Вот только брильянтов тебе придется подкупить. Явиться к герцогу в тех скромных сережках, которые я купил тебе вчера, будет неправильно.
Юля снова отвернулась к окну.
Самолет занял свое место на стоянке. Я поднялся и подал Юле руку. Вместе мы спустились по трапу и прошли к зданию аэровокзала. Я протянул наши паспорта офицеру пограничной стражи, и тот тщательно просмотрел их и сличил вклеенные фотографии.
– Ох уж эта мне немецкая педантичность, – вздохнул я. – Ясно же, что нелегал вряд ли прилетит из России на личном самолете князя Юсупова.
Офицер поставил штампы в наших паспортах и отдал честь. Мы вышли из зоны пограничного контроля в зал, где нас встретил полноватый мужчина средних лет, одетый в элегантный костюм.
– Добрый день, ваша светлость, – произнес он по-русски с заметным акцентом. – Клаус Ришенгер, директор компании по прокату автомобилей. Заказанный вами БМВ доставлен.
– Здравствуйте господин Ришенгер, – ответил я ему по-немецки. – С вашего позволения, давайте говорить по-немецки. Кажется, я лучше владею вашим языком, чем вы моим.
– Мой бог, вы говорите по-немецки совсем без акцента! – всплеснул руками Ришенгер. – Сейчас хохдойч такая редкость среди иностранцев!
– Я надеюсь, вы не путаете меня с нуворишами? – усмехнулся я.
– Разумеется, нет, ваша светлость. Прошу следовать за мной.
Вместе мы спустились в гараж, где прямо у въезда стояла новенькая темно-синяя БМВ седьмой серии.
– Какая красивая! – воскликнула Юля.
– Это новая модель, – с достоинством пояснил Ришенгер по-русски. – Ее продажи начались только неделю назад. Когда нам сообщили, что господин Юсупов желает протестировать эту машину, мы немедленно купили этот экземпляр в Баварии и доставили сюда.
– Благодарю вас, господин Ришенгер, – я принял у него ключи. – Машину я верну в аэропорт через неделю.
Я сел на место водителя, Юля разместилась рядом.
– Оказывается, князь Юсупов тоже играет в машинки, – усмехнулась она, когда я запустил двигатель и медленно поехал по стоянке. – Все мужчины любят возиться с автомобилями.
– Ничто человеческое мне не чуждо, – ответил я.
– Погоди, а багаж? – встрепенулась она, когда я повернул к автобану.
– Доставят в отель без нас.
– В отель? Ира сказала, что в Висбадене у всех самых богатых людей есть дома.
– У меня нет. Здесь я в последний раз был года три назад. А держать недвижимость просто ради того, чтобы поучаствовать в ярмарке тщеславия, – не для меня. Я смотрю, за тот час, что ты забирала дома плюшевого мишку, вы с Ирой многое успели обсудить.
Юля смутилась.
Машина выскочила на автобан, и я вдавил педаль газа в пол. БМВ плавно ускорилась, и через несколько секунд стрелка спидометра перевалила за отметку в двести километров в час.
– Ничего себе, как в ракете! – воскликнула Юля.
– Да, хорошая машина, – подтвердил я.
– А дороги здесь неплохие, – заметила Юля после непродолжительной паузы. – Не хуже, чем в России.
– Их начал строить Гитлер в тридцатых годах, – ответил я, – когда Германия была еще единой. Кстати, в России подобные автострады появились только в начале пятидесятых. А германские дороги не везде одинаковы. Скажем, в Дармштадте и Баварии все дороги в идеальном состоянии, в Пруссии – только стратегические магистрали... их курирует военное министерство. А вот в Шлезвиг-Гольштейне дороги хуже, чем в Румынии.
– Ну, Пруссия вообще член Евразийского союза, – фыркнула Юля. – Как говорит Ира, «курица не птица, Пруссия не заграница».
– Сейчас почти все германские государства в ЕАС просятся, – ответил я. – После того, как распались США, им надо встать под чье-то покровительство.
– Тебе виднее, – усмехнулась Юля. – Это ты с Дармштадтским герцогом дружишь.
– Да какая там дружба, – засмеялся я. – Виделись несколько раз. Когда забираешься наверх, знаешь многих, но вот с дружбой всегда проблемы.
– Почему?
– Интересы убивают чувства.
– А чего может хотеть от тебя герцог Дармштадтский?
– Я думаю, он попросит, чтобы я помог вступить герцогству в ЕАС.
– Но ты ведь не министр, чтобы принимать такие решения.
