Голова, грудь, спина и лапы у него был почти черного цвета, брюшко – голубоватое, а перепонки – красные. Глаза отливали насыщенной желтизной.
– С вами будет говорить Его Темнейшее Всплывательство, – проквакал на отвратительном космолингве один из аборигенов. Казалось, от напряжения он вот-вот лопнет.
Головастиков начальник и лягушек командир, раскинув перепончатые лапы, неподвижно лежал кверху брюхом на поверхности воды в центре озерца. К его шее крепился универсальный транслятор. Так что с ним можно было разговаривать на любом из языков Лиги.
Выкатив и без того круглые, выпученные глаза, Его Темнейшее Всплывательство внимательно изучал пришельцев. Он не спешил открыть рот.
– Зачем вы напали на нас? – спросил археолог, прервав затянувшуюся паузу.
– Мы думали, что это отряд диверсантов, – на старом космолингве ответил головастик. У транслятора был чистый выговор. – Карантинщики давно собираются начать чистку океана, но денег им пока не дают… Нас загнали в воду, – продолжал вещать местный вождь и учитель. – И стоит сунуться на сушу, орбитальные крепости выжигают наш плацдарм. Для Галактики мы не существуем. Нет ни агрессии Лиги, ни нарушения прав гуманоидов, ни растоптанного суверенитета независимой планеты. Есть давным-давно побежденный вирус и вечный карантин, при котором дозволено все…
– Мы вдосталь нахлебались этим карантином, – вкрадчиво заговорил Платон. – Нас несколько раз пытались убить…
– Зачем же вы с таким упорством лезете сюда, на смерть? – перебил его тиугальбец.
– Мы хотим вернуть подавшую к вашим предкам, собственность планеты ФФФукуараби. Только и всего, – вступил в разговор Непейвода. – Мы не собираемся мстить, мы не требуем контрибуцию, мы только хотим забрать свое имущество.
Его Темнейшее Всплывательство выразительно развел перепончатыми лапами. Мол, это ваша проблема. Но читалась в его жесте и угроза– дескать, не замай!..
– Почему вас так сильно не любит Лига? – поспешив уйти от щекотливой темы, спросил археолог. Ходячему муравейнику он скорчил рожу: думай, что болтаешь! – Есть множество рас, с которыми она вынуждена считаться. Некоторые она не переваривает, до вынуждена терпеть. Почему именно вы оказались вне закона? Плеснув водой, Его Темнейшее Всплывательство перевернулся на живот.
– Нашу цивилизацию несколько раз пытались поставить на колени. Но до создания Лиги это никому не удалось. Мы не хотели быть гегемонами Галактики, но и старались не допустить чьего-то лидерства. Все цивилизации должны быть равноправны, а их экспансия ограничена… тем или иным способом, – усмехнулся он, скривив жабий рот. – Слишком быстро, а значит, уродливо развивающиеся цивилизации нужно вовремя притормозить… для их же собственного блага. Галактике необходимо равновесие. Тиугальба никогда не подчинилась бы диктату и не согласилась с ролью расы второго сорта. И Лига это знала. Мы видели, как наше жизненное пространство, наши планеты со всех сторон окружают земные колонии, и знали, что конфликт неотвратим. Тиугальба изо всех сил готовилась к грядущей войне.
– Вы в одиночку хотели изменить ход развития Галактики. Не слишком ли большой груз взвалили на себя? – со смесью восхищения и укоризны произнес Платон. – Поэтому и надорвались.
– Мы отбили первую атаку! – целиком высунув голову из воды, с гордостью воскликнул головастиков начальник. – Первая Конкиста захлебнулась, колонисты…– замолк на мгновение, подбирая слова, – …исчезли с трех десятков планет. И никто не смог обвинить Тиугальбу. Мы перевели дух и снова начали готовиться. Но на сей раз нас упредили. Бактериологическая атака уничтожила экосистему и почти все население метрополии. Остатки укрылись на дне, нам пришлось приспосабливаться к водной среде…
– А мы-то думали: вирус был оружием вашей обороны и вырвался на свободу, – удивился археолог. – Тогда почему он до сих пор хранится среди инопланетных «сувениров»?
– Это умелая фальсификация. Мы никогда бы не потащили на родную планету нечто столь опасное, не имея под рукой противоядия. Лига специально захоронила на Тиугальбе десятки контейнеров для таких, как вы, настырных кладоискателей.
