А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Небритая щетина на щеках кажется тёмной.
Павел Иванович зовёт, плещет в лицо холодную воду.
Вздрагивают и с тягостно медленным усилием приоткрываются веки. Усталый взгляд останавливается на взволнованном лице Павла Ивановича. Николай пытается говорить. Наклонясь к его лицу, Павел: Иванович слышит слабый шопот:
– …нет сил… возьми мою записную книжку…
Глаза закрываются.
– Плохи дела, Петя! На берег!
Поспешно тянут Павел Иванович и Петя на буксире лодку с безжизненным Николаем.
Петя поднимает своё весло и подхватывает крупную кряковую утку, около которой вплотную проходит лодка.
– Нашёл время, уток не видел, греби!.. – Павел Иванович сердится…
– Да смотри, дядя Павел, она, вроде, живая!..
– Не до уток, греби!
Павел Иванович с Петей осторожно подняли Николая и быстро отнесли его, неподвижного и тяжёлого, как труп, к тележке.
Места для троих мало; уложив больного на подостланное сено, правя одной рукой и придерживая Николая другой, быстро возвращался в село Павел Иванович.
Пете он поручил вытащить лодки, выпустить из них воздух, сложить и спрятать в стог, захватить ружьё и вещи Николая Сергеевича и пешком отправиться домой.
Однако у подростка более широкий план действий. Судьба Николая Сергеевича его мало беспокоит: он здоровый, отлежится!..
Гораздо больше Петю занимает возможность, открывшаяся перед ним благодаря внезапному обладанию лодками и ружьём. У дяди Николая «штучная централка, кучно режет». Пете давно хотелось «стрельнуть» из этого ружья, а попросить мешал ему строгий уклад семьи – «баловство». Дядя Николай не станет считаться, если выпалить несколько патронов. Вон их сколько!.. Зато Петя ружьё почистит и смажет. Он это умеет делать, он понимает, как важно беречь оружие. Взяв ружьё и большой патронташ, Петя отправился к лодкам.
Подобранная им утка лежит неподвижно. Подросток поднял её и внимательно осмотрел.
Куда же ей попало? Утка жива, глаза открыты и моргают, затягиваясь плёнкой, если к ним прикоснуться. Под пером и пухом трудно найти маленькую ранку от дробины мелкого номера. Петя положил утку в лодку и на всякий случай привязал её верёвочкой за лапку.
На этом, далёком от села, озере Петя бывал редко. «Камыши здесь особые, – думал он. – На нашем «домашнем озере» весь камыш ещё зелёный, а здесь уже желтеет и перья подсохшие. Видно, здесь вода другая. Впрочем, на вкус такая же, как и на «домашнем» озере. Чуть-чуть солоновата, но пить можно… Вот и убитые утки. Дядя Николай хорошо пострелял!..»
Ветер принёс добычу к северо-восточному углу озера, и тела уток неподвижно лежат на воде. Собирая уток, Петя всё больше преисполнялся уважением к ружью дяди Николая. Ни на одной птице не видно следов ран. Видно, издали бил!
Немало собрал подросток убитых уток и водяных курочек, подобрал ещё и трёх подранков. Несколько гагар были им оставлены без внимания.
– Чего это он гагар надумал стрелять, они вкусом поганые! – говорил сам с собой Петя.
Но чужая добыча не так интересна, как своя. Окончив объезд, Петя вогнал лодку в камыш и решил ждать появления дичи. Но озеро совершенно безжизненно. Даже ни одной гагары. Петя стреляет в воздух, зная, что птицы иногда поднимаются от выстрела. Пустое озеро не нравится ему:
– Тоже, говорят… Наше лучше, там хоть лысок много. И камыши здесь плохи – вишь, уже пожелтели.
Петя тяжело нагрузился утками, ружьём и вещевым мешком Николая Сергеевича и отправился домой. Собранную добычу он пожалел бросить.
6
Въехав в село, Павел Иванович повернул налево и остановился перед домом правления колхоза.
– А ну, товарищи, вынимайте нашего москвича из тележки, да поосторожней, а я позвоню в райбольницу, – сказал Павел Иванович и торопливо направился к телефону.
– Алло, алло, район… больницу давайте… Да… ну, тогда квартиру главврача… Лидия Николаевна, это я, Кизеров из Лебяжьего. Лидия Николаевна, вы моего приятеля московского ведь знаете, с ним на озере беда случилась… Нет, не застрелился… да нет же, вот увидите, целый… он и ружьё на берегу оставил… Он очень плох, сердце чуть бьётся… вроде контуженный, я таких на фронте видал… Не говорит, не может… Помогите… Да, да, он здесь, я его сейчас привёз… Так я жду… прощайте…
Тем временем у тележки успели собраться ребята и появилось несколько взрослых.
– Николай Сергеевич, а, Николай Сергеевич, – говорила невысокая загорелая девушка, бережно поддерживая голову больного. – Очнись, что с тобой?
– Агаша… мою книжку достань… пусть Павел сохранит… – чуть слышно прошептал Николай, и больше ни одного слова не услышали от него люди, толпившиеся около тележки.