– Такие решения принимает Совет Ассамблеи ЕАС. А я сопредседатель Евразийского союза промышленников и финансистов. Если наш союз выскажется за предоставление режима благоприятствования, то Ассамблея примет решение почти автоматически.
– Господи, как все сложно.
– Политика примитивна. Весь внешний антураж создан лишь для того, чтобы прикрыть истинные интересы и грязные ходы.
– Ну а ты заинтересован, чтобы Дармштадт получил этот режим благоприятствования?
– Лично я заинтересован раз в три года отдыхать в Висбадене. Но России, конечно, выгодно, чтобы германские государства стояли в очередь в ЕАС.
– Почему?
– Потому что если мы откажемся брать их в ЕАС, то они могут воссоздать единую Германию и наберут большой потенциал. Если мы не будем их контролировать, они ослабят наше влияние в Европе.
– Но ведь в свое время немцы разделились.
– Их разделили. После Второй мировой войны Черчилль предложил план раздела Германии по границам тысяча восемьсот шестьдесят девятого года. Союзники приняли этот план. В зону влияния России вошла Пруссия. В зону влияния Англии и Франции – северо-западные и западные земли. Американцы отхватили Баварию. С тех пор мы знаем Германию как сеть раздробленных государств, обитель покоя, порядка и стабильности.
– Разве Германия может быть другой?
– Ох, может. Восемьдесят лет назад она была основным инициатором войн. У этого народа в крови желание доминировать, очень сильная воля к победе и потрясающая способность к самоорганизации. Слава богу, сейчас все это направлено только на чистоту улиц и качество сборки автомобилей. Если немцам снова придет в голову покорять мир, то мало никому не покажется.
– Думаешь, покорят? – с улыбкой спросила Юля.
– Нет, конечно. Мир не может покорить никто, так уж он устроен. Но всякий раз чья-либо попытка покорить мир всегда очень дорого обходилась человечеству.
Автомобиль на огромной скорости несся по дармштадтскому автобану. Я включил радио, и из динамиков потекла чарующая музыка Бетховена.
– А ты хотел бы властвовать над всем миром? – вдруг спросила Юля.
– Зачем? – я засмеялся. – Мне семейной корпорации за глаза хватает.
– А вот Андрей хотел, – заметила Юля.
– Сдуру, – ответил я.
– Наверное, – согласилась она. – Но ты знаешь, я в свое время была очень увлечена им.
– Я это еще в «Максиме» заметил, – усмехнулся я. – Твоя лексика настолько не соответствовала твоему внутреннему миру, что я сразу понял, что здесь не обошлось без внешнего влияния.
– А ты сумел увидеть весь мой внутренний мир?
– Нет, конечно. Но несоответствие сразу бросилось в глаза.
– Значит, ты все же что-то увидел. Как?
– Интуиция. До сих пор она меня не подводила.
– Интересно, и что же ты увидел во мне?
– Что ты добрый и честный человек и ищешь истину.
– Да, ты прав. В свое время я подумала то же и про Андрея.
– Но ведь он хотел управлять миром.
– Ты думаешь, это несовместимо?
– Конечно. Управлять миром мечтают три типа людей: те, кто никогда не отвечал за других, властолюбцы и те, кто считает, что уже познали истину. Все это несовместимо с духовным поиском.
– А может тот, кто познал истину, захотеть править миром?
– Сомневаюсь. Есть китайская поговорка: «Утром познав истину, вечером можно умереть». Я думаю, что тому, кому открылись тайны бытия, уже нечего делать в нашем не лучшем из миров.
– Интересно, такие же вещи я читала у Гарри Гоюна, – сказала она. – Ты не слышал о нем?
– Слышал, – безразлично бросил я, – но очень мало.
– Это китайский святой. Говорят, еще и пророк. Он живет сейчас в Калифорнии, где создал учение «Небесного предела». Кстати, Андрей тоже один из его почитателей. Мы и познакомились-то на студенческом вечере по изучению трудов Гоюна.
– И обращение к учению святого не помешало Андрею желать власти над миром? Оно не противоречило деятельности его «красной бригады»?
– Как ни странно, нет. Он даже находил подтверждения своим мыслям в учении Гоюна.
– Что ж, с духовными учениями такое бывает. А что напророчил этот пророк?
– Многие беды для мира.
– Он не оригинален, – усмехнулся я. – Если хочешь привлечь к себе внимание, надо обещать либо катастрофы, либо всеобщее процветание... либо и то, и другое одновременно.