Платон Рассольников не поверил Его Темнейшему Всплывательству. Больно сложно для Лиги. Уж скорее, ее диверсанты выпустили Джина из бутылки, взорвав одно из хранилищ, созданных аборигенами на случай войны. А впрочем, кто знает?..
– В полной изоляции мы неудержимо деградируем. Не торгуя с другими цивилизациями, не имея доступа к современным технологиям, не имея связи с миром…– тиугальбец подавился словами и нырнул под воду.
* * *
Платон и Непейвода переглянулись. И тотчас острия гарпунов ткнулись им в тело. Прорезать мягкую, но прочную «змеиную кожу» скафандров они не могли, но было больно. Головастиков начальник вынырнул, подплыл ближе и, положив голову на каменный берег озерца, продолжал свою речь:
– Выходят из строя машины, доставшиеся нам от предков. Рано или поздно они ломаются, а мы уже не можем ни починить их, ни построить заново. Еще пара веков, и мы скатимся в каменный век, вернее, окончательно станем рыбами. Мы утратим остатки культуры, забудем свое великое прошлое и будем не способны к контакту. И тогда ни один, даже самый дотошный ксенолог не отличит нас от других морских животных.
Археолог знал, что полностью приспособленные к среде высокоразвитые существа самодостаточны и не имеют стимула к развитию. Как, например, земные дельфины. А головастики, похоже, слишком хорошо адаптировались к океану. Без техники их цивилизация и впрямь обречена. Когда-нибудь Карантин можно будет снять за полным отсутствием на Тиугальбе разума.
* * *
– Наша цивилизация тоже противостоит Лиге, – хмуро произнес Непейвода. – Но она слишком слаба, чтобы вступать с ней в схватку. Максимум, чего мы добились – смогли запретить любые посещения ФФФукуараби.
– Чуть не забыл вас предупредить…– произнес головастиков начальник. – Те сапиенсы, которые узнают о нашем существовании, долго не живут. Лига слишком боится утечки информации.
Тиугальбец замолк и, словно забыв о существовании пленников, начал снова и снова мерить озерцо из конца в конец. Он уходил под воду, выныривал у противоположного берега, делал разворот и плыл обратно. На одну ходку уходило десять секунд – головастиков начальник носился как угорелый. Быть может, он хотел похудеть?..
– Простите, что отвлекаю! Ваше Темнейшее Всплывательство! – воскликнул Платон, когда голова местного начальника в очередной раз ненадолго показалась на поверхности. – Что вы собираетесь с нами делать?
Тиугальбец, словно в раздумье, беззвучно открывал и закрывал безобразный рот.
– Я знаю, что золотой горшок – у вас, – ни с того ни с сего: заявил Непейвода. – Вы отдадите нам? – И он был прав.
Головастиков начальник шлепнул по воде лапами, и полетевшие брызги окропили скафандры напарников.
– При одном условии, – медленно заговорил тот. – Вы запустите нашу информационную бомбу в Сеть. Галактика должна узнать о преступлении Лиги, о судьбе Тиугальбы.
– Обещаем! – тотчас воскликнул Двунадесятый Дом. – Каких гарантий вы хотите?
– Честного слова будет достаточно, – великодушно произнес тиугальбец. – Конечно, если ваш командир останется у нас в заложниках.
– Командир? – переспросил Дом.
– Тот, кто руководил работами с лодки. Так будет надежнее всего…– развел лапами головастиков начальник. – Мы обеспечим ему достойные условия и будем с нетерпением ждать известий.
Значит, остававшегося на корабле разумного гриба, который не копался в иле, а только наблюдал за археологическими мучениями со стороны, тиугальбцы приняли за начальника. Вот уж действительно: не знаешь, где найдешь, где потеряешь!
– Но ведь он уплыл! – включился в игру Непейвода. Сейчас важно было соблюсти меру – не перемудрить, но и не проколоться, посчитав, что твой противник – круглый идиот.
– Ваша лодка совсем рядом. Свяжитесь с ней и позовите командира сюда.
– Он не такой дурак, – возразил тиугальбцу ходячий муравейник. – Надо показать ему горшок. В шлемах имеются видеокамеры. Можно передать изображение…
После недолгого молчания головастиков начальник буркнул:
– Ваш холодильник сейчас принесут. Мы давным-давно слушаем ваши переговоры и заранее приготовили его.
