Поддержание пирамиды ГКО за счет притока иностранного капитала – доля нерезидентов в портфеле государственных обязательств достигла примерно 30% или порядка 20 млрд. долл. Центробанк обеспечивал трансформацию иностранного капитала в пирамиду ГКО через эмиссию рублей на приобретение иностранной валюты.
Прямой отток капитала из производственной сферы в финансовые спекуляции – за 4 года (1993–1996 гг.) реальный объем денежной массы М2 снизился почти вдвое, в то время как остатки средств на счетах предприятий упали в пять раз.
Переток денег из производственной сферы и доходов граждан в пирамиду ГКО через федеральный бюджет – средние ежемесячные расходы бюджета на обслуживание внутреннего государственного долга составляли 3,5 млрд. руб. при средних налоговых поступлениях 16–18 млрд. руб. С достижением пределов роста пирамиды ГКО и оттоком спекулятивного капитала за рубеж расходы бюджета на ее поддержание достигли 3,5–4,0 млрд. руб. в неделю.
Компенсация оттока денег из производственной сферы взаимозачетами и неплатежами – ежемесячный рост просроченной задолженности на 4,2 млрд. руб. (или 2% от ВВП), рост налоговых недоимок в федеральный бюджет.
Отток сбережений населения в пирамиду ГКО через Сбербанк – доля государственных обязательств составляла основную часть активов Сбербанка, то есть большая часть рублевых сбережений граждан оказалась связанной в пирамиде ГКО.
Очевидно, что чем дольше сохранялось такое состояние равновесия, тем хуже становилось состояние производственной сферы и инвестиционной активности. Падение инвестиций на 6% и рост просроченной кредиторской задолженности в 1,5 раза, рост убытков в производственной сфере на 30%, или на 103,7 млрд. руб. в 1997 г. по сравнению с предыдущим годом, и неплатежеспособность 60% производственных предприятий – очевидная расплата за поддержание этого состояния равновесия. Сохранение этого равновесия в 1998 г. требовало увеличения долговых обязательств на сумму более 110 млрд. руб., а также прямых расходов федерального бюджета на обслуживание государственного долга в объеме 124,1 млрд. руб., утвержденных законом о федеральном бюджете на 1998 год. Неудивительно, что оно оказалось взорвано внутренним перенапряжением экономической системы.
Резкое несоответствие сложившегося соотношения экономических оценок и производственно-технологической структуры экономики делало нереальным переход к экономическому росту в рамках проводившейся макроэкономической политики, предопределяло дальнейший рост безработицы и падение уровня жизни. Продолжение такой политики влекло за собой углубление отмеченного несоответствия, сопровождавшись дальнейшим ухудшением финансового положения производственной сферы, углублением дезинтеграции экономики и утратой возможностей привлечения инвестиций в ее реструктуризацию на новой технологической основе. Крах финансовой пирамиды государственных обязательств разрушил сложившееся состояние равновесия на финансовом рынке и в экономической системе. В зависимости от принимаемых мер новое соотношение экономических оценок может быть более или менее благоприятным для оживления производства и экономического роста.
Девальвация рубля и снижение доходности реструктурированных ГКО несколько улучшили положение отечественных производителей. В то же время снижение доходов населения, неплатежеспособность многих коммерческих банков, взлет процентных ставок ухудшили возможности расширения производства. В этих условиях баланс позитивных и негативных изменений, связанных с переходом к новому состоянию экономической системы после краха финансовой «пирамиды» государственных обязательств, зависит от экономической политики государства. С одной стороны, кризис дает шанс выйти на новое состояние экономического равновесия, благоприятное для экономического роста. С другой стороны, кризис может перейти в новую, более глубокую фазу разрушения производительных сил. В решающей степени выбор одной из этих двух траекторий дальнейшего развития страны зависит от способности правительства и Центрального банка организовать правильную антикризисную политику.
2.2. Структурные изменения
Ссылка на структурные диспропорции российской экономики является часто используемым аргументом в объяснении причин резкого сокращения производства при радикальной либерализации экономики. Даже в официальных экономических программах данный аргумент констатируется как очевидный факт [56], в них говорится и о «невостребованности рынком» значительной части производимых товаров, о несоответствии структуры спроса и структуры предложения товаров, их низкой конкурентоспособности и пр. Между тем расчеты, проведенные Институтом народнохозяйственного прогнозирования РАН, этого не подтверждают: даже без каких-либо принципиальных нововведений по реформированию экономики в 1991–1994 гг. спад производства не превысил бы 1–4% в год [57].
