Одно из самых ярких впечатлений в Москве оставило у Джавахарлала посещение Дома колхозника. Он воочию убеждается, с каким уважением и заботой относится Советское государство к своему неутомимому кормильцу — сельскому труженику. В доме, рассчитанном на одновременный прием 350 человек, крестьяне могут не только остановиться и отдохнуть, но и получить консультацию по любым вопросам сельского хозяйства. Не умеющих читать и писать здесь учат грамоте, им дают книги, столь нужные деревне. В больших аудиториях, стены которых увешаны схемами, диаграммами, выставлены образцы сельскохозяйственных машин, призванных облегчить труд крестьянина; здесь рассказывают о новостях земледелия, животноводства, наглядно демонстрируют преимущества обработки земли с помощью нового мощного союзника — науки, здесь убеждают в необходимости коллективного хозяйствования в деревне.
Джавахарлал с восхищением отзовется о московском Доме колхозника в первом же интервью по возвращении на родину, отныне он будет мечтать о том времени, когда создание таких домов станет возможным в Индии.
В Советской стране успешно решается национальный вопрос. К такому выводу приходит Джавахарлал после нескольких дней пребывания в СССР. Он не заметит никаких следов национализма или шовинизма. Все национальности, уравненные революцией, пользуются одинаковыми правами, не только сохраняют, но и развивают свою самобытность, культуру, язык. На концерте русского классического балета Неру встретил рядом с русским татарина и казаха в национальных одеждах. Джавахарлала поразили успехи среднеазиатских народов, в прошлом угнетенных, отсталых, столь напоминавших ему народы Индии. Он узнал о десятках тысяч узбекских, туркменских, таджикских женщин, презревших вековые предрассудки, сбросивших паранджу и наравне с мужчинами участвующих в строительстве новой жизни. Беседовавшие с Неру представители народных комиссариатов делились замыслами, идеями, планами, целью которых будет полное преодоление вековой отсталости народов Востока, создание национальной экономики, повышение культурного уровня, и он радовался и по-доброму завидовал дерзкому энтузиазму, непреклонной решимости большевиков.
Неру увидел, как в Советской стране образование, бывшее еще десять лет назад привилегией для немногих, стало доступным каждому. В Народном комиссариате просвещения ему объяснили, что ликвидацию неграмотности и развитие школьной системы большевики считают важнейшими средствами строительства социалистического общества и воспитания нового человека.
Познакомившись с тем, как живут и трудятся советские женщины, Джавахарлал потом с негодованием опровергал буржуазные мифы о «национализации женщин в большевистской России». Он утверждал, что советская женщина «независима и может показаться агрессивной в своей независимости, и наотрез отказывается играть подчиненную роль по отношению к мужчине». Неру написал о том, что Советский Союз единственная в мире страна, где женщины занимают крупные государственные посты, единственная страна, послом которой является женщина, единственная страна, где торжественно всенародно празднуется Международный женский день.
10 ноября отец и сын Неру в качестве гостей присутствовали на открытии в Колонном зале Дома Союзов Всемирного конгресса друзей СССР. Джавахарлал увидел много знакомых лиц. Неутомимая Сун Цинлин, Анри Барбюс, мексиканский художник Диего Ривера, представители Коминтерна — немка Клара Цеткин, японец Сен Катаяма, француз Поль Вайян-Кутюрье; англичанин Уильям Галлахер. В толпе участников конгресса мелькает улыбающееся лицо вездесущего Чатто. Сопровождающий Неру переводчик познакомил их с Н.К.Крупской, Е.Д.Стасовой, С.А.Лозовским, А.В.Луначарским и другими видными советскими государственными и общественными деятелями.
Джавахарлал с огромным интересом слушал выступления ораторов — людей самых разных национальностей, возрастов, профессий, взглядов, убеждений. Выходившие на трибуну конгресса высказывали страстное желание не допустить новой войны и выражали искреннюю решимость помочь советскому народу создавать новый общественный строй в условиях мира.
За несколько часов до отъезда из Москвы Неру в числе других участников конгресса были приняты Председателем ЦИК СССР М.И.Калининым и наркомом иностранных дел Г.В.Чичериным. Простота, демократичность, спокойная рассудительность советских руководителей понравились Джавахарлалу, но главное, что он вынес из встречи, — это убежденность в миролюбии Советского государства, в его готовности развивать дружеские отношения со всеми народами, в стремлении оказывать поддержку силам национально-освободительною движения.
11 ноября Неру выехали в Берлин. Уже в дороге Джавахарлал начал обобщать свои впечатления от увиденного в Москве.
Через несколько месяцев мадрасская газета «Хинду» опубликовала очерки Неру о поездке в СССР. В декабре 1928 года в Аллахабаде увидела свет первая книга Джавахарлала, составленная из этих очерков. Он назвал ее «Советская Россия» и поместил в ней фотографию В.И.Ленина, читающего газету «Правда» в кремлевском кабинете.
Джавахарлал не мог не написать о своей поездке в Советский Союз. Трехдневное пребывание в Москве повлияло на эволюцию его политического мировоззрения. Он признавал, что «стал теперь лучше разбираться в международных вопросах, лучше понимать современный мир, находящийся в процессе постоянного изменения». Нет, Неру не стал марксистом и тем более коммунистом, в чем его неоднократно пытались упрекать политические противники. Некоторые стороны советской действительности он, последователь Ганди, разделявший идеи ненасильственного преобразования общества, не сумел понять и сохранил к ним критическое отношение. Однако сначала в «Советской России», а несколько позже в «Автобиографии» он открыто выразил свои симпатии к социализму и коммунизму и искренне заявил о том, что «насилие в России, каким бы плохим оно ни являлось, было направлено на создание нового строя, основанного на мире, сотрудничестве и подлинной свободе для масс».
Со страниц своей книги о Советской России Неру убеждал индийцев видеть в северном соседе не врага, а друга. «Каждому изучающему современную историю ясно, — писал он, — что Россия не хочет войны». Хорошо понимая, что измышлениями об «агрессивных планах России в отношении Индии» британские империалисты стремились оправдать свою разбойническую, грабительскую колониальную политику, Неру утверждал, что у России никогда не было «никаких экономических мотивов, чтобы стремиться к захвату Индии». Он сумел оценить значение для Индии советского опыта в деле создания национальной экономики, развития культуры, как бы предвидя ту дружескую бескорыстную помощь, которую будет оказывать Советский Союз независимой Индии, и прозорливо предсказал: «Если Россия найдет удовлетворительное решение этих проблем, то наша работа в Индии будет облегчена».
Глава VII
Вот богатство храбрости победной!
Вот оно — отважное терпенье!
Вот оно — бесстрашье перед смертью.
Видите — пустыней раскаленной
Толп людских поход непобедимый.
Рабиндранат Тагор
Из Европы Неру возвращался в хорошел настроении, влекомый желанием побыстрей окунуться в горячий поток политической жизни Индии. Ощущение внутреннего разлада, угнетавшее его перед поездкой в Европу, исчезло.
Будущее мира представлялось Неру во всевозрастающей взаимосвязи государств и народов, но не на основе подчинения одних наций другими, а на условиях их равенства и полной политической и экономической самостоятельности.
Требование о предоставлении Индии государственной независимости было для Неру лишь шагом в верном направлении. «При отсутствии социальной свободы и социалистического строя общества и государства, — считал он, — ни страна, ни человеческая личность не могли развиваться свободно».
Страна жила в ожидании больших событий, и Неру видел свою задачу в том, чтобы подготовить к ним Соотечественников. Прежде всего надлежало рассеять всякие сомнения относительно главной цели национально-освободительной борьбы народа. Никаких уступок, ограничивающих будущую государственную самостоятельность Индии.