Напарникам вернули шлемы. Острия гарпунов по-прежнему упирались им в хребет. Два головастика приволокли золотой горшок, который так долго и мучительно искали Дом и археолог. Бок тускло поблескивающего горшка имел небольшую вмятину, что не укрылось от муравьиного взора. Непейвода вздрогнул и едва сдержался, чтобы не броситься к холодильнику.
– Теперь вы довольны? – всплыл из глубины озерца Его Темнейшее Всплывательство.
– Мы должны убедиться, что личинки на месте и с ними все в порядке, – стальным голосом произнес Двунадесятый Дом и, не обращая внимания на предупреждающий крик Платона и булькающий вопль охранника, кинулся к горшку.
Абориген не стал стрелять – приказа не было. Он прошлепал по бережку, снова очутился позади пленника, который стоял на коленях, и приставил гарпунное ружье к его затылку.
– Ладно, – нехотя согласился Его Темнейшее Всплывательство-Только поживей.
Окошечко индикатора на боку золотого горшка помутнело, и было не разобрать, какого цвета огонек там горит. Но даже если он зеленый, где гарантия, что внутри снова не окажутся бифштексы? Клеточки, образующие грудную клетку ходячего муравейника, начали проталкивать наверх, к горловине скафандра собственный индикатор, доселе хранимый в недрах его фальштела.
Приставленный к Непейводе охранник дрожал от напряжения. Ружье ходило в его руках, царапая наконечником гарпуна затылок пленника. А Дом тем временем совершал конвульсивные движения – будто кошка, срыгивающая птичий скелетик. И вот в голове его разверзлась дыра. На свет божий показалось нечто вроде небольшого амулета с тускло-серым камнем. Охранник забулькал в ужасе, а головастиков начальник закричал:
– Прекрати! Будем стрелять!
– Что именно я должен прекратить? – усмехнулся Двунадесятый Дом. Испорченная голова ничуть не мешала ему говорить.
– Все! – рявкнул Его Темнейшее Всплывательство.
* * *
– Но вы же разрешили проверить содержимое горшка. Вот я и достал индикатор.
– У вас в теле… целый склад? – запинаясь, произнес головастиков начальник.
– Только самое необходимое.
Потом он медленно поднял руку, демонстрируя мирные намерения, и вынул из головы амулет. Стоило ходячему муравейнику поднести его к золотому горшку, блеклый камушек вспыхнул ослепительным зеленым светом и запульсировал.
– А посмотреть разве не надо? – осведомился наученный горьким опытом Платон. – Давай вместе. – Ему было любопытно.
Поиграв желваками, Непейвода молча кивнул. Оставаясь на прицеле, археолог медленно подошел к напарнику.
У горшка не было электронного замка (он бы испортился за столько лет) – только механический. Отомкнув его с помощью специально обученных клеточек, муравейник откинул верхнюю крышку. Под ней виднелось заиндевелое окошечко. Дом протер рукой пластину горного хрусталя, и склонявшийся над горшком археолог увидел в глубине сосуда больше десятка желтовато-белых продолговатых штуковин. Замороженные личинки напоминали Платону легендарные блинчики с мясом, которыми питалось население Земли тысячу лет назад.
– Ты доволен? – спросил муравейник, плотно закупоривая золотой горшок.
– По крайней мере, теперь я уверен, что третий раз лететь сюда уже не придется.
– Утолите, пожалуйста, мое любопытство, – воспользовавшись паузой, произнес Его Темнейшее Всплывательство. – Скажите: зачем вам мороженые личинки? – Увидев, как изменилось лицо Двунадесятого Дома, как сжались его кулаки и напряглось тело, головастиков начальник тотчас спохватился: – Простите, если обидел вас… Ну вылупятся они – дальше что? Эти Царицы безнадежно отстали от жизни. К тому же, они могут иметь самые разные отклонения, которые вызывает столь длительная гипотермия. Царицы в планетных масштабах начнут размножать больные гены и поставят под угрозу всю вашу цивилизацию.
Непейвода выцедил сквозь слепленные из клеточек зубы:
– Это не ваше дело. – И все тут. Дипломат хренов!..
Муравейник снова надел шлем. Связь с бортом «Оболтуса» была так себе. Изображение, выводимое на лицевой щиток, искажали помехи, в нем мерцали красные искры, фигуры полукровки и разумного гриба шли зигзагами.
