Сюда относятся «Общенемецкая партия» в Австрии, итальянская «Националистическая ассоциация» и, прежде всего, французская «Аксьон Франсэз». Однако можно ли считать эти движения «раннефашистскими», не очевидно. Это понятие, как и понятие «филофашизма», представляет просто некоторую вспомогательную конструкцию. Что же касается выражения «неофашизм», то оно проблематично, и, пожалуй, от него лучше отказаться, так как все фашистские партии, возникшие после 1945 года, в идеологическом и организационном отношении однозначно отражали «классические» фашистские образцы. Если бы в них действительно развились новые элементы, то для них следовало бы ввести другое название.
В целом европейские фашистские движения отличаются некоторым разнообразием, в котором прежде всего выделяются, отличаясь от других, немецкий «радикальный фашизм» и итальянский «нормальный фашизм». Однако можно, по крайней мере эвристически, придерживаться общего, хотя и весьма дифференцированного понятия фашизма. При этом сохраняет свою силу принципиально правильное напоминание Анджело Таска: «Определить фашизм – значит прежде всего написать историю фашизма». Как показывает превосходный собственный труд Таска об истории итальянского фашизма, это вовсе не значит, что при сравнительном изучении фашистских движений надо отказаться от теорий, тезисов и даже гипотез, высказанных в течение уже 60-летней международной дискуссии о фашизме. Они должны быть соединены в «теории среднего радиуса действия», поскольку «разнообразие» фашистских движений и перемены в ходе развития каждого из них не позволяют объяснить этот предмет из единого принципа или построить его глобальную теорию. Поиск такой все исчерпывающей и все объясняющей глобальной теории в настоящее время вряд ли нужен и ведет лишь к бесплодным спорам об определении понятий. Важнее и полезнее продолжить эмпирическое, плюралистическое в своих методах сравнительное исследование фашизма.
Послесловие к русскому изданию Это послесловие написано автором в начале 2000 года специально к выходу русского издания книги и публикуется здесь впервые.
Каждая книга имеет свою судьбу. Некоторые из них устаревают, вытесняются другими изданиями, и, в конечном счете, их забывают. Но есть и такие книги, которые остаются востребованными, несмотря на время, и хотя они требуют отдельных поправок, их главные тезисы сохраняют актуальность. Предлагаемая книга, немецкий оригинал которой был опубликован еще в 1983 году (в 1992 году вышел китайский перевод), принадлежит ко второй категории, поскольку содержит неоспоримый основной тезис. Он заключен уже в названии – «Европейский фашизм в сравнении» – и состоит в том, что были и все еще есть режимы, которые следует рассматривать как фашистские, поскольку сравнение обнаруживает в них значительные общие черты Об этом подробно написано в Заключении данной книги.
. Это касается уже внешнего облика таких фашистских партий – их мундиров и иерархического устройства; далее, их псевдорелигиозного политического стиля, прославляющего насилие; и, наконец, их идеологии (антисоциалистической или антикапиталистической, модернистской или антимодернистской, националистической и главным образом расистской), имеющей программный, а не просто пропагандистский характер.
Конечно, имеются различия в фашистских движениях, зависящие от их социально-экономических предпосылок, поскольку эти движения возникли и развились как в высокоразвитых, так и в слаборазвитых капиталистических обществах; но эти экономические и социальные структуры мало на них влияли. Таким образом, между влиянием фашистской партии и уровнем развития капиталистического общества нет определенной и постоянной зависимости. Это ставит под сомнение как марксистские классовые теории, так и буржуазные теории модернизации По поводу этих и упоминаемых дальше теорий фашизма см. дальнейшие сведения в: W. Wippermann. Faschismustheorien. Die Entwicklung der Diskussion von den Anfangen bis heute. Darmstadt, 7. Aufl. 1997.
.
Не опровергнут, однако, неизменно повторяемый марксистами тезис о прокапиталистической основной функции фашизма. Впрочем, он не объясняет, почему все фашистские партии имели некапиталистическую социальную базу. Их члены и их избиратели происходили из всех социальных слоев, и преимущественно из мелкой буржуазии См. также: E. Muhlberger (Ed.). The Social Basis of European Fascist Movements. London, 1987. Как и прежде, важно и необходимо: St. Larsen et al. (Eds.). Who Were the Fascists? Social Roots of European Fascism. Bergen, 1980.
