. Зачем без нужды обижать дамочку? Теперь из нее слова не вытянешь. Шарль обиженно уткнулся в тарелку с печеньем, предоставив Альберу сражаться в одиночку, коль скоро он такой умный.
— Знаете ли вы кого-нибудь, кто наведывался к нему постоянно?
— Знаю, господина Мартинэ. По утрам они всегда работали вместе. Одно время он даже обедал там каждый день и не давал себе труда поблагодарить меня.
— А этого человека вы не встречали? — Альбер сунул руку в карман и, конечно же, не нашел там нужной фотографии. Шарль, не обращая на них внимания, уминал печенье. Альбер под столом толкнул его ногой.
— Встречали вы у Ростана этого человека? — Шарль милостиво соизволил извлечь фотографию Марсо.
Женщина задумалась.
— По-моему, да. Только волосы у него тогда были длиннее…
— Чем они занимались?
— Откуда мне знать? Я находилась на кухне, они — в кабинете. Спросите Мартинэ, он тоже там был.
— А этого человека вам доводилось видеть? — Из папки вынули фотографию Фонтэна. Снимок был старый, более чем десятилетней давности; с тех пор сфотографировать террориста так и не удалось. В объектив улыбался симпатичный, белокурый молодой человек — из тех милых проказников, что обычно нравятся женщинам. Умное лицо, полные жизни глаза. Альбер не видел еще этой фотографии, и, когда мадам Корню, равнодушно покачав головой, вернула ее, он взял снимок. Господи, и он стрелял в этого человека! А тот на глазах у него убил двух полицейских! Вот этот самый человек.
Шарль тем временем достал очередную фотографию. Мадам Корню одобрительно разглядывала ее.
— На редкость красивая девушка! Такую я бы не забыла, если бы видела.
На фотографии длинные волосы Марианны были распущены по плечам, и от этого лицо ее выглядело еще более миниатюрным. Она смеялась, и Альбер подумал, как хорошо бы и в жизни увидеть ее такой вот смеющейся.
— Дело вкуса, — заметил Шарль. — Мне больше нравятся женщины другого типа.
— Сердцу не прикажешь, — сказала женщина и лениво потянулась.
Шарль смотрел, как колышутся под мягкой тканью ее упругие груди, и чувствовал себя подростком, впервые узревшим опытную кокотку. Будто и не было в его жизни великого множества интимных подруг. Наконец ему удалось взять себя в руки.
— Надо будет купить своей подруге такой халат, — сказал он.
Полицейские удалились, оставив после себя опустошенный стол.
***
— Ну и бабенка, скажу я вам! — Лишь на своем привычном месте за рулем Буасси вновь обрел уверенность в себе.
— Завтра я, пожалуй, еще разок к ней наведаюсь, — мечтательно произнес Шарль.
— Только не забудь прихватить с собой деньжат побольше.
— Еще чего — Шарль потянулся всем телом — вероятно, чтобы лучше воскресить в памяти соблазнительный облик свидетельницы.
Движение было на редкость небольшое, и они за несколько минут добрались до объездного кольца. Буасси свернул вправо, чтобы по кольцу доехать до Сены, а затем по набережной — к управлению полиций. Пусть и в объезд, все равно этот маршрут займет меньше времени.
— Да, кстати напомнил, — сказал Альбер. — Как прошла вчерашняя встреча, удачно?
— Вчерашняя? — Бришо гнусно прикинулся, будто не понимает, о чем речь. Подобно любому холостяку, он полагал, что все женатые люди завидуют его свободе. — Ах, ты про рыженькую? Спасибо, не без приятности.
— Я имею в виду, сообщила она что-нибудь новенькое?
— О нет, ничего особенного. Долго доказывала, что их фирма не разорится из-за «Ультимата».
— М-да… — Альбер чувствовал себя вполне сносно. Печенье мадам Корню благотворно подействовало на его бунтующий желудок. — Любопытно, что все конкуренты твердят одно и то же. Можно подумать, им абсолютно безразлично, какое положение они занимают на международном рынке. Зачем же они врут?
— По-твоему, они должны плакаться для большего правдоподобия?
Альбер не удостоил его ответом. Будущему префекту полиции не пристало задавать дурацкие вопросы. Лучше приберечь их до вступления в должность.
— Или ты считаешь, своим притворством они пытаются скрыть какие-то шаги, направленные против «Ультимата» — настаивал Шарль.
— Вот именно, — Альбер не стал с ним спорить.
— В прошлом году «Интернэшнл Чесс Компани» заработала на шахматных компьютерах сто двадцать миллионов долларов, — с гордостью объявил Шарль.
— И после этого твоя рыжая приятельница утверждает, будто для них это не бизнес…
— Я не стал ей возражать. Наверняка для фирмы это не основной бизнес, иначе коммерческим директором не назначили бы смазливую женщину.
