Но это все перспектива. Озадачьте Лавочкина, пусть уже сейчас начинает переделывать, все равно его истребитель тяжеловат для М-105. А заодно пусть понизит этот, как его? Гаргрот? А то обзор в заднюю полусферу никакой, для истребителя это совершенно недопустимо.
Что же касается МиГ-3, то самолет получился неплохой, но как фронтовой истребитель не очень подходит. Он имеет преимущество для боя на больших высотах, но как раз на этих высотах немцы и не летали. А летали они на средних и малых высотах, где преимущество было у их основного истребителя Ме-109. Так что МиГ-3 правильнее использовать в глубинной ПВО. А если на фронте, то совместно с истребителями других типов. То есть МиГи держатся в верхних эшелонах, перехватывая вражеские самолеты, которые в горячке боя заберутся слишком высоко. Вести же бой на тех высотах, где у Мессершмита все преимущества, для них самоубийство. Лагг-3, как я уже сказал, тяжеловат для стоящего на нем мотора, хоть и крепок. Да и плохой обзор в заднюю полусферу ему достоинств не прибавляет. Плюс к тому на этой машине широко применяется дельта-древесина. Сам по себе конструкционный материал хороший, но с началом войны со смолами для ее пропитки возникли большие затруднения.
Удачней всех получился Як-1. Конструктор Яковлев правильнее всех оценил ситуацию и сделал все возможное, чтобы компенсировать слабую тягу серийного движка. Он максимально облегчил машину, пусть даже и за счет некоторой потери живучести. Кроме того, в конструкцию заложены доступные и недорогие материалы, что является важным достоинством для массового истребителя военных лет.
В общем, надо прямо сейчас делать то, что пришлось делать уже во время войны. Параллельный выпуск трех сходных типов истребителей — непозволительная роскошь в войне на истощение, слишком хлопотно. Надо пока оставить один — Як-1, позднее, по готовности, начать выпуск истребителя с мотором воздушного охлаждения. Конструктора же Климова следует хватать за заднюю ногу, дабы оставил на годик всяческие прожекты и бросил все силы на модернизацию двигателя М-105. Мощность этого движка надо срочно увеличивать, чтобы наши истребители хотя бы сравнялись в скорости с немецкими. Варианты есть. В первую очередь следует форсировать двигатель за счет потери высотности, для фронтового истребителя высотность не так критична. Кроме того, в этом случае можно будет убрать из кабин оборудование для высотных полетов, что дополнительно облегчит машину. Следующим шагом надо наддув добавить. Вот пусть и займется, там возиться и возиться.
Швецову тоже следует форсировать свой двигатель М-82, а потом еще установить на нем систему непосредственного впрыска топлива. То есть когда топливо впрыскивается в цилиндр уже после сжатия воздуха. Такой прием существенно повышает степень сжатия и мощность двигателя. Но повозиться опять же придется.
Еще один важный вопрос — оружие. Без пушек на этой войне истребителям делать нечего. Количество пушек на истребителях, их мощность и калибр увеличивались всю войну. Даже на самых легких ставили хоть одну, да в придачу пару крупнокалиберных пулеметов. А у немцев, помнится, в конце войны появились даже модели с 75мм пушками. Но это уже было извращение. Лучше несколько хороших 37мм стволов. То есть если есть возможность надо до начала войны попытаться заменить пулеметы пушками и на старых моделях наших истребителей, которые поновее. Немецкие истребители частично бронированы, пулеметами винтовочного калибра их не возьмешь. Кстати, надо бы и нашим конструкторам позаботиться о живучести истребителей. Хотя бы бронеспинки поставить, а то пилотов не напасешься. И протектированные резиной бензобаки с наддувом инертным газом, чтобы меньше горели. Еще слышал, что в войну наши делали баки из какой-то там специальной фибры. Мол, даже лучше металлических были, и безопаснее.
— Перед этим вы сказали, что самолеты наоборот надо максимально облегчить, пусть даже и за счет живучести, — заметил Сергей.
— Я и не отрицаю, но бронеспинка нужна. Немцы ее делали из пакета тонких дюралевых листов. Поэтому вес не так уж и вырастет. Плюс конструкторы должны поднажать. Яковлевское КБ всю войну упорно трудилось над облегчением своих истребителей, премии конструкторам платили, чуть ли не за каждый сэкономленный грамм. А параллельно еще аэродинамику вылизывали. Все для того, чтобы выгадать десяток другой километров в час скорости.
— Хорошо, на сегодня закончим, — подвел итог Сергей, захлопнув блокнот. — А завтра утром уже будем в Москве. Отвезем вас к остальным. Неплохое, кстати, место. Там уже и продолжим. А сейчас отдыхайте, мне уже медики выговаривали, что я вас перенапрягаю.
Глава 8
Поезд прибыл в Москву около полудня. Два специальных вагона отцепили от состава и оттащили на одну из дальних веток. Сергей проследил, чтобы охрана, следовавшая во втором вагоне, выставила посты, после чего побежал звонить в наркомат. По предварительному плану он должен был сначала отвезти «объект» на место, а уже потом явиться в наркомат с докладом. Но полученная информация представлялась слишком важной и срочной, чтобы терять еще один день. Соединившись с дежурным, он назвал пароль, после чего его переключили на кабинет наркома. Секретарь наркома видимо имел соответствующие указания, поэтому сообщил, что машина за Сергеем немедленно будет выслана, а сразу по прибытии нарком его примет. Не прошло и получаса, как Сергей уже ехал по московским улицам, продолжая обдумывать предстоящий доклад.
В приемной он тоже долго не задержался. Минут через десять его пригласили.
В кабинете кроме Берия никого не было. Сергей четко доложился о прибытии и был удостоен благосклонного и одновременно заинтересованного взгляда.
— Присаживайтесь, лейтенант. Судя по спешке и хм… деловому виду, у вас есть интересная информация?
— Так точно, товарищ генеральный комиссар госбезопасности. И срочная.
Берия очень внимательно выслушал доклад. Задал по ходу его несколько уточняющих вопросов. Потом потребовал протокол допроса инженера. Изучал он его минут сорок, время, от времени поднимая бровь, и задав Сергею еще десятка полтора вопросов. Сергей сидел как на иголках, прикладывая большие усилия, чтобы скрыть свое напряжение.
Наконец нарком закрыл папку, положил ее перед собой и внимательно посмотрел на собеседника.
— Вот что, лейтенант. Вы этого человека пока в Усадьбу не повезете. Он пока в санитарном вагоне? Как его самочувствие? Врачи хорошие? Охрана надежная?
Получив ответы, нарком удовлетворенно кивнул. — Хорошо, но охрана маловата. Придется послать еще людей. Посидите пока в приемной, вы мне возможно скоро понадобитесь.
Сергей вскочил. — Есть! — Уже поворачиваясь, он заметил, что рука Берия тянется к телефону.
В приемной Сергей опять долго не просидел. Уже через пятнадцать минут нарком вышел из кабинета и приказал ему следовать за собой. Куда они едут, лейтенант догадался еще в машине, поэтому не слишком удивился, когда автомобиль въехал в кремлевские ворота.
Пройдя через три поста охраны, и расставшись при этом с оружием, он снова оказался в приемной. Приемной Кабинета, куда Сергей в обозримом будущем уж никак не рассчитывал попасть. Нарком поздоровался с Поскребышевым, о котором Сергей был наслышан, показал взглядом в сторону Кабинета и вопросительно посмотрел на сталинского секретаря.
Тот утвердительно кивнул головой. — Проходите, вас ждут.
Берия обернулся. — Подождите тут, лейтенант. Возможно, к вам будут вопросы. Тогда и пригласят.
На этот раз ожидание затянулось надолго. Вызвали его только через час.
Товарищ Сталин выглядел непривычно, не так как на портретах. И взгляд янтарного цвета глаз, как показалось Сергею, пронизывал насквозь. Вождь внимательно оглядел его.
— Скажите, товарищ Горелов, насколько мы можем доверять этому человеку?
— Товарищ Сталин, — волнуясь, сказал Сергей, — у меня сложилось впечатление, что инженер Прутов искренне хочет нам помочь, что он на самом деле переживает за страну и советский народ.
Сталин немного задумался, а потом кивнул. — Это хорошо, а насколько верны сообщаемые им сведения?
— Трудно сказать, товарищ Сталин, но говорит он очень уверенно. И видимо, знает, о чем говорит. А если в чем не уверен, то специально это подчеркивает.
