— Я расскажу то, что знаю. Кожухов соблазнился большими деньгами и властью. Он смолоду был талантливым инженером, но хотел большего, чем мог добиться своим трудом и талантом. Покажите мне инженера, который откажется от предложения стать во главе многотысячного коллектива, от зарплаты в несколько тысяч долларов, от реальной власти над людьми!.. Панич — опытный мафиози — вычислил его. Поставил на Толика, как на лошадь. Поначалу все складывалось — деньги, заграничные поездки по своему усмотрению, дача, дорогая машина. Мой деловой партнер Джек Руби — босс крупнейшей корпорации по редким металлам в США — не позволяет себе иметь такую машину. И его дом в Лос-Анджелесе не тянет на дачу Ко-жухова. Так что доверенности на жену — это передача ей миллиона долларов как минимум. Он не говорил, но, думаю, на его счетах, которые он не смог бы передать ей, даже если бы хотел, не меньше. Короче говоря, Панич дал ему увязнуть по самые уши, но при всем при этом он был человеком-подписью, человеком-функцией, никем. Все, что с подачи Панича он наобещал людям, оказалось фикцией. «Избран» он был липово, акции «Цветмета» ничего на самом деле не стоили. Голодные люди злы, обманутые — еще злее. Писали, жаловались, требовали. Прислали комиссию, стали его проверять с пристрастием. И, конечно, докопались до фактов, за которые его можно было сажать в тюрьму с полной конфискацией. Он висел на волоске, понимал, что нужен какой-то смелый, неординарный ход, который избавит его от Панича… или хотя бы отвлечет подозрение от его сотрудничества с мафией. Панич не рядовой бандит, за ним крупные теневики Европы, не говоря уж о столице-матушке. Им он нужен как управляющий нелегальным бизнесом, наместник — с одной стороны, и как козел отпущения в случае провала — с другой. Все его дела строго учитываются, отслеживаются—и продажными чиновниками, и прокуратурами всех мастей, и госбезопасностью, но он их всех кормит, и пока его не спешат убирать. Но уберут очень просто и быстро, как только запахнет жареным в кабинетах тех, кто на самом деле держит регион в подчинении. Уверен — его палач повсюду ходит за ним, не вынимая руки из кармана: курок уже взведен. Вы правы, у меня солидная служба безопасности, моей разведке известно, что жареным уже запахло. Панича уберут и на него спишут все, что он и его люди не успели списать на Толю Кожухова — чудовищные хищения металла, использование рабов, незаконные сделки, убийства, подлоги и так далее. Опять будут говорить о мафии, о происках организованных преступных группировок, о проникновении криминала в промышленность — о чем угодно и о ком угодно, но только не о тех, кого Панич на самом деле кормил, не о тех, кому делал огромные состояния, открывал счета в зарубежных банках. Вы, Владислав Михайлович, не обижайтесь, но вы для Панича просто никто; настолько никто, что вас могут попросту забыть в этой переделке. Но запах жареного вы почувствовали вовремя. Панич, как и все бандиты его ранга, держится на вероломстве, для него нет ни своих, ни чужих, нет людей вообще. Надо — убьет, надо — сдаст органам, пообещает заботу о семье, долю из «общака», райские условия отсидки, а захочет — организует «несчастный случай» в пенитенциарном учреждении любого режима. Видите, даже мне, бизнесмену, живущему в другом городе, дела которого не пересекаются с его интересами, известно о нем почти все. А уж компетентным органам и подавно! Но все не так просто. Во-первых, работают большие деньги. Во-вторых, большие люди. В-третьих, кто он такой? Живет себе старичок, пенсионер, никого не трогает. Таких Паничей по России — как грязи! Они очень удобны, ими прикрываются, их руками убирают неугодных…
Камай говорил неторопливо, зная, что Влад причастен к Паничу, что каждое слово бьет и по нему, говорил, воздвигая стену между собою и Паничем, а стало быть, и Владом, и Владу все время хотелось оглянуться — не стоит ли кто-нибудь за его спиной, кто придает ему уверенности и оправдывает его дерзость.