. И все же было бы ошибкой считать фашистские партии «мелкобуржуазными» или, тем более, «народными» партиями. По-видимому, более важное значение имели не социальные, а социально-психологические факторы Дальнейшие материалы см. в: W. Wippermann. Faschismus und Psychoanalyse. Forschungsstand und Forschungsperspektiven / / B. Loewenstein (Hg.). Geschichte und Psychoanalyse. Annaherungsversuche. Pfaffenweiler, 1992, 261–274.
, причем не следует недооценивать роль и притягательную силу фашистской идеологии.
Фашистские партии пришли к власти в тех странах, где существовало равновесие социальных классовых сил, вследствие чего там образовался «союз» между консервативными элитами и партиями, с одной стороны, и фашистскими движениями, с другой Я ссылаюсь здесь на теорию бонапартизма Маркса и Энгельса. См. об этом: W. Wippermann. Die Bonapartismustheorie von Marx und Engels. Stuttgart, 1983. Общие сведения об отношениях между европейскими консерваторами и фашистами см. в весьма поучительном новом сборнике: M. Blinkhom (Ed.). Fascists and Conservatives. The radical right and the establishment in twentieth-century Europe. London, 1990.
. В итальянском «нормальном» фашизме Дифференциация итальянского «нормального» и немецкого «радикального» фашизма ведет начало от: E. Nolte. Die Krise des liberalen Systems und die faschistischen Bewegungen. Munchen, 1968, 87.
этот «союз» в основном сохранился. Но в Германии фашистская исполнительная власть смогла добиться далеко идущей самостоятельности, что позволило ей осуществить свою расистскую программу беспримерно радикальным и жестоким образом. Во внутренней политике в эту программу входила «очистка народного тела» от всех «асоциальных» и «наследственно больных» элементов, а во внешней – конструирование иерархического «расового порядка». Поэтому резким немецкого «радикального» фашизма можно назвать «расовым государством О понятии и практике «расового государства» см.: M. Burleigh/W. Wippermann. The Racial State. Germany 1933–1945. Cambridge, 1991, 5. Aufl. 1998.
.
Некоторые фашистские режимы в Восточной и Южной Европе отличаются как от итальянского «нормального», так и от немецкого «радикального» фашизма, так как в этих странах не было вовсе никаких фашистских партий или они были крайне слабы. Здесь фашизм спускался «сверху», а не поднимался к власти снизу в виде массовой фашистской партии, причем он больше опирался на полицию и армию, чем на уже имеющуюся фашистскую партию, если она вообще была Эта мысль развита в статье: W. Wippermann. «Zone der Gegenrevolution»? Der ostmitteleuropaische Faschismus in Vergangenheit und Gegenwart // P. Gerlich et dl. (Hg j. Im Zeichen der liberalen Erneuerung. Liberale Stromungen und antiliberale Traditionen Mitteleuropas. Wien; Poznan, 1996, 157–166.
.
Всего было три варианта фашизма, находившегося у власти: итальянский «нормальный» фашизм, немецкий «радикальный» фашизм и фашизм «сверху» в балтийских странах, Польше, Венгрии, Румынии, а также в Испании и Португалии. Особый случай представляли фашистские режимы-сателлиты в Хорватии, Словении, а также кратковременное господство «Скрещенных стрел» в Венгрии в конце войны. С известным основанием можно, наконец, считать фашистскими некоторые партии и режимы, возникшие после 1945 года Подробнее об этом см. на последних страницах Послесловия.
.
Следует отличать фашистские партии от фашизма, стоящего у власти, и точно так же – итальянский «нормальный» фашизм от немецкого «радикального» фашизма и оба последних – от фашизма «сверху». Наконец, необходимо учитывать еще «неофашистские» партии и режимы. Таким образом, фашизм имеет различные «разновидности» Е. Weber. Varieties of Fascism. Doctrines of Revolution in the 20th Century. London, 1964.
. Несмотря на это, не возникает сомнения в правомерности общего понятия фашизма.
Однако именно этот тезис теперь оспаривается еще больше, чем во время возникновения этой книги. Утверждают, что фашизма не было вообще, во всяком случае вне Италии. Какие же аргументы выдвигаются против применения общего понятия фашизма?