— Это хорошо, — снова повторил Сталин, и повернулся к Берия. — Лаврентий, этого человека пока следует разместить отдельно. Здесь, в Кремле. Найдите подходящее помещение, обеспечьте хорошую охрану, качественную медицинскую помощь. Лейтенанту Горелову уже удалось установить с ним доверительные отношения, вот пусть и дальше занимается, не стоит подключать лишних людей. Обеспечьте условия. И учтите, необходима полная секретность.
— Влип! — пронеслось в голове Сергея, — Я же теперь и сам буду как заключенный. Рабочий кабинет в Кремле, это конечно замечательно, но только не тогда, когда за пределы этого кабинета только вперед ногами. А я еще в воскресенье вечером к Людочке на день рождения вырваться собирался. Какие теперь Людочки! Хорошо хоть не женат, а то бы бедная супруга при живом муже соломенной вдовой осталась!
Похоже, что эти мысли все же отразились у него на лице, поскольку Вождь внимательно оглядел его и усмехнулся. — Не волнуйтесь вы так, товарищ капитан госбезопасности, никто вас навечно в Кремле замуровывать не собирается. Будете иногда и выходить.
— Но не слишком часто и с хорошей охраной, — со смешком добавил Берия.
— Вот видите, даже товарищ Берия так считает. Ничего страшного, меня вон тоже без охраны никуда не пускают.
Сталин снова повернулся к наркому, — Лаврентий, пусть товарищ Горелов… с охраной, пока едет на станцию. А ты позаботься, чтобы уже завтра к полудню оба они были устроены здесь, а товарищ Прутов был готов к разговору. У меня к нему много вопросов. Можете идти.
— Черт! Ведь даже новое звание обмыть не с кем будет, — подумалось Сергею, когда он спускался по лестнице. — Пригнул через ступеньку, а никакого удовольствия!
Возвратившись на станцию и проверив охрану, теперь уже усиленную, и поговорив с медиками, Сергей наскоро перекусил и снова пошел к инженеру. Тот на первый взгляд выглядел достаточно бодро.
— Как вы, Николай Иванович?
— Ничего, к труду и обороне может и не готов, но языком ворочать могу.
— Ну и хорошо, тут у нас некоторые изменения в планах. Я получил приказ доставить вас Кремль. И видимо нам с вами придется там задержаться на неопределенное время.
Инженер понимающе хмыкнул. — Следовало ожидать.
— Вот именно. Вы не волнуйтесь, устроим в лучшем виде. И врачи там самые лучшие.
— Кремлевские врачи? — протянул инженер с непонятной интонацией.
— Да, кремлевские, а в чем дело?
— Да так, ассоциации, знаете ли…, впрочем, это не так важно. Когда едем?
— Часов в десять вечера мы вас перевезем, ночь уже там проведете. А пока у нас есть пара свободных часов. Успеем немного побеседовать. Вот вы говорили, что фашисты предусмотрели множество мелочей, которые помогали их солдатам воевать. Может, расскажете об этом поподробнее, глядишь, и мы успеем обеспечить войска этими важными мелочами.
— Согласен, вопрос важный и нужный. Начнем с сапог.
— С сапог? А с ними то у нас, что не так? — удивленно спросил Сергей.
— Да все так, только дело в том, что сапог понадобится очень много. Через армию пройдут десятки миллионов человек, а сапоги, как известно, вещь расходная. Это проблема. В нашей истории проблема еще была усугублена тем, что находившуюся на складах западных округов амуницию не удалось вывезти из-за скорости немецкого наступления.
Часть успели уничтожить, а часть вообще врагу досталась. Да даже если бы и вывезли, все равно бы не хватило. Сапоги нужно было выпускать в огромных количествах, а кожи не напасешься. Ситуация с обувью одно время была настолько тяжелой, что на полном серьезе рассматривался вариант с запуском в производство лаптей. Слава богу, до этого не дошло. Проблему удалось решить иным способом.
— И каким же именно способом? — с большим интересом спросил Сергей.
— Есть вариант. Еще в Финскую кампанию проходила испытания обувь на основе пропитанной специальными смолами ткани, нечто вроде искусственной кожи. Тогда получилось не очень, материал не пропускал не только воду, но и воздух, ноги у бойцов прели. Дело и заглохло. Но когда в войну основательно прижало, о проекте вспомнили, нашли изобретателя, дали ему под начало группу толковых специалистов, и проблема была решена в короткие сроки. Новый материал — кирза, получился очень удачным. Не намного хуже натуральной кожи, но зато очень дешево и технологично. У нас эти кирзовые сапоги до сих пор выпускаются. Фамилии умельца, к сожалению, вспомнить не могу, но вы найдете без труда. Кстати, он еще рецептуру мощной взрывчатки для снарядов авиационных пушек разработал. Тоже удачную.