Изрядно потрепанный полукровка обрадовался, что напарники живы-здоровы. Особенно он повеселел, поняв, что нашелся золотой горшок. Когда Дом потребовал соединить его с грибом, Кребдюшин дважды переспросил, полагая, что ослышался.
К экрану подошел разумный гриб и каркающим голосом произнес: «Я слушаю». Археолог вдруг подумал, что спектакль непременно сорвется – не могут же головастики быть столь наивны. Тут какая-то ловушка…
Едва сдерживая смех, Непейвода поднял голову, глубоко вдохнул и, сделав подобострастное лицо, бодро отрапортовал «командиру»:
– Докладываю: мы вступили в контакт с аборигенами. Они готовы передать объект лично вам в руки. Их единственное условие – мы должны участвовать в прорыве информационной блокады вокруг Тиугальбы.
– Я рад, – прокаркал гриб. – Я готов. Если хозяин разрешит. – Он глянул на Кребдюшина. Тот молча скреб обросший щетиной подбородок.
Платон вздрогнул, услышав последнюю фразу. Успех операции повис на волоске.
– Хозяин непременно разрешит, – поспешно заверил Двунадесятый Дом. Он надеялся, что головастики не поймут, о чем идет речь. Ведь у всякого командира может быть свой начальник.
– Мы выведем подводную лодку к шлюзу, – торжественно объявил Его Темнейшее Всплывательство.
И вдруг пещера дрогнула. Озерцо плеснуло волной на берег, окатив пленников по грудь. По каменным стенам извне пронесся гул. Он стих и, казалось, взрывов больше не будет. Но тут бережок снова качнулся под ногами. Под аккомпанемент накатывающегося грохота с потолка посыпалась пыль и осколки камня. Связь с «Оболтусом» пропала. На лицевом щитке шлема воцарилась серебристая метель помех.
Головастиков начальник, ни слова не говоря, нырнул и скрылся с глаз. Двое охранников не знали, что им делать. Вода-спасительница неудержимо притягивала их, но приказ запрещал бросать пост. Она прошлепали к кромке озерца, наставили ружья на Платона и Дома и присели на корточки. Теперь они были вылитые лягушки. В любой миг охранники могли последовать за своим начальником.
Ходячий муравейник прижал к груди драгоценный горшок. Напарники были готовы дать деру, но уж больно не хотелось напороться на гарпун.
В оглушительном грохоте и скрежете по стенам пещеры заструились трещины, мигнули и погасли светильники. Вода закипела or песчано-каменного дождя, и в облаке пыли, наполнившем пещеру, уже было не видать ни зги.
Тиугальбцы и напарники разом бросились в озерцо. А вскоре в воду ухнули первые каменные глыбы. Пещерный свод рассыпался…
Глава 19
Без ног
«Регулярное космическое сражение – вещь в наше время довольно редкая и потому весьма показательная. Разучились наши непобедимые армады воевать по законам военного искусства. Привыкли к легким победам над ничего не подозревающими ксенами… Подкрасться незаметно к планете, прицелиться получше и завалить ее бомбами, так чтобы потом некому было жалобы писать. Когда-нибудь придется расплачиваться за эту пакостную тактику, которая уже давно стала стратегией Лиги. Не пытайтесь заткнуть мне рот! Я старый человек и больше ничего не боюсь.
Ваша Лига – сборище карьеристов, которые категорически не понимают и потому терпеть не могут профессионалов. Если поискать в захолустных крепостях., да в дальних конвоях, еще можно сыскать десяток-другой приличных флотоводцев. Зато в Главном Штабе их днем с огнем не найти. Гнилое племя – от гнилого семени…»
Документ 19 (из беседы отставного адмирала Шенграбена с корреспондентом «Си-Эн-Эн»)
Надувная лодка доставила Сандерсона к песчаной косе, глубоко вдающейся в залив Кабронес. Рация молчала. Вспотевшие от гребли охранники выволокли лодку на берег. Не спрашивая разрешения, они стягивали с себя космические скафандры и оставались в нижнем спецбелье, которое было хоть выжимай. Белье последовало за «рыбьей кожей», и вот уже на пляже в чем мать родила топтались пятеро дюжих карантинщиков.
Комендант орбитальной крепости равнодушно следил за ними с лодочного сиденья. В нем что-то сломалось за последние часы. Сначала паршивые черные археологи взяли в заложники его, Бьерна Сандерсона – боевого офицера, прошедшего огонь, воду и департаментскую канцелярию. Потом собственные подчиненные пытались его убить. Затем эта безумная посадка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– С вами будет говорить Его Темнейшее Всплывательство, – проквакал на отвратительном космолингве один из аборигенов. Казалось, от напряжения он вот-вот лопнет.