— И наступил момент, — продолжал Камай, — когда Толик Кожухов понял: его дача — замок на песке, его деньги — миф, он не успеет ими воспользоваться. О сыновьях и жене тоже никто не станет заботиться — с его информированностью ему не позволят дожить до первого допроса. Он приехал ко мне с интересным предложением. В верховьях реки Вишеры, в глухой тайге, в брошенном урановом поселке Уральск-12 нашли осмий и, более того, научились производить осмий-187 по уникальной технологии. Кто стоял за этими разработками, не знаю, думаю, люди серьезные, располагавшие данными о россыпных месторождениях платиновых руд задолго до того, как было принято решение свернуть разработки урана в этом районе по соображениям экономической целесообразности. Кожухова посвятил в свой бизнес Панич. За время общения с ним Толик оброс связями и знакомствами. Когда его приперли к стенке, он не испугался, потому что знал: его отстранение — не говоря о заключении или смерти — это крах Панича, шеф-покровитель не даст его в обиду. Но он ошибся. К власти пришла новая генерация, начиная с Минобороны и кончая правительством. На награбленное криминалитетом в первое десятилетие рынка государство решило наложить лапу. Благими намерениями, знаете, что вымощено?.. Не будем касаться внутри— и внешнеполитических мотивов. В конечном итоге эти мотивы им же и моделируются. Но факт, что ситуация стала выходить из-под контроля и грозить социальным взрывом — не все же имеют возможность торговать наркотиками или стать киллерами, — Камай усмехнулся. — Одним словом, после того как Минфин прибрал к рукам банк «Техэкспорт», созданный на «грязные» деньги Панича, на очереди был «Краснодольскцветмет», и Кожухов понял, что его попросту сдают. Возникла ситуация, при которой выигрывает тот, кто наносит превентивный удар, но при этом сохраняя хорошую мину. Руками того же государства, которое уже развязало драку. Мне сорок… хм… я — дитя Первого международного фестиваля в Москве… Волею судьбы, мой отец разыскал меня, будучи главой американской фирмы «Геникс энд трэйд» — очень мощной, способной организовать производство и сбыт редких металлов, но главное — очистить зараженные земли Уральска-12. Это очень дорого. Когда нечем платить зарплату, государство на это не пойдет — оно с этим не справится. Но при почти шестидесятипроцентной поддержке инофирмы — это шанс. Это выгодно. Кожухов изложил мне свой план. Мне он понравился, там хватит всем — и «Гениксу…», и «Редмету», и «Краснодольскцветмету». Но для того, чтобы выйти на высокий уровень с таким проектом, нужно доказать, что территория, которую предлагается рекультивировать, стоит затрат. Тогда эксперты фирмы «Геникс энд трэйд» смогут обратиться в конгресс или в торговое представительство России в Америке. Кожухов все продумал, в Уральске-12 у него был кто-то, кто взялся выкрасть и доставить образцы осмия. Он обещал мне через пару недель их представить. Трудно вообразить, чего это стоило и как рисковали те, кто помогал Кожухову, — каждый грамм на строжайшем учете: речь идет о сотнях тысяч долларов. На этом мы расстались…
Как ни старался Влад сохранить спокойствие, ему это не удалось: лицо его стало мервенно-бледным, руки так задрожали, что пришлось спрятать их под стол; уши заложило, как будто он попал в разреженное пространство, и стало жарко. Наверно, выражение его глаз испугало бы Камая, если бы не черные очки.
«Я убил! — все, что понял из его рассказа Влад. — Я убил!.. Борис собирался доставить эти ампулы Кожухову, они были для него единственным шансом спастись, выжить!.. Я виновен в смерти Сашки Земцова! — ведь если бы я не отдал ампулу Паничу… он сразу вычислил Кожухова и понял, что тот играет против него. И тогда он приказал его убить!»