— Поздравляю. А не говорила мадемуазель Нест, какой у них оборотный капитал?
— Нет, не говорила. Но деятели из «Компьютой» наверняка скажут. Эти ловкачи, специализирующиеся на производстве компьютеров, все друг про дружку знают. По мнению Моники Нест, если бы не этот шахматный автомат, «Компьютой» уже в этом году потерпел бы крах. Она говорит, производство обходилось фирме слишком дорого, реализация шла скверно, и «Франк-эль» еще в прошлом году собирался ликвидировать свое дочернее предприятие.
— Возможно, — согласился Альбер. — Но факт, что не они же сами намеревались похитить свою программу.
— А кто сказал, что ее намеревались похитить? — насмешливо поинтересовался Шарль. — Хотели убрать создателей программы, вероятно, чтобы не платить им с прибыли. Конкуренты скорее взорвали бы компьютер.
— Должно быть, эту чепуху дамочка намолола тебе в постели, а ты и уши развесил. Какой смысл конкурентам уничтожать компьютер, если оба конструктора смогут за несколько часов или дней восстановить программу? Машины стоит выводить из строя уже после того, как покончено с их создателями. Люди шли на убийство ради сумм куда меньших, чем сто двадцать миллионов долларов.
Бришо обиженно молчал, и Альбер продолжил:
— Черное дело должно быть сделано именно сейчас, пока идет турнир. Как только чемпионат закончится, «Компьютой» пустит производство на конвейер и каждую деталь «Ультимата» запатентует и поставит на охрану. А до тех пор фирма бессильна. Ростан и его напарник завершили работу в последний момент. Автоматов изготовлено ровно столько, сколько задействовано в турнире, и с турнира нельзя снять ни единого. Вся их реклама основана на том, что каждый «Ультимат» выиграет каждую партию. Результат должен быть абсолютным: пять — ноль.
— Да, ты прав, — Шарль мрачно уставился в окно, словно никогда не бывал в этих местах.
Они проезжали Ситэ. Набережная Орфевр отсюда в нескольких минутах хода, проще было бы дойти пешком. Альбер попытался смягчить приятеля.
— Я ведь не говорю, будто твоя приятельница способна на убийство.
— А я не говорю, будто она моя приятельница.
«Пежо» свернул под арку полицейского управления и проехал мимо дежурных машин, стоящих наготове, чтобы ринуться на место происшествия по первому вызову.
Лелак сделал еще одну попытку.
— Ерунда все это. Возможно, конкуренты здесь ни при чем.
Шарль помедлил с ответом, пока машина не остановилась.
— Возможно, — заключил он — Однако я бы на твоем месте проверил, надежно ли охраняют этого Мартинэ.
Комиссар при виде его удивился. Альбер скромно улыбнулся, словно бы принял удивление шефа за выражение радости. Корентэн шел по коридору ему навстречу с объемистой папкой под мышкой. При слабом освещении лицо его казалось помятым, расстроенным и даже постаревшим.
— Чего ты заявился? Твоя жена сказала, что ты болеешь.
— Мне полегчало.
Корентэн шагнул было дальше, но тотчас остановился.
— Теперь уже поздно, мог бы оставаться дома. Мы отметили тебя больным.
— Я же не виноват, что утром мне было плохо.
— Пить надо меньше!
Альбер промолчал. Неужели Марта проговорилась шефу, что он вчера выпил лишнего? Нет, скорее всего Корентэн, по обыкновению, нечаянно попал в десятку.
— Ладно, не беда. Коль скоро пришел, берись за работу. На улице Афин зарезали старуху.
— Ну и что?
— Как это — «ну и что»? Откуда такая бесчувственность?
— Напротив. Мне очень жаль несчастную старушку, но я занят расследованием убийства Ростана.
— Дело терпит. — По лицу Альбера было видно: он думает, будто ослышался, и Корентэн поспешно добавил: — По правде говоря, конечно же не терпит, но во всяком случае расследование предстоит долгое. История запутанная, мотивов — уйма, подозреваемых и того больше, бог знает, когда нам удастся завершить дело. А убийцу старухи ты доставишь сюда через полчаса. Наверняка какой-нибудь подросток из местных, больше некому.
— Дело Ростана не терпит. Через неделю закончится чемпионат, и все пташки разлетятся. А сейчас они все в одном месте.
— Не валяй дурака. Старуху убили еще вчера, а мне некого послать на место происшествия.
Альбер вздохнул.
— Какова там ситуация?
— Труп увезен, квартира опечатана. Видишь, еще одна зацепка: старуху убили даже не на улице, а дома. Ясно, что кто-то из знакомых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23