Радиус увеличивается еще больше, если «V-1» запускается с самолета-носителя, типа «Хейнкеля-111», который мы применяем, например, для бомбардировки Англии с наших авиабаз в Голландии. Разброс, несомненно, станет на порядок больше, когда мы будем использовать подводные лодки: мало того, что пока невозможно определить точные координаты в ночном море или при плохой видимости, — сюда добавятся еще килевая и бортовая качка, а самое незначительное отклонение при запуске, вызванное малейшим движением корабля, сильно изменит точность попадания. Короче говоря, у нас пока нет уверенности, что ракеты достигнут цели, даже если мишенью будет служить огромный город.
Молчание Гиммлера придало мне новые силы, и я продолжил:
— Но это еще не все. Военная авиация не в силах обеспечить воздушное прикрытие наших кораблей в районе запуска. По нашим сведениям, охрана западных подступов к побережью Штатов организована весьма умело. Американцы используют воздушное патрулирование и плотную сеть радаров.
Гиммлер, кажется, уже не слушал меня, увлекшись какими-то своими размышлениями; он вдруг остановился передо мною.
— Мне думается, — заметил он, — что вот, наконец, у нас появилась новая возможность или, лучше сказать, счастливый случай решительным образом повлиять на ход войны. Настала теперь очередь Америки на своей шкуре испытать все прелести бомбардировки. До настоящего времени Соединенные Штаты считали себя недосягаемыми для атак — еще бы, они ведь находятся вдали от полей сражений. Шок, который вызовет налет на Нью-Йорк, мгновенно сломит моральный дух американцев. Эти люди не вынесут вида падающих бомб. Я всегда считал, что Америка не способна выдержать прямого удара, особенно столь неожиданного.
Не знаю, что по этому поводу думали остальные, что же касается меня, я склонен был смотреть на вещи скептически. Я не возражал против самой идеи воздушной бомбардировки американцев, тем более что беспрерывные налеты на наши города и растущее число наших разрушений и смертей легко оправдали бы в моих глазах подобные меры. Но я опасался, как бы психологический эффект от применения «V-1» не оказался диаметрально противоположным тому, на который рассчитывал Гиммлер. Поскольку остальные явно не торопились высказаться, я снова бросился в омут вниз головой:
— Рейсхфюрер, я имею основания полагать, что результат подобной операции будет иным. В основу своей пропаганды американское правительство положило лозунг: «Германия угрожает нашей безопасности». После залпа «V-1» по Нью-Йорку американцы почувствуют, что это и впрямь не пустые слова. Помимо всего прочего, в их жилах слишком велик процент англосаксонской крови. Что касается англичан, то мы с вами имели случаи убедиться, что в момент опасности их жизнестойкость становится просто пугающей.
Видя, что Гиммлер внимательно слушает, я продолжал более уверенно:
— Мы, без сомнения, могли бы подвергнуть моральный дух американцев серьезнейшему испытанию, но только в том случае, если бы нам удалось выпустить несколько ракет в совершенно определенные точки. Мне кажется, что задача наша должна быть следующей. Нужно, чтобы в условленный день и час, заранее объявленный по германскому радио, «V-1» сровняли с землей какой-нибудь из нью-йоркских небоскребов, какой — это тоже должно быть известно всем. Тогда ущерб действительно будет двойным — и материальным, и психологическим.