— Я рассказал, зачем приезжал Кожухов. Вы удовлетворены? Влад не знал, что ответить, что делать дальше. Ведь хитрый татарин-полукровка, это «фестивальное дитя», мог просто стравливать их с Паничем, руководствуясь своим интересом. Влад чувствовал, что это не все, что знает Камай, но что, что еще?.. Отдать ему ампулу, избавиться от нее раз и навсегда, но дальше, дальше?..
«Я убью тигра в его доме, а что дальше?»
Но тигр еще был жив.
— А почему… почему я должен верить во все это? — спросил он упавшим голосом.
— Резонно, — пожал плечами Камай. — Можете не верить.
— Теперь, если вы получите доказательство, что осмий в Уральске-12 есть и там производится «сто восемьдесят седьмой», обойдетесь без Кожухова?.. Вам даже выгодно, что его не стало — не нужно делиться!
Камай посмотрел на него снисходительно:
— Глупо, Владислав Михайлович. Вы ничего не поняли. Я — директор маленького предприятия областного значения. Если меня убрать, этого никто не заметит, кроме моей жены. Никто не станет разворачивать производство там, где нет дорог, где нельзя жить из-за радиоактивного фона. А рекультивация обойдется приблизительно в пять миллиардов долларов, вы это можете понять? Такие вопросы решаются на уровне стран — потенциальных партнеров. При чем здесь Кожухов или Камай?
— И тогда Панича сметут?
— Его сметут раньше. Как известно, шила в мешке нельзя утаить.
Влад достал сигарету и закурил.
— А вы не думаете, что я расскажу Паничу о нашей беседе? Что, если никакого образца у меня вовсе нет? Откуда он у меня, в самом деле?
Камай помолчал.
— Неужели я так глупо выгляжу, Владислав Михайлович? — спросил наконец. — Приходит в офис человек и предлагает… купить у него осмий-187, называя себя частным лицом. Значит, или его ищут все спецслужбы России, или он сумасшедший, или осмий оказался у него случайно, и он сам не знает, что с ним делать. Во всяком случае, не проверив, как минимум, эти три версии, встречаться с ним было бы верхом несерьезности.
— Ну и что же вы выяснили? Что я бандит, да? Раз действую в интересах мафиозо Панича? У вас что здесь, охрана? Может быть, я под снайперским прицелом? А если осмий — уловка, повод выманить вас, взять в заложники и потребовать выкуп? Джек Руби бы не поскупился?
Камай невозмутимо смотрел на Влада.
— Богач, который лопухнулся, нередко озлобляется на весь свет и начинает стяжать еще больше. Паренек, которого дама приятной наружности завлекла за угол, где поджидали крепкие парни, чтобы отнять у него первую зарплату, больше не поверит в любовь, — усыпляющим баритончиком пустился в философию он. — Зло порождает зло…
— Да на хера мне ваши проповеди?! — вскричал Влад. — Можно подумать, вы или Кожухов заботитесь о процветании государства! Это Панич заботится! Это он подобрал брошенный участок тайги и наладил производство! Это он подобрал комбинат, основал банк, фонд «Новое поколение», вкладывал деньги в мэрию и город, построил «Тридорожье», отремонтировал Дворец спорта, организовал акционерное общество!.. Рассказывайте мне… про любовь! Конкурента хотите устранить, да? А вот тебе хрен, фестивальный мальчик! Нашел свободные уши лапшу развешивать… Государство… Оно меня и мою сестру бросило на больную мать со смехотворной пенсией, в колонию меня упрятало в четырнадцать лет. И когда бы Панич не подобрал, я бы сдох! Я четыре года металл гонял за бугор, думаете, сам бумаги на вывоз рисовал? Их государственные чиновники выдавали! По двести процентов прибыли наваривали. А попробовали бы они из «общака» украсть — их четвертовали бы! Да ваше государство — первый враг человека, вся эта чиновничья братия только и рыскает, где бы поживиться, кого бы заложить и продать, с кого налоги содрать. Мне в тюрьме было бы жить проще, чем в государстве, там хоть закон есть. Вы выяснили, кто я такой?.. Я — один из тех крепких парней, которые поджидают влюбленных пареньков за углами. Кошка — это кошка, господин Камай. А мышка — это мышка. Я бандит, а вы — генеральный директор. Я сын вора, а вы — сын миллионера. Между нами нет ничего общего!
Камай слушал, как слушают гинекологи, когда им рассказывают, откуда берутся дети. Дождавшись, когда Влад выпустит пар, заговорил негромко:
— Четверть века тому назад один человек украл цистерну с бензином. Красиво украл, как в детективном романе: на полном ходу сумел отцепить и перевести на стрелку, а там уже поджидали бензовозы. Прибыль была по тем временам «баснословная»: двести семьдесят рублей! Влепили ему «десятку» — за хищение в особо крупных. Дело, конечно, не в той цистерне, а в том железнодорожном составе, который к ней «подцепили» — раз уж все равно загремел. Адвокаты продолжали сражение, и правда должна была восторжествовать, и тогда проворовавшиеся деятели решили утопить концы: нет человека — нет проблемы. Подговорил его один бывалый уйти в побег. Человек уже разуверился в правде, понимал, что десять лет не протянет, и согласился — хоть детишек напоследок повидать. Рецидивист его спровоцировал, вывел на «запретку», а сам не пошел. Часовой того человека застрелил, а рецидивиста, как было обещано, выпустили «за хорошее поведение».
— Это… это вы к чему? — насторожился Влад.
— Это о кошках и мышках, господин Мехов. За четверть века эта кошка столько мышек съела, что впору подавиться. И тех, кто к углу подводил, и тех, что за углом стояли — никем не брезговала.
— Кто рецидивист-то? — не унимался Влад.
— Панич. А человек, укравший цистерну с бензином, ваш отец Михаил Мехов. Вместе они сидели.
— ?!.
— Это можно проверить. У меня в СБ, как вы верно уже подметили, не сброд, а бывшие сотрудники МВД. И уж о таких-то китах, как Панич, им известно все. Вы хотели узнать, кто убил вашего друга? Это не по моей части. Прокуратура разберется, если, конечно, захочет. Но знать, с кем мне предстоит иметь дело, я должен был — правило у меня такое. Нравится вам с Паничем — я не переманиваю, к себе не возьму, несмотря на ваш чемпионский титул. Кожухов был председателем Совета директоров одного из крупнейших металлургических предприятий, правая рука и особо доверенное лицо Панича, на их альянсе город да еще сотня человек держались. А убрал — как пылинку сдул с рукава. Друг ваш Земцов не в счет, с такими, как он, Панич вообще не считается — подумаешь, телохранитель! Он и фамилии его, уверен, не запомнил. А если вы думаете, что он вас подобрал, чтобы покормить и обогреть, ошибаетесь. Пантера был не макаренкой, а уголовным авторитетом, правда? И учил он вас явно не сапоги тачать. Вы инструмент, Мехов. Если бы не ваша мать, Панич бы вас раньше «крестил» — она ему цену знала и оберегала вас от него. Зато когда она умерла, никого рядом с вами не оказалось, и Панин проявил участие — это ему ничего не стоило.
Владу показалось, будто он вышел на площадь перед народом, чтобы что-то сказать, и забыл — что.
— Хорошо поработали, — вымолвил едва слышно. — А кого, по-вашему, представляет Мещанинов? — спросил он.
— Поживем — увидим. Как сказал один философ: «Время обнажает нашу нравственную геологию».
— А если его нет, времени? Мещанинов не меньше Кожухова нуждается в средствах. Я читал, он назначен решением самого премьера? Значит, ему проще, чем Кожухову, решить вопрос об этой… как ее… культивации?
Впервые за все время беседы Камай посмотрел на него как на равного.
— И все-таки я бы предпочел подождать.
— Завтра с Мещаниновым собираются встретиться Панич и его компаньоны, — выложил Влад. — Я человек маленький, ни черта в политике не понимаю, но и козе понятно, о чем предстоит разговор: Мещанинову попытаются втолковать, на чьи деньги он собирается тут строить новые рыночные отношения. А мытьем или катаньем — это уж как получится.
— То есть?
— Это я о превентивном ударе. Драка-то уже развязана? Предложение, с которым к вам приезжал Кожухов, может оказаться козырной картой Мещанинова. Да и вам с ним будет проще решить вопрос — при его-то связях в министерствах?
Камай уже не пытался удерживать положение ведущего, позабыл о менторском тоне человека, сознающего свое превосходство.
— То есть вы хотите предложить…
— Я хочу сказать, что для вас это будет более короткий путь, чем через представительства России в Америке.
24
Тайна похожа на «ручную» гюрзу: ту и другую лучше не заводить.
И премьер, и президент поднаторели в кадровых перестановках, выбивали людей Консорциума одного за другим. Второй год делались попытки сформировать «промышленную группу» за счет коммунистов и их попутчиков.
С назначением Мещанинова игра пошла в открытую: дни «краснодольской группировки» были сочтены, и никакие подкупы и даже угрозы, к которым пытались прибегнуть «отцы» Консорциума, не могли спасти положения.
На сей раз полковник Салыков прилетел глубокой ночью в Ухту не для того, чтобы встретиться с Паничем: старик свое отработал.
…Мало кто знал, что в 1983 году Уральск-12 был «заморожен» искусственно. Тогдашнее правительство не пришлось долго убеждать в нецелесообразности его дальнейшего использования: достаточно было волевого решения одного человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Камай говорил неторопливо, зная, что Влад причастен к Паничу, что каждое слово бьет и по нему, говорил, воздвигая стену между собою и Паничем, а стало быть, и Владом, и Владу все время хотелось оглянуться — не стоит ли кто-нибудь за его спиной, кто придает ему уверенности и оправдывает его дерзость.
— И наступил момент, — продолжал Камай, — когда Толик Кожухов понял: его дача — замок на песке, его деньги — миф, он не успеет ими воспользоваться. О сыновьях и жене тоже никто не станет заботиться — с его информированностью ему не позволят дожить до первого допроса. Он приехал ко мне с интересным предложением. В верховьях реки Вишеры, в глухой тайге, в брошенном урановом поселке Уральск-12 нашли осмий и, более того, научились производить осмий-187 по уникальной технологии. Кто стоял за этими разработками, не знаю, думаю, люди серьезные, располагавшие данными о россыпных месторождениях платиновых руд задолго до того, как было принято решение свернуть разработки урана в этом районе по соображениям экономической целесообразности. Кожухова посвятил в свой бизнес Панич. За время общения с ним Толик оброс связями и знакомствами. Когда его приперли к стенке, он не испугался, потому что знал: его отстранение — не говоря о заключении или смерти — это крах Панича, шеф-покровитель не даст его в обиду. Но он ошибся. К власти пришла новая генерация, начиная с Минобороны и кончая правительством. На награбленное криминалитетом в первое десятилетие рынка государство решило наложить лапу. Благими намерениями, знаете, что вымощено?.. Не будем касаться внутри— и внешнеполитических мотивов. В конечном итоге эти мотивы им же и моделируются. Но факт, что ситуация стала выходить из-под контроля и грозить социальным взрывом — не все же имеют возможность торговать наркотиками или стать киллерами, — Камай усмехнулся. — Одним словом, после того как Минфин прибрал к рукам банк «Техэкспорт», созданный на «грязные» деньги Панича, на очереди был «Краснодольскцветмет», и Кожухов понял, что его попросту сдают. Возникла ситуация, при которой выигрывает тот, кто наносит превентивный удар, но при этом сохраняя хорошую мину. Руками того же государства, которое уже развязало драку. Мне сорок… хм… я — дитя Первого международного фестиваля в Москве… Волею судьбы, мой отец разыскал меня, будучи главой американской фирмы «Геникс энд трэйд» — очень мощной, способной организовать производство и сбыт редких металлов, но главное — очистить зараженные земли Уральска-12. Это очень дорого. Когда нечем платить зарплату, государство на это не пойдет — оно с этим не справится. Но при почти шестидесятипроцентной поддержке инофирмы — это шанс. Это выгодно. Кожухов изложил мне свой план. Мне он понравился, там хватит всем — и «Гениксу…», и «Редмету», и «Краснодольскцветмету». Но для того, чтобы выйти на высокий уровень с таким проектом, нужно доказать, что территория, которую предлагается рекультивировать, стоит затрат. Тогда эксперты фирмы «Геникс энд трэйд» смогут обратиться в конгресс или в торговое представительство России в Америке. Кожухов все продумал, в Уральске-12 у него был кто-то, кто взялся выкрасть и доставить образцы осмия. Он обещал мне через пару недель их представить. Трудно вообразить, чего это стоило и как рисковали те, кто помогал Кожухову, — каждый грамм на строжайшем учете: речь идет о сотнях тысяч долларов. На этом мы расстались…
Как ни старался Влад сохранить спокойствие, ему это не удалось: лицо его стало мервенно-бледным, руки так задрожали, что пришлось спрятать их под стол; уши заложило, как будто он попал в разреженное пространство, и стало жарко. Наверно, выражение его глаз испугало бы Камая, если бы не черные очки.
«Я убил! — все, что понял из его рассказа Влад. — Я убил!.. Борис собирался доставить эти ампулы Кожухову, они были для него единственным шансом спастись, выжить!.. Я виновен в смерти Сашки Земцова! — ведь если бы я не отдал ампулу Паничу… он сразу вычислил Кожухова и понял, что тот играет против него. И тогда он приказал его убить!»
— Я рассказал, зачем приезжал Кожухов. Вы удовлетворены? Влад не знал, что ответить, что делать дальше. Ведь хитрый татарин-полукровка, это «фестивальное дитя», мог просто стравливать их с Паничем, руководствуясь своим интересом. Влад чувствовал, что это не все, что знает Камай, но что, что еще?.. Отдать ему ампулу, избавиться от нее раз и навсегда, но дальше, дальше?..
«Я убью тигра в его доме, а что дальше?»
Но тигр еще был жив.
— А почему… почему я должен верить во все это? — спросил он упавшим голосом.
— Резонно, — пожал плечами Камай. — Можете не верить.
— Теперь, если вы получите доказательство, что осмий в Уральске-12 есть и там производится «сто восемьдесят седьмой», обойдетесь без Кожухова?.. Вам даже выгодно, что его не стало — не нужно делиться!
Камай посмотрел на него снисходительно:
— Глупо, Владислав Михайлович. Вы ничего не поняли. Я — директор маленького предприятия областного значения. Если меня убрать, этого никто не заметит, кроме моей жены. Никто не станет разворачивать производство там, где нет дорог, где нельзя жить из-за радиоактивного фона. А рекультивация обойдется приблизительно в пять миллиардов долларов, вы это можете понять? Такие вопросы решаются на уровне стран — потенциальных партнеров. При чем здесь Кожухов или Камай?
— И тогда Панича сметут?
— Его сметут раньше. Как известно, шила в мешке нельзя утаить.
Влад достал сигарету и закурил.
— А вы не думаете, что я расскажу Паничу о нашей беседе? Что, если никакого образца у меня вовсе нет? Откуда он у меня, в самом деле?
Камай помолчал.
— Неужели я так глупо выгляжу, Владислав Михайлович? — спросил наконец. — Приходит в офис человек и предлагает… купить у него осмий-187, называя себя частным лицом. Значит, или его ищут все спецслужбы России, или он сумасшедший, или осмий оказался у него случайно, и он сам не знает, что с ним делать. Во всяком случае, не проверив, как минимум, эти три версии, встречаться с ним было бы верхом несерьезности.
— Ну и что же вы выяснили? Что я бандит, да? Раз действую в интересах мафиозо Панича? У вас что здесь, охрана? Может быть, я под снайперским прицелом? А если осмий — уловка, повод выманить вас, взять в заложники и потребовать выкуп? Джек Руби бы не поскупился?
Камай невозмутимо смотрел на Влада.
— Богач, который лопухнулся, нередко озлобляется на весь свет и начинает стяжать еще больше. Паренек, которого дама приятной наружности завлекла за угол, где поджидали крепкие парни, чтобы отнять у него первую зарплату, больше не поверит в любовь, — усыпляющим баритончиком пустился в философию он. — Зло порождает зло…
— Да на хера мне ваши проповеди?! — вскричал Влад. — Можно подумать, вы или Кожухов заботитесь о процветании государства! Это Панич заботится! Это он подобрал брошенный участок тайги и наладил производство! Это он подобрал комбинат, основал банк, фонд «Новое поколение», вкладывал деньги в мэрию и город, построил «Тридорожье», отремонтировал Дворец спорта, организовал акционерное общество!.. Рассказывайте мне… про любовь! Конкурента хотите устранить, да? А вот тебе хрен, фестивальный мальчик! Нашел свободные уши лапшу развешивать… Государство… Оно меня и мою сестру бросило на больную мать со смехотворной пенсией, в колонию меня упрятало в четырнадцать лет. И когда бы Панич не подобрал, я бы сдох! Я четыре года металл гонял за бугор, думаете, сам бумаги на вывоз рисовал? Их государственные чиновники выдавали! По двести процентов прибыли наваривали. А попробовали бы они из «общака» украсть — их четвертовали бы! Да ваше государство — первый враг человека, вся эта чиновничья братия только и рыскает, где бы поживиться, кого бы заложить и продать, с кого налоги содрать. Мне в тюрьме было бы жить проще, чем в государстве, там хоть закон есть. Вы выяснили, кто я такой?.. Я — один из тех крепких парней, которые поджидают влюбленных пареньков за углами. Кошка — это кошка, господин Камай. А мышка — это мышка. Я бандит, а вы — генеральный директор. Я сын вора, а вы — сын миллионера. Между нами нет ничего общего!
Камай слушал, как слушают гинекологи, когда им рассказывают, откуда берутся дети. Дождавшись, когда Влад выпустит пар, заговорил негромко:
— Четверть века тому назад один человек украл цистерну с бензином. Красиво украл, как в детективном романе: на полном ходу сумел отцепить и перевести на стрелку, а там уже поджидали бензовозы. Прибыль была по тем временам «баснословная»: двести семьдесят рублей! Влепили ему «десятку» — за хищение в особо крупных. Дело, конечно, не в той цистерне, а в том железнодорожном составе, который к ней «подцепили» — раз уж все равно загремел. Адвокаты продолжали сражение, и правда должна была восторжествовать, и тогда проворовавшиеся деятели решили утопить концы: нет человека — нет проблемы. Подговорил его один бывалый уйти в побег. Человек уже разуверился в правде, понимал, что десять лет не протянет, и согласился — хоть детишек напоследок повидать. Рецидивист его спровоцировал, вывел на «запретку», а сам не пошел. Часовой того человека застрелил, а рецидивиста, как было обещано, выпустили «за хорошее поведение».
— Это… это вы к чему? — насторожился Влад.
— Это о кошках и мышках, господин Мехов. За четверть века эта кошка столько мышек съела, что впору подавиться. И тех, кто к углу подводил, и тех, что за углом стояли — никем не брезговала.
— Кто рецидивист-то? — не унимался Влад.
— Панич. А человек, укравший цистерну с бензином, ваш отец Михаил Мехов. Вместе они сидели.
— ?!.
— Это можно проверить. У меня в СБ, как вы верно уже подметили, не сброд, а бывшие сотрудники МВД. И уж о таких-то китах, как Панич, им известно все. Вы хотели узнать, кто убил вашего друга? Это не по моей части. Прокуратура разберется, если, конечно, захочет. Но знать, с кем мне предстоит иметь дело, я должен был — правило у меня такое. Нравится вам с Паничем — я не переманиваю, к себе не возьму, несмотря на ваш чемпионский титул. Кожухов был председателем Совета директоров одного из крупнейших металлургических предприятий, правая рука и особо доверенное лицо Панича, на их альянсе город да еще сотня человек держались. А убрал — как пылинку сдул с рукава. Друг ваш Земцов не в счет, с такими, как он, Панич вообще не считается — подумаешь, телохранитель! Он и фамилии его, уверен, не запомнил. А если вы думаете, что он вас подобрал, чтобы покормить и обогреть, ошибаетесь. Пантера был не макаренкой, а уголовным авторитетом, правда? И учил он вас явно не сапоги тачать. Вы инструмент, Мехов. Если бы не ваша мать, Панич бы вас раньше «крестил» — она ему цену знала и оберегала вас от него. Зато когда она умерла, никого рядом с вами не оказалось, и Панин проявил участие — это ему ничего не стоило.
Владу показалось, будто он вышел на площадь перед народом, чтобы что-то сказать, и забыл — что.
— Хорошо поработали, — вымолвил едва слышно. — А кого, по-вашему, представляет Мещанинов? — спросил он.
— Поживем — увидим. Как сказал один философ: «Время обнажает нашу нравственную геологию».
— А если его нет, времени? Мещанинов не меньше Кожухова нуждается в средствах. Я читал, он назначен решением самого премьера? Значит, ему проще, чем Кожухову, решить вопрос об этой… как ее… культивации?
Впервые за все время беседы Камай посмотрел на него как на равного.
— И все-таки я бы предпочел подождать.
— Завтра с Мещаниновым собираются встретиться Панич и его компаньоны, — выложил Влад. — Я человек маленький, ни черта в политике не понимаю, но и козе понятно, о чем предстоит разговор: Мещанинову попытаются втолковать, на чьи деньги он собирается тут строить новые рыночные отношения. А мытьем или катаньем — это уж как получится.
— То есть?
— Это я о превентивном ударе. Драка-то уже развязана? Предложение, с которым к вам приезжал Кожухов, может оказаться козырной картой Мещанинова. Да и вам с ним будет проще решить вопрос — при его-то связях в министерствах?
Камай уже не пытался удерживать положение ведущего, позабыл о менторском тоне человека, сознающего свое превосходство.
— То есть вы хотите предложить…
— Я хочу сказать, что для вас это будет более короткий путь, чем через представительства России в Америке.
24
Тайна похожа на «ручную» гюрзу: ту и другую лучше не заводить.
И премьер, и президент поднаторели в кадровых перестановках, выбивали людей Консорциума одного за другим. Второй год делались попытки сформировать «промышленную группу» за счет коммунистов и их попутчиков.
С назначением Мещанинова игра пошла в открытую: дни «краснодольской группировки» были сочтены, и никакие подкупы и даже угрозы, к которым пытались прибегнуть «отцы» Консорциума, не могли спасти положения.
На сей раз полковник Салыков прилетел глубокой ночью в Ухту не для того, чтобы встретиться с Паничем: старик свое отработал.
…Мало кто знал, что в 1983 году Уральск-12 был «заморожен» искусственно. Тогдашнее правительство не пришлось долго убеждать в нецелесообразности его дальнейшего использования: достаточно было волевого решения одного человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25