Серьезные структурные диспропорции, образовавшиеся в годы директивного управления народным хозяйством и затрудняющие экономическое развитие страны, несомненно, существуют. Они не сводятся, однако, к дисбалансу спроса и предложения или к проблеме низкой конкурентоспособности отечественной продукции по сравнению с импортными аналогами, а коренятся в закономерностях воспроизводства технологической и институциональной структуры директивно управляемой экономики, в результате чего возникла ее технологическая многоукладность и нарастающее технологическое отставание. В отличие от рыночной экономики, где замещение технологических укладов сопровождается перераспределением ресурсов из воспроизводственных контуров старого технологического уклада в расширение нового, модернизацией производственного потенциала на новой технологической основе, в директивно управляемой экономике становление новых технологических укладов происходило при сохранявшемся воспроизводстве предыдущих, которое обеспечивалось соответствующими производственно-ведомственными системами. В результате сложилась специфическая ситуация воспроизводящейся технологической многоукладности народного хозяйства, которая влекла за собой нарастание технологических диспропорций, замедление прогрессивных технологических сдвигов и общих темпов роста экономики [54].
Технологическая многоукладность была характерна еще для дореволюционной России, где она сложилась в ходе сверхбыстрой индустриализации страны в конце прошлого – начале нынешнего века [58]. Последовавшая в 30-е годы реиндустриализация страны была организована на основе главным образом технологий третьего технологического уклада, который к тому времени уже достиг пределов роста в развитых странах. Быстрое расширение производств четвертого технологического уклада началось лишь в начале 40-х годов в связи с необходимостью подъема оборонной промышленности. Однако восстановление народного хозяйства после войны вновь было ориентировано на воспроизводство прежней технологической структуры. Только с конца 50-х годов была продолжена линия на становление четвертого технологического уклада путем реализации ряда программ химизации народного хозяйства. Становление пятого (современного) технологического уклада началось в СССР практически одновременно с развитыми капиталистическими странами.
Однако развитие составляющих его производств происходило при продолжающемся расширенном воспроизводстве четвертого и третьего технологических укладов и было ориентировано в основном на потребности военно-промышленного комплекса. Связанность большей части ресурсов в расширяющихся контурах третьего и четвертого технологических укладов сдерживала развитие пятого. Его расширение происходило в пределах централизованного распределения приростов экономических ресурсов крайне медленно по сравнению с развитыми странами, ограничиваясь, главным образом, военно-промышленным комплексом. Накопление структурных диспропорций, обусловленных воспроизводящейся технологической многоукладностью народного хозяйства, предопределило замедление экономического роста СССР и стагнацию уровня жизни в 80-е годы.
Для преодоления этих тенденций было предпринято несколько попыток реформирования системы управления экономикой страны. Однако устойчивость производственно-ведомственных структур обеспечивала продолжение инерционного распределения ресурсов по воспроизводственным контурам сложившихся технологических укладов и блокировала попытки структурной перестройки экономики. Это во многом обусловило радикализацию экономической реформы в 1991–1992 гг. Сопровождавшая этот переход переориентация экономической реформы на политические цели затмила проблемы структурной перестройки экономики. При либерализации экономики, в отсутствие сложившихся точек экономического равновесия и каких-либо направляющих воздействий со стороны государства, произошло спонтанное разрушение воспроизводственных контуров всех существовавших технологических укладов, сопровождавшееся распадом составлявших их технологических цепочек и сложившихся кооперационных связей.
Начиная с 1992 г. наблюдается резкий перелом тенденции постепенного роста четвертого технологического уклада и обвальный спад показателей его развития. С 1990 г. по 1994 г. по уровню развития четвертого технологического уклада российская экономика «скатилась» до уровня 1974 г. (т. е. на 20 лет). По другим оценкам [59], доля продукции четвертого технологического уклада уменьшилась в 1990–1995 гг. в производстве промышленных товаров для населения с 52 до 42%, в аграрном комплексе – с 38 до 27%, в строительстве – с 50 до 42%, на транспорте – с 62 до 58%. Резко увеличилось отставание в развитии пятого технологического уклада. Как видно по траектории его роста, если в 1990 г. уровень развития производств пятого технологического уклада в России был намного выше, чем в среднем в СССР, то в 1995 г. он опустился до уровня СССР в 1990 г. По другим оценкам [59], с 1990 г. по 1995 г. доля продукции пятого технологического уклада в валовом выпуске промышленной продукции упала в 3 раза (с 6 до 2%). К концу этого периода в машиностроении она составляла лишь 8% против 20% в начале, а в производстве промышленных товаров для населения – лишь 1 % против 4%. Снижение за это время относительного веса производств пятого технологического уклада в структуре экономики эквивалентно пятнадцатилетнему откату назад.
Многократно возросло отставание от развитых стран, которые за последние пять лет совершили стремительный рывок в уровне развития пятого технологического уклада, провели на этой основе модернизацию экономики. О степени отставания России по уровню развития человеческого фактора от требований пятого технологического уклада свидетельствует огромный разрыв в удельных затратах на здравоохранение и образование между Россией и США. В здравоохранении такой разрыв достиг к 1995 г. 17 раз, в образовании – 7,7 раза. Государство не в состоянии обеспечить нормальный уровень воспроизводства человеческого потенциала, что делает невозможным устойчивое развитие в будущем. В этом же направлении действует продолжающаяся «утечка умов», которая выражается в отъезде нескольких десятков тысяч ученых и специалистов в год, нанося стране экономический ущерб, согласно оценкам по методике ООН, около 50 мрлд. долл.