— Это очень важная «мелочь»! А в чем конкретно заключалось решение с этой… кирзой?
— В том и дело, что точно не знаю. Как-то исхитрились сделать, чтобы воздух пропускало, а воду нет. Может случай, может озарение, а может ничего особо сложного. Но лучше это дело не откладывать, пусть запас времени у разработчиков будет.
— Разумеется, мне тоже так кажется. А касательно других «мелочей»?
— Было бы неплохо наладить производство разгрузочных жилетов. Шьются из ткани типа брезента, защитного цвета. Надеваются поверх формы. Суть в том, что запасные магазины к оружию, гранаты и прочее на ремне носить очень неудобно. А на жилете нашиты соответствующие карманчики, крепежные кольца. Соответственно, и носить удобнее и что самое важное быстро доставать в бою. Стоят эти жилеты недорого, шить их просто, но жизнь солдату они существенно облегчат.
Еще сетчатые чехлы на каски, облегчают маскировку. Камуфляжные комбинезоны, для начала хотя бы для разведчиков и снайперов. А вообще в идеале вся форма должна быть камуфляжных расцветок. Ранец бы бойцам нормальный вместо брезентового мешка. Еще бы коврики из вспененного полиэтилена, тоже защитного цвета. Они тонкие, в скатанном состоянии занимают совсем немного места. Зато почти идеальный теплоизолятор, не промокают, можно спать хоть на льду без опасения застудить почки или заполучить ревматизм. Только не помню, полиэтилен уже придумали или нет? В СССР выпускается?
— Слово знакомое, где-то я его уже слышал. Обязательно уточню, — сообщил Сергей.
— Ну и славненько! А об окиси этилена вы случайно не слышали?
— Случайно слышал, а что?
— Дело в том, что из этой самой окиси этилена, а также из окиси пропилена делают мощные бомбы. Пожалуй, самые мощные помимо ядерных.
— Интересно, интересно, а подробнее можно?
— Ладно. Речь идет о так называемых боеприпасах объемного взрыва. Боеприпас представляет собой емкость, заполненную окисью этилена, внутри разрывной заряд. Бомба опускается на парашюте, максимальный эффект достигается, когда подрыв происходит на некотором расстоянии от земли. В наше время на такие бомбы ставили радиовысотомеры, но можно изготовить и с механическим замыкателем, сопряженным со спущенным тросиком. Когда грузик тросика касается земли, происходит срабатывание разрывного заряда. Окись этилена распыляется, образуется дисперсное облако. В рассчитанный момент, когда облако достигнет нужной величины, срабатывает детонатор. Происходит так называемый объемный взрыв. Фугасное действие очень серьезное, например боеприпасы такого типа к ручному гранатомету по фугасному действию соответствуют 152-х мм снаряду. Плюс сильный зажигательный эффект.
Плюс к тому дисперсное облако имеет свойство затекать в укрытия, долговременные огневые точки, бомбоубежища и так далее. То есть не спасают от такого оружия разного рода укрепления.
— Это очень важная особенность, — согласился Сергей. — А сколько тонн этой окиси этилена обычно заливают в такую бомбу?
— Тут не все так просто, — сообщил инженер, — для распыления одиночного облака оптимально тридцать с чем-то там литров. Более крупные боеприпасы делаются кассетными, то есть состоят из нескольких таких емкостей. Кассета раскрывается еще в воздухе, и поражающие элементы накрывают значительную площадь, дисперсные облака от каждого элемента сливаются в одно большое облако, а потом оно все разом детонирует.
— Ясно, записал. Но как я понял, такой принцип используется не только в бомбах? Вы еще упомянули ручные гранатометы. В артиллеристских снарядах тоже применяется?