– Но его критика современного мира очень точна, – возразила Юля.
– Критиковать несложно. Сложно изменить что-то в жизни.
– Вот Гоюн и говорит о том, что для того чтобы изменить мир, надо изменить свое отношение к жизни. Если люди начнут мыслить иначе, обратятся к добру, то мир станет лучше.
– Справедливо. Только не пойму, как господин Андрей сумел из этого сделать вывод, что нападение на князя Юсупова улучшит мир.
– Он говорил, что есть люди, которые никогда не начнут работать во имя всего человечества.
– Это он тоже прочитал у Гоюна?
– Не знаю.
– Как это не знаешь? Разве ты не читала его трудов?
– В учении «Небесного предела» существуют разные ступени посвящения. Андрей был допущен на более высокую, чем я.
– Вот как?! О таком я не слышал. Что-то очень напоминает секту.
– Может быть. Но в школе «Небесного предела» говорят, что некоторые знания могут быть доверены только подготовленным людям.
– Логично, – я снова усмехнулся. – Старине Гоюну не откажешь в здравомыслии.
– Разве это не типично восточный подход к обучению? Ведь ты учился в Китае.
– Ты изучила мою биографию?
– Да, немного. Я смотрела публикации о тебе в Интернете.
– Давно?
– Нет. После того случая в «Максиме».
– И что там интересного?
– Много сплетен. Про твою бывшую жену немного. Почему вы расстались?
– Разве этого не было в биографии?
– Было, но я не поверила.
– И правильно сделала. Истинные причины всегда не на поверхности.
– Но все-таки, почему вы расстались?
– Не стоит ворошить прошлое, Юля. Это уже пройденный этап.
– Но может быть, о нем стоит знать, чтобы не обжечься в будущем, – Юля хитро посмотрела на меня.
– Чтобы не обжечься в будущем, лучше не приближаться к моей бывшей жене. Человек, полный злобы и жажды мести, опасен для всех.
– Твоя бывшая жена во всех интервью рисует тебя просто дьяволом во плоти, а ты вообще не отвечаешь на вопросы о своем разводе.
– Это ты верно заметила. Неужели во всей моей биографии тебя заинтересовал лишь мой скоротечный брак и громкий развод?
– Если честно, самое интересное – это твоя жизнь в Китае. Но о ней почти нет сведений. Сказано только, что ты в восемьдесят третьем году закончил Пекинский императорский университет и вернулся в Петербург после гибели брата в девяностом. Все. Даже непонятно, что ты делал семь лет после окончания университета.
– Я работал в представительстве нашей корпорации в Азии, потом возглавлял его.
– И все?
– Нет, конечно. Жизнь богата и удивительна, всего и не расскажешь.
– Но о тебе не сказано вообще ничего.
– Тем лучше. Не придется оправдываться за былые поступки и слова. Человек постоянно меняется. И тем противнее, когда какой-то журналюшка ради красного словца постоянно тычет тебе под нос то, что ты говорил или делал десять лет назад.
– Ты считаешь, что человек не отвечает за свои прошлые слова и поступки?
– Отвечает, но только перед собой и теми, кого это касается непосредственно. Постоянно оправдываться и каяться перед всем миром не нужно.
Она помолчала.
– Я понимаю, о чем ты хотела спросить, – сказал я. – Имею ли я какое-то отношение к Гоюну?
– Если честно, да, – оживилась она.
– Мы с ним не встречались, – ответил я. – Хотя он жил в Пекине, когда я учился там. Более того, мы занимались у одного наставника ушу. Но он покинул эту школу раньше, чем я пришел в нее.
– Вы занимались ушу у одного учителя?! – воскликнула она.
– Ушу, то есть боевым искусством.
– Но ведь в Китае оно неотделимо от духовных практик.
– Возможно. Но в духовных делах каждый идет своим путем. То, что мы в разное время занимались у почтенного Ма Ханьцина, означает только, что наша техника боя внешне похожа.
Я резко скинул скорость и вывел машину на съезд с автобана.
– Что-нибудь – случилось? – встревоженно спросила Юля.
– Ничего, кроме того, что мы приехали в Висбаден, – я кивнул в сторону дорожного указателя.
«Мы прерываем нашу трансляцию для экстренного сообщения, – прозвучал из динамиков голос диктора. Я увеличил громкость. – Сегодня ночью скончалась известная судовладелица, одна из богатейших женщин планеты Лора Онасис. По заявлению личного врача Лоры Онасис, смерть наступила из-за передозировки снотворного. Тело Лоры Онасис было обнаружено сегодня утром в спальне ее дома...»
Я скрипнул зубами.
– Что-нибудь случилось? – встревоженно спросила Юля, которая явно не знала немецкого, языка.
– Лора Онасис умерла. Говорят, передозировка снотворного.
– Ты ее знал?
– Да. Она была хорошим человеком.
– Мне очень жаль.
– Мне тоже жаль.
«А еще мне очень странно, что она умерла именно сейчас», – добавил я про себя. Очень не хотелось верить в свою страшную догадку, но факты упрямо твердили свое.
Глава 8
СЫЩИК
Когда я проснулся, Юля еще крепко спала. Я вышел из спальни на цыпочках, быстро побрился и умылся, после чего, накинув свежий халат, спустился в гостиную. Усевшись за компьютер, я быстро составил меню завтрака и отправил его портье с распоряжением подать в апартаменты. Как только я кликнул мышкой, выходя в сеть, на экране появилось два сообщения. Первое гласило:
«Ваша светлость, из резиденции герцога Дармштадтского сообщили, что машину за вами пришлют сегодня в 13.00 к парадному входу в отель».
Второе озадачило меня куда больше.
«Ваша светлость, в фойе вас ожидает старший инспектор Интерпола Джон Лоуренс. Он настаивает на немедленной встрече».
Я снял трубку телефона, набрал номер портье и распорядился проводить ко мне сыщика. Через несколько минут в дверь номера постучали. Вошедший оказался высоким суховатым мужчиной средних лет.
– Доброе утро, милорд, – приветствовал он меня по-английски. – Я старший инспектор Интерпола Джон Лоуренс. Я являюсь помощником начальника следственной группы по расследованию причин смерти леди Лоры Онасис.
– Разве это дело расследуется не греческой полицией? – я указал посетителю на кресло и сам опустился в соседнее.
– Нет, милорд. Интернациональный характер бизнеса усопшей и ее обширные...
– Это был не несчастный случай, не так ли? – я пристально посмотрел в глаза следователю. – Иначе вы бы этим не занимались.
Лоуренс не выдержал прямого взгляда, как-то сжался в кресле, занервничал, заерзал.
– Вы совершенно правы, милорд. Отравление.
– Как это произошло?
– Простите, милорд, на такие вопросы...
– Вы англичанин? – прервал я его.
– Да, милорд.
– Тогда давайте заключим честную сделку, как это принято в Туманном Альбионе. Вы ведь прекрасно понимаете, что я тоже могу не отвечать на ваши вопросы. Пока вы получите все согласования по дипломатическим каналам, уйдет много столь драгоценного для вас времени. Я же готов дать показания немедленно, если вы ответите на мои вопросы.
– Да, милорд, конечно, – сдался после непродолжительной паузы сыщик.
– Так как погибла Лора?
– Яд, милорд. Неизвестного состава, на основе растительных ферментов. Проводится экспертиза.
– Есть хоть какие-то результаты?
– Нет, милорд. Яд неизвестен. Мы надеемся, что разгадка его происхождения прольет свет на это дело, но пока результатов никаких.
– Как он попал к Лоре?
– Он находился в воде, в графине на прикроватном столике леди Онасис. Горничная, которая его ставила, этой же ночью разбилась на машине.
– Исполнители вряд ли смогли бы что-нибудь сказать. Надо искать заказчиков.
– Совершенно справедливо, милорд. Именно поэтому я должен задать вам несколько вопросов. Насколько я знаю, вы звонили леди Онасис за несколько часов до ее кончины. Можете ли вы сообщить, о чем шел разговор?
– Разумеется. Лора объяснила мне, почему отменен заказ на постройку танкера на моих верфях.
– Ив чем была причина?
– Глобальный кризис в коммерческом судоходстве.
– Какие темы еще обсуждались?
– Общее положение дел в судоходстве. Лора сообщила мне, что Китайская государственная судоходная компания сделала ей предложение о покупке части флота семейства Онасис.
– Леди Онасис намеревалась отклонить это предложение?
– Совершенно верно. Вы уже нашли подтверждения тому?
– Да, милорд. Проект письма с отказом лежал на ее рабочем столе. Скажите, когда вы в последний раз лично встречались с леди Онасис?
– Три с половиной года назад в Кейптауне, на конференции по судоходству.
– А когда в последний раз до позавчерашнего разговора общались по телефону?
– Около года назад. Мы обсуждали вопросы поставок судов с моих верфей для ее торгового флота.