Гиммлер был живо заинтересован моими идеями. Я вкратце обрисовал ему состояние наших исследований в плане увеличения точности наведения ракет. Тогда работы двигались в двух направлениях: во-первых, разрабатывалась проблема радиоуправления — устройство, установленное в корпусе, позволило бы корректировать курс во время полета. В этом случае передатчик, управляющий снарядом, находился бы возле пусковой установки. А во-вторых, рассматривался вариант размещения передатчика в районе мишени; система наведения должна была включаться всего на несколько минут, чтобы не быть запеленгованной. Несмотря на то, что последний способ представлялся куда более простым, мы столкнулись здесь с непредвиденными трудностями технического порядка. Какова должна быть мощность управляющего передатчика? И, главное, каким образом он попадет в условленное место именно тогда, когда это необходимо? Эта задача входит в компетенцию секретных агентов, но к тому времени в нашем активе почти не было удач в состязании с американской контрразведкой. Только недавно американцы арестовали нескольких наших людей, заброшенных с подводной лодки…
Гиммлер слушал меня, разглядывая на карте тяжелую глыбу Североамериканского континента. С видимым сожалением он заметил, что на данный момент бомбардировка Нью-Йорка нашими «V-1» представляется, увы, слишком сложным и рискованным делом. Однако его просьба ускорить работы по подготовке этой операции остается в силе. Что же касается меня, то я должен постоянно держать его в курсе происходящего и докладывать о каждой новой идее в этой области. Потом мы заговорили о других вещах…
Но события шли своим чередом, не интересуясь успехами наших лабораторий. Несколько месяцев спустя наша военная беспомощность навсегда похоронила надежду Гиммлера на запуск «V-1» в сторону Штатов.
СТОЛЬКО ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫХ ПРОЕКТОВ!..
На своей базе в Фридентале мы работали не разгибая спины. Конечно, приходилось половину времени и сил тратить — я бы сказал транжирить — на беспрестанную борьбу с бюро, засыпавшим нас валами бумажного хлама, и со службами обеспечения, которые буквально по каплям выделяли средства и людей. Тем не менее мы без устали создавали и разрабатывали грандиозные планы. Нас подстегивало изучение толстых досье, в которых были собраны детальные отчеты о снискавших громкую славу отрядах коммандос лорда Маунтбеттена. Полезная, поучительная информация, хотя, пожалуй, несколько удручающая. Мы бледнели от зависти при виде практически неограниченных средств, сосредоточенных в руках командиров этих отрядов. Они — вот счастливчики! — могли рассчитывать на помощь крейсеров, миноносцев, подводных лодок, не говоря уже о постоянном скоординированном взаимодействии с авиационными подразделениями, оснащенными самыми совершенными видами техники. Мы же, напротив, бедны — ужасно, непостижимо бедны! Военно-морское ведомство ни разу не дало нам «добро» на использование сколь-нибудь серьезной в боевом отношении посудины, а 200-я истребительная эскадрилья, к счастью переданная в наше распоряжение, с великим трудом выбивала себе каждую единицу оборудования. К примеру, призванное оперативно решать сложнейшие боевые задачи на огромной территории, упомянутое авиационное подразделение имело на все про все лишь три «Юнкерса-290».
Впрочем, чтобы быть до конца откровенным, должен отметить, что высшее командование британских коммандос все-таки не располагало кое-чем весьма важным — реальным влиянием: Маунтбеттен сосредоточил в своих руках всю власть, сам определял цели, и каждый раз удар отрядов коммандос являлся исполнением именно его замыслов. Это и полное уничтожение маслоочистительного завода, расположенного на норвежском острове, и превосходно подготовленная операция, в ходе которой англичане захватили новый германский радар, незадолго до того установленный на французском побережье в районе Дьепа, а также рейд с целью нападения на главную ставку Роммеля в Африке. Последняя затея, впрочем, провалилась, но лишь благодаря случайности или, возможно, дезинформации, проведенной через высшие эшелоны власти.
Тем не менее у союзников тоже должны были обнаружиться уязвимые места, особенно на огромных пространствах Среднего Востока, находившихся под их контролем. Мы старательно нащупывали эту ахиллесову пяту. И хотя положение наших армий было близко к критическому, надежда отыскать свой шанс разожгла в нас такой энтузиазм, что дни и ночи напролет мы неделями прорабатывали варианты операций.., чтобы в конце концов напороться на непреодолимый риф, всегда один и тот же, — проблема транспорта.