В первую очередь это политические аргументы. Указанная направленность отчетливо видна в высказывании американского историка Генри Эшби Тернера, который в 1972 году выразил опасение, что «нашу систему вряд ли можно защитить», если соответствует действительности «широко распространенная точка зрения, что фашизм есть продукт современного капитализма» H. A. Turner. Faschismus und Kapitalismus in Deutschland. Gottingen, 1972, 7.
. Впрочем, Тернер не оспаривает в принципе общее понятие фашизма, а выступает лишь против основной аксиомы марксистских теоретиков, по которой фашизм возник исключительно в капиталистических обществах и никоим образом не случайно, а с целью установить, по заданию или в союзе с определенными капиталистическими «элементами», «открытую террористическую диктатуру». Еще более радикально и решительно выступил против использования общего понятия фашизма немецкий политолог Карл Дитрих Брахер в ряде своих публикаций K. D. Bracher. Zeitgeschichtliche Kontroversen. Um Faschismus, Totalita-rismus, Demokratie. Munchen, 1976, 14 ff.; Id. Der Faschismus // Meyers Enzyklopadisches Lexikon. Bd. 8. Munchen, 1973, 547 ff.
. Брахер хотел бы вообще видеть в понятии фашизма лишь «продукт» происходившего в это время на Западе «ренессанса марксизма», прямо угрожавшего парламентской демократии и свободе. Для боннского коллеги Брахера Ганса Гельмута Кнеттера фашизм не что иное, как «недопустимо обобщенное обозначение, применяемое крайними левыми во внутриполитической борьбе» H. – H. Knutter. Hat der Rechtsradikalismus in der Bundesrepublik eine Chance? // Bundesministeriurn des Innern (Hg.). Sicherheit in der Demokratie. Die Gefahrdung des Rechtsstaates durch Extremismus. Koln, 1982, 113.
.
Политически мотивированная критика общего понятия фашизма особенно обострилась в воссоединенной Германии. Наряду с политиками некоторые политологи и даже историки утверждают, что фашизм и особенно антифашизм В ФРГ появились различные работы, сводящие счеты с «антифашизмом», ошибочно трактуемым как исключительно коммунистическое явление. Ср.: N. Grunenberg. Antifaschismus – Ein deutscher Mythos. Rein-bek, 1993; С Keller et cd. (Hg.) Die Nacht hat zwolf Stunden, dann kommt schon der Tag. Antifaschismus, Geschichte und Neubewertung. Berlin, 1996.
– «коммунистические лозунги», заимствованные из языка пропаганды ГДР, а также из словесного арсенала «левых экстремистов», стремящихся не только дискредитировать своих политических противников «пугалом фашизма» H. – H. Knutter. Die Faschismuskeule. Das letzte Aufgebot der Linken. Berlin, 1993.
, но и подорвать капиталистическую экономическую систему и основы парламентского строя.
Эта политически мотивированная лингвистическая критика выражается столь же политически направленной языковой установкой, проявляющей уже почти оруэлловские черты. В нынешней Германии предпочитают не употреблять слово «фашизм», а говорить о «национал-социализме», «третьем рейхе» или просто о «Гитлере», если имеется в виду прошлый немецкий фашизм; а если речь идет о современных фашистских движениях в Германии и за ее пределами, их называют «праворадикальными», «правоэкстремистскими» или просто «экстремистскими». Но такие стражи политической корректности немецкого языка не замечают, что этим они себя изолируют от окружающего мира, поскольку в соседних с Германией западных и восточных странах понятие «фашизм» находится в общем употреблении: им по-прежнему пользуются и в научном, и в повседневном языке.
Немецкие, а также некоторые другие историки и политологи, критикуя общее понятие «фашизм», защищают вместе с тем понятие «тоталитаризм» и, сверх того, требуют заменить прокоммунистически окрашенный термин «антифашизм» так называемым «основным антитоталитарным консенсусом» О положительных сторонах и слабостях концепции тоталитаризма: W. Wippermann. Totalitarismustheorien. Die Entwicklung der Diskussion von den Anfangen bis heute. Darmstadt, 1997.
. И в этом случае определяющую роль играют, несомненно, политические мотивы. Это проявляется в двух отношениях. Политически мотивируется уже далеко идущее отождествление фашизма и коммунизма, вследствие чего понятие тоталитаризма часто принимает преимущественно антикоммунистический характер. К этому прибавляется идеализация парламентской демократии, которая ограждается от любой критики; она превращается в неоспоримую позитивную противоположность отрицательному «тоталитаризму» или «экстремизму» коммунистического или фашистского толка.
К тому же термины «тоталитаризм» и еще больше «экстремизм» наводят на мысль, что демократии угрожают лишь крайние левые и правые партии политического спектра. Такая политологическая «модель полукруга», идущая от известного размещения мест полукругом в некоторых парламентах, имеет два слабых места. Прежде всего, демократии угрожают, конечно, не одни только крайние антидемократические партии левой и правой ориентации. Опасность может исходить также сверху или из середины общества, как это показывает крушение Веймарской республики, которая была разрушена сверху и из середины еще до прихода Гитлера к власти. Другая, вероятно, намеренно допускаемая слабость «модели полукруга» – ее неопределенность. В самом деле, границы «экстремальных зон» этого полукруга весьма существенным образом зависят от политической воли наблюдателя, который решает, какие партии надо считать еще демократическими, а какие уже «левоэкстремистскими» и «правоэкстремистскими» К критике теории экстремизма и «модели полукруга»: W. Wippermann. Totalitarismustheorien, 45 ff.; Id. Verfassungsschutz und Extremismusforschung: Falsche Perspektiven // J. Mecklenburg (Hg.). Braune Gefahr. DVU, NPD, REP. Geschichte und Zukunft. Berlin, 1999, 268–280.
.
Поэтому нельзя ограничиться такой политически мотивированной критикой понятий экстремизма и тоталитаризма, хотя и несущих политическую окраску. «Тоталитаризм», подобно «фашизму», имеет двойственный характер. Он был и остается не только термином научной теории, но и политическим лозунгом. Но теория может быть оправдана лишь сравнением с опытом, а в этом отношении смешение понятий фашизма и тоталитаризма обнаруживает свои слабости. Так, все теоретики тоталитаризма недооценивают значение расизма в фашистской идеологии. Отождествляя фашистскую идеологию с марксистской, они упускают из виду, что при фашистских и коммунистических режимах террор был направлен против различных групп населения – фашистское расовое убийство отличается от большевистского классового убийства. Это важнейший критический довод.
Кроме того, наиболее известная модель тоталитаризма, принадлежащая Карлу Иоахиму Фридриху и Збигневу Бжезинскому, носит упрощенно типизированный и статический характер C. J. Friedrich, Z. Brzezinski. Totalitare Diktatur. Stuttgart, 1957. К нижеследующей критике: W. Wippermann. Totalitarismustheorien, 21 ff.
. В ней словно не принимается во внимание, что и тоталитарные режимы могут меняться (что несомненно происходило в коммунистических государствах после XX съезда КПСС в 1956 году). Не переоценивая масштабов так называемой «десталинизации» общества, надо признать, что Советский Союз все же начал проводить под руководством М. Горбачева политику реформ, хотя и малоуспешную внутри страны, но сделавшую возможным мирное устранение восточноевропейских сателлитных режимов. Фашистские государства не в состоянии представить ничего даже отдаленно напоминающего такое развитие событий. Либерализация не свойственна фашистским режимам, напротив, они принимают все более экстремистский характер. Прежде всего это относится к «радикально фашистской» Германии, которая вела «тотальную войну» с единственно возможным исходом – «тотальным поражением». Никогда не могло быть немецкой политики разрядки и «немецкого Горбачева».
Упрощенно типизированная модель тоталитарного государства Фридриха и Вжезинского страдает и другими недостатками. Например, не могло быть и речи о том, чтобы в фашистской Германии существовала «командная экономика», сравнимая с советской; в фашистских государствах, в отличие от коммунистических, экономика не стала государственной. Неверным оказался и тезис, по которому во главе тоталитарных и монолитно замкнутых однопартийных режимов стоит всемогущий «вождь». «Третий рейх» имел скорее некоторый поликратическии характер Дальнейший материал и общее состояние новейших исследований о «третьем рейхе»: W. Wippermann. Umstrittene Vergangenheit. Fakten und Kontroversen zum Nationalsozialismus. Berlin, 1998.
. Есть также определенные признаки, что и власть Сталина не была безгранична.
