- Ваши предложения?
- Оперировать и немедленно! - быстро сказал Заремба.-
Если и не приведем все в норму, то хотя бы остановим процесс регрессивной
трансформации. У него все большую роль начинает играть Р-комплекс [ Мозг
человека создавался эволюцией постепенно, сначала ядро - Р-комплекс,
так называемый "комплекс рептилий", который возник сотни миллионов
лет назад, потом "средний" мозг - лимбическая система,
общая со всеми млекопитающими, и наконец неокортекс - новая
кора, отвечающая за интеллект и высшие психические функции. ] , понимаете?
- Я - тоже за операцию, - сказал Стобецкий с непривычной
для него неуверенностью. - Шансы благополучного исхода с каждой
минутой падают.
- Предпочту воздержаться, - пожевав губами, проговорил Каминский,
ни на кого не глядя.
Мальгин кивнул, полузакрыв глаза и постукивая пальцем по меняющей
световой узор прозрачной "шляпе" вириала.
- С одной стороны, желание больного - закон. - Таланов
был не менее решительным, чем Мальгин, но в данной ситуации решал
не он. - С другой - Шаламов сейчас...
- Вот именно, он в таком состоянии, - перебил главного экспансивный
Заремба, - что не может отвечать за себя сам. Мы не имеем права
ждать.
- Не кипятись, - бросил Стобецкий, морщась. - Вчера
ты доказывал обратное.
- Мало ли что я говорил вчера, - пожал плечами молодой хирург, -
главное, что я говорю сегодня.
- Кредо болтуна.
- Кредо человека, способного вовремя почувствовать собственную
ошибку...
- Стоп! - глухо сказал Мальгин. - Я выслушал вас.
Операция откладывается... на сутки. Вопросы есть?
- Ты понимаешь, чем это может обернуться? - проговорил
Таланов. - Автоматика поддержки на пределе, еще сутки такой работы,
и она не справится...
- Сутки и подождем. У нас есть еще один больной - Джума
Хан, будем работать с ним. Иван, мчись в СПАС-центр и вместе с Карой
транспортируй его сюда.
Заремба с готовностью поднялся.
- Остальные с этого момента включаются в постоянную связь через
Гиппократа. Час на изучение научной информатуры о маатанах, час на
подготовку к операции. Координатором буду я, центральным ассистентом
Готард, остальные - периферийными. Надо задавить процесс перерождения
у Джумы в самом... - Мальгин не закончил.
В реанимационную вошла грациозная, улыбающаяся Карой Чокой, а за ней
невозмутимый, хотя и бледней обычного, Джума Хан.
Сцена, последовавшая за его появлением, длилась ровно пять секунд,
пока обстановку не разрядил смех Зарембы:
- Явился не запылился! Тебе ж положено лежать в шоке, мы уже
оперировать тебя собрались!
- Этого-то я и испугался.
- Так слухи о твоем нездоровье преувеличены?
- Кто меня отпустил бы из "Скорой"?
- Поклянись.
- Чтоб я сдох! - не моргнув глазом, поклялся Джума.
Смеялись несколько минут все, кроме Мальгина, постепенно отходя от
неожиданного сюрприза, потом Клим спросил:
- Что с тобой случилось? Нам сообщили, что ты в шоке...
- Так оно и было, но кибернетики молодцы, поставили на пси-съемоблокировку,
и как только информация "пошла густо" - сработал отстрел.
Мне, конечно, попало много всякого "мусора", но, как видишь,
все обошлось.
- Он как ребенок, - сказала Чокой своим красивым низким
контральто с непередаваемым акцентом. - Совсем по Лермонтову:
то кровь кипит, то сил избыток!
Джума посмотрел на нее вопросительно, и Мальгин понял, что все можно
объяснить данью привычке, вежливости и участию. Видимо, по дороге
в институт они успели объясниться, хотя соотношение между де-факто
и де-юре осталось прежним. "Дьявол их душу знает! - с мрачной
завистью подумал вдруг про себя Мальгин. - Не копайся в чужих
отношениях и чувствах, разберись лучше в своих собственных".
- На чем мы остановились, коллеги? - Чокой сделала вид,
что не заметила взгляда нейрохирурга, невольно выдавшего его мысли.
- Операция переносится на сутки, - сказал Таланов.
- Извините, нам необходимо поговорить. - Мальгин увлек Хана
за собой. - Продолжаем работу, как наметили. Я подключусь к
общей связи позже.