— Нет, там смысла нет. В артиллеристские снаряды лучше закладывать обычную взрывчатку. Заряды на принципе объемного взрыва выгодны там, где можно использовать тонкостенные боеприпасы: авиабомбы, боевые части управляемых и неуправляемых ракет, выстрелы к реактивным гранатометам и тому подобное. То есть можно сэкономить в весе боеприпаса и металле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Что же касается МиГ-3, то самолет получился неплохой, но как фронтовой истребитель не очень подходит. Он имеет преимущество для боя на больших высотах, но как раз на этих высотах немцы и не летали. А летали они на средних и малых высотах, где преимущество было у их основного истребителя Ме-109. Так что МиГ-3 правильнее использовать в глубинной ПВО. А если на фронте, то совместно с истребителями других типов. То есть МиГи держатся в верхних эшелонах, перехватывая вражеские самолеты, которые в горячке боя заберутся слишком высоко. Вести же бой на тех высотах, где у Мессершмита все преимущества, для них самоубийство. Лагг-3, как я уже сказал, тяжеловат для стоящего на нем мотора, хоть и крепок. Да и плохой обзор в заднюю полусферу ему достоинств не прибавляет. Плюс к тому на этой машине широко применяется дельта-древесина. Сам по себе конструкционный материал хороший, но с началом войны со смолами для ее пропитки возникли большие затруднения.
Удачней всех получился Як-1. Конструктор Яковлев правильнее всех оценил ситуацию и сделал все возможное, чтобы компенсировать слабую тягу серийного движка. Он максимально облегчил машину, пусть даже и за счет некоторой потери живучести. Кроме того, в конструкцию заложены доступные и недорогие материалы, что является важным достоинством для массового истребителя военных лет.
В общем, надо прямо сейчас делать то, что пришлось делать уже во время войны. Параллельный выпуск трех сходных типов истребителей — непозволительная роскошь в войне на истощение, слишком хлопотно. Надо пока оставить один — Як-1, позднее, по готовности, начать выпуск истребителя с мотором воздушного охлаждения. Конструктора же Климова следует хватать за заднюю ногу, дабы оставил на годик всяческие прожекты и бросил все силы на модернизацию двигателя М-105. Мощность этого движка надо срочно увеличивать, чтобы наши истребители хотя бы сравнялись в скорости с немецкими. Варианты есть. В первую очередь следует форсировать двигатель за счет потери высотности, для фронтового истребителя высотность не так критична. Кроме того, в этом случае можно будет убрать из кабин оборудование для высотных полетов, что дополнительно облегчит машину. Следующим шагом надо наддув добавить. Вот пусть и займется, там возиться и возиться.
Швецову тоже следует форсировать свой двигатель М-82, а потом еще установить на нем систему непосредственного впрыска топлива. То есть когда топливо впрыскивается в цилиндр уже после сжатия воздуха. Такой прием существенно повышает степень сжатия и мощность двигателя. Но повозиться опять же придется.
Еще один важный вопрос — оружие. Без пушек на этой войне истребителям делать нечего. Количество пушек на истребителях, их мощность и калибр увеличивались всю войну. Даже на самых легких ставили хоть одну, да в придачу пару крупнокалиберных пулеметов. А у немцев, помнится, в конце войны появились даже модели с 75мм пушками. Но это уже было извращение. Лучше несколько хороших 37мм стволов. То есть если есть возможность надо до начала войны попытаться заменить пулеметы пушками и на старых моделях наших истребителей, которые поновее. Немецкие истребители частично бронированы, пулеметами винтовочного калибра их не возьмешь. Кстати, надо бы и нашим конструкторам позаботиться о живучести истребителей. Хотя бы бронеспинки поставить, а то пилотов не напасешься. И протектированные резиной бензобаки с наддувом инертным газом, чтобы меньше горели. Еще слышал, что в войну наши делали баки из какой-то там специальной фибры. Мол, даже лучше металлических были, и безопаснее.
— Перед этим вы сказали, что самолеты наоборот надо максимально облегчить, пусть даже и за счет живучести, — заметил Сергей.
— Я и не отрицаю, но бронеспинка нужна. Немцы ее делали из пакета тонких дюралевых листов. Поэтому вес не так уж и вырастет. Плюс конструкторы должны поднажать. Яковлевское КБ всю войну упорно трудилось над облегчением своих истребителей, премии конструкторам платили, чуть ли не за каждый сэкономленный грамм. А параллельно еще аэродинамику вылизывали. Все для того, чтобы выгадать десяток другой километров в час скорости.
— Хорошо, на сегодня закончим, — подвел итог Сергей, захлопнув блокнот. — А завтра утром уже будем в Москве. Отвезем вас к остальным. Неплохое, кстати, место. Там уже и продолжим. А сейчас отдыхайте, мне уже медики выговаривали, что я вас перенапрягаю.
Глава 8
Поезд прибыл в Москву около полудня. Два специальных вагона отцепили от состава и оттащили на одну из дальних веток. Сергей проследил, чтобы охрана, следовавшая во втором вагоне, выставила посты, после чего побежал звонить в наркомат. По предварительному плану он должен был сначала отвезти «объект» на место, а уже потом явиться в наркомат с докладом. Но полученная информация представлялась слишком важной и срочной, чтобы терять еще один день. Соединившись с дежурным, он назвал пароль, после чего его переключили на кабинет наркома. Секретарь наркома видимо имел соответствующие указания, поэтому сообщил, что машина за Сергеем немедленно будет выслана, а сразу по прибытии нарком его примет. Не прошло и получаса, как Сергей уже ехал по московским улицам, продолжая обдумывать предстоящий доклад.
В приемной он тоже долго не задержался. Минут через десять его пригласили.
В кабинете кроме Берия никого не было. Сергей четко доложился о прибытии и был удостоен благосклонного и одновременно заинтересованного взгляда.
— Присаживайтесь, лейтенант. Судя по спешке и хм… деловому виду, у вас есть интересная информация?
— Так точно, товарищ генеральный комиссар госбезопасности. И срочная.
Берия очень внимательно выслушал доклад. Задал по ходу его несколько уточняющих вопросов. Потом потребовал протокол допроса инженера. Изучал он его минут сорок, время, от времени поднимая бровь, и задав Сергею еще десятка полтора вопросов. Сергей сидел как на иголках, прикладывая большие усилия, чтобы скрыть свое напряжение.
Наконец нарком закрыл папку, положил ее перед собой и внимательно посмотрел на собеседника.
— Вот что, лейтенант. Вы этого человека пока в Усадьбу не повезете. Он пока в санитарном вагоне? Как его самочувствие? Врачи хорошие? Охрана надежная?
Получив ответы, нарком удовлетворенно кивнул. — Хорошо, но охрана маловата. Придется послать еще людей. Посидите пока в приемной, вы мне возможно скоро понадобитесь.
Сергей вскочил. — Есть! — Уже поворачиваясь, он заметил, что рука Берия тянется к телефону.
В приемной Сергей опять долго не просидел. Уже через пятнадцать минут нарком вышел из кабинета и приказал ему следовать за собой. Куда они едут, лейтенант догадался еще в машине, поэтому не слишком удивился, когда автомобиль въехал в кремлевские ворота.
Пройдя через три поста охраны, и расставшись при этом с оружием, он снова оказался в приемной. Приемной Кабинета, куда Сергей в обозримом будущем уж никак не рассчитывал попасть. Нарком поздоровался с Поскребышевым, о котором Сергей был наслышан, показал взглядом в сторону Кабинета и вопросительно посмотрел на сталинского секретаря.
Тот утвердительно кивнул головой. — Проходите, вас ждут.
Берия обернулся. — Подождите тут, лейтенант. Возможно, к вам будут вопросы. Тогда и пригласят.
На этот раз ожидание затянулось надолго. Вызвали его только через час.
Товарищ Сталин выглядел непривычно, не так как на портретах. И взгляд янтарного цвета глаз, как показалось Сергею, пронизывал насквозь. Вождь внимательно оглядел его.
— Скажите, товарищ Горелов, насколько мы можем доверять этому человеку?
— Товарищ Сталин, — волнуясь, сказал Сергей, — у меня сложилось впечатление, что инженер Прутов искренне хочет нам помочь, что он на самом деле переживает за страну и советский народ.
Сталин немного задумался, а потом кивнул. — Это хорошо, а насколько верны сообщаемые им сведения?
— Трудно сказать, товарищ Сталин, но говорит он очень уверенно. И видимо, знает, о чем говорит. А если в чем не уверен, то специально это подчеркивает.
— Это хорошо, — снова повторил Сталин, и повернулся к Берия. — Лаврентий, этого человека пока следует разместить отдельно. Здесь, в Кремле. Найдите подходящее помещение, обеспечьте хорошую охрану, качественную медицинскую помощь. Лейтенанту Горелову уже удалось установить с ним доверительные отношения, вот пусть и дальше занимается, не стоит подключать лишних людей. Обеспечьте условия. И учтите, необходима полная секретность.