Мы не будем здесь подробнее касаться прочих теорий тоталитаризма, предложенных Ганной Арендт, Эрвином Фаулем, Якобом Тальмоном, Эриком Фегелином и другими, поскольку они не были приняты ни в исследованиях коммунизма, ни в исследованиях фашизма и национал-социализма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
В целом европейские фашистские движения отличаются некоторым разнообразием, в котором прежде всего выделяются, отличаясь от других, немецкий «радикальный фашизм» и итальянский «нормальный фашизм». Однако можно, по крайней мере эвристически, придерживаться общего, хотя и весьма дифференцированного понятия фашизма. При этом сохраняет свою силу принципиально правильное напоминание Анджело Таска: «Определить фашизм – значит прежде всего написать историю фашизма». Как показывает превосходный собственный труд Таска об истории итальянского фашизма, это вовсе не значит, что при сравнительном изучении фашистских движений надо отказаться от теорий, тезисов и даже гипотез, высказанных в течение уже 60-летней международной дискуссии о фашизме. Они должны быть соединены в «теории среднего радиуса действия», поскольку «разнообразие» фашистских движений и перемены в ходе развития каждого из них не позволяют объяснить этот предмет из единого принципа или построить его глобальную теорию. Поиск такой все исчерпывающей и все объясняющей глобальной теории в настоящее время вряд ли нужен и ведет лишь к бесплодным спорам об определении понятий. Важнее и полезнее продолжить эмпирическое, плюралистическое в своих методах сравнительное исследование фашизма.
Послесловие к русскому изданию Это послесловие написано автором в начале 2000 года специально к выходу русского издания книги и публикуется здесь впервые.
Каждая книга имеет свою судьбу. Некоторые из них устаревают, вытесняются другими изданиями, и, в конечном счете, их забывают. Но есть и такие книги, которые остаются востребованными, несмотря на время, и хотя они требуют отдельных поправок, их главные тезисы сохраняют актуальность. Предлагаемая книга, немецкий оригинал которой был опубликован еще в 1983 году (в 1992 году вышел китайский перевод), принадлежит ко второй категории, поскольку содержит неоспоримый основной тезис. Он заключен уже в названии – «Европейский фашизм в сравнении» – и состоит в том, что были и все еще есть режимы, которые следует рассматривать как фашистские, поскольку сравнение обнаруживает в них значительные общие черты Об этом подробно написано в Заключении данной книги.
. Это касается уже внешнего облика таких фашистских партий – их мундиров и иерархического устройства; далее, их псевдорелигиозного политического стиля, прославляющего насилие; и, наконец, их идеологии (антисоциалистической или антикапиталистической, модернистской или антимодернистской, националистической и главным образом расистской), имеющей программный, а не просто пропагандистский характер.
Конечно, имеются различия в фашистских движениях, зависящие от их социально-экономических предпосылок, поскольку эти движения возникли и развились как в высокоразвитых, так и в слаборазвитых капиталистических обществах; но эти экономические и социальные структуры мало на них влияли. Таким образом, между влиянием фашистской партии и уровнем развития капиталистического общества нет определенной и постоянной зависимости. Это ставит под сомнение как марксистские классовые теории, так и буржуазные теории модернизации По поводу этих и упоминаемых дальше теорий фашизма см. дальнейшие сведения в: W. Wippermann. Faschismustheorien. Die Entwicklung der Diskussion von den Anfangen bis heute. Darmstadt, 7. Aufl. 1997.
.
Не опровергнут, однако, неизменно повторяемый марксистами тезис о прокапиталистической основной функции фашизма. Впрочем, он не объясняет, почему все фашистские партии имели некапиталистическую социальную базу. Их члены и их избиратели происходили из всех социальных слоев, и преимущественно из мелкой буржуазии См. также: E. Muhlberger (Ed.). The Social Basis of European Fascist Movements. London, 1987. Как и прежде, важно и необходимо: St. Larsen et al. (Eds.). Who Were the Fascists? Social Roots of European Fascism. Bergen, 1980.
. И все же было бы ошибкой считать фашистские партии «мелкобуржуазными» или, тем более, «народными» партиями. По-видимому, более важное значение имели не социальные, а социально-психологические факторы Дальнейшие материалы см. в: W. Wippermann. Faschismus und Psychoanalyse. Forschungsstand und Forschungsperspektiven / / B. Loewenstein (Hg.). Geschichte und Psychoanalyse. Annaherungsversuche. Pfaffenweiler, 1992, 261–274.