– Мог ли кто-нибудь хотеть смерти леди Онасис?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Юля снова отвернулась к окну.
Самолет занял свое место на стоянке. Я поднялся и подал Юле руку. Вместе мы спустились по трапу и прошли к зданию аэровокзала. Я протянул наши паспорта офицеру пограничной стражи, и тот тщательно просмотрел их и сличил вклеенные фотографии.
– Ох уж эта мне немецкая педантичность, – вздохнул я. – Ясно же, что нелегал вряд ли прилетит из России на личном самолете князя Юсупова.
Офицер поставил штампы в наших паспортах и отдал честь. Мы вышли из зоны пограничного контроля в зал, где нас встретил полноватый мужчина средних лет, одетый в элегантный костюм.
– Добрый день, ваша светлость, – произнес он по-русски с заметным акцентом. – Клаус Ришенгер, директор компании по прокату автомобилей. Заказанный вами БМВ доставлен.
– Здравствуйте господин Ришенгер, – ответил я ему по-немецки. – С вашего позволения, давайте говорить по-немецки. Кажется, я лучше владею вашим языком, чем вы моим.
– Мой бог, вы говорите по-немецки совсем без акцента! – всплеснул руками Ришенгер. – Сейчас хохдойч такая редкость среди иностранцев!
– Я надеюсь, вы не путаете меня с нуворишами? – усмехнулся я.
– Разумеется, нет, ваша светлость. Прошу следовать за мной.
Вместе мы спустились в гараж, где прямо у въезда стояла новенькая темно-синяя БМВ седьмой серии.
– Какая красивая! – воскликнула Юля.
– Это новая модель, – с достоинством пояснил Ришенгер по-русски. – Ее продажи начались только неделю назад. Когда нам сообщили, что господин Юсупов желает протестировать эту машину, мы немедленно купили этот экземпляр в Баварии и доставили сюда.
– Благодарю вас, господин Ришенгер, – я принял у него ключи. – Машину я верну в аэропорт через неделю.
Я сел на место водителя, Юля разместилась рядом.
– Оказывается, князь Юсупов тоже играет в машинки, – усмехнулась она, когда я запустил двигатель и медленно поехал по стоянке. – Все мужчины любят возиться с автомобилями.
– Ничто человеческое мне не чуждо, – ответил я.
– Погоди, а багаж? – встрепенулась она, когда я повернул к автобану.
– Доставят в отель без нас.
– В отель? Ира сказала, что в Висбадене у всех самых богатых людей есть дома.
– У меня нет. Здесь я в последний раз был года три назад. А держать недвижимость просто ради того, чтобы поучаствовать в ярмарке тщеславия, – не для меня. Я смотрю, за тот час, что ты забирала дома плюшевого мишку, вы с Ирой многое успели обсудить.
Юля смутилась.
Машина выскочила на автобан, и я вдавил педаль газа в пол. БМВ плавно ускорилась, и через несколько секунд стрелка спидометра перевалила за отметку в двести километров в час.
– Ничего себе, как в ракете! – воскликнула Юля.
– Да, хорошая машина, – подтвердил я.
– А дороги здесь неплохие, – заметила Юля после непродолжительной паузы. – Не хуже, чем в России.
– Их начал строить Гитлер в тридцатых годах, – ответил я, – когда Германия была еще единой. Кстати, в России подобные автострады появились только в начале пятидесятых. А германские дороги не везде одинаковы. Скажем, в Дармштадте и Баварии все дороги в идеальном состоянии, в Пруссии – только стратегические магистрали... их курирует военное министерство. А вот в Шлезвиг-Гольштейне дороги хуже, чем в Румынии.
– Ну, Пруссия вообще член Евразийского союза, – фыркнула Юля. – Как говорит Ира, «курица не птица, Пруссия не заграница».
– Сейчас почти все германские государства в ЕАС просятся, – ответил я. – После того, как распались США, им надо встать под чье-то покровительство.
– Тебе виднее, – усмехнулась Юля. – Это ты с Дармштадтским герцогом дружишь.
– Да какая там дружба, – засмеялся я. – Виделись несколько раз. Когда забираешься наверх, знаешь многих, но вот с дружбой всегда проблемы.
– Почему?
– Интересы убивают чувства.
– А чего может хотеть от тебя герцог Дармштадтский?
– Я думаю, он попросит, чтобы я помог вступить герцогству в ЕАС.
– Но ты ведь не министр, чтобы принимать такие решения.