Движение за независимость должно предусматривать установление в стране подлинных демократических свобод, обеспечивающих социальные и экономические права народа. А как раз в этом вопросе от некоторых руководителей Конгресса ничего хорошего ожидать не приходилось. Неру с горечью отмечал, что и сам Конгресс выражал в основном националистические идеалы имущих классов. Иногда политика ИНК походила на надувательство доверчивого крестьянина, мечтавшего о сколько-нибудь сносной жизни. В Конгрессе и не помышляли о необходимости земельной реформы, и это в крестьянской стране!
Когда иные конгрессисты, претендовавшие на роль лидеров освободительного движения, угодливо склонялись перед именитыми князьями, когда они цинично рассуждали о «крестьянском невежестве и эгоизме» и о склонности простого люда «к преступному насилию», Джавахарлал чувствовал, как закипает в нем ненависть к их политическому ханжеству. В такие минуты его возмущенная совесть подсказывала ему радикальный выход: отказаться от всяких постов в Конгрессе и попытаться самостоятельно найти путь к тем, кого неопределенно называли массами...
1927 год проходил в Индии под знаком организованных выступлений рабочих: бастовали нефтяники и металлисты Мадраса, текстильщики Бомбея, проводили всеобщую стачку железнодорожники. В профсоюзах образовалось левое революционное крыло, в котором важную роль играли коммунисты. Стремление объединить свои силы появилось и у крестьянства: возникали первые крестьянские союзы — «кисан-сабха». Разочарованная робким реформизмом старшего поколения конгрессистов, волновалась студенческая молодежь.
В ноябре 1927 года английское правительство назначило комиссию во главе с членом парламента Саймоном, которой поручалось изучить систему управления, установленную в Индии в 1919 году, и выяснить вопрос: стоит ли расширять полномочия представительных учреждений в стране? Комиссия состояла из семи англичан, представлявших консервативную, либеральную и лейбористскую партии. Индийцев в нее не допустили. Колонизаторы, направляя комиссию Саймона, думали тем самым создать видимость, что им небезразлична участь индийского народа, и тем самым ослабить массовые антианглийские выступления в стране.
...В декабре 1927 года Неру вместе с женой и дочерью пароходом прибыл в Мадрас. В порту на Джавахарлала сразу пахнуло жарким дыханием родины. Косые лучи утреннего солнца зажгли краски многочисленных гигантских и крошечных храмов. Юг Индии — оплот индусской ортодоксии. Бесконечные вторжения в Северную Индию чужеземных полчищ и легионов не затрагивали его. Коренное население субконтинента, теснимое завоевателями, переселялось с севера на юг, принося сюда с собой духовную культуру, которая существовала на заре истории индийской цивилизации. Юг становился основным вместилищем древнего духовного предания.
Еще в начале XVII века Ост-Индская компания получила разрешение могольского императора на открытие фактории на юге Индии. Здесь англичане основали форт Св. Георга, вокруг которого разрастался «черный» туземный город Мадрас. Форт Св. Георга — город в городе со своими крепостными стенами, с площадями, улицами и переулками. Здесь по «Аллее снобов» прогуливались с дамами английские офицеры. С тех пор почти ничего не изменилось: те же здания с лепными колоннами, пушки на стенах крепости, та же церковь св. Марии, где британские торговцы и офицеры по-прежнему бессовестно смотрят в глаза богоматери, не желая думать о миллионах ограбленных и уничтоженных ими индийцев.
В церкви св. Марии молился и «основатель Британской империи» Роберт Клайв, который прибыл в форт в 1743 году в качества писца с окладом в 15 фунтов в год. А потом, через несколько лет, уже будучи лордом, бароном Плесси и генералом, он нагло похвалялся в английском парламенте: «Я бродил по открытым для меня подвалам между грудами золота и драгоценностей!» Клайв награбил для себя и компании столько, что вошел в число богатейших людей мира. Писатель Хорейс Уолпол писал о нем: «Прибыл генерал Клайв, обладатель поместий и бесчисленных бриллиантов. Когда нищий просит у него милостыню, он отвечает: „Друг мой, у меня сейчас нет с собой мелких бриллиантов“.
