Куинслей торжествующе посмотрел на своих гостей, которые чувствовали себя в это время не особенно спокойно. Их волновал вопрос; чем кончится этот принудительный визит?
– Мне кажется, мсье Герье, вам не особенно нравятся мои милые детки? Что вы скажете, если узнаете, что весь последний посев в инкубаториях даст нам этих новых усовершенствованных людей? Что вы скажете, если узнаете, что Ворота будут открыты только тогда, когда в Долине будет не менее десяти миллионов людей этой породы? Нам не нужны будут тогда чужестранные ученые, таланты, гении. Они будут произрастать здесь, в Долине. Солдаты, рабочие и ремесленники затмят своих коллег в остальном мире. Вот тогда-то наше завоевание мира пойдет безо всяких помех, затруднений, мы победим! Дифференцированный человек унаследует землю, вытеснит прежние отживающие расы. – Куинслей встал. Он говорил все это с энтузиазмом. Глаза его горели каким-то внутренним огнем. Руки он положил на головы Марса и Пифагора. Может быть, не все способны оценить, почувствовать этот великий момент человеческой истории. Недалекое будущее покажет слепцам, какими убогими были их собственные мысли, когда они пытались противиться естественному ходу прогресса, общему закону эволюции. – Куинслей замолчал. Тень легла на его вдохновенное лицо. Он опустил голову. – Да, да, нам, людям старшего поколения, кем бы мы ни были, трудно иногда бороться с глубоко вкоренившимися в нас предрассудками и навыками. Ну, дети, – обратился он к окружающим его мальчуганам, – идите спать в свои теплые кроватки. Спокойной ночи! – Макс прошелся из угла в угол по большому кабинету. Герье и Клэр встали в ожидании решения своей участи. Клэр выступил несколько вперед, чтобы обратить внимание продолжавшего шагать хозяина. Но тот подошел вплотную к Герье и мягким голосом сказал: – Конечно, вы пришли сюда из-за мадам Гаро? Вы видели ее?
Рене отрицательно покачал головой.
– Нет еще.
– В таком случае, вы ее увидите. Вы должны увидеть ее. – Кривая усмешка пробежала по тонким губам Куинслея. – Вы ничего не слышали о ней?.. Нет?.. Тогда я не буду вам ничего рассказывать. Пусть она сама расскажет вам все! Вы не пугайтесь, она устроилась неплохо. Это ведь замечательная женщина. Я не удивляюсь, что мужчинам она так нравится. – Куинслей засмеялся.
Герье не почувствовал гнева, как прежде, когда этот человек позволял себе издеваться над ним. Почему-то Куинслей казался ему несчастным, достойным жалости.
Макс остановился и снова заговорил:
– Я дам вам пропуск в Среднюю и Высокую Долины, а там вы, прежде всего, обратитесь к моему сыну Роберту. Он скажет вам, где мадам Гаро и что она делает. Через две недели вы должны возвратиться ко мне, и мы поговорим о вашей дальнейшей судьбе. Мистер…
– Клэр, – подсказал англичанин.
– Мистер Клэр, – продолжал Куинслей, – будет вам сопутствовать. Мне очень интересно выслушать ваше беспристрастное мнение обо всем виденном в автономной Долине. Теперь, господа, я вас не задерживаю. Я знаю, у вас нет пристанища. Но вы напрасно скрывались. Механические глаза, уши и читатели мыслей делают явным все скрытое. Я приказал отвести вам две комнаты. Завтра вы отправитесь в путь. До свиданья.
… В эту ночь Герье, несмотря на сильную усталость, заснул только перед рассветом. Тяжелые думы бродили в его голове, и ему, более чем когда-либо прежде, стало казаться, что не следовало возвращаться в Долину.
Мистер Клэр долго сидел на кровати. Он снял сапоги и, забыв об этом, стал расхаживать по комнате в одних чулках.
«Ужас, ужас! – думал он. – Что может сделать этот гениальный безумец! Под его ударами погибнет весь мир, рухнет и старая добрая Англия. Нет, нет… этого нельзя допустить». Тут англичанин с испугом огляделся, ему вспомнились глаза, уши и читатели мыслей. Он выключил электрический свет и, закутавшись в одеяло с головой, приказал себе спать.
Приемная Роберта Куинслея была еще пуста. Муки и Марки находились на своих местах в ожидании посетителей, желающих видеть правителя. Часы пробили девять. На монументальной лестнице показались Рене Герье и Джон Клэр. Они медленно поднимались по широким ступеням, устланным плотным ковром.
Лицо Рене было бледно, взгляд безучастен. Англичанин, который с интересом присматривался к каждой мелочи, был, как всегда, свеж и бодр, гладко выбритое молодое лицо резко подчеркивало седину товарища.
Муки подошел к друзьям с вопросом:
– У вас имеется пропуск? Разрешите посмотреть, кто подписал его.
Клэр протянул бумагу.
– Мистер Макс Куинслей, лично.
– Прошу обождать здесь несколько минут. Мистер Роберт принимает с десяти, но сегодня он начал свою работу раньше и приказал пропускать всех. Сказав это, Муки исчез.
Герье опустился на низкую скамью. Клэр, подойдя к большому окну, любовался видом на Старые копи – поселок теперь превратился в целый город. Квадраты десятиэтажных домов, окруженные садами и лужайками, тянулись длинными рядами, образуя широкие улицы. Снующие повсюду автомобили, носящиеся в воздухе летающие люди придавали этой картине особое оживление. Леса по крутым склонам гор казались темными пятнами на общем ярком солнечном фоне.
«Какие ужасы таятся здесь, в мирной с виду обстановке! – думал Клэр. Что будет, когда эти честолюбивые вожди поведут массы здешнего населения против остального мира?»
Мысли Клэра были прерваны раздавшимся сзади него голосом:
– Прошу вас.
Муки открывал перед ними дверь, приглашая войти.
Роберт стоял около письменного стола, просматривая кипу бумаг, когда друзья вошли в его кабинет. Рене поразился сходству между отцом и сыном, и тотчас же почувствовал, что сердце его сжалось от предчувствия чего-то тягостного и безнадежного.
Роберт, отложив бумаги, быстрым взглядом окинул стоявших у дверей незнакомцев.
– Вы направлены ко мне мистером Куинслеем? – спросил он удивленно. – В пропуске не проставлены ваши имена, не указана цель вашего посещения. Глаза его остановились на старшем, он спросил: – Кто вы?
– Вы меня не знаете, – ответил француз. – Я Рене Герье, уже побывавший в Долине; теперь я возвратился сюда снова.
Лицо Роберта выразило растерянность.
– Рене Герье, – повторил он, как будто желая понять смысл этих слов.
– Ваш отец направил меня к вам, чтобы я мог узнать об участи мадам Гаро.
– Вы желаете видеть мадам Гаро?! – воскликнул Роберт. – Это невозможно.
– Невозможно? Не понимаю вас. Мистер Куинслей сказал, что она живет превосходно и что я все могу узнать о ней у вас. Не может быть, чтобы это была злая шутка.
Роберт нервно перебирал бумаги. Он опустил глаза и молчал.
– Неужели с ней произошло что-нибудь ужасное? Она умерла?
– Нет, нет, что вы! Она здорова. Она жива и здорова, но состояние ее таково, что она вряд ли захочет видеть кого-либо из далеких ей людей.
– Далеких… По-видимому, мистер Куинслей, вы не все знаете о мадам Гаро. Иначе вы не назвали бы меня далеким ей человеком. Анжелика…
– Попрошу вас… – резко перебил Роберт. – Попрошу вас, мсье Герье, не распространяться далее на эту тему. Одно я могу вам обещать: расскажу о вашем возвращении Анжелике, и пусть она сама решит, должна ли она вас видеть.
– Ах, вот как! – вскричал француз. – Она может не захотеть меня видеть? Вы называете ее Анжеликой… Мне все понятно теперь. Быть может, я сам не пожелаю ее видеть. Клэр, пораженный этой вспышкой гнева, схватил его за руку:
– Успокойтесь, Рене. Как бы ни была тяжела истина, вы должны узнать ее от самой мадам Гаро.
Роберт вышел из комнаты, оставив друзей одних. Долго копившиеся чувства вылились теперь в настоящий припадок. Несчастный Герье ломал руки, говорил:
– Случилось то, о чем я подозревал с самого начала. Когда я прочел во Франции записку Анжелики, я подумал, что я потерял ее. Я был убежден, что проникну в Долину, но я знал, что мне не сохранить ее любовь. Зачем она спасла меня тогда? Лучше бы я погиб в борьбе с лютым Куинслеем, как погибли мои лучшие друзья!
Клэр успокаивал своего товарища.
– Сын не лучше отца! Несчастная Анжелика сделалась жертвой расставленных вокруг нее сетей.
– Мы ничего еще не знаем, Рене, – возражал Клэр. – Вы должны увидеть мадам Гаро. Это необходимо.
Слезы дрожали на длинных ресницах Анжелики. Целую бурю пришлось ей выдержать только что. Ненависть Роберта к Герье поразила ее; ревность его к ее прошлому причинила ей страдание.
«Господи, какая я несчастная! А Рене?.. А Роберт? Он не может понять меня… Я искала у него поддержки, а в ответ получила упреки и укоры. Какая бешеная, животная ревность! Мои страдания возбуждают в нем подозрение, что я еще сохранила чувство к бедному Рене. Самый лучший из мужчин не может понять, что я жалею Рене. Разве Герье виноват в чем-нибудь? Если можно винить кого-то, так только меня. Если бы я знала, что он может вернуться… Кто мог думать… Случилось то, чего никогда не бывало. Никто еще до сих пор по своей воле не проникал в Долину… Я должна настоять на желании видеть Рене. Роберт хороший и добрый, он должен разобраться в моих чувствах… Когда он успокоится, он простит меня».
Шаги за дверями заставили ее вздрогнуть. Она ощутила резкую боль в груди.
Прошло мгновенье. Герье стоял в нескольких шагах от нее. Анжелика съежилась под взором вошедшего.
«Это Рене Герье? Этот бледный, изможденный полуседой человек с большими усами и отросшей бородой?.. Какая перемена за два года! «
– Анжелика, – долетел до нее едва слышный шепот.
– Да, Рене, это я. Я хотела видеть вас, чтобы рассказать вам все.
Они молчали, рассматривая друг друга.
– Садитесь, Рене. Я хочу собраться с мыслями. – Она порывисто сбросила с себя шаль, ей стало жарко, душно, как будто на нее пахнуло раскаленным ветром пустыни. – Слушайте, Рене, слушайте, умоляю вас, вы должны выслушать все, узнать, что произошло со мной с того момента, как мы расстались с вами на Высоком Утесе. Я знаю, этот рассказ истерзает вам сердце, но вы должны знать всю мою жизнь за эти два года. Тогда вы, может быть, простите меня и, может быть, это принесет вам облегчение. Я не могу молчать, потому что сотни раз мысленно рассказывала вам день за днем всю свою историю и мысленно каялась перед вами и просила прощения.
Торопясь и сбиваясь, переживая вновь все события своей жизни в Долине, она рассказывала, а ее слушатель сидел согнувшись, закрыв лицо руками.
Короткий стон изредка вырывался из его груди, судорога пробегала по телу, но он не проронил ни слова.
И вдруг он упал к ногам своей возлюбленной, которую терял теперь навсегда.
– Рене, Рене, вы меня прощаете? – Женщина положила руки на его голову: – Успокойтесь! Боже, чего бы я ни сделала, чтобы вас успокоить!
Герье прикоснулся головой к ее ногам и, быстро поднявшись, отошел в сторону. Он стоял отвернувшись, и Анжелика не могла видеть его лица. Так прошло несколько минут. Когда он снова подошел к ней, черты лица его представлялись застывшими, взгляд – погасшим.
– Простите меня, что я ворвался в вашу жизнь и заставил вас снова пережить то, что следует забыть. Судьба сыграла с нами злую шутку. Я буду рад, если ваша новая жизнь заставит вас забыть пережитое. Я же, не бойтесь за меня, Анжелика, найду утешение. Зима, проведенная мною в монастыре, многому меня научила, и я надеюсь, что смогу достигнуть спокойствия, которое мне так необходимо. Прощайте. Постарайтесь поскорее забыть это наше последнее с вами свидание.
Сказав это, Герье медленно направился к дверям, а молодая женщина уткнулась в платок.
Пока Герье был у Анжелики, Клэр оставался в приемной, терпеливо ожидая возвращения друга. Тут он познакомился с мистером Чарльзом Чартнеем и с синьором Висконти. Они были очень удивлены рассказом о смелом путешествии, которое привело его в Долину Новой Жизни.
Упоминание о Герье заставило невозмутимого Чартнея нахмурить брови, но он не стал задавать вопросов.
Эти новые знакомые устроили так, что комнаты для Клэра и Герье были отведены в здании физического института, там же, где временно жил Висконти, директор этого института. Расставаясь, Клэр обещал провести сегодняшний вечер с ними.
Вид возвратившегося Герье очень не понравился Клэру. Без всяких лишних расспросов он увлек его из дворца Роберта и постарался как можно скорее устроиться в назначенном им помещении.
Состояние Рене сильно его беспокоило; он то и дело подходил к запертым дверям комнаты друга и прислушивался к тому, что там происходит.
Было уже совсем темно, когда дверь немного приоткрылась. Бледное лицо Рене было спокойно. Он спросил:
– Почему, Джон, вы не идете туда, куда вас звали? Я буду очень рад, если вы пойдете. Я чувствую себя усталым и сейчас ложусь спать.