– Подождите, не снимайте его. Сейчас прилетит санитарный самолёт, – сказал Павел Иванович, выходя на крыльцо. – Главврач сказала, что сейчас же высылает.
– Он что-то о книжке сказал…
– Правда, правда!.. Он и мне говорил… А ну, Аганя, посмотри у него в карманах!
Записная книжка оказалась в кармане гимнастёрки.
– Ну, поедем потихоньку встречать самолёт, – сказал Павел Иванович, беря у Агаши книжку и пряча её в карман.
Провожавшие тележку дети пустились бежать вперёд. Хотя многие из них и были знакомы с прелестями полёта, – иной раз в праздники лётчики прилетали катать желающих, – всё же появление самолёта было всегда событием для детей.
Не прошло и получаса, как послышался нарастающий шум авиационного мотора.
Лёгкий биплан, снижаясь, сделал круг и с выключенным мотором мягко побежал по полю.
Николая на носилках перенесли в самолёт.
– Я Лидии Николаевне всё рассказал, – говорил Павел Иванович медицинской сестре, – человек он сильный, крепкий, оставил я его на озере здоровым, а привёз, сами видите, каким!
Маленькая группа провожающих смотрела вслед рулившему по полю самолёту.
Вот взревел мотор, самолёт быстро побежал и оторвался от земли. Полукруг… и машина ушла по направлению к районному центру.
– Павел Иванович, что он, неужель умирает? – спрашивала расстроенная Агаша.
– Будет тебе!.. Он крепкий, выживет. Вот мы вечером Лидии Николаевне позвоним, узнаем сводку информбюро, – попробовал отшутиться озабоченный председатель колхоза.
– А что у него в книжке, может, он написал, что с ним случилось?
Павел Иванович достал записную книжку и стал перелистывать страницы, исписанные неровным и не совсем разборчивым почерком. На лице его мелькнуло удивление.
– Здесь о другом, – сказал он. – Ну, всё!..
Когда вечером жена Павла Ивановича с помощью дочери стала ощипывать доставленных Петей с озера уток, ни на одной не было следов убивших их дробин.
Птицы, проявлявшие признаки жизни, – их к вечеру осталось две, – были на ночь заперты в кладовке. Утром они были мертвы. Впрочем, это обстоятельство осталось незамеченным. А своего мнения Павел Иванович не высказал.
Глава четвёртая
НА МЕРИДИАНЕ СОКОЛИНОЙ ГОРЫ

1
Широки ковыльные степи, беспечно посвистывают рыжие суслики, весной стрепет пляшет на бугорках любовный танец перед своей скромной подругой. Зимой позёмка гонит сухой снег, заметает овраги. Спит суслик, а стрепет ждёт в тёплых странах прихода весны, чтобы вернуться домой, на милую родину, где ждут его и новая любовь, и новые прекрасные танцы.
В августе степь пахнет подсыхающими дикими травами. Высокое небо с перистыми облаками сине и предвещает хорошую погоду.
Грейдерная дорога ведёт к северо-востоку от одной из недавно проложенных железных дорог. Укатанный путь на много десятков километров тянется серым полотном по степи и кончается среди одноэтажных домов посёлка.
Посёлок уже начинает закрываться зеленью. Ветви молодых деревьев поднимаются к крышам. Зелёные посадки в посёлке не одиноки. Если посмотреть кругом, то окажется, что молоденькие деревья идут широкими полосами к югу и к северу.
Они чередуются так правильно, встречаются под такими явно заданными углами, что совсем не нужно обладать большой проницательностью, чтобы понять, что это дело человеческих рук!
В этих местах никогда не было лесов. Теперь же здесь много деревьев, посаженных, как видно, недавно. Они прикрывают посевы от сухого ветра.
Красноставская Энергетическая Станция Особого Назначения (КЭСОН), расположенная в степи, получила своё наименование от крохотной речки-ручья, около которой была поставлена палатка первых изыскателей.
Одноэтажный городок, в котором живут работники Красноставской, находится в двух с половиной километрах к юго-западу от производственных сооружений. Первоначальный проект предусматривал возведение высотных зданий с толстыми стенами, так как одна из основных задач, поставленных технологами перед строителями, заключалась в совершенной изоляции станции от внешних условий.
При обсуждении проекта Михаил Андреевич Степанов, только что окончивший Институт Энергии, предложил нечто новое – пользуясь отсутствием грунтовых вод, опустить сооружения под землю, отказаться от вертикального их расположения, распространяясь в длину и ширину.
Остроумное решение было оценено скупым на похвалы Фёдором Александровичем: «Вот, извольте видеть! То, что нам нужно, – и почти в два раза дешевле!»
Красноставская не имела величественного внешнего вида. С внешней стороны она представлялась наблюдателю рядами резко очерченных возвышенностей, изображающих правильные геометрические фигуры и покрытых густыми посадками кустарников. Только тот, кто заглянул бы внутрь этих сооружений, понял бы величие работ, произведённых в короткий срок в необжитом степном районе.