Головастиков начальник и лягушек командир, раскинув перепончатые лапы, неподвижно лежал кверху брюхом на поверхности воды в центре озерца. К его шее крепился универсальный транслятор. Так что с ним можно было разговаривать на любом из языков Лиги.
Выкатив и без того круглые, выпученные глаза, Его Темнейшее Всплывательство внимательно изучал пришельцев. Он не спешил открыть рот.
– Зачем вы напали на нас? – спросил археолог, прервав затянувшуюся паузу.
– Мы думали, что это отряд диверсантов, – на старом космолингве ответил головастик. У транслятора был чистый выговор. – Карантинщики давно собираются начать чистку океана, но денег им пока не дают… Нас загнали в воду, – продолжал вещать местный вождь и учитель. – И стоит сунуться на сушу, орбитальные крепости выжигают наш плацдарм. Для Галактики мы не существуем. Нет ни агрессии Лиги, ни нарушения прав гуманоидов, ни растоптанного суверенитета независимой планеты. Есть давным-давно побежденный вирус и вечный карантин, при котором дозволено все…
– Мы вдосталь нахлебались этим карантином, – вкрадчиво заговорил Платон. – Нас несколько раз пытались убить…
– Зачем же вы с таким упорством лезете сюда, на смерть? – перебил его тиугальбец.
– Мы хотим вернуть подавшую к вашим предкам, собственность планеты ФФФукуараби. Только и всего, – вступил в разговор Непейвода. – Мы не собираемся мстить, мы не требуем контрибуцию, мы только хотим забрать свое имущество.
Его Темнейшее Всплывательство выразительно развел перепончатыми лапами. Мол, это ваша проблема. Но читалась в его жесте и угроза– дескать, не замай!..
– Почему вас так сильно не любит Лига? – поспешив уйти от щекотливой темы, спросил археолог. Ходячему муравейнику он скорчил рожу: думай, что болтаешь! – Есть множество рас, с которыми она вынуждена считаться. Некоторые она не переваривает, до вынуждена терпеть. Почему именно вы оказались вне закона? Плеснув водой, Его Темнейшее Всплывательство перевернулся на живот.
– Нашу цивилизацию несколько раз пытались поставить на колени. Но до создания Лиги это никому не удалось. Мы не хотели быть гегемонами Галактики, но и старались не допустить чьего-то лидерства. Все цивилизации должны быть равноправны, а их экспансия ограничена… тем или иным способом, – усмехнулся он, скривив жабий рот. – Слишком быстро, а значит, уродливо развивающиеся цивилизации нужно вовремя притормозить… для их же собственного блага. Галактике необходимо равновесие. Тиугальба никогда не подчинилась бы диктату и не согласилась с ролью расы второго сорта. И Лига это знала. Мы видели, как наше жизненное пространство, наши планеты со всех сторон окружают земные колонии, и знали, что конфликт неотвратим. Тиугальба изо всех сил готовилась к грядущей войне.
– Вы в одиночку хотели изменить ход развития Галактики. Не слишком ли большой груз взвалили на себя? – со смесью восхищения и укоризны произнес Платон. – Поэтому и надорвались.
– Мы отбили первую атаку! – целиком высунув голову из воды, с гордостью воскликнул головастиков начальник. – Первая Конкиста захлебнулась, колонисты…– замолк на мгновение, подбирая слова, – …исчезли с трех десятков планет. И никто не смог обвинить Тиугальбу. Мы перевели дух и снова начали готовиться. Но на сей раз нас упредили. Бактериологическая атака уничтожила экосистему и почти все население метрополии. Остатки укрылись на дне, нам пришлось приспосабливаться к водной среде…
– А мы-то думали: вирус был оружием вашей обороны и вырвался на свободу, – удивился археолог. – Тогда почему он до сих пор хранится среди инопланетных «сувениров»?
– Это умелая фальсификация. Мы никогда бы не потащили на родную планету нечто столь опасное, не имея под рукой противоядия. Лига специально захоронила на Тиугальбе десятки контейнеров для таких, как вы, настырных кладоискателей.