– Такие решения принимает Совет Ассамблеи ЕАС. А я сопредседатель Евразийского союза промышленников и финансистов. Если наш союз выскажется за предоставление режима благоприятствования, то Ассамблея примет решение почти автоматически.
– Господи, как все сложно.
– Политика примитивна. Весь внешний антураж создан лишь для того, чтобы прикрыть истинные интересы и грязные ходы.
– Ну а ты заинтересован, чтобы Дармштадт получил этот режим благоприятствования?
– Лично я заинтересован раз в три года отдыхать в Висбадене. Но России, конечно, выгодно, чтобы германские государства стояли в очередь в ЕАС.
– Почему?
– Потому что если мы откажемся брать их в ЕАС, то они могут воссоздать единую Германию и наберут большой потенциал. Если мы не будем их контролировать, они ослабят наше влияние в Европе.
– Но ведь в свое время немцы разделились.
– Их разделили. После Второй мировой войны Черчилль предложил план раздела Германии по границам тысяча восемьсот шестьдесят девятого года. Союзники приняли этот план. В зону влияния России вошла Пруссия. В зону влияния Англии и Франции – северо-западные и западные земли. Американцы отхватили Баварию. С тех пор мы знаем Германию как сеть раздробленных государств, обитель покоя, порядка и стабильности.
– Разве Германия может быть другой?
– Ох, может. Восемьдесят лет назад она была основным инициатором войн. У этого народа в крови желание доминировать, очень сильная воля к победе и потрясающая способность к самоорганизации. Слава богу, сейчас все это направлено только на чистоту улиц и качество сборки автомобилей. Если немцам снова придет в голову покорять мир, то мало никому не покажется.
– Думаешь, покорят? – с улыбкой спросила Юля.
– Нет, конечно. Мир не может покорить никто, так уж он устроен. Но всякий раз чья-либо попытка покорить мир всегда очень дорого обходилась человечеству.
Автомобиль на огромной скорости несся по дармштадтскому автобану. Я включил радио, и из динамиков потекла чарующая музыка Бетховена.
– А ты хотел бы властвовать над всем миром? – вдруг спросила Юля.
– Зачем? – я засмеялся. – Мне семейной корпорации за глаза хватает.
– А вот Андрей хотел, – заметила Юля.
– Сдуру, – ответил я.
– Наверное, – согласилась она. – Но ты знаешь, я в свое время была очень увлечена им.
– Я это еще в «Максиме» заметил, – усмехнулся я. – Твоя лексика настолько не соответствовала твоему внутреннему миру, что я сразу понял, что здесь не обошлось без внешнего влияния.
– А ты сумел увидеть весь мой внутренний мир?
– Нет, конечно. Но несоответствие сразу бросилось в глаза.
– Значит, ты все же что-то увидел. Как?
– Интуиция. До сих пор она меня не подводила.
– Интересно, и что же ты увидел во мне?
– Что ты добрый и честный человек и ищешь истину.
– Да, ты прав. В свое время я подумала то же и про Андрея.
– Но ведь он хотел управлять миром.
– Ты думаешь, это несовместимо?
– Конечно. Управлять миром мечтают три типа людей: те, кто никогда не отвечал за других, властолюбцы и те, кто считает, что уже познали истину. Все это несовместимо с духовным поиском.
– А может тот, кто познал истину, захотеть править миром?
– Сомневаюсь. Есть китайская поговорка: «Утром познав истину, вечером можно умереть». Я думаю, что тому, кому открылись тайны бытия, уже нечего делать в нашем не лучшем из миров.
– Интересно, такие же вещи я читала у Гарри Гоюна, – сказала она. – Ты не слышал о нем?
– Слышал, – безразлично бросил я, – но очень мало.
– Это китайский святой. Говорят, еще и пророк. Он живет сейчас в Калифорнии, где создал учение «Небесного предела». Кстати, Андрей тоже один из его почитателей. Мы и познакомились-то на студенческом вечере по изучению трудов Гоюна.
– И обращение к учению святого не помешало Андрею желать власти над миром? Оно не противоречило деятельности его «красной бригады»?
– Как ни странно, нет. Он даже находил подтверждения своим мыслям в учении Гоюна.
– Что ж, с духовными учениями такое бывает. А что напророчил этот пророк?
– Многие беды для мира.
– Он не оригинален, – усмехнулся я. – Если хочешь привлечь к себе внимание, надо обещать либо катастрофы, либо всеобщее процветание... либо и то, и другое одновременно.
– Но его критика современного мира очень точна, – возразила Юля.