— Влип! — пронеслось в голове Сергея, — Я же теперь и сам буду как заключенный. Рабочий кабинет в Кремле, это конечно замечательно, но только не тогда, когда за пределы этого кабинета только вперед ногами. А я еще в воскресенье вечером к Людочке на день рождения вырваться собирался. Какие теперь Людочки! Хорошо хоть не женат, а то бы бедная супруга при живом муже соломенной вдовой осталась!
Похоже, что эти мысли все же отразились у него на лице, поскольку Вождь внимательно оглядел его и усмехнулся. — Не волнуйтесь вы так, товарищ капитан госбезопасности, никто вас навечно в Кремле замуровывать не собирается. Будете иногда и выходить.
— Но не слишком часто и с хорошей охраной, — со смешком добавил Берия.
— Вот видите, даже товарищ Берия так считает. Ничего страшного, меня вон тоже без охраны никуда не пускают.
Сталин снова повернулся к наркому, — Лаврентий, пусть товарищ Горелов… с охраной, пока едет на станцию. А ты позаботься, чтобы уже завтра к полудню оба они были устроены здесь, а товарищ Прутов был готов к разговору. У меня к нему много вопросов. Можете идти.
— Черт! Ведь даже новое звание обмыть не с кем будет, — подумалось Сергею, когда он спускался по лестнице. — Пригнул через ступеньку, а никакого удовольствия!
Возвратившись на станцию и проверив охрану, теперь уже усиленную, и поговорив с медиками, Сергей наскоро перекусил и снова пошел к инженеру. Тот на первый взгляд выглядел достаточно бодро.
— Как вы, Николай Иванович?
— Ничего, к труду и обороне может и не готов, но языком ворочать могу.
— Ну и хорошо, тут у нас некоторые изменения в планах. Я получил приказ доставить вас Кремль. И видимо нам с вами придется там задержаться на неопределенное время.
Инженер понимающе хмыкнул. — Следовало ожидать.
— Вот именно. Вы не волнуйтесь, устроим в лучшем виде. И врачи там самые лучшие.
— Кремлевские врачи? — протянул инженер с непонятной интонацией.
— Да, кремлевские, а в чем дело?
— Да так, ассоциации, знаете ли…, впрочем, это не так важно. Когда едем?
— Часов в десять вечера мы вас перевезем, ночь уже там проведете. А пока у нас есть пара свободных часов. Успеем немного побеседовать. Вот вы говорили, что фашисты предусмотрели множество мелочей, которые помогали их солдатам воевать. Может, расскажете об этом поподробнее, глядишь, и мы успеем обеспечить войска этими важными мелочами.
— Согласен, вопрос важный и нужный. Начнем с сапог.
— С сапог? А с ними то у нас, что не так? — удивленно спросил Сергей.
— Да все так, только дело в том, что сапог понадобится очень много. Через армию пройдут десятки миллионов человек, а сапоги, как известно, вещь расходная. Это проблема. В нашей истории проблема еще была усугублена тем, что находившуюся на складах западных округов амуницию не удалось вывезти из-за скорости немецкого наступления.
Часть успели уничтожить, а часть вообще врагу досталась. Да даже если бы и вывезли, все равно бы не хватило. Сапоги нужно было выпускать в огромных количествах, а кожи не напасешься. Ситуация с обувью одно время была настолько тяжелой, что на полном серьезе рассматривался вариант с запуском в производство лаптей. Слава богу, до этого не дошло. Проблему удалось решить иным способом.
— И каким же именно способом? — с большим интересом спросил Сергей.
— Есть вариант. Еще в Финскую кампанию проходила испытания обувь на основе пропитанной специальными смолами ткани, нечто вроде искусственной кожи. Тогда получилось не очень, материал не пропускал не только воду, но и воздух, ноги у бойцов прели. Дело и заглохло. Но когда в войну основательно прижало, о проекте вспомнили, нашли изобретателя, дали ему под начало группу толковых специалистов, и проблема была решена в короткие сроки. Новый материал — кирза, получился очень удачным. Не намного хуже натуральной кожи, но зато очень дешево и технологично. У нас эти кирзовые сапоги до сих пор выпускаются. Фамилии умельца, к сожалению, вспомнить не могу, но вы найдете без труда. Кстати, он еще рецептуру мощной взрывчатки для снарядов авиационных пушек разработал. Тоже удачную.