Наблюдаемые в России тенденции массового обесцененвания человеческого капитала и деградации человеческого потенциала подрывают главный источник научно-технического прогресса, а значит, и современного социально-экономического развития – интеллект и созидательную творческую активность людей. Эти тенденции противоположны глобальному процессу повышения уровня образования населения, роли творческого интеллектуального труда, формирования отношений социального партнерства и сотрудничества, который неразрывно связан с происходящими технологическими изменениями. Их закрепление повлечет за собой дальнейшее резкое снижение конкурентоспособности и утрату возможностей самостоятельного развития российской экономики, которая не сможет обеспечить необходимый для современного и новейшего технологических укладов уровень производительности труда, образования людей, качества жизни.
Технологические сдвиги в экономике России в 1991–1998 гг. приобрели явно регрессивный характер, что за прошедшие шесть лет привело к быстрой деградации ее технологической структуры. При этом наиболее серьезный регресс охватил самые современные производства и выразился в «откате» страны по уровню их развития на 10–25 лет. Большинство производств готовой продукции, замыкающих воспроизводственный контур пятого технологического уклада, практически свернуто – их сокращение намного превышает спад производства других видов готовой продукции, произошло практически полное их вытеснение с внутреннего рынка импортными аналогами. Стремительное разрушение производств современного технологического уклада означает разрушение технологической основы устойчивого экономического роста и делает весьма затруднительным выход экономики из глубокой депрессии.
Из теории известно, что экономический кризис и депрессия преодолеваются внедрением новых технологий, создающих новые производственные возможности, освоение которых обеспечивает переход к экономическому росту. Как правило, сокращение экономической активности в ходе структурного кризиса не приводит к свертыванию прогрессивных производств нового технологического уклада, имеющих высокий потенциал роста и способных стать локомотивами будущего экономического развития страны. В условиях общего экономического спада обычно наблюдается рост производства принципиально новых товаров, подъем инвестиционной и инновационной активности в перспективных направлениях. Происходит переток капитала из устаревших производств в новые, так как продолжение инвестиций в сложившихся направлениях оказывается более рискованным, чем инвестиции в нововведения [60]. При нормальном течении экономический кризис оживляющим образом влияет на технологическую и производственную структуру народного хозяйства, выбраковывая устаревшие и неэффективные производства, устраняя диспропорции и расчищая почву для экономического роста на современной технологической основе. Нынешнее состояние российской экономики отличается от классической депрессии, которая характеризуется повышенной инновационной активностью и «созидательным разрушением» [61] сложившейся технологической структуры, ее модернизацией на основе расширения нового технологического уклада и за счет этого – повышением эффективности и расширением разнообразия производства, что создает новые возможности для экономического роста.
В России же, наоборот, спад производства в высокотехнологичных отраслях оказался намного больше среднего по промышленности. При этом наблюдается аномальная тенденция: темпы спада производства возрастают с повышением технического уровня отрасли. Более чем в 8 раз сократились расходы на научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки (НИОКР), составляя сегодня всего 0,7% ВВП. Резко снизилась инновационная активность предприятий. Если в конце 80-х годов доля промышленных предприятий, ведущих разработку и внедрение нововведений в СССР, составляла около 70%, то в 1992–1996 гг. она снизилась до 22,4 (в развитых странах эта доля обычно превышает 70%) [62]. Существенно упали показатели общей эффективности экономики: производительность труда снизилась на треть, на эту же величину увеличилась энергоемкость производства.
Современная депрессия российской экономики – явная патология, характеризующаяся хаотическим распадом экономической системы, ее деградацией и упадком. Дезинтеграция российской экономики и распад некогда целостных воспроизводственных контуров на автономные элементы, частично встроившиеся во внешние воспроизводственные контуры, имеют негативные долгосрочные последствия. Утрата воспроизводственной целостности, разрушение основных элементов научно-промышленного потенциала, резкое сокращение масштабов научных исследований и разработок, доминирование в экономике внешних по отношению к ней воспроизводственных контуров означают не только потерю экономической самостоятельности, но и исчезновение внутренних источников устойчивого экономического роста, делают экономику уязвимой от состояния конъюнктуры мирового рынка и накладывают серьезные внешние ограничения на ее развитие.
2.3. Вероятные тенденции долгосрочного развития российской экономики: инерционный сценарий
Как показано выше, с реализуемой макроэкономической политикой связано формирование труднопреодолимых барьеров на пути подъема инвестиционной активности и экономического роста, обусловленных дезинтеграцией экономики, несоответствием структуры экономических оценок структуре производственно-технологической системы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31