, причем не следует недооценивать роль и притягательную силу фашистской идеологии.
Фашистские партии пришли к власти в тех странах, где существовало равновесие социальных классовых сил, вследствие чего там образовался «союз» между консервативными элитами и партиями, с одной стороны, и фашистскими движениями, с другой Я ссылаюсь здесь на теорию бонапартизма Маркса и Энгельса. См. об этом: W. Wippermann. Die Bonapartismustheorie von Marx und Engels. Stuttgart, 1983. Общие сведения об отношениях между европейскими консерваторами и фашистами см. в весьма поучительном новом сборнике: M. Blinkhom (Ed.). Fascists and Conservatives. The radical right and the establishment in twentieth-century Europe. London, 1990.
. В итальянском «нормальном» фашизме Дифференциация итальянского «нормального» и немецкого «радикального» фашизма ведет начало от: E. Nolte. Die Krise des liberalen Systems und die faschistischen Bewegungen. Munchen, 1968, 87.
этот «союз» в основном сохранился. Но в Германии фашистская исполнительная власть смогла добиться далеко идущей самостоятельности, что позволило ей осуществить свою расистскую программу беспримерно радикальным и жестоким образом. Во внутренней политике в эту программу входила «очистка народного тела» от всех «асоциальных» и «наследственно больных» элементов, а во внешней – конструирование иерархического «расового порядка». Поэтому резким немецкого «радикального» фашизма можно назвать «расовым государством О понятии и практике «расового государства» см.: M. Burleigh/W. Wippermann. The Racial State. Germany 1933–1945. Cambridge, 1991, 5. Aufl. 1998.
.
Некоторые фашистские режимы в Восточной и Южной Европе отличаются как от итальянского «нормального», так и от немецкого «радикального» фашизма, так как в этих странах не было вовсе никаких фашистских партий или они были крайне слабы. Здесь фашизм спускался «сверху», а не поднимался к власти снизу в виде массовой фашистской партии, причем он больше опирался на полицию и армию, чем на уже имеющуюся фашистскую партию, если она вообще была Эта мысль развита в статье: W. Wippermann. «Zone der Gegenrevolution»? Der ostmitteleuropaische Faschismus in Vergangenheit und Gegenwart // P. Gerlich et dl. (Hg j. Im Zeichen der liberalen Erneuerung. Liberale Stromungen und antiliberale Traditionen Mitteleuropas. Wien; Poznan, 1996, 157–166.
.
Всего было три варианта фашизма, находившегося у власти: итальянский «нормальный» фашизм, немецкий «радикальный» фашизм и фашизм «сверху» в балтийских странах, Польше, Венгрии, Румынии, а также в Испании и Португалии. Особый случай представляли фашистские режимы-сателлиты в Хорватии, Словении, а также кратковременное господство «Скрещенных стрел» в Венгрии в конце войны. С известным основанием можно, наконец, считать фашистскими некоторые партии и режимы, возникшие после 1945 года Подробнее об этом см. на последних страницах Послесловия.
.
Следует отличать фашистские партии от фашизма, стоящего у власти, и точно так же – итальянский «нормальный» фашизм от немецкого «радикального» фашизма и оба последних – от фашизма «сверху». Наконец, необходимо учитывать еще «неофашистские» партии и режимы. Таким образом, фашизм имеет различные «разновидности» Е. Weber. Varieties of Fascism. Doctrines of Revolution in the 20th Century. London, 1964.
. Несмотря на это, не возникает сомнения в правомерности общего понятия фашизма.
Однако именно этот тезис теперь оспаривается еще больше, чем во время возникновения этой книги. Утверждают, что фашизма не было вообще, во всяком случае вне Италии. Какие же аргументы выдвигаются против применения общего понятия фашизма?
В первую очередь это политические аргументы. Указанная направленность отчетливо видна в высказывании американского историка Генри Эшби Тернера, который в 1972 году выразил опасение, что «нашу систему вряд ли можно защитить», если соответствует действительности «широко распространенная точка зрения, что фашизм есть продукт современного капитализма» H. A. Turner. Faschismus und Kapitalismus in Deutschland. Gottingen, 1972, 7.