Не обращая внимания на удивление в глазах женщины, Мальгин подтолкнул
к двери Джуму и вышел сам. В своем кабинете он усадил врача и некоторое
время изучал его лицо. Джума выдержал испытание спокойно, без обычной
иронии или насмешливости.
- Зачем ты пошел на этот неоправданный риск с диагностером?
Лицо Хана не выразило досады, хотя было видно, что вопрос ему неприятен.
- Если честно, это тот редкий случай, когда у меня сработало
самолюбие. Подумалось: смог же Шаламов выдержать информационный удар
маатанского компьютера и расшифровать запись, почему не смогу я? Тем
более что диагностер - не маатанский аппарат.
- Я думал, ты лишен подобных недостатков, хотя самолюбием твой
поступок не объяснишь, скорее это ложная гордость, переоценка сил.
- Свои недостатки я не оправдываю. - Джума слегка нахмурился,
однако тут же вернул себе равновесие. - Но и причислять их к
семи смертным грехам я бы не стал.
Мальгин непонимающе уставился на собеседника. Тот вполне серьезно
пояснил:
- Гордость входит в число семи смертных грехов.
- Екклезиаст? Вы неплохо начитанны для своей профессии, слуга
Гиппократа, а на вид - обычный конокрад.
Хан засмеялся.
- Ты тоже на вид простой, в меру воспитанный спортсмен.
- И за то спасибо. Как ты себя чувствуешь?
- Нормально.
- Скажи это Карой. Я недаром мастер-медик, мон шер, а любой мастер -
интуитив высокого класса. Ты сильный парень, но после этого прискорбного
случая я не могу оставить тебя в группе риска. А жаль.
- Жаль, - согласился Джума Хан, погрустнев. - Ты прав,
мне здорово досталось, и отпустили меня из "Скорой" только
под честное слово, обещал, что я приду на обследование при первых
признаках... недомогания. Но ассистентом я был бы неплохим.
- Знаю, потому и жаль. Что сказали кибернетики?
- Код записи неизвестен, но логику маатан мы уже знаем. В общем,
надежда на расшифровку есть, все дело в том, сколько может ждать Шаламов.
- Он потребовал не оперировать его вообще.
- Снова "фаза хозяина"?
На столе замигало индикаторное окошко, раздался голос Таланова:
- Клим, зайди ко мне, как освободишься.
Мальгин молча ткнул пальцем в окошко.
- Карой, кстати, как только узнала... - Клим замолчал, заметив
напрягшиеся скулы Джумы, - что...
- Не стоит об этом. Все непросто, туманно и скользко... гололед
с дождем.
Мальгин покачал головой.
- Если бы ты был ей безразличен, она не менялась бы в лице и
не бежала к метро сломя голову, узнав, что с тобой приключилось.
- Да ни о чем это не говорит! - В голосе Джумы неожиданно
прорвалась тоска. - В том-то и дело, - сказал он тоном ниже, -
что она становится заботливой только в экстремальных ситуациях. Я
уже два года пытаюсь понять свою ошибку, где я свернул с тропинки,
ведущей к ее мироощущению, вернее, к взаимопониманию, и не могу найти.
И ты мне в этом деле не помощник, Клим, извини. Ты и сам, похоже,
в ситуации похлеще.
Мальгин посмотрел на свой кулак, потом на лицо Хана. Тот невесело
улыбнулся.
- А ты врежь, может, полегчает... а потом я тебе, если встану.
Идет?
Мальгин в ответ улыбнулся через силу, прислушался к себе и почувствовал,
как тает в сердце лед одиночества и отчаяния, лед, невидимый никем
и никогда.
- Давай думать, старик, нам обоим теперь надо много думать. Видать,
чего-то нам недостает, может быть, чисто человеческого, доброты
или простоты, щедрости или азарта, жадности или способности удивляться
и совершать незапрограммированные поступки... не знаю. Но успел убедиться,
что женщине недостает мужского суперменства, постоянной готовности
мгновенно ответить на любой вопрос, жесткой постоянной стойкой уверенности
в своей правоте. Может быть, им не хватает минутного колебания между
"да" и "нет", еле заметного проявления слабости, что
уравновешивает нас в их глазах и придает силы... Может быть, уже плохо
то, что мы редко ошибаемся. Прав был мудрец, мы редко думаем о том,
что имеем, зато всегда думаем о том, чего нам недостает [ В. Шопенгауэр. ] .
Не поменять ли принципы?
- Нет, - качнул головой Джума Хан после долгого размышления. -
Принципы менять не годится, зачем тогда жить? Но думать надо. Кажется,
мы с тобой прирастаем друг к другу, а?