Платон Рассольников не поверил Его Темнейшему Всплывательству. Больно сложно для Лиги. Уж скорее, ее диверсанты выпустили Джина из бутылки, взорвав одно из хранилищ, созданных аборигенами на случай войны. А впрочем, кто знает?..
– В полной изоляции мы неудержимо деградируем. Не торгуя с другими цивилизациями, не имея доступа к современным технологиям, не имея связи с миром…– тиугальбец подавился словами и нырнул под воду.
* * *
Платон и Непейвода переглянулись. И тотчас острия гарпунов ткнулись им в тело. Прорезать мягкую, но прочную «змеиную кожу» скафандров они не могли, но было больно. Головастиков начальник вынырнул, подплыл ближе и, положив голову на каменный берег озерца, продолжал свою речь:
– Выходят из строя машины, доставшиеся нам от предков. Рано или поздно они ломаются, а мы уже не можем ни починить их, ни построить заново. Еще пара веков, и мы скатимся в каменный век, вернее, окончательно станем рыбами. Мы утратим остатки культуры, забудем свое великое прошлое и будем не способны к контакту. И тогда ни один, даже самый дотошный ксенолог не отличит нас от других морских животных.
Археолог знал, что полностью приспособленные к среде высокоразвитые существа самодостаточны и не имеют стимула к развитию. Как, например, земные дельфины. А головастики, похоже, слишком хорошо адаптировались к океану. Без техники их цивилизация и впрямь обречена. Когда-нибудь Карантин можно будет снять за полным отсутствием на Тиугальбе разума.
* * *
– Наша цивилизация тоже противостоит Лиге, – хмуро произнес Непейвода. – Но она слишком слаба, чтобы вступать с ней в схватку. Максимум, чего мы добились – смогли запретить любые посещения ФФФукуараби.
– Чуть не забыл вас предупредить…– произнес головастиков начальник. – Те сапиенсы, которые узнают о нашем существовании, долго не живут. Лига слишком боится утечки информации.
Тиугальбец замолк и, словно забыв о существовании пленников, начал снова и снова мерить озерцо из конца в конец. Он уходил под воду, выныривал у противоположного берега, делал разворот и плыл обратно. На одну ходку уходило десять секунд – головастиков начальник носился как угорелый. Быть может, он хотел похудеть?..
– Простите, что отвлекаю! Ваше Темнейшее Всплывательство! – воскликнул Платон, когда голова местного начальника в очередной раз ненадолго показалась на поверхности. – Что вы собираетесь с нами делать?
Тиугальбец, словно в раздумье, беззвучно открывал и закрывал безобразный рот.
– Я знаю, что золотой горшок – у вас, – ни с того ни с сего: заявил Непейвода. – Вы отдадите нам? – И он был прав.
Головастиков начальник шлепнул по воде лапами, и полетевшие брызги окропили скафандры напарников.
– При одном условии, – медленно заговорил тот. – Вы запустите нашу информационную бомбу в Сеть. Галактика должна узнать о преступлении Лиги, о судьбе Тиугальбы.
– Обещаем! – тотчас воскликнул Двунадесятый Дом. – Каких гарантий вы хотите?
– Честного слова будет достаточно, – великодушно произнес тиугальбец. – Конечно, если ваш командир останется у нас в заложниках.
– Командир? – переспросил Дом.
– Тот, кто руководил работами с лодки. Так будет надежнее всего…– развел лапами головастиков начальник. – Мы обеспечим ему достойные условия и будем с нетерпением ждать известий.
Значит, остававшегося на корабле разумного гриба, который не копался в иле, а только наблюдал за археологическими мучениями со стороны, тиугальбцы приняли за начальника. Вот уж действительно: не знаешь, где найдешь, где потеряешь!
– Но ведь он уплыл! – включился в игру Непейвода. Сейчас важно было соблюсти меру – не перемудрить, но и не проколоться, посчитав, что твой противник – круглый идиот.
– Ваша лодка совсем рядом. Свяжитесь с ней и позовите командира сюда.
– Он не такой дурак, – возразил тиугальбцу ходячий муравейник. – Надо показать ему горшок. В шлемах имеются видеокамеры. Можно передать изображение…
После недолгого молчания головастиков начальник буркнул:
– Ваш холодильник сейчас принесут. Мы давным-давно слушаем ваши переговоры и заранее приготовили его.