Путь по воздуху от Соколиной Горы до Красноставской занимал два часа. Тотчас по прибытии Степанов прошёл в демонстрационный зал.
Докладывал начальник демонстрационного зала:
– Вчера ночью мы опять наблюдали излучения, имеющие характер освобождения атомной энергии. Лоцируя Луну, мы уловили отправляющийся от её поверхности в направлении к Земле луч несветового характера. Вот он!
Степанов взял из рук начальника демонстрационного зала несколько негативов. На чёрном фоне были видны резкие белые полосы. Они образовывали правильные параллельные линии.
На последних пластинках линий не было. На них были белые, слегка расплывшиеся пятна.
– Ого! – сказал Степанов. – Это что же? Прямо? Лобовой снимок?
– В том-то и дело! Так получилось! – ответил начальник демонстраций.
– А вы уже просматривали с предельным увеличением? – спросил Михаил Андреевич.
– Нет ещё, ждали вас.
– Вы взяли полную серию?
– Да, и очень удачно.
– Ну, давайте смотреть!
Демонстрационный зал имел в ширину сорок метров. Длину его трудно было определить на глаз: почти на всю ширину и на двадцатиметровую высоту он был пересечён белым экраном из прочной, идеально гладкой пластмассы. В распоряжении исследователей было полотно площадью в семьсот квадратных метров, позволявшее демонстрировать снимок с увеличением во много тысяч раз.
По полу были проложены в несколько рядов рельсы. В тридцати или сорока метрах от экрана рельсы уходили под операционную камеру – кубическое сооружение с плоской крышей, казавшееся в большом зале маленьким, хотя ребро этого куба было равно семи метрам. На его стене, обращённой к экрану, находились четыре обода круглых отверстий, напоминающих корабельные иллюминаторы.
Начальник демонстрационного зала поднялся по ступеням в операционную камеру. Степанов и работники Красноставской разместились на длинной скамье, укреплённой на первой ступени демонстрационной камеры. Оператор потушил свет. Зрителей окружала полная темнота, понятная только тому, кто побывал глубоко под землёй, в шахтах или в пещерах, – густой, абсолютный мрак.
На экране вспыхнуло яркое пятно. Операционная камера покатилась по рельсам вперёд, потом двинулась назад, остановилась. На гладкой поверхности экрана появился ярко окрашенный позитив, снятый на плёнку. Негатив методом лабораторного увеличения извлёк из областей, не доступных глазу, отпечатки живой энергии. Он показал их тончайшими, едва видимыми линиями. Теперь же на ярко освещённом экране струились полосы толщиной в руку, – оператор вёл демонстрацию с быстротой записи наблюдаемого явления. На экране были живые красные молнии. Ясно была видна кипящая сила их стремительного движения.
Края красных полос вспухали, опадали, покрывались зубцами с трепещущей бахромой. Появлялись какие-то подобия почек и ветвей. Они, казалось, хотели оторваться от своей основы, метались, искрились, сверкали, рвались в пространство и вновь исчезали.
Между широкими красными полосами появлялись точки и чёрточки золотисто-жёлтого цвета. Они нападали на красные живые молнии, отскакивали от них, исчезали и опять появлялись настойчивыми золотыми роями. На экране в демонстрационном зале Красноставской пульсировала, струилась и мчалась жизнь, ещё недавно никому не известная. И это были не амёбы, не бациллы, не низшие микроскопические формы живой, организованной материи. Перед внимательными глазами людей жил внутриатомный мир, первоисточник энергии – движение частиц атомов!
Через двенадцать секунд после начала демонстрации красные полосы стали быстро утолщаться. Казалось, их стремительное движение замедлилось. Остановившись на краю экрана, они пульсировали, одетые трепещущими коронами. Затем красные пятна стали расплываться, готовясь слиться и заполнить весь экран. И вдруг всё исчезло. Наступила опять глубокая тьма подземелья, казавшаяся особенно густой, неподвижной после сверкающей бури энергии, впервые виденной людьми.
2
Для того чтобы понять происхождение записей в демонстрационном зале, нам нужно вернуться к событиям минувшей ночи, когда Красноставская отметила появление в мировом пространстве направленных излучений.
В ту ночь, как и всегда, Красноставская станция слушала или, с тем же успехом можно сказать, – смотрела.
Степь, перерезанная рядами молодых деревьев, была полна бесчисленными скромными жизнями, рождавшимися и умиравшими каждую секунду. Летали мириады насекомых. Беззвучно крался к чуткой добыче старый волк, а за ним строгая волчица вела по следу нетерпеливый выводок. Голодная сова бесшумно скользила в неподвижном воздухе. В небе мерцали звёзды, и там – в тёмной вышине, начинали уже мелькать длинные чёрточки звёздного дождя. Всходила Луна, а станция смотрела и слушала…
Из многих сложных приспособлений состоял её орган слуха и зрения. Его чувствительная сетчатка представляла собой систему проводов, растянутых над землёй густой сетью. Диаметр сооружения составлял около одного километра. Сеть была подвешена на столбах, расположенных в шахматном порядке. Каждый столб, кроме сети, поддерживал длинную гибкую антенