А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


— Иоганн, ты когда-нибудь был в Европе?
Веллер давно зарубил себе на носу, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Если начальство ни с того ни с сего проявляет участие или шутит — жди подвоха. Ясное дело, цель поездки — не изучение старинных шотландских замков. И греться на Лазурном берегу не пошлют. А для того, чем обычно занималась команда Веллера, напичканная радиоэлектронными службами Европа — далеко не самое подходящее место. Там стоит только вылезти в эфир, как окажешься под колпаком сразу нескольких «соответствующих» организаций.
— Чем нам предстоит заниматься, сэр?
Полковник улыбнулся, похлопал командира роты по плечу:
— Не волнуйся, старина. Вот, изучай.
Он вручил пакет документов, закурил и стал оглядываться по сторонам. Знавший о пристрастии начальника к комфорту, Веллер, не отрывая глаз от бумаг, нажал кнопку селектора и распорядился приготовить кофе.
Бесшумно появился ординарец с горячим кофейником на подносе. Стараясь не шуметь, расставил чашки, наполнил их ароматным напитком и так же тихо вышел. Гость удовлетворенно вздохнул, потянулся за чашкой. Он любил такой кофе, обжигающий, — его можно пить медленно, не боясь, что скоро остынет.
Полковник открыл портсигар, чиркнул спичкой. Развалившись в кресле, он изучающе рассматривал ротного. Лучшего офицера для задуманной акции не найти. Другой сразу бы засыпал вопросами, а этот будет молчать и внимательно прислушиваться и рано или поздно полностью уяснит задачу.
Пока Веллер читал, полковник успел выкурить сигарету и допить кофе.
— Но это же… совсем не наш район. — Капитан отложил в сторону карту района предстоящей акции и удивленно посмотрел на начальника.
Тот весело кивнул:
— Прочитал? Извини, дружище, я должен сегодня же вернуть эти документы. — Он забрал у ротного бумаги и сложил в свою папку. — А что касается географии, какая разница? Суть вашей работы не меняется. Дополнительные инструкции получите на месте. Решай, на кого оставишь командование. Вам предстоит действовать половинным составом, часть роты останется здесь.
ГЛАВА 11.
7 ЧАСОВ 30 МИНУТ. 9 АПРЕЛЯ 1988 ГОДА.
КЕСТЕНЬГА.
По утрам бывали заморозки. Хрустя тонкой корочкой льда на лужах, Давыдов в сопровождении Кудрявых и Иванова с пустыми вещмешками бодро шагал к складу военно-технического имущества. Склад был похож на большой каменный барак. Когда-то здесь был командный пункт, потом кто-то «наверху» придумал отправить расчеты КП на сопку.
Новый пункт управления представлял собой бетонную коробку, слегка присыпанную землей. Защитные свойства этого «заглубленного сооружения» были весьма условными. Настоящий защищенный пункт управления строится не один год и обходится недешево. В полку не было ни арочных перекрытий, ни положенных для таких сооружений специальных плит. КП сделали из чего Бог послал, объясняя это «необходимостью повышения живучести системы управления». Но какая там живучесть, если крылатая ракета ALCM способна уничтожить и старое, и новое строение с одинаковой легкостью. Создатели войск ПВО знали, что выживание точек на первой линии обороны во многом зависит от того, насколько быстро действуют их расчеты. При четкой и слаженной работе средства воздушного нападения уничтожаются на подлете, а расхлябанных и нерасторопных никакие толщи грунта и бетона не защитят от спецбоеприпаса мощностью несколько килотонн или боеприпаса объемного взрыва. Нынешнее командование войск придерживалось иного мнения, и подчиненным приходилось дежурить в холодном бункере с плохой вентиляцией, наживая ревматизм и туберкулез.
Скрудж, позевывая, ждал связистов на складе.
— А этих обормотов зачем притащил? — осведомился он у Давыдова. — Ты что думаешь, тут сокровища египетского фараона? Боишься, один все не вынесешь? У меня из связного имущества практически ничего нет.
Но заместитель по вооружению явно кривил душой. Еще у входа Давыдов приметил бухты кабеля для взрывных работ, который годился вместо полевки. А в глубине склада соблазнительно маячили коробки, ящики, блоки списанной аппаратуры и другие очень полезные вещи. Проследив за алчными взорами гостей, майор смилостивился:
— Ладно, поройтесь тут, я пока оформлю вам документы на лампу.
Склад был забит под потолок. Коробки аккуратно покоились на стеллажах. Стеллажи тянулись вдоль тесного коридора. В проемах между ними виднелись двери, за ними тоже хранились кузнецовские сокровища. Некоторые помещения бывшего КП были заперты и опечатаны. Освещение было чересчур слабым для такого большого склада.
— Вам вон туда, — Кузнецов ткнул пальцем в сторону двери с табличкой «Разное».
В комнате было полно всякой интересной всячины. Пока Давыдов выгребал лампы к приемникам, плавкие предохранители, транзисторы, конденсаторы и прочую дребедень для ремонта техники связи, его подопечные засовывали в мешки батарейки и бухты кабеля. Три полевых телефона без трубок сиротливо стояли в углу, заваленные ремонтными шлангами. Их немедленно выудили и подвергли осмотру.
— Та-рищ лейтенант, это берем? — вопрошал Кудрявых из угла.
— Три мотка проволоки хватит? — вторил из другого Иванов под сопение зампотеха — тот негодовал, глядя, как его богатства меняют хозяев.
Наконец его терпение лопнуло:
— Эй, гунны и вандалы, хватит меня раскулачивать, берите лампу и вытряхивайтесь отсюда.
Давыдов и Мишка пошли на звучный голос в глубину барака. На столе под тусклой лампой без абажура лежало металлическое изделие, с виду напоминающее деталь финской сантехники. Мысль о его транспортировке у любого вызвала бы легкую грусть. Габариты железяки красноречиво свидетельствовали о ее немалом весе.
— Это что — лампа? Да она железная… — удивился Мишка.
— Не железная, а из сплавов и керамики, — уточнил Скрудж. — Еще какая лампа, моща не то что у ваших, — сила! Расписывайтесь здесь и здесь. — Майор сунул Давыдову накладные.
— Зачем это? Что, без расписок никак нельзя? — Давыдов был тертый калач и знал, что на службе в вооруженных силах лучше как можно реже ставить свою подпись в графе «принял».
— Нельзя, она идет как «Запорожец», так что расписывайтесь и не забудьте передать ее начальнику Северного по накладной, за утерю полагается возмещение с кратностью, а вдобавок ко всему эта железяка имеет гриф.
Давыдов понял, что влип, и на его физиономии отразилась горькая досада. Мало того, что чертова железка весит с пуд, так ее, заразу, еще и стеречь придется до самого момента установки в передатчик РЛС.
К столу подошел Расул с вещмешками, успевшими располнеть не на один десяток килограммов. Бушлат на груди и животе старшины оттопыривался, карманы раздулись. В руках он держал две продолговатые желтые металлические коробки.
— Что такое эр восемьсот пять? — поинтересовался он у лейтенанта.
Из коробок выглядывали телескопические антенны, как у транзисторных радиоприемников. Кузнецов, рассмотрев находки, хмыкнул:
— Эти коробки здесь давно лежат. Их еще до меня кто-то оставил. Документации на них нет, но это что-то ваше, связное. Хотите — владейте. Кстати, покажите, что еще награбили.
— Мы же договаривались, — оскорбился Толик.
— Да не заберу я ничего, — махнул рукой вооруженец. — Просто знать хочу.
Пока он досматривал вещмешки, лейтенант изучал находку. Что-то подобное он уже видел. Больше всего похоже на радиостанции ПСС. Только очень уж они старые. Современные — меньших размеров, удобнее лежат в руке. Радиостанции ПСС имели всего одну частоту — частоту передачи сигналов бедствия. Они могли работать в телефонном режиме — для переговоров терпящего бедствие экипажа со спасательным вертолетом, и в телеграфном — для привода этого вертолета к месту вынужденной посадки. Давыдов повертел коробки в руках. Да к ним же инструкция привинчена! Органы управления и таблички с инструкциями подтверждали принадлежность коробок к славному семейству аварийных средств радиосвязи. Последние цифры заводского номера свидетельствовали о сроке изготовления — конце шестидесятых.
— А где батареи? — Лейтенант повернулся к Иванову.
— Только такие. — Старшина достал из карманов две коробки поменьше, со шлангами.
Батареи не были «родными». Кто-то когда-то прицепил шланги с разъемами для радиостанций к коробкам, в которые вкладывались обычные батарейки для ТАИ-43. По габаритам устройство не выдерживало никакой критики, но позволяло обходиться без специальных батарей или аккумуляторов, или что там прилагалось к радиостанциям в доисторические времена…
На обратном пути компания зашла на передающий, опорожнила вещмешки перед сонным Мамедовым. Давыдов выбрал только то, что нужно было взять с собой на Северный. Пока стряпали (ждать завтрака в столовой было некогда) и складывали в мешки продукты на несколько дней, лейтенант укомплектовал радиостанции ПСС батарейками. Коробки шипели в его руках.
— Вроде работают, — удивился Мишка. — Надо же, столько провалялись на складе, и ничего.
— Не сейчас делали, — прокомментировал этот факт Расул.
Давыдов вручил Кудрявых станцию с блоком батарей.
— Прогуляйся-ка вон до той антенны. — Лейтенант махнул рукой на окно, указывая на конец антенного поля передающего радиоцентра.
Станции действительно работали, проверяющие хорошо слышали голоса друг друга. Попробовали выстукивать морзянку — тоже четкие сигналы.
— Давайте с собой захватим, — предложил Расул.
— Они же килограмма по полтора. — Лейтенант покачал на руке две радиостанции и батарейный блок.
— С ним при развертывании удобнее. Я сам понесу…
— Давайте возьмем, — поддержал старшину Кудрявых.
— Берите, если охота надрываться. Давайте завтракать, нам еще на автобус успеть надо.
Давыдов и сам был не прочь позабавиться с новыми игрушками, но ему не хотелось перегружать спутников, путь предстоял неблизкий. Ну раз они сами проявили инициативу, ради Бога.
Завтракали тушенкой, крепким чаем и хлебом с маслом, Мамедов достал «из загашников» банку абрикосового варенья.
Потом группа Давыдова зашла в казарму. Народ уже отбегал зарядку и толпился в умывальнике. Показав дежурному по части командировочное предписание, Толик велел помощнику дежурного вскрыть комнату хранения оружия. Расул получил личный автомат — «для отражения нападения опасных животных». Из своего ящика с патронами Давыдов достал снаряженный магазин и положил в карман. На автомат натянули выклянченный у Карабана чехол от ружья. Дежурный по батальону капитан Ржанников курил на крыльце.
— Надолго на Северный?
— Дня за три обернемся, — уверенно ответил Давыдов.
Попрощавшись, компания бодро зашагала к автобусной остановке. Она находилась на территории поселка, который, как и все северные населенные пункты, застраивался без всякого генерального плана. От части его отделяло поле, там местный зверосовхоз умудрялся что-то выращивать для своего подсобного хозяйства. На краю поля высилось здание районной больницы, куда эпизодически бегали в самоволку «личные составы». Там же практиковалась очередная Мишкина пассия — студентка-медичка. Кудрявых косился на знакомые окна, а Давыдов и Иванов нагло скалились.
Автобус оказался разбитым, дребезжащим на каждой рытвине «пазиком». Водитель взял деньги и без лишних разговоров выдал билеты. Местное население предпочитало платить в автобусе. Дело в том, что на станции билеты в погранзону продавала бдительная особа преклонного возраста. Закалка у бабки была чекистская. Сидя под плакатом с видом Беломорска и надписью «Нашему городу 50 лет. 1937 — 1987», она у любого, кто интересовался рейсом в сторону границы, требовала командировочное предписание или приглашение, заверенное местным кагэбэшным начальством. При чем тут Беломорск (до него от поселка было часа четыре поездом), знала только сама старушенция. То ли она была оттуда родом, то ли входила в число основателей этого славного города, неизвестно. Водители автобусов, получавшие процент с выручки, смотрели на вещи проще: деньги есть — бери билет, все равно дальше первого погранпоста не уедешь.
В автобусе кроме военной троицы оказались две тетки-карелки, они сначала разговаривали на своем языке, но, увидев служивых, вежливо поздоровались и перешли на русский. Ответив на приветствие, Давыдов распределил обязанности: Расулу стеречь автомат и вещмешок со связным барахлом, Мишке — мешок со злосчастной лампой и продуктами. Свое имущество он сложил под бок и мгновенно уснул. Засыпая, подумал о том, что северные обычаи ему нравятся. Особенно тот, по которому все знакомые и незнакомые здороваются. Толик всегда был легок на подъем, без труда приспосабливался к новой обстановке. На Север он поехал добровольно. Узнав о его выборе, преподаватель по специальности майор Катречко с недоумением спросил:
— Ты что, Давыдов, для этого четыре года в отличниках? Оставайся в училище, человеком станешь.
Давыдов скромно умолчал о том, что остаться и сам был не прочь, но начальство не предлагало. А раз уж все равно нужно куда-то ехать, так уж ехать, чтобы было интересно служить, да и финансовый вопрос немаловажен, северянам платят побольше, чем где-нибудь в Псковской области. Порядки каймановского батальона лейтенант усвоил быстро. Главный принцип был прост: если к тебе нет претензий по работе, то за все остальное хотя и будут ругать, но не особенно строго. А найти недостатки можно у любого.
Местный быт тоже пришелся лейтенанту по душе. Гарнизон жил дружно. Можно смело зайти к кому-нибудь в гости в два часа ночи, и хозяева не сделают круглые глаза и постные лица. Не предложат «еще чайку» в надежде, что у гостя наконец проснется совесть и он уйдет восвояси. Часто посиделки затягивались до утра. Как ни крути, без общения человек не может, волки, и те в стаи собираются. Северная жизнь отличалась какой-то бесшабашностью, люди не отягощали себя условностями, все было временным, на точках знали, что дослуживать придется в другом месте. А потому не страдали вещизмом. Погрузите древесно-стружечную мебель в кузов грузовика, «пилотируемого» армейским водителем. Провезите ее километров девяносто по лесной дороге. Если рассчитываете выгрузить мебель, а не груду обломков, то вас ждет глубокое разочарование. В этих краях люди покупали только то, чего не было в продаже в центральной полосе, и то, что хорошо переносит переезды.
Перечень развлечений был скудным: чтение, кино и дискотека в местном клубе; как водится — телевизор. Когда появилась «удлиненная программа», вся часть неделю ходила по утрам с красными глазами. Для борьбы с растлевающим влиянием Запада по телику часов до трех ночи показывали фильмы вроде «Семнадцати мгновений…» и «Места встречи…».
Частенько собирались семьями, просто поболтать, пели под гитару. Правда, частенько — это весьма условно. Обычно на сутки случалось до пяти «готовностей», граница рядом, а малая авиация у соседей развита не в пример лучше, чем у нас.
Еще одной традицией была общая привычка не запирать двери. Как-то в первые месяцы своей северной жизни Давыдов отправился к начштаба за подшивкой «Вокруг света»; связка ключей от гаража и квартиры командира висела с наружной стороны двери. Анатолий ее взял и торжественно вручил НШ:
— Вы ключи снаружи оставили, я принес, чтобы не потерялись.
Силинкович его сперва не понял, потом рассмеялся:
— Во-первых, здесь не воруют, а во-вторых, где им еще быть, — пожал плечами ветеран точки. — Завалятся куда-нибудь, замучишься искать, а из замка им деваться некуда…
Силинкович впустил лейтенента в чулан, где полки ломились от подшивок: «Воруг света», «Техника — молодежи», «Наука и жизнь», «Юность». За годы службы у НШ скопились сотни журналов. Чтение было еще одной повальной местной страстью. Впоследствии Толик и сам развернулся вовсю, одних газет и журналов выписал на пятьдесят рублей, северные проценты позволяли не экономить.
Гостеприимство на границе было развито, как у эскимосов: любой приезжий с другой точки мог получить стол и кров. Обычно командированных принимали у себя те, с кем собирались решать вопросы прибывшие. У Давыдова останавливались представители авиаполка и связисты, у Черненко — люди химической службы, у начальника штаба — штабные работники, локаторщики — у офицеров местного РЛУ…
Подпрыгнув на очередном бугре, автобус жалобно задребезжал. Толик открыл один глаз. Кудрявых спал, обняв мешок стоимостью с «Запорожец», Расул общался с местными тетками и бдительно охранял начальство и Мишку. Петляя по сопкам, огибая болота и озера, шоссе вело через лес на запад. У леспромхоза военные высадились, дальше нужно было идти пешком. Снабженная на дорогу ватрушками с брусникой троица зашагала в сторону от наезженной трассы. Компанию по-прежнему окружал лес, только теперь асфальт сменила разбитая лесовозами широкая проселочная дорога с лужами по колено и вязкой глиной под ногами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24