– Мужайтесь, старина, – сказал Клэр с чувством, крепко пожимая руку человека, который сделался ему близок за эти немногие месяцы.
– Не беспокойтесь обо мне, Джон, – просто ответил Герье. Двери закрылись, и англичанин, поколебавшись с минуту, отправился в гости.
Квартира Висконти состояла всего из двух комнат и помещалась рядом с кабинетами и лабораториями института. Хозяин встретил Клэра в прихожей.
– Очень рад, что вы пришли раньше мистера Чартнея. Если пожелаете, могу показать вам то, чем заведую здесь, в Долине. Хотя ваша специальность далека от моей, тем не менее, думаю, вы с интересом осмотрите это учреждение. Ничего подобного вам не удастся видеть вне нашей Долины.
На эти слова мистер Клэр ответил выражением согласия и удовольствия.
– Прошу следовать за мною.
Работы в лабораториях и кабинетах были уже закончены. При входе в каждую комнату Висконти зажигал электрический свет. Останавливаясь перед заслуживающими внимания аппаратами, он давал объяснения:
– Вы орнитолог, – говорил он, входя в круглую высокую залу. – Может быть, я надоел вам, показывая то, что вас мало интересует, но вот я вам покажу нечто другое. – Он подвел гостя к круглому столу, стоящему посреди зала: – Видите эти три маленьких прибора? Это миниатюрные точные копии тех аппаратов, с помощью которых мы регулируем скорость распада атомов радиоактивных элементов. Вы знаете уже, что великий Гаро научил нас извлекать и использовать энергию, заложенную в атомах. Наука не знала, как можно заставить атомы распадаться. В естественных условиях распад длится годы и годы. Теперь мы можем заставить элементы распасться сразу. Мы можем регулировать распад, задавая ему ту или другую скорость. Вы понимаете, мистер Клэр, какой неисчерпаемой энергией обладает Долина, имеющая в своем распоряжении богатейшие в мире радиоактивные руды?
Клэр, внимательно слушавший физика, спросил:
– Наверное, вы имеете большие запасы добытых вами радиоактивных элементов?
– О, в наших хранилищах, – воскликнул Висконти, – находится такое количество их, что страшно подумать, что случилось бы, если бы энергия, заключенная в них, освободилась сразу.
Клэр взял в руки маленький приборчик и рассматривал его со всех сторон.
– Я не понимаю его устройства, – сказал он.
– Все гениальные открытия и устройства бывают очень просты, – весело засмеялся Висконти. – Этот аппарат дьявольски прост. Если вы не физик и не техник, вы все равно поймете принцип устройства. Смотрите, только сначала, для осторожности, я разряжу его. Ну вот, теперь я его открываю.
– Удивительно, – проговорил Клэр, изучив несложное устройство аппарата. – Не понимаю, как эта идея не была осуществлена раньше?
– Да, идея проста, но пришла она не сразу, – сказал Висконти. Он помолчал. – Все великое, что служит человеку на пользу, может служить и во вред. Вот эти три маленьких приборчика были отобраны у одного негодяя, который был подослан к нам.
– Подослан? – переспросил Клэр. – Кем же? И зачем?
– Максом Куинслеем. Он не может примириться с отделением наших Долин.
– Вы говорите о Зоне, – сказал, подходя к ним, Чартней. – Я искал вас в квартире и угадал, что вы отправились показывать нашему гостю свои владения. Я не мешаю?
– Конечно, нет, – сказал Висконти. Он взял в руки все три приборчика. Совершенно верно, они были найдены у Зона, этого тайного приспешника мистера Макса. Что хотел он сделать с ними, мы не знаем. Во всяком случае, эти адские машины были рассчитаны не для фейерверка.
– Я уверен, Куинслей хотел уничтожить военные гусеницы, – заметил Чартней.
– Вполне возможно, – согласился физик.
– Конечно, мистеру Максу очень важно уничтожить нашу главную военную технику. Я не думаю, что он может долго выносить автономию наших Долин, проговорил Чартней.
– Значит, эти маленькие ящики обладают большой взрывной силой? спросил Клэр.
– Сила зависит от величины заряда, – пояснил Висконти. – А теперь, господа, прошу вас к себе. Нас ожидает вкусный обед, который я заказал специально для этого вечера в клубе. Как жаль, что мсье Герье не может принять участие в нашем маленьком пиршестве!
В небольшой темной комнате сидели друг против друга Филиппе Мартини и Рене Герье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51