Напарникам вернули шлемы. Острия гарпунов по-прежнему упирались им в хребет. Два головастика приволокли золотой горшок, который так долго и мучительно искали Дом и археолог. Бок тускло поблескивающего горшка имел небольшую вмятину, что не укрылось от муравьиного взора. Непейвода вздрогнул и едва сдержался, чтобы не броситься к холодильнику.
– Теперь вы довольны? – всплыл из глубины озерца Его Темнейшее Всплывательство.
– Мы должны убедиться, что личинки на месте и с ними все в порядке, – стальным голосом произнес Двунадесятый Дом и, не обращая внимания на предупреждающий крик Платона и булькающий вопль охранника, кинулся к горшку.
Абориген не стал стрелять – приказа не было. Он прошлепал по бережку, снова очутился позади пленника, который стоял на коленях, и приставил гарпунное ружье к его затылку.
– Ладно, – нехотя согласился Его Темнейшее Всплывательство-Только поживей.
Окошечко индикатора на боку золотого горшка помутнело, и было не разобрать, какого цвета огонек там горит. Но даже если он зеленый, где гарантия, что внутри снова не окажутся бифштексы? Клеточки, образующие грудную клетку ходячего муравейника, начали проталкивать наверх, к горловине скафандра собственный индикатор, доселе хранимый в недрах его фальштела.
Приставленный к Непейводе охранник дрожал от напряжения. Ружье ходило в его руках, царапая наконечником гарпуна затылок пленника. А Дом тем временем совершал конвульсивные движения – будто кошка, срыгивающая птичий скелетик. И вот в голове его разверзлась дыра. На свет божий показалось нечто вроде небольшого амулета с тускло-серым камнем. Охранник забулькал в ужасе, а головастиков начальник закричал:
– Прекрати! Будем стрелять!
– Что именно я должен прекратить? – усмехнулся Двунадесятый Дом. Испорченная голова ничуть не мешала ему говорить.
– Все! – рявкнул Его Темнейшее Всплывательство.
* * *
– Но вы же разрешили проверить содержимое горшка. Вот я и достал индикатор.
– У вас в теле… целый склад? – запинаясь, произнес головастиков начальник.
– Только самое необходимое.
Потом он медленно поднял руку, демонстрируя мирные намерения, и вынул из головы амулет. Стоило ходячему муравейнику поднести его к золотому горшку, блеклый камушек вспыхнул ослепительным зеленым светом и запульсировал.
– А посмотреть разве не надо? – осведомился наученный горьким опытом Платон. – Давай вместе. – Ему было любопытно.
Поиграв желваками, Непейвода молча кивнул. Оставаясь на прицеле, археолог медленно подошел к напарнику.
У горшка не было электронного замка (он бы испортился за столько лет) – только механический. Отомкнув его с помощью специально обученных клеточек, муравейник откинул верхнюю крышку. Под ней виднелось заиндевелое окошечко. Дом протер рукой пластину горного хрусталя, и склонявшийся над горшком археолог увидел в глубине сосуда больше десятка желтовато-белых продолговатых штуковин. Замороженные личинки напоминали Платону легендарные блинчики с мясом, которыми питалось население Земли тысячу лет назад.
– Ты доволен? – спросил муравейник, плотно закупоривая золотой горшок.
– По крайней мере, теперь я уверен, что третий раз лететь сюда уже не придется.
– Утолите, пожалуйста, мое любопытство, – воспользовавшись паузой, произнес Его Темнейшее Всплывательство. – Скажите: зачем вам мороженые личинки? – Увидев, как изменилось лицо Двунадесятого Дома, как сжались его кулаки и напряглось тело, головастиков начальник тотчас спохватился: – Простите, если обидел вас… Ну вылупятся они – дальше что? Эти Царицы безнадежно отстали от жизни. К тому же, они могут иметь самые разные отклонения, которые вызывает столь длительная гипотермия. Царицы в планетных масштабах начнут размножать больные гены и поставят под угрозу всю вашу цивилизацию.
Непейвода выцедил сквозь слепленные из клеточек зубы:
– Это не ваше дело. – И все тут. Дипломат хренов!..
Муравейник снова надел шлем. Связь с бортом «Оболтуса» была так себе. Изображение, выводимое на лицевой щиток, искажали помехи, в нем мерцали красные искры, фигуры полукровки и разумного гриба шли зигзагами.
Изрядно потрепанный полукровка обрадовался, что напарники живы-здоровы. Особенно он повеселел, поняв, что нашелся золотой горшок. Когда Дом потребовал соединить его с грибом, Кребдюшин дважды переспросил, полагая, что ослышался.
