А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Возможно, потому, что он любил театральные эффекты и теперь впервые участвовал в подобной постановке в качестве жертвы, он сумел на свой лад оценить происходящее и попытался внести даже толику загробного юмора в это леденящее кровь зрелище.— Нельзя ли побыстрей закончить это чтиво и приступить к действию? Мне надоело ваше кресло!Сергей растерялся и некоторое время не знал, как ему отреагировать на эту реплику, затем, видимо, решив, что в этой ситуации лучше всего отгородиться от осужденного официальной бумагой, просто продолжил чтение с того места, где его прервали:— Вы приговариваетесь к пожизненному изгнанию с планеты Земля. Вам гарантируются все условия для того, чтобы вы могли нормально жить на новом месте, но вы никогда и ни при каких обстоятельствах не сможете вернуться на Землю…Сергей вновь сделал паузу, давая возможность осужденному высказаться или задать вопрос, но Митрохин молчал. И тогда он зачитал последние строчки:— Вы имеете право пригласить с собой в изгнание двух своих ближайших родственников, и если они добровольно согласятся последовать за вами, они будут отправлены туда же, куда и вы…Он вновь сделал паузу, и поскольку Митрохин по-прежнему молчал, неожиданно для себя произнес, словно поставил точку:— Это все.— Там должна быть подпись! — не согласился с ним Митрохин.— Подпись есть. Чистильщик.— Это не подпись. Это издевательство над осужденным. Мне нужна фамилия того, кто скрывается за этой кличкой!— Зачем вам она?— А вот это уже не ваше дело. Ваше дело исполнять предписание и выполнить последнюю волю осужденного! Я хочу знать фамилию! — Казалось, Митрохин вложил в это требование всю свою ярость, все бешенство и ненависть.Тому, кто привык распоряжаться чужими жизнями, нелегко привыкнуть к роли жертвы. Все происходящее Митрохин считал подлой комедией, разыгранной над осужденным на смерть человеком, он не поверил ни единому слову из зачитанного Сергеем приговора и каждую секунду ждал электрического разряда, который оборвет его жизнь.На его бесстрастном, словно вытесанном из серого камня лице проступили капельки пота, а взгляд, не повинуясь его железной воле, то и дело непроизвольно убегал к проклятому рубильнику.— Я не обязан сообщать вам никаких фамилий. Зато я должен предоставить вам возможность встретиться с родственниками, попробуйте уговорить их последовать вслед за вами.— Последовать за мной? Вы собираетесь убить моих близких?— Мы никого не собираемся убивать. Так будете вы звонить своей жене?— Вы даете слово, что с ней ничего не случится?— Если бы мы собирались сделать что-нибудь подобное, это было бы уже сделано. После того, как мы полностью нейтрализовали охрану в вашей резиденции, вся ваша семья находилась в нашей власти. Но никто ваших близких и пальцем не тронул.Казалось, последний довод убедил Митрохина, во всяком случае, в его взгляде появилось напряженное, отчаянное раздумье.— На нашем месте вы бы так не поступили, я знаю. Вы всегда мстили невинным людям, если их связывали кровные узы с вашими врагами, — добавил Сергей.В ответ Митрохин почти прорычал:— Невинных людей не бывает! Но это сейчас не имеет значения. Дайте мне телефон!Чтобы исключить возможность набора другого номера, Сергей предложил:— Вызов сделаю я сам, и вы сможете поговорить с женой.— Я не буду говорить с женой. Эта жадная сучка заявится только на мои похороны. Я хочу поговорить со своей приемной дочерью.— Как ее зовут?На лице Митрохина отразилась отчаянная внутренняя борьба, казалось, в последний момент он все-таки передумает.— Вы не помните имени собственной дочери?— Ее зовут Жанна… Это ее имя… Но и вы должны мне сказать имя того, кто это сделал, по чьей вине я оказался здесь.— Для вас это имя не будет иметь никакого значения.— Так скажите! Что вам стоит назвать имя, которым я все равно не смогу воспользоваться?Не отвечая Митрохину, Сергей уже набирал номер его виллы. Он заранее выяснил все необходимые коды доступа и сумел сразу же выйти на внутренний телефон.