Никак не удавалось обеспечить необходимое количество «Юнкерсов-290», единственного действительно надежного германского самолета дальнего радиуса действия (по мнению экспертов, конструкция «Хейнкеля-117» оказалась неудачной), и мы попытались обойти эту трудность. Почему бы не использовать способ, примененный неприятелем против нас? Наверное, можно добиться, чтобы несколько огромных американских четырехмоторных самолетов совершили вынужденную посадку в Германии или на территориях, занятых нашими войсками. Мне удалось заинтересовать нашим проектом штаб Люфтваффе; управление ресурсами пообещало немедленно сформировать группу специалистов для восстановления имеющихся «летающих крепостей». К сожалению, работы разворачивались медленно, слишком медленно. Только в конце осени 1944 года мне сообщили: шесть таких самолетов полностью готовы к использованию и ждут наших распоряжений на одном из баварских аэродромов. Несколько дней спустя другое сообщение разбило мои надежды вдребезги: во время мощной бомбардировки все шесть самолетов были полностью уничтожены. Пришлось начать сначала.
В ожидании — как потом оказалось, тщетном — «летающих крепостей» мы настойчиво искали решения двух других проблем, которые выявились в ходе разработки операции. Прежде всего — высадка в непосредственной близости от цели. Чтобы незаметно и быстро подобраться вплотную к объекту, а приближение четырехмоторных мастодонтов не могло остаться незамеченным, подготовили такой план: «летающая крепость» потащит за собой на тросе один или несколько транспортных планеров, способных совершить посадку на любом клочке земли. К несчастью, выделенные нам планеры не выдерживали и скорости 250 километров в час, тогда как использование американских бомбардировщиков позволяло произвести переброску со скоростью 350 — 450 километров в час. Но профессор Жоржи, многоопытный специалист по скрытным полетам и старинный друг Ганны Райч, помог нам преодолеть это препятствие, сконструировав планер, способный выдержать такие скорости, имея на борту двенадцать человек с полной экипировкой.
Вторая проблема, не менее важная, заключалась в возвращении десантной группы. На первый взгляд имелось только две возможности: либо после операции они сдадутся и закончат войну в лагере военнопленных, либо постараются пробиться к нашим позициям, для чего понадобится преодолеть многие сотни километров, — вариант весьма рискованный, если не безнадежный. Я всегда придерживался такого мнения: чтобы вдохнуть в людей максимум смелости, дерзости и уверенности в себе, следует дать им реальный шанс на возвращение живыми и невредимыми. Как же обеспечить такой шанс? Естественно, я обратился к идее подцепить планер самолетом летящим на бреющем полете, когда десантники вновь погрузятся в планер после выполнения задания.
Первые испытания с легкими планерами дали ободряющие результаты. Но чтобы применить такую систему на тяжелых планерах, которые нам предстояло использовать, требовалось многое усовершенствовать, потратив немало времени и бензина, а их-то нам ужасно не хватало — ситуация на фронтах ухудшалась катастрофически.
Я много раз спрашивал себя, почему мы тут, в Германии, постигаем подобные вещи лишь в последний момент, в час наибольшей опасности, хотя имели больше чем достаточно времени, чтобы отработать технику и методы. До сих пор не нахожу удовлетворительного объяснения роковому «слишком поздно», столь часто стегавшему мои нервы в последний год войны.
Со своей стороны союзники тоже предпринимали шаги в этих направлениях — с той лишь разницей, что всякий раз добивались практических результатов. Они продемонстрировали действенность своих методов при Арнхейме, когда целая армада планеров приземлилась в тылу наших войск. После этой грандиозной операции я с ужасом ожидал, что союзники таким же образом перебросят по воздуху свои дивизии на подступы к Берлину, где в ту пору были сконцентрированы все средства управления, включая ставку фюрера. Без всякого сомнения, подобное ударное формирование могло бы молниеносным ударом покончить с главным нервным узлом наших войск. По-видимому, все дело в том, что англосаксонцев идея такого десанта не привлекала по политическим соображениям. Во всяком случае, очевидно одно: для британских коммандос и Управления стратегическими операциями американской армии под командованием доблестного генерал-майора Уильяма Т. Донована подобный подвиг не был чем-то неосуществимым. Маунтбеттен и Бешеный Билл всегда имели в запасе такой вариант.