. Впрочем, Тернер не оспаривает в принципе общее понятие фашизма, а выступает лишь против основной аксиомы марксистских теоретиков, по которой фашизм возник исключительно в капиталистических обществах и никоим образом не случайно, а с целью установить, по заданию или в союзе с определенными капиталистическими «элементами», «открытую террористическую диктатуру». Еще более радикально и решительно выступил против использования общего понятия фашизма немецкий политолог Карл Дитрих Брахер в ряде своих публикаций K. D. Bracher. Zeitgeschichtliche Kontroversen. Um Faschismus, Totalita-rismus, Demokratie. Munchen, 1976, 14 ff.; Id. Der Faschismus // Meyers Enzyklopadisches Lexikon. Bd. 8. Munchen, 1973, 547 ff.
. Брахер хотел бы вообще видеть в понятии фашизма лишь «продукт» происходившего в это время на Западе «ренессанса марксизма», прямо угрожавшего парламентской демократии и свободе. Для боннского коллеги Брахера Ганса Гельмута Кнеттера фашизм не что иное, как «недопустимо обобщенное обозначение, применяемое крайними левыми во внутриполитической борьбе» H. – H. Knutter. Hat der Rechtsradikalismus in der Bundesrepublik eine Chance? // Bundesministeriurn des Innern (Hg.). Sicherheit in der Demokratie. Die Gefahrdung des Rechtsstaates durch Extremismus. Koln, 1982, 113.
.
Политически мотивированная критика общего понятия фашизма особенно обострилась в воссоединенной Германии. Наряду с политиками некоторые политологи и даже историки утверждают, что фашизм и особенно антифашизм В ФРГ появились различные работы, сводящие счеты с «антифашизмом», ошибочно трактуемым как исключительно коммунистическое явление. Ср.: N. Grunenberg. Antifaschismus – Ein deutscher Mythos. Rein-bek, 1993; С Keller et cd. (Hg.) Die Nacht hat zwolf Stunden, dann kommt schon der Tag. Antifaschismus, Geschichte und Neubewertung. Berlin, 1996.
– «коммунистические лозунги», заимствованные из языка пропаганды ГДР, а также из словесного арсенала «левых экстремистов», стремящихся не только дискредитировать своих политических противников «пугалом фашизма» H. – H. Knutter. Die Faschismuskeule. Das letzte Aufgebot der Linken. Berlin, 1993.
, но и подорвать капиталистическую экономическую систему и основы парламентского строя.
Эта политически мотивированная лингвистическая критика выражается столь же политически направленной языковой установкой, проявляющей уже почти оруэлловские черты. В нынешней Германии предпочитают не употреблять слово «фашизм», а говорить о «национал-социализме», «третьем рейхе» или просто о «Гитлере», если имеется в виду прошлый немецкий фашизм; а если речь идет о современных фашистских движениях в Германии и за ее пределами, их называют «праворадикальными», «правоэкстремистскими» или просто «экстремистскими». Но такие стражи политической корректности немецкого языка не замечают, что этим они себя изолируют от окружающего мира, поскольку в соседних с Германией западных и восточных странах понятие «фашизм» находится в общем употреблении: им по-прежнему пользуются и в научном, и в повседневном языке.
Немецкие, а также некоторые другие историки и политологи, критикуя общее понятие «фашизм», защищают вместе с тем понятие «тоталитаризм» и, сверх того, требуют заменить прокоммунистически окрашенный термин «антифашизм» так называемым «основным антитоталитарным консенсусом» О положительных сторонах и слабостях концепции тоталитаризма: W. Wippermann. Totalitarismustheorien. Die Entwicklung der Diskussion von den Anfangen bis heute. Darmstadt, 1997.
. И в этом случае определяющую роль играют, несомненно, политические мотивы. Это проявляется в двух отношениях. Политически мотивируется уже далеко идущее отождествление фашизма и коммунизма, вследствие чего понятие тоталитаризма часто принимает преимущественно антикоммунистический характер. К этому прибавляется идеализация парламентской демократии, которая ограждается от любой критики; она превращается в неоспоримую позитивную противоположность отрицательному «тоталитаризму» или «экстремизму» коммунистического или фашистского толка.