После того как Жанну позвали к телефону и ее искаженный сдерживаемыми рыданиями голос прозвучал в трубке, Сергей понял, что с ним происходит что-то странное. Ему хотелось прекратить эту жестокую комедию, плюнуть на договор, на свои обязательства, на будущее Москвы и всей человеческой цивилизации. Пусть все катится куда подальше, если за это приходится расплачиваться страданиями невинных людей.До сих пор вся акция представлялась ему несколько абстрактно, в конце концов, ничего ужасного и не должно было произойти. Вот только Митрохин ему не поверил, и вряд ли поверит его дочь… а сам-то он верил до конца? Откуда ему знать, что на самом деле произойдет после того, как по его знаку Алексей замкнет рубильник? Разве можно верить после всего словам Павла?Алексей считает, что после прорыва портала, после кровавой вакханалии, которая произошла в доме Чургина, у них не осталось перед иновремянами никаких обязательств. Но что-то настойчиво толкало Сергея вперед по наезженной договором дорожке…Дрожащей рукой он протянул Митрохину трубку, стараясь не прикасаться к его наполненному ненавистью телу, словно боялся обжечься. Но руки Митрохина были прикованы к поручням кресла, и Сергею пришлось прижать трубку к его уху, а затем выслушать весь разговор.— Жанночка, это я… Нет, нет, со мной все в порядке… Ты хочешь увидеть меня? Тогда сделай все, что тебе скажут. Да, да, только это… Нет, никому не надо звонить. Это связано с моей безопасностью, и с твоей тоже. Просто приезжай одна, и мы сможем увидеться в последний раз, девочка… ГЛАВА 25 У дочери Митрохина хватило ума и мужества выполнить условия, поставленные Сергеем, и приехать на площадь Космонавта Волкова одной, без охраны, даже без наружного наблюдения, что после всего произошедшего с ее отцом казалось почти невероятным.Сергей изучал девушку минут двадцать. Воспользовавшись генератором невидимости, он встал рядом с ее машиной и мог бы услышать ее телефонные переговоры по мобильнику, если бы они были! Но их не было. Ее серый «Мерседес», умытый дождем, казался чем-то посторонним, не относящимся ни к этой площади, ни ко всему этому миру.Девушка скрупулезно выполняла все поставленные ей условия, и Сергею очень хотелось знать, что ее подвигло на эту полную опасности поездку в неизвестность? Любовь к приемному отцу или что-то другое?По большому счету, ему вообще нельзя было здесь находиться. Который раз Алексею пришлось напомнить о том, что он слишком рискует. Руководитель центра чистильщиков не должен размениваться на подобные мелочи. Он и сам это понимал, но тем не менее терпеливо стоял под моросящим дождем и изучал внешний вид дочери Митрохина, каждую секунду ожидая, что из-за угла появятся машины охраны. Возможно, это было своеобразной данью собственной совести, он так и не простил себе отказа участвовать в операции по захвату Митрохина и даже не смог объяснить самому себе, почему он это сделал.Что-то в нем изменилось с тех пор, как он повесил на шею ладанку с каменным яйцом. Он стал равнодушнее, суше, углубленнее в самого себя. И вот тем не менее он стоит под дождем и порывами холодного ветра.Вряд ли бы он сумел членораздельно объяснить, зачем ему понадобилось здесь находиться. Как раз эту простую операцию он мог поручить любому своему сотруднику. Но, возможно, он считал себя обязанным изучать последствия собственных действий? Реакцию на него других людей? Не оправдания ли для себя он искал там, где его не могло быть? Или это был лишь подленький интерес к чужому горю, которое он сам же и вызвал?Да нет, не надо на себя клеветать. В конце концов, каждая организованная им акция направлена на живых людей. Легко, сидя в кабинете, решать чужие судьбы, вычерчивая их на листе бумаги, и совсем иное дело видеть это лицо…Она опустила стекло, выбросила окурок сигареты и вновь закрыла окно. Странно, он не заметил, чтобы она курила… Даже сквозь затененное стекло нетрудно было бы увидеть огонек сигареты. Но он так и не додумал эту мысль до конца, отвлеченный мелькнувшей перед ним картиной, словно нарисованной внутри рамы окна.По бледности незнакомой ему девушки, по ее растрепанной прическе можно было без труда определить, как сильно она нервничает. Да и кто бы на ее месте остался спокойным, добровольно отдавая себя в руки похитителей собственного отца?