***
Хотя, как я уже отмечал, все наши крупные проекты терпели крах один за другим, хотелось бы вкратце изложить суть некоторых из них.
Долгое время мы лелеяли мечту о крупной диверсии на трубопроводе, по которому шла нефть из Ирака.
Ценное сырье поступало по двум веткам на нефтеперерабатывающие заводы Хайфы и Триполи, находившиеся на побережье Средиземного моря. Нам было известно, что арабские партизаны то и дело пытаются взорвать эти трубы. Но создание арабских коммандос — затея дорогая и сомнительная в смысле шансов на успех операции. К тому же, с одной стороны, нет сомнений, что поврежденные трубы быстро восстановят, с другой стороны, мы могли оказаться не в состоянии даже проверить достоверность результатов, достигнутых «саботажниками». Вот если бы нам удалось разрушить одну или несколько насосных станций, это на несколько месяцев остановило бы поставки нефти.
Больше года наши инженеры ломали головы над решением этой проблемы. Лишь в 1943 году специалисты создали плавучую мини-бомбу с удельным весом, равным плотности нефти. Эту, бомбу следовало ввести в трубопровод через небольшое овальное отверстие, которое надлежало проделать в трубе мини-взрывом в точно рассчитанное время, а потом быстро закрыть специальной крышкой-заплатой. Мина при малых размерах обладала достаточной разрушительной силой и могла, сдетонировав внутри насоса, полностью разрушить оборудование изнутри — поэтому-то я и загорелся этой идеей. Другие специалисты предложили с помощью термитных зарядов произвести крупные разрушения линий трубопроводов в тех местах, где они пересекают низины. К сожалению, проведенные испытания оказались неубедительными. В конце концов Люфтваффе предложила разрушить значительные участки трубопроводов магнитными бомбами. Но все разработки так и не пошли дальше стадии предварительных исследований.
После многочисленных неудач нам не оставалось ничего иного, как атаковать несколько насосных станций силами коммандос. Аэрофотосъемки свидетельствовали о наличии маленького аэродрома при каждой станции — простейшие грунтовые взлетно-посадочные полосы предназначались для самолетов, выполнявших патрульные полеты вдоль трассы нефтепровода. Рядом форт — скромные оборонительные сооружения для укрытия технического персонала в случае неожиданного набега оппозиционно настроенных соплеменников. А еще в нескольких сотнях метров находились собственно насосные установки с дизельными двигателями. Основываясь на анализе этих фотографий, мы детально разработали следующий план действий наших формирований.
Шесть четырехмоторных самолетов приземляются на аэродроме и из бортовых пушек и пулеметов открывают ураганный огонь по всем сооружениям форта, обеспечивая прикрытие взводу подрывников для быстрого и беспрепятственного выполнения задания. Планировалось оснастить самолеты специальными приспособлениями, позволяющими на бреющем полете уничтожить антенны фортов, чтобы еще до посадки лишить их защитников возможности вызвать подмогу. Кроме того, мы рассчитывали на фактор внезапности. Но оставались и открытые вопросы. Например, хватит ли длины взлетно-посадочный полосы полевого аэродрома для огромной четырехмоторной машины? Наши фотографии, полученные в 1941 году, позволяли определить, что длина полосы невелика; но более поздние агентурные донесения свидетельствовали о том, что в последующие годы все аэродромы были увеличены до вполне приемлемых для нас размеров. Теперь мы могли нанести удар. Увы! Несмотря на все наши усилия, нам не удалось заполучить необходимого количества самолетов.