– Критиковать несложно. Сложно изменить что-то в жизни.
– Вот Гоюн и говорит о том, что для того чтобы изменить мир, надо изменить свое отношение к жизни. Если люди начнут мыслить иначе, обратятся к добру, то мир станет лучше.
– Справедливо. Только не пойму, как господин Андрей сумел из этого сделать вывод, что нападение на князя Юсупова улучшит мир.
– Он говорил, что есть люди, которые никогда не начнут работать во имя всего человечества.
– Это он тоже прочитал у Гоюна?
– Не знаю.
– Как это не знаешь? Разве ты не читала его трудов?
– В учении «Небесного предела» существуют разные ступени посвящения. Андрей был допущен на более высокую, чем я.
– Вот как?! О таком я не слышал. Что-то очень напоминает секту.
– Может быть. Но в школе «Небесного предела» говорят, что некоторые знания могут быть доверены только подготовленным людям.
– Логично, – я снова усмехнулся. – Старине Гоюну не откажешь в здравомыслии.
– Разве это не типично восточный подход к обучению? Ведь ты учился в Китае.
– Ты изучила мою биографию?
– Да, немного. Я смотрела публикации о тебе в Интернете.
– Давно?
– Нет. После того случая в «Максиме».
– И что там интересного?
– Много сплетен. Про твою бывшую жену немного. Почему вы расстались?
– Разве этого не было в биографии?
– Было, но я не поверила.
– И правильно сделала. Истинные причины всегда не на поверхности.
– Но все-таки, почему вы расстались?
– Не стоит ворошить прошлое, Юля. Это уже пройденный этап.
– Но может быть, о нем стоит знать, чтобы не обжечься в будущем, – Юля хитро посмотрела на меня.
– Чтобы не обжечься в будущем, лучше не приближаться к моей бывшей жене. Человек, полный злобы и жажды мести, опасен для всех.
– Твоя бывшая жена во всех интервью рисует тебя просто дьяволом во плоти, а ты вообще не отвечаешь на вопросы о своем разводе.
– Это ты верно заметила. Неужели во всей моей биографии тебя заинтересовал лишь мой скоротечный брак и громкий развод?
– Если честно, самое интересное – это твоя жизнь в Китае. Но о ней почти нет сведений. Сказано только, что ты в восемьдесят третьем году закончил Пекинский императорский университет и вернулся в Петербург после гибели брата в девяностом. Все. Даже непонятно, что ты делал семь лет после окончания университета.
– Я работал в представительстве нашей корпорации в Азии, потом возглавлял его.
– И все?
– Нет, конечно. Жизнь богата и удивительна, всего и не расскажешь.
– Но о тебе не сказано вообще ничего.
– Тем лучше. Не придется оправдываться за былые поступки и слова. Человек постоянно меняется. И тем противнее, когда какой-то журналюшка ради красного словца постоянно тычет тебе под нос то, что ты говорил или делал десять лет назад.
– Ты считаешь, что человек не отвечает за свои прошлые слова и поступки?
– Отвечает, но только перед собой и теми, кого это касается непосредственно. Постоянно оправдываться и каяться перед всем миром не нужно.
Она помолчала.
– Я понимаю, о чем ты хотела спросить, – сказал я. – Имею ли я какое-то отношение к Гоюну?
– Если честно, да, – оживилась она.
– Мы с ним не встречались, – ответил я. – Хотя он жил в Пекине, когда я учился там. Более того, мы занимались у одного наставника ушу. Но он покинул эту школу раньше, чем я пришел в нее.
– Вы занимались ушу у одного учителя?! – воскликнула она.
– Ушу, то есть боевым искусством.
– Но ведь в Китае оно неотделимо от духовных практик.
– Возможно. Но в духовных делах каждый идет своим путем. То, что мы в разное время занимались у почтенного Ма Ханьцина, означает только, что наша техника боя внешне похожа.
Я резко скинул скорость и вывел машину на съезд с автобана.
– Что-нибудь – случилось? – встревоженно спросила Юля.
– Ничего, кроме того, что мы приехали в Висбаден, – я кивнул в сторону дорожного указателя.
«Мы прерываем нашу трансляцию для экстренного сообщения, – прозвучал из динамиков голос диктора. Я увеличил громкость. – Сегодня ночью скончалась известная судовладелица, одна из богатейших женщин планеты Лора Онасис. По заявлению личного врача Лоры Онасис, смерть наступила из-за передозировки снотворного. Тело Лоры Онасис было обнаружено сегодня утром в спальне ее дома...»