И еще он успел заметить за тот краткий миг, пока стекло было открыто, как красива Жанна… Невольно подумалось, что неожиданная власть, обретенная над такой прелестной девушкой, не может не доставить любому мужчине тайного удовольствия.Он сам устанавливает правила этой странной и жестокой игры и может их изменить в любой момент. Он может выпустить ее отца, а может этого не делать.Неужели прав был Алексей, когда говорил о том, что невозможно играть роль вершителя чужих судеб и не чувствовать себя при этом сродни некоему божеству…Не этим ли ощущением он сейчас наслаждался? Он хотел до конца разобраться в собственных чувствах и сделать это честно, не лукавя перед самим собой… Хотя какое уж там лукавство! Ему понравилась эта девушка. Несмотря на то, что их разделяло сильно затененное стекло кабины, перед глазами до сих пор стояло мимолетное видение, мелькнувшее в раме окна.В конце концов Сергей решил, что наблюдение слишком затянулось, а нетерпеливое желание продолжить начатую игру в кошки-мышки все сильнее давало о себе знать. Он снял плащ с генератором невидимости и неожиданно появился перед дверцей ее машины.Казалось, испугаться больше, чем она уже была испугана, невозможно, но тем не менее это произошдо. Сергей упустил из виду, какое впечатление может произвести на неподготовленного человека появление незнакомца из пустоты. Если вокруг много народа, это не производит такого эффекта, но площадь в этот поздний час, во всяком случае, в том закутке, где стояла ее машина, была совершенно пуста. И неожиданно рядом с ней возник силуэт мужчины… Одного из тех, кто похитил ее отца. Она сразу же определила это по условному букетику цветов, который Сергей держал в руках.— Подвиньтесь, пожалуйста. Дальше я сам поведу машину.— Куда вы собираетесь меня везти? — Ее голос прерывался от страха, а на бледном лбу, обрамленном кудряшками, выступили предательские капли пота.— Туда, где вы сможете увидеть своего отца. И не бойтесь, я не сделаю вам ничего плохого.Она, больше не возражая, подвинулась…Что-то было не так внутри кабины… Он чувствовал, что упускает нечто очень важное, увлеченный разглядыванием ее точеного профиля. И лишь значительно позже Сергей вспомнил об этом моменте и понял, что его тогда насторожило. В машине не чувствовалось запаха табака, следовательно, она не курила, и ей незачем было выбрасывать сигарету…Но сейчас, внутри кабины, отгороженной от окружающего мира затененными стеклами, Сергей думал совершенно о другом. Он впервые получил возможность как следует рассмотреть девушку. Он сидел с ней рядом, и казалось, никого, кроме них двоих, не осталось во всем этом огромном, насквозь пронизанном дождем городе. «Охотник и жертва встретились!» — с иронией подумал он о себе, стараясь вернуть утраченное самообладание.Жанна совершенно не была похожа на своего отца. Казалось, их разделяют целые эпохи. Что-то утонченное, аристократически гордое и давно утраченное в лицах знакомых ему женщин чувствовалось в этой девушке.Она уже сумела подавить свой страх и теперь безотчетным жестом вскинула подбородок, словно бросая вызов судьбе и готовя себя к самому худшему.— Вы знали, чем занимался ваш отец?— Кое-что знала. Я должна вам об этом рассказывать?— Разумеется, нет. Вы мне вообще ничего не должны, и наша с вами беседа не имеет никакого отношения ни к вашему отцу, ни к вашему свиданию с ним.— Тогда я лучше помолчу.Некоторое время Сергей не находил повода прервать это затянувшееся ледяное молчание и лишь сосредоточенно вел машину по мокрым московским улицам, стараясь не смотреть в ее сторону, до тех пор, пока она не спросила:— Зачем вы его похитили? Вам нужен выкуп?— Нас не интересуют ваши деньги, — ответил он, не удержавшись от презрительной гримасы и чувствуя, как нарастает в нем раздражение, вызванное ее высокомерием и явно выраженным стремлением держать между ними официальную дистанцию.— Тогда зачем? И кто вы такие? Что собой представляют люди, на которых вы работаете?— Я ни на кого не работаю.— Уж не хотите ли вы сказать, что вы в этом деле главный?— А почему бы и нет?— Потому, что настоящие боссы не ездят по ночам на сомнительные встречи.— Значит, я плохой босс.Она впервые внимательно посмотрела на него, словно старалась оценить, насколько искренним может быть его замечание.