- Я как будто не против. А ты?
- Взаимно.
Мальгин кивнул, замыкаясь в обычной оболочке непреклонной уверенности,
потом искоса посмотрел на Хана, в глазах которого запрыгали насмешливые
чертики взаимопонимания, и они одновременно рассмеялись.
Всему свое время, подумал Клим, отворачиваясь, время собираться в
тугой комок мышц и время расслабляться, радоваться и страдать, думать
и чувствовать... Научиться бы вот только угадывать нужный момент или
на худой конец вырастить в себе инстинкт безошибочной реакции на происходящее,
чтобы всегда и везде при любых обстоятельствах действовать только
правильно... впрочем, стоп! Это уже было - безошибочно, скорей
всего это и есть одна из самых страшных человеческих ошибок...
- Тебе пора к шефу, - напомнил Джума.
- Иду, - встал Мальгин и спохватился: - Слушай-ка,
мне нужна твоя помощь. Кто в отряде Шаламова был к нему особенно близок?
Кроме, пожалуй, самого Жостова? Ты их знаешь?
- Почти каждого. По-моему, Даниил дружил со всеми, завистников
у него не было вообще, а вот близких... в парном патруле он чаще всего
ходил с Висенте Оросо, а отдыхал с Марселем Гзаронвалем. Я частенько
видел их втроем, Дана, Марса и... Купаву. Зачем они тебе?
- Потом скажу. - Мальгин устремился к двери, на пороге обернулся. -
Подключайся к Гиппократу, будешь сопровождать группу до операции,
твой совет лекаря может существенно повлиять на подготовку, а на операцию
все равно не рассчитывай.
Жест Джумы - кольцо из большого и среднего пальцев - был
понятен без слов.
Мальгин знал, как вредно сосредоточиваться на своих внутренних
переживаниях, уходить от действительности, поэтому с ненавистью относился
к своей прогрессирующей слабости и нерешительности, чувствуя сопротивление
организма, некоторое время боролся сам с собой, гоня из головы мысли
о Купаве, но целиком освободиться от навязчивых дум так и не смог...
Таланов разбирался в информатуре, подаваемой на дисплей рабочего стола,
поэтому кивком указал хирургу на стул.
- Богдан, давай поговорим позже, - проникновенно сказал
Мальгин. - У меня возникло желание убыть в неизвестном направлении
и отрешиться на время от всего земного.
Таланов поднял голову, изучающе посмотрел на Клима.
- А я хотел предложить тебе поработать со старым багажом, только
что получил данные по всем операциям "стирания!" в мозгу криптогнозы.
Но если устал - что ж, отрешайся.
- Не устал, просто на какое-то время необходимо переключиться.
- В таком случае не мешай мне!
Мальгин кивнул и выбежал из кабинета не прощаясь. А для того, чтобы
его могли найти в любое время и в любом месте - все-таки связь
с другими членами группы риска должна быть включенной постоянно, -
нацепил на ухо усик персональной рации, снабженной радиомаяком: поисковые
спутники-автоматы системы СПАС были способны отыскать его практически
за несколько секунд.
Домой идти не хотелось, Клим наугад ткнул иглой датчика в карту на
стенке кабины метро и вышел в незнакомом помещении с низким потолком
и светящимся полом. С удивлением прислушался к своим ощущениям: сила
тяжести в помещении была меньше земной раза в три. Луна? Не похоже,
там гравитация еще слабей. Марс? Венера? И почему другая планета?
Я же точно помню, что карта выходов была сугубо планетарной, земной.
Может быть, Приземелье?
Из помещения через единственную дверь, убирающуюся по старинке в паз,
Мальгин вышел в коридор с таким же низким потолком и слабо светящимся
полом. Никого. Тишина... Лишь издали доносится изредка странный тихий
звук, напоминающий верещание цикад. Заинтригованный "путешественник"
двинулся вправо, ловя себя на желании двигаться бесшумно, поддаваясь
таинственной атмосфере неведомого жилища.
Коридор поворачивал под тупым углом и был абсолютно пуст, если не
считать контуров двух дверей со светящимися на них римскими цифрами
I и II. Следующий поворот был копией первого, и колено коридора ничем
не отличалось от предыдущего. Повернув еще три раза и выйдя к двери
в помещение с кабиной метро, Мальгин понял, что коридор образует замкнутый
шестиугольник. В каждом его отрезке было по две двери, различавшихся
только номерами от I до XII. Мальгин толкнул первую дверь -
безрезультатно, не реагировала она и на мысленный приказ. Пожав плечами,
Мальгин собрался было вернуться к метро, но цикадный скрип заставил
его пойти на звук.
Скрип доносился еще из-за одной двери - слева по ходу коридора,
тогда как остальные находились справа, и хирург не заметил ее лишь
потому, что она не имела номера и почти сливалась со стеной. Приказав
ей открыться, пару раз толкнув рукой, Мальгин вдруг вспомнил Маат
и сказал вслух:
- Сезам, откройся!
Дверь послушно ушла в паз, так что гость невольно вздрогнул, и перед
ним открылся небольшой круглый зал с куполовидным, зеркально отсвечивающим
потолком, тремя большими вогнутыми экранами на стенках и тремя старинными
пультами. За каждым пультом сидели операторы в необычной черной форме
с дугами наушников на головах. На появление гостя никто не обратил
никакого внимания, они были заняты работой и переговорами друг с другом.
На экранах мерцали горсти цветных искр и огней, на каждом внизу мелькали
красные и зеленые цифры, и по черному их фону плавали светящиеся кресты
визирных меток. На экране слева одна из меток остановилась на крупном
белом огоньке, тотчас же раздался басовитый гудок, и оператор за пультом
пробежал пальцами по сенсорной клавиатуре пульта.
- Сорок третий, есть захват!
- Ответа нет, - отозвался второй оператор. - Три секунды
до зоны поражения.
- Пуск!
По экрану снизу вверх шаркнуло световой полосой, на месте огонька
расплылось облачко света и растаяло.
- Сорок третий, есть поражение! Контроль МБР. Квадрат пуст. Цели
на подходе, минута сорок...
- Вижу крупный объект в зоне "А", - вторил переговаривающимся
за первым пультом оператор соседнего. - Скорость три единицы,
вектор Шамбуадор - Крокс, масса двенадцать сто...
- Захват!
- Машина отрабатывает четные цели, - говорил за последним
пультом плотный здоровяк в комбинезоне с красивыми нашивками и эмблемами.
- Отработка очередями, повтор по оценке вероятности с учетом
мощности импульсов. Перенос огня на зоны "Б" и "Д"...
Ошеломленный Мальгин молча смотрел, как на экранах разворачивается
настоящее сражение: все больше и больше искр и огоньков, представляющих
собой реально летящие в космосе объекты, взрывались и таяли после
бесшумных лазерных вспышек, а когда в прицельные визирные кресты перестали
попадать плывущие световые черточки и темп стрельбы замедлился, Мальгин
очнулся и смело подошел к центральному пульту, пройдя сквозь фигуру
оператора. Оглядел пульт и тронул черную пластину сенсора с цифрой
"ноль". Световая беготня по экранам и пультам прекратилась,
операторы в креслах замерли.
- Отбой принял, - раздался с пульта вежливый голос. -
Слушаю.
- Кто ты?
- Экскурсионный программатор Цербер.
- Это что за станция?
- Боевая лазерная база "Эвриван" для уничтожения спутников
и межконтинентальных баллистических ракет, запущена в две тысячи тринадцатом
году, законсервирована в две тысячи сорок пятом году, отреставрирована
и превращена в экскурсионный объект в две тысячи сто двадцать девятом.
- Ну и зачем?
Компьютер-инк, отвечающий за воссоздание иллюзии боевых действий и
работы базы, помолчал:
- Вы не первый задаете этот вопрос, но в моих программах нет
ответа. Могу предложить подслушанную у экскурсантов реплику: база
превращена в экскурсионный объект для напоминания об ошибках прошлого.
Своего мнения не имею.
- И на том спасибо, - пробормотал Мальгин. - И часто
у тебя бывают гости?
- Сначала бывали часто, теперь редко. Последняя экскурсия была
двести двенадцать дней назад.
- Что ж, бывай... не скучай, если больше никто не придет.
Мальгин невольно пожалел компьютер, обреченный на одиночество, и,
пока шагал к метро, спрашивал себя: чего не хватает ему самому? И
уже входя в кабину, понял: общения. По сути, он был сейчас так же
одинок, как и компьютер-сторож древней военной ракетно-лазерной базы.
Вышел он скорее всего где-то в Европе: город был незнаком с первого
взгляда, но по архитектуре зданий можно было примерно определить регион.
"Швейцария, - подумал Мальгин, - или Австрия. Послушаем,
на каком языке здесь говорят".
Он вышел на площадь перед метро и двинулся в глубь древнего парка
по одной из светящихся изнутри янтарных дорожек, прислушиваясь к говору
идущих навстречу или обгонявших его людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16