Клайв, вероломный интриган и мошенник, был одним из тех злых гениев, которых порождала эпоха колониальных захватов. И уж совсем не полководческий талант и не государственный ум, как это приписывали ему буржуазные английские историки, сделали Клайва всесильным хозяином Индии. Его армия была невелика и большей частью состояла из отбросов общества — бродяг и авантюристов, собранных с задворков английских городов. Изощренное коварство и хитрость помогли Клайву сравнительно легко справиться с умственно одряхлевшими, передравшимися между собой феодальными деспотами из династии Великих Моголов. Народ же стоял в стороне: ему было не до бесконечных дворцовых переворотов, подкупов, дележей добычи, кровавых оргий. Его уделом всегда были земля и ремесла. Он строил, созидал, сохранял богатства страны, но постепенно в душе его накапливался гнев к своим и к чужеземным поработителям.
«Это был открытый грабеж, — писал Неру об экономической экспансии англичан в Индии. — Древо злата трясли вновь и вновь, пока неоднократный чудовищный голод не опустошил Бенгалию...» Продажность, жестокость и алчность были в полной мере свойственны этим первым поколениям английских правителей в Индии. Показательно, что слово «loot» («грабеж») пришло в английский язык из языка хинди...
Приток индийских богатств во многом способствовал промышленной революции в Англии. История мировых экономических отношений не знала таких колоссальных прибылей, какие приносила англичанам «торговля» с Индией. Английская буржуазия не зря прославляла Клайва: не без его помощи Англия стала «кузницей мира». Напротив входа в департамент по делам Индии в Лондоне ему был установлен памятник, позорный монумент британскому колониализму...
Когда Неру ступил на родную землю, в Мадрасе проходила очередная сессия Конгресса, и он сразу же включается в ее работу. Вносит на обсуждение делегатов сессии резолюцию о предоставлении Индии полной независимости, которую, к его удивлению, они почти единодушно одобрили. За резолюцию проголосовала даже Энни Безант, прежде выступавшая за предоставление Индии статуса доминиона.
Делегаты сессии из умеренных, поддавшись энергичному напору Неру, не сразу разобрались в сути резолюции и приняли ее за формальный «академический документ», составленный в «модных европейских выражениях». Но вскоре спохватились, поняв, что эта резолюция может завести их слишком далеко, и начали на ходу перестраиваться: снова заговорили о самоуправлении для Индии в рамках Британской империи. Самое большее, о чем эти люди могли помышлять, так это о верноподданническом исполнении долга перед иностранным сувереном, который, в свою очередь, делился бы с ними доходами и властью над «низами».
Умеренным все же удалось переключить внимание делегатов сессии на вопрос о бойкоте комиссии Саймона и на предложение о созыве межпартийной конференции для выработки проекта конституции, предусматривающей, что Индия останется в составе Британской империи. Таким образом, резолюция о независимости хотя и не отменялась, но фактически сводилась на нет.
Махатма Ганди находился в это время в Мадрасе, однако заседаний Рабочего комитета Конгресса не посещал, не присутствовал он и на самой сессии. Ганди смотрел на ее работу как бы глазами стороннего наблюдателя, пристально следил он и за деятельностью Неру. И только под конец счел нужным вмешаться.
Неру не любил вспоминать об этом. Даже в «Автобиографии», упомянув о неодобрительном отношении Ганди к его инициативе на мадрасской сессии Конгресса, он о многом умолчал.
В действительности Ганди осудил позицию Джавахарлала, причем дело дошло до обмена необычными для их добрых отношений резкостями. «Вы слишком торопитесь, — писал Ганди Неру. — Вам необходимо время на то, чтобы подумать, привыкнуть к обстановке в Индии...» В другом письме Ганди охарактеризовал резолюции, предложенные Неру, как «поспешно выдвинутые», а Конгресс, который принял их, назвал «школьным дискуссионным клубом».
Джавахарлал жестко возразил Ганди, заявив, что «их идеалы сильно расходятся». Он утверждал, что его поддерживает большое число людей. Молодой лидер упрекал Ганди в нерешительности и в слабом руководстве движением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53