Другой ахиллесовой пятой союзников, бесспорно, являлся Суэцкий канал. Точнее, отдельные его участки, Стоило перерезать эту важнейшую водную артерию, и морским караванам пришлось бы добираться до Дальнего Востока длинным кружным путем вокруг мыса Доброй Надежды, что чрезвычайно растянуло бы сроки взаимных поставок союзников. К тому же, к проведению операции подключили подводных разведчиков-диверсантов («люди-лягушки», как прозвали их англичане).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Молчание Гиммлера придало мне новые силы, и я продолжил:
— Но это еще не все. Военная авиация не в силах обеспечить воздушное прикрытие наших кораблей в районе запуска. По нашим сведениям, охрана западных подступов к побережью Штатов организована весьма умело. Американцы используют воздушное патрулирование и плотную сеть радаров.
Гиммлер, кажется, уже не слушал меня, увлекшись какими-то своими размышлениями; он вдруг остановился передо мною.
— Мне думается, — заметил он, — что вот, наконец, у нас появилась новая возможность или, лучше сказать, счастливый случай решительным образом повлиять на ход войны. Настала теперь очередь Америки на своей шкуре испытать все прелести бомбардировки. До настоящего времени Соединенные Штаты считали себя недосягаемыми для атак — еще бы, они ведь находятся вдали от полей сражений. Шок, который вызовет налет на Нью-Йорк, мгновенно сломит моральный дух американцев. Эти люди не вынесут вида падающих бомб. Я всегда считал, что Америка не способна выдержать прямого удара, особенно столь неожиданного.
Не знаю, что по этому поводу думали остальные, что же касается меня, я склонен был смотреть на вещи скептически. Я не возражал против самой идеи воздушной бомбардировки американцев, тем более что беспрерывные налеты на наши города и растущее число наших разрушений и смертей легко оправдали бы в моих глазах подобные меры. Но я опасался, как бы психологический эффект от применения «V-1» не оказался диаметрально противоположным тому, на который рассчитывал Гиммлер. Поскольку остальные явно не торопились высказаться, я снова бросился в омут вниз головой:
— Рейсхфюрер, я имею основания полагать, что результат подобной операции будет иным. В основу своей пропаганды американское правительство положило лозунг: «Германия угрожает нашей безопасности». После залпа «V-1» по Нью-Йорку американцы почувствуют, что это и впрямь не пустые слова. Помимо всего прочего, в их жилах слишком велик процент англосаксонской крови. Что касается англичан, то мы с вами имели случаи убедиться, что в момент опасности их жизнестойкость становится просто пугающей.
Видя, что Гиммлер внимательно слушает, я продолжал более уверенно:
— Мы, без сомнения, могли бы подвергнуть моральный дух американцев серьезнейшему испытанию, но только в том случае, если бы нам удалось выпустить несколько ракет в совершенно определенные точки. Мне кажется, что задача наша должна быть следующей. Нужно, чтобы в условленный день и час, заранее объявленный по германскому радио, «V-1» сровняли с землей какой-нибудь из нью-йоркских небоскребов, какой — это тоже должно быть известно всем. Тогда ущерб действительно будет двойным — и материальным, и психологическим.
Гиммлер был живо заинтересован моими идеями. Я вкратце обрисовал ему состояние наших исследований в плане увеличения точности наведения ракет. Тогда работы двигались в двух направлениях: во-первых, разрабатывалась проблема радиоуправления — устройство, установленное в корпусе, позволило бы корректировать курс во время полета. В этом случае передатчик, управляющий снарядом, находился бы возле пусковой установки. А во-вторых, рассматривался вариант размещения передатчика в районе мишени; система наведения должна была включаться всего на несколько минут, чтобы не быть запеленгованной. Несмотря на то, что последний способ представлялся куда более простым, мы столкнулись здесь с непредвиденными трудностями технического порядка. Какова должна быть мощность управляющего передатчика? И, главное, каким образом он попадет в условленное место именно тогда, когда это необходимо? Эта задача входит в компетенцию секретных агентов, но к тому времени в нашем активе почти не было удач в состязании с американской контрразведкой. Только недавно американцы арестовали нескольких наших людей, заброшенных с подводной лодки…
Гиммлер слушал меня, разглядывая на карте тяжелую глыбу Североамериканского континента. С видимым сожалением он заметил, что на данный момент бомбардировка Нью-Йорка нашими «V-1» представляется, увы, слишком сложным и рискованным делом. Однако его просьба ускорить работы по подготовке этой операции остается в силе. Что же касается меня, то я должен постоянно держать его в курсе происходящего и докладывать о каждой новой идее в этой области. Потом мы заговорили о других вещах…
Но события шли своим чередом, не интересуясь успехами наших лабораторий. Несколько месяцев спустя наша военная беспомощность навсегда похоронила надежду Гиммлера на запуск «V-1» в сторону Штатов.
СТОЛЬКО ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫХ ПРОЕКТОВ!..
На своей базе в Фридентале мы работали не разгибая спины. Конечно, приходилось половину времени и сил тратить — я бы сказал транжирить — на беспрестанную борьбу с бюро, засыпавшим нас валами бумажного хлама, и со службами обеспечения, которые буквально по каплям выделяли средства и людей. Тем не менее мы без устали создавали и разрабатывали грандиозные планы. Нас подстегивало изучение толстых досье, в которых были собраны детальные отчеты о снискавших громкую славу отрядах коммандос лорда Маунтбеттена. Полезная, поучительная информация, хотя, пожалуй, несколько удручающая. Мы бледнели от зависти при виде практически неограниченных средств, сосредоточенных в руках командиров этих отрядов. Они — вот счастливчики! — могли рассчитывать на помощь крейсеров, миноносцев, подводных лодок, не говоря уже о постоянном скоординированном взаимодействии с авиационными подразделениями, оснащенными самыми совершенными видами техники. Мы же, напротив, бедны — ужасно, непостижимо бедны! Военно-морское ведомство ни разу не дало нам «добро» на использование сколь-нибудь серьезной в боевом отношении посудины, а 200-я истребительная эскадрилья, к счастью переданная в наше распоряжение, с великим трудом выбивала себе каждую единицу оборудования. К примеру, призванное оперативно решать сложнейшие боевые задачи на огромной территории, упомянутое авиационное подразделение имело на все про все лишь три «Юнкерса-290».
Впрочем, чтобы быть до конца откровенным, должен отметить, что высшее командование британских коммандос все-таки не располагало кое-чем весьма важным — реальным влиянием: Маунтбеттен сосредоточил в своих руках всю власть, сам определял цели, и каждый раз удар отрядов коммандос являлся исполнением именно его замыслов. Это и полное уничтожение маслоочистительного завода, расположенного на норвежском острове, и превосходно подготовленная операция, в ходе которой англичане захватили новый германский радар, незадолго до того установленный на французском побережье в районе Дьепа, а также рейд с целью нападения на главную ставку Роммеля в Африке. Последняя затея, впрочем, провалилась, но лишь благодаря случайности или, возможно, дезинформации, проведенной через высшие эшелоны власти.
Тем не менее у союзников тоже должны были обнаружиться уязвимые места, особенно на огромных пространствах Среднего Востока, находившихся под их контролем. Мы старательно нащупывали эту ахиллесову пяту. И хотя положение наших армий было близко к критическому, надежда отыскать свой шанс разожгла в нас такой энтузиазм, что дни и ночи напролет мы неделями прорабатывали варианты операций.., чтобы в конце концов напороться на непреодолимый риф, всегда один и тот же, — проблема транспорта.
Никак не удавалось обеспечить необходимое количество «Юнкерсов-290», единственного действительно надежного германского самолета дальнего радиуса действия (по мнению экспертов, конструкция «Хейнкеля-117» оказалась неудачной), и мы попытались обойти эту трудность. Почему бы не использовать способ, примененный неприятелем против нас? Наверное, можно добиться, чтобы несколько огромных американских четырехмоторных самолетов совершили вынужденную посадку в Германии или на территориях, занятых нашими войсками. Мне удалось заинтересовать нашим проектом штаб Люфтваффе; управление ресурсами пообещало немедленно сформировать группу специалистов для восстановления имеющихся «летающих крепостей». К сожалению, работы разворачивались медленно, слишком медленно. Только в конце осени 1944 года мне сообщили: шесть таких самолетов полностью готовы к использованию и ждут наших распоряжений на одном из баварских аэродромов. Несколько дней спустя другое сообщение разбило мои надежды вдребезги: во время мощной бомбардировки все шесть самолетов были полностью уничтожены. Пришлось начать сначала.
В ожидании — как потом оказалось, тщетном — «летающих крепостей» мы настойчиво искали решения двух других проблем, которые выявились в ходе разработки операции. Прежде всего — высадка в непосредственной близости от цели. Чтобы незаметно и быстро подобраться вплотную к объекту, а приближение четырехмоторных мастодонтов не могло остаться незамеченным, подготовили такой план: «летающая крепость» потащит за собой на тросе один или несколько транспортных планеров, способных совершить посадку на любом клочке земли. К несчастью, выделенные нам планеры не выдерживали и скорости 250 километров в час, тогда как использование американских бомбардировщиков позволяло произвести переброску со скоростью 350 — 450 километров в час. Но профессор Жоржи, многоопытный специалист по скрытным полетам и старинный друг Ганны Райч, помог нам преодолеть это препятствие, сконструировав планер, способный выдержать такие скорости, имея на борту двенадцать человек с полной экипировкой.
Вторая проблема, не менее важная, заключалась в возвращении десантной группы. На первый взгляд имелось только две возможности: либо после операции они сдадутся и закончат войну в лагере военнопленных, либо постараются пробиться к нашим позициям, для чего понадобится преодолеть многие сотни километров, — вариант весьма рискованный, если не безнадежный. Я всегда придерживался такого мнения: чтобы вдохнуть в людей максимум смелости, дерзости и уверенности в себе, следует дать им реальный шанс на возвращение живыми и невредимыми. Как же обеспечить такой шанс? Естественно, я обратился к идее подцепить планер самолетом летящим на бреющем полете, когда десантники вновь погрузятся в планер после выполнения задания.
Первые испытания с легкими планерами дали ободряющие результаты. Но чтобы применить такую систему на тяжелых планерах, которые нам предстояло использовать, требовалось многое усовершенствовать, потратив немало времени и бензина, а их-то нам ужасно не хватало — ситуация на фронтах ухудшалась катастрофически.
Я много раз спрашивал себя, почему мы тут, в Германии, постигаем подобные вещи лишь в последний момент, в час наибольшей опасности, хотя имели больше чем достаточно времени, чтобы отработать технику и методы. До сих пор не нахожу удовлетворительного объяснения роковому «слишком поздно», столь часто стегавшему мои нервы в последний год войны.
Со своей стороны союзники тоже предпринимали шаги в этих направлениях — с той лишь разницей, что всякий раз добивались практических результатов. Они продемонстрировали действенность своих методов при Арнхейме, когда целая армада планеров приземлилась в тылу наших войск. После этой грандиозной операции я с ужасом ожидал, что союзники таким же образом перебросят по воздуху свои дивизии на подступы к Берлину, где в ту пору были сконцентрированы все средства управления, включая ставку фюрера. Без всякого сомнения, подобное ударное формирование могло бы молниеносным ударом покончить с главным нервным узлом наших войск. По-видимому, все дело в том, что англосаксонцев идея такого десанта не привлекала по политическим соображениям. Во всяком случае, очевидно одно: для британских коммандос и Управления стратегическими операциями американской армии под командованием доблестного генерал-майора Уильяма Т. Донована подобный подвиг не был чем-то неосуществимым. Маунтбеттен и Бешеный Билл всегда имели в запасе такой вариант.