К тому же термины «тоталитаризм» и еще больше «экстремизм» наводят на мысль, что демократии угрожают лишь крайние левые и правые партии политического спектра. Такая политологическая «модель полукруга», идущая от известного размещения мест полукругом в некоторых парламентах, имеет два слабых места. Прежде всего, демократии угрожают, конечно, не одни только крайние антидемократические партии левой и правой ориентации. Опасность может исходить также сверху или из середины общества, как это показывает крушение Веймарской республики, которая была разрушена сверху и из середины еще до прихода Гитлера к власти. Другая, вероятно, намеренно допускаемая слабость «модели полукруга» – ее неопределенность. В самом деле, границы «экстремальных зон» этого полукруга весьма существенным образом зависят от политической воли наблюдателя, который решает, какие партии надо считать еще демократическими, а какие уже «левоэкстремистскими» и «правоэкстремистскими» К критике теории экстремизма и «модели полукруга»: W. Wippermann. Totalitarismustheorien, 45 ff.; Id. Verfassungsschutz und Extremismusforschung: Falsche Perspektiven // J. Mecklenburg (Hg.). Braune Gefahr. DVU, NPD, REP. Geschichte und Zukunft. Berlin, 1999, 268–280.
.
Поэтому нельзя ограничиться такой политически мотивированной критикой понятий экстремизма и тоталитаризма, хотя и несущих политическую окраску. «Тоталитаризм», подобно «фашизму», имеет двойственный характер. Он был и остается не только термином научной теории, но и политическим лозунгом. Но теория может быть оправдана лишь сравнением с опытом, а в этом отношении смешение понятий фашизма и тоталитаризма обнаруживает свои слабости. Так, все теоретики тоталитаризма недооценивают значение расизма в фашистской идеологии. Отождествляя фашистскую идеологию с марксистской, они упускают из виду, что при фашистских и коммунистических режимах террор был направлен против различных групп населения – фашистское расовое убийство отличается от большевистского классового убийства. Это важнейший критический довод.
Кроме того, наиболее известная модель тоталитаризма, принадлежащая Карлу Иоахиму Фридриху и Збигневу Бжезинскому, носит упрощенно типизированный и статический характер C. J. Friedrich, Z. Brzezinski. Totalitare Diktatur. Stuttgart, 1957. К нижеследующей критике: W. Wippermann. Totalitarismustheorien, 21 ff.
. В ней словно не принимается во внимание, что и тоталитарные режимы могут меняться (что несомненно происходило в коммунистических государствах после XX съезда КПСС в 1956 году). Не переоценивая масштабов так называемой «десталинизации» общества, надо признать, что Советский Союз все же начал проводить под руководством М. Горбачева политику реформ, хотя и малоуспешную внутри страны, но сделавшую возможным мирное устранение восточноевропейских сателлитных режимов. Фашистские государства не в состоянии представить ничего даже отдаленно напоминающего такое развитие событий. Либерализация не свойственна фашистским режимам, напротив, они принимают все более экстремистский характер. Прежде всего это относится к «радикально фашистской» Германии, которая вела «тотальную войну» с единственно возможным исходом – «тотальным поражением». Никогда не могло быть немецкой политики разрядки и «немецкого Горбачева».
Упрощенно типизированная модель тоталитарного государства Фридриха и Вжезинского страдает и другими недостатками. Например, не могло быть и речи о том, чтобы в фашистской Германии существовала «командная экономика», сравнимая с советской; в фашистских государствах, в отличие от коммунистических, экономика не стала государственной. Неверным оказался и тезис, по которому во главе тоталитарных и монолитно замкнутых однопартийных режимов стоит всемогущий «вождь». «Третий рейх» имел скорее некоторый поликратическии характер Дальнейший материал и общее состояние новейших исследований о «третьем рейхе»: W. Wippermann. Umstrittene Vergangenheit. Fakten und Kontroversen zum Nationalsozialismus. Berlin, 1998.
. Есть также определенные признаки, что и власть Сталина не была безгранична.
Мы не будем здесь подробнее касаться прочих теорий тоталитаризма, предложенных Ганной Арендт, Эрвином Фаулем, Якобом Тальмоном, Эриком Фегелином и другими, поскольку они не были приняты ни в исследованиях коммунизма, ни в исследованиях фашизма и национал-социализма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32