— Если это действительно так, если вам ни перед кем не надо отчитываться, почему бы вам не объяснить, зачем вы похитили моего отца и что вы собираетесь делать с ним дальше?— Я думаю, он сам вам все объяснит. Боюсь только, он не до конца понимает то, что произошло, или, по крайней мере, в это не верит.— Так расскажите мне. Может быть, я поверю?— Он рассказывал вам об официальном предупреждении, подписанном Чистильщиком?— Конечно, рассказывал! Но это же бред, инсценировка, придуманная его врагами! Уж не хотите ли вы сказать… — она прервалась, пораженная внезапной догадкой, — что вы и есть тот самый чистильщик?— А если это действительно так?— Тогда тем более вы должны объяснить, зачем вам это понадобилось? Зачем вы затеяли всю эту странную и грязную игру? Может, вы просто набиваете цену?— Вы ведь не верите в простые объяснения. Вы даже не верите в то, что ваш отец руководит бандой наемных убийц, терроризирующих Москву все последнее время.Реакция Жанны на это сообщение осталась для него непонятной. Она замолчала, то ли обдумывая что-то, то ли решив, что он намеренно старается очернить отца в ее глазах, преследуя какие-то свои, тайные цели.За всю оставшуюся дорогу до московской резиденции «Стройинвеста» Жанна так и не произнесла больше ни одного слова.После того как Сергей остановил машину в небольшом, хорошо охраняемом дворе, он попытался предложить руку своей спутнице, чтобы помочь ей выйти из машины, но она отвергла эту услугу резким презрительным жестом и, очутившись снаружи, обвела двор молниеносным цепким взглядом.Сергей внутренне усмехнулся. Девушка могла запоминать все, что угодно. Если она решится отправиться вслед за отцом, вся собранная ею информация теряла значение. Если же она останется, точно отрегулированный выстрел парализатора, направленный в височную область, сотрет из ее хорошенькой головки память о сегодняшнем дне.Он показал ей дорогу к кабине телепортационного лифта. Этот лифт в свое время помог им выбраться из подземных катакомб, а затем его приемно-передаточная кабина была перенесена из подмосковного леса в подвальный этаж их городской резиденции. Назначение кабины было одним из наиболее оберегаемых секретов чистильщиков.Ключ от этого необычного механизма, внешне ничем не отличавшегося от тысяч обшарпанных московских лифтов, имелся только у трех человек из всей его команды…Этажей в здании было пять, но на лифте имелась и шестая кнопка, та самая, после нажатия на которую на секунду показалось, что вселенная вокруг них перевернулась.Но даже в эту секунду мгновенной слабости Жанна не взглянула на своего спутника и не ухватилась за его руку, как поступило бы на ее месте большинство женщин.Лифт остановился, дверь открылась, и они оказались в гроте подземной базы. Сергей поймал себя на мысли о том, что хотел произвести впечатление на свою спутницу этим неожиданным переходом в совершенно иной мир, не имеющий ничего общего с миром Москвы, в котором они находились всего секунду назад.Но даже если Жанна и удивилась внезапному переходу в подземный мир, она ничем этого не показала. Лишь спросила:— Здесь находится мой отец?— Да. Сейчас вы сможете его увидеть.— А потом вы его убьете?— Мы никого не убиваем. Мы отправим его в другое место. В такое место, откуда он никогда не сможет вернуться. Это будет похоже на тот переход, которым мы только что воспользовались в лифте.— Или это будет похоже на смерть… Но об этом, разумеется, вы мне не скажете. — Казалось, она не слышит его, по-прежнему о чем-то мучительно раздумывая. Все его усилия успокоить ее и что-то объяснить, подготовить к разговору с отцом пропадали впустую. Она не верила ни одному слову Сергея…— Послушайте… — Девушка резко остановилась и взглянула ему прямо в глаза: — Я ведь вам нравлюсь, я вижу. Если бы я вас очень попросила отпустить отца, вы могли бы это сделать ради меня?— Нет. Я не могу это сделать.— Но почему? Ведь вы же сказали, что вы в этом деле главный?— Потому что он снова начнет убивать людей.— Он никого не убивал! Это ложь!Наконец Сергей почувствовал гнев, который принес ему облегчение в этом тяжком разговоре, и спрятался за него, словно за ширму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43