***
Хотя, как я уже отмечал, все наши крупные проекты терпели крах один за другим, хотелось бы вкратце изложить суть некоторых из них.
Долгое время мы лелеяли мечту о крупной диверсии на трубопроводе, по которому шла нефть из Ирака.
Ценное сырье поступало по двум веткам на нефтеперерабатывающие заводы Хайфы и Триполи, находившиеся на побережье Средиземного моря. Нам было известно, что арабские партизаны то и дело пытаются взорвать эти трубы. Но создание арабских коммандос — затея дорогая и сомнительная в смысле шансов на успех операции. К тому же, с одной стороны, нет сомнений, что поврежденные трубы быстро восстановят, с другой стороны, мы могли оказаться не в состоянии даже проверить достоверность результатов, достигнутых «саботажниками». Вот если бы нам удалось разрушить одну или несколько насосных станций, это на несколько месяцев остановило бы поставки нефти.
Больше года наши инженеры ломали головы над решением этой проблемы. Лишь в 1943 году специалисты создали плавучую мини-бомбу с удельным весом, равным плотности нефти. Эту, бомбу следовало ввести в трубопровод через небольшое овальное отверстие, которое надлежало проделать в трубе мини-взрывом в точно рассчитанное время, а потом быстро закрыть специальной крышкой-заплатой. Мина при малых размерах обладала достаточной разрушительной силой и могла, сдетонировав внутри насоса, полностью разрушить оборудование изнутри — поэтому-то я и загорелся этой идеей. Другие специалисты предложили с помощью термитных зарядов произвести крупные разрушения линий трубопроводов в тех местах, где они пересекают низины. К сожалению, проведенные испытания оказались неубедительными. В конце концов Люфтваффе предложила разрушить значительные участки трубопроводов магнитными бомбами. Но все разработки так и не пошли дальше стадии предварительных исследований.
После многочисленных неудач нам не оставалось ничего иного, как атаковать несколько насосных станций силами коммандос. Аэрофотосъемки свидетельствовали о наличии маленького аэродрома при каждой станции — простейшие грунтовые взлетно-посадочные полосы предназначались для самолетов, выполнявших патрульные полеты вдоль трассы нефтепровода. Рядом форт — скромные оборонительные сооружения для укрытия технического персонала в случае неожиданного набега оппозиционно настроенных соплеменников. А еще в нескольких сотнях метров находились собственно насосные установки с дизельными двигателями. Основываясь на анализе этих фотографий, мы детально разработали следующий план действий наших формирований.
Шесть четырехмоторных самолетов приземляются на аэродроме и из бортовых пушек и пулеметов открывают ураганный огонь по всем сооружениям форта, обеспечивая прикрытие взводу подрывников для быстрого и беспрепятственного выполнения задания. Планировалось оснастить самолеты специальными приспособлениями, позволяющими на бреющем полете уничтожить антенны фортов, чтобы еще до посадки лишить их защитников возможности вызвать подмогу. Кроме того, мы рассчитывали на фактор внезапности. Но оставались и открытые вопросы. Например, хватит ли длины взлетно-посадочный полосы полевого аэродрома для огромной четырехмоторной машины? Наши фотографии, полученные в 1941 году, позволяли определить, что длина полосы невелика; но более поздние агентурные донесения свидетельствовали о том, что в последующие годы все аэродромы были увеличены до вполне приемлемых для нас размеров. Теперь мы могли нанести удар. Увы! Несмотря на все наши усилия, нам не удалось заполучить необходимого количества самолетов.
Другой ахиллесовой пятой союзников, бесспорно, являлся Суэцкий канал. Точнее, отдельные его участки, Стоило перерезать эту важнейшую водную артерию, и морским караванам пришлось бы добираться до Дальнего Востока длинным кружным путем вокруг мыса Доброй Надежды, что чрезвычайно растянуло бы сроки взаимных поставок союзников. К тому же, к проведению операции подключили подводных разведчиков-диверсантов («люди-лягушки», как прозвали их англичане).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24