— Это очень важная «мелочь»! А в чем конкретно заключалось решение с этой… кирзой?
— В том и дело, что точно не знаю. Как-то исхитрились сделать, чтобы воздух пропускало, а воду нет. Может случай, может озарение, а может ничего особо сложного. Но лучше это дело не откладывать, пусть запас времени у разработчиков будет.
— Разумеется, мне тоже так кажется. А касательно других «мелочей»?
— Было бы неплохо наладить производство разгрузочных жилетов. Шьются из ткани типа брезента, защитного цвета. Надеваются поверх формы. Суть в том, что запасные магазины к оружию, гранаты и прочее на ремне носить очень неудобно. А на жилете нашиты соответствующие карманчики, крепежные кольца. Соответственно, и носить удобнее и что самое важное быстро доставать в бою. Стоят эти жилеты недорого, шить их просто, но жизнь солдату они существенно облегчат.
Еще сетчатые чехлы на каски, облегчают маскировку. Камуфляжные комбинезоны, для начала хотя бы для разведчиков и снайперов. А вообще в идеале вся форма должна быть камуфляжных расцветок. Ранец бы бойцам нормальный вместо брезентового мешка. Еще бы коврики из вспененного полиэтилена, тоже защитного цвета. Они тонкие, в скатанном состоянии занимают совсем немного места. Зато почти идеальный теплоизолятор, не промокают, можно спать хоть на льду без опасения застудить почки или заполучить ревматизм. Только не помню, полиэтилен уже придумали или нет? В СССР выпускается?
— Слово знакомое, где-то я его уже слышал. Обязательно уточню, — сообщил Сергей.
— Ну и славненько! А об окиси этилена вы случайно не слышали?
— Случайно слышал, а что?
— Дело в том, что из этой самой окиси этилена, а также из окиси пропилена делают мощные бомбы. Пожалуй, самые мощные помимо ядерных.
— Интересно, интересно, а подробнее можно?
— Ладно. Речь идет о так называемых боеприпасах объемного взрыва. Боеприпас представляет собой емкость, заполненную окисью этилена, внутри разрывной заряд. Бомба опускается на парашюте, максимальный эффект достигается, когда подрыв происходит на некотором расстоянии от земли. В наше время на такие бомбы ставили радиовысотомеры, но можно изготовить и с механическим замыкателем, сопряженным со спущенным тросиком. Когда грузик тросика касается земли, происходит срабатывание разрывного заряда. Окись этилена распыляется, образуется дисперсное облако. В рассчитанный момент, когда облако достигнет нужной величины, срабатывает детонатор. Происходит так называемый объемный взрыв. Фугасное действие очень серьезное, например боеприпасы такого типа к ручному гранатомету по фугасному действию соответствуют 152-х мм снаряду. Плюс сильный зажигательный эффект.
Плюс к тому дисперсное облако имеет свойство затекать в укрытия, долговременные огневые точки, бомбоубежища и так далее. То есть не спасают от такого оружия разного рода укрепления.
— Это очень важная особенность, — согласился Сергей. — А сколько тонн этой окиси этилена обычно заливают в такую бомбу?
— Тут не все так просто, — сообщил инженер, — для распыления одиночного облака оптимально тридцать с чем-то там литров. Более крупные боеприпасы делаются кассетными, то есть состоят из нескольких таких емкостей. Кассета раскрывается еще в воздухе, и поражающие элементы накрывают значительную площадь, дисперсные облака от каждого элемента сливаются в одно большое облако, а потом оно все разом детонирует.
— Ясно, записал. Но как я понял, такой принцип используется не только в бомбах? Вы еще упомянули ручные гранатометы. В артиллеристских снарядах тоже применяется?
— Нет, там смысла нет. В артиллеристские снаряды лучше закладывать обычную взрывчатку. Заряды на принципе объемного взрыва выгодны там, где можно использовать тонкостенные боеприпасы: авиабомбы, боевые части управляемых и неуправляемых ракет, выстрелы к реактивным гранатометам и тому подобное. То есть можно сэкономить в весе боеприпаса и металле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18