Я скрипнул зубами.
– Что-нибудь случилось? – встревоженно спросила Юля, которая явно не знала немецкого, языка.
– Лора Онасис умерла. Говорят, передозировка снотворного.
– Ты ее знал?
– Да. Она была хорошим человеком.
– Мне очень жаль.
– Мне тоже жаль.
«А еще мне очень странно, что она умерла именно сейчас», – добавил я про себя. Очень не хотелось верить в свою страшную догадку, но факты упрямо твердили свое.
Глава 8
СЫЩИК
Когда я проснулся, Юля еще крепко спала. Я вышел из спальни на цыпочках, быстро побрился и умылся, после чего, накинув свежий халат, спустился в гостиную. Усевшись за компьютер, я быстро составил меню завтрака и отправил его портье с распоряжением подать в апартаменты. Как только я кликнул мышкой, выходя в сеть, на экране появилось два сообщения. Первое гласило:
«Ваша светлость, из резиденции герцога Дармштадтского сообщили, что машину за вами пришлют сегодня в 13.00 к парадному входу в отель».
Второе озадачило меня куда больше.
«Ваша светлость, в фойе вас ожидает старший инспектор Интерпола Джон Лоуренс. Он настаивает на немедленной встрече».
Я снял трубку телефона, набрал номер портье и распорядился проводить ко мне сыщика. Через несколько минут в дверь номера постучали. Вошедший оказался высоким суховатым мужчиной средних лет.
– Доброе утро, милорд, – приветствовал он меня по-английски. – Я старший инспектор Интерпола Джон Лоуренс. Я являюсь помощником начальника следственной группы по расследованию причин смерти леди Лоры Онасис.
– Разве это дело расследуется не греческой полицией? – я указал посетителю на кресло и сам опустился в соседнее.
– Нет, милорд. Интернациональный характер бизнеса усопшей и ее обширные...
– Это был не несчастный случай, не так ли? – я пристально посмотрел в глаза следователю. – Иначе вы бы этим не занимались.
Лоуренс не выдержал прямого взгляда, как-то сжался в кресле, занервничал, заерзал.
– Вы совершенно правы, милорд. Отравление.
– Как это произошло?
– Простите, милорд, на такие вопросы...
– Вы англичанин? – прервал я его.
– Да, милорд.
– Тогда давайте заключим честную сделку, как это принято в Туманном Альбионе. Вы ведь прекрасно понимаете, что я тоже могу не отвечать на ваши вопросы. Пока вы получите все согласования по дипломатическим каналам, уйдет много столь драгоценного для вас времени. Я же готов дать показания немедленно, если вы ответите на мои вопросы.
– Да, милорд, конечно, – сдался после непродолжительной паузы сыщик.
– Так как погибла Лора?
– Яд, милорд. Неизвестного состава, на основе растительных ферментов. Проводится экспертиза.
– Есть хоть какие-то результаты?
– Нет, милорд. Яд неизвестен. Мы надеемся, что разгадка его происхождения прольет свет на это дело, но пока результатов никаких.
– Как он попал к Лоре?
– Он находился в воде, в графине на прикроватном столике леди Онасис. Горничная, которая его ставила, этой же ночью разбилась на машине.
– Исполнители вряд ли смогли бы что-нибудь сказать. Надо искать заказчиков.
– Совершенно справедливо, милорд. Именно поэтому я должен задать вам несколько вопросов. Насколько я знаю, вы звонили леди Онасис за несколько часов до ее кончины. Можете ли вы сообщить, о чем шел разговор?
– Разумеется. Лора объяснила мне, почему отменен заказ на постройку танкера на моих верфях.
– Ив чем была причина?
– Глобальный кризис в коммерческом судоходстве.
– Какие темы еще обсуждались?
– Общее положение дел в судоходстве. Лора сообщила мне, что Китайская государственная судоходная компания сделала ей предложение о покупке части флота семейства Онасис.
– Леди Онасис намеревалась отклонить это предложение?
– Совершенно верно. Вы уже нашли подтверждения тому?
– Да, милорд. Проект письма с отказом лежал на ее рабочем столе. Скажите, когда вы в последний раз лично встречались с леди Онасис?
– Три с половиной года назад в Кейптауне, на конференции по судоходству.
– А когда в последний раз до позавчерашнего разговора общались по телефону?
– Около года назад. Мы обсуждали вопросы поставок судов с моих верфей для ее торгового флота.
– Мог ли кто-нибудь хотеть смерти леди Онасис?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34