К экрану подошел разумный гриб и каркающим голосом произнес: «Я слушаю». Археолог вдруг подумал, что спектакль непременно сорвется – не могут же головастики быть столь наивны. Тут какая-то ловушка…
Едва сдерживая смех, Непейвода поднял голову, глубоко вдохнул и, сделав подобострастное лицо, бодро отрапортовал «командиру»:
– Докладываю: мы вступили в контакт с аборигенами. Они готовы передать объект лично вам в руки. Их единственное условие – мы должны участвовать в прорыве информационной блокады вокруг Тиугальбы.
– Я рад, – прокаркал гриб. – Я готов. Если хозяин разрешит. – Он глянул на Кребдюшина. Тот молча скреб обросший щетиной подбородок.
Платон вздрогнул, услышав последнюю фразу. Успех операции повис на волоске.
– Хозяин непременно разрешит, – поспешно заверил Двунадесятый Дом. Он надеялся, что головастики не поймут, о чем идет речь. Ведь у всякого командира может быть свой начальник.
– Мы выведем подводную лодку к шлюзу, – торжественно объявил Его Темнейшее Всплывательство.
И вдруг пещера дрогнула. Озерцо плеснуло волной на берег, окатив пленников по грудь. По каменным стенам извне пронесся гул. Он стих и, казалось, взрывов больше не будет. Но тут бережок снова качнулся под ногами. Под аккомпанемент накатывающегося грохота с потолка посыпалась пыль и осколки камня. Связь с «Оболтусом» пропала. На лицевом щитке шлема воцарилась серебристая метель помех.
Головастиков начальник, ни слова не говоря, нырнул и скрылся с глаз. Двое охранников не знали, что им делать. Вода-спасительница неудержимо притягивала их, но приказ запрещал бросать пост. Она прошлепали к кромке озерца, наставили ружья на Платона и Дома и присели на корточки. Теперь они были вылитые лягушки. В любой миг охранники могли последовать за своим начальником.
Ходячий муравейник прижал к груди драгоценный горшок. Напарники были готовы дать деру, но уж больно не хотелось напороться на гарпун.
В оглушительном грохоте и скрежете по стенам пещеры заструились трещины, мигнули и погасли светильники. Вода закипела or песчано-каменного дождя, и в облаке пыли, наполнившем пещеру, уже было не видать ни зги.
Тиугальбцы и напарники разом бросились в озерцо. А вскоре в воду ухнули первые каменные глыбы. Пещерный свод рассыпался…
Глава 19
Без ног
«Регулярное космическое сражение – вещь в наше время довольно редкая и потому весьма показательная. Разучились наши непобедимые армады воевать по законам военного искусства. Привыкли к легким победам над ничего не подозревающими ксенами… Подкрасться незаметно к планете, прицелиться получше и завалить ее бомбами, так чтобы потом некому было жалобы писать. Когда-нибудь придется расплачиваться за эту пакостную тактику, которая уже давно стала стратегией Лиги. Не пытайтесь заткнуть мне рот! Я старый человек и больше ничего не боюсь.
Ваша Лига – сборище карьеристов, которые категорически не понимают и потому терпеть не могут профессионалов. Если поискать в захолустных крепостях., да в дальних конвоях, еще можно сыскать десяток-другой приличных флотоводцев. Зато в Главном Штабе их днем с огнем не найти. Гнилое племя – от гнилого семени…»
Документ 19 (из беседы отставного адмирала Шенграбена с корреспондентом «Си-Эн-Эн»)
Надувная лодка доставила Сандерсона к песчаной косе, глубоко вдающейся в залив Кабронес. Рация молчала. Вспотевшие от гребли охранники выволокли лодку на берег. Не спрашивая разрешения, они стягивали с себя космические скафандры и оставались в нижнем спецбелье, которое было хоть выжимай. Белье последовало за «рыбьей кожей», и вот уже на пляже в чем мать родила топтались пятеро дюжих карантинщиков.
Комендант орбитальной крепости равнодушно следил за ними с лодочного сиденья. В нем что-то сломалось за последние часы. Сначала паршивые черные археологи взяли в заложники его, Бьерна Сандерсона – боевого офицера, прошедшего огонь, воду и департаментскую канцелярию. Потом собственные подчиненные пытались его убить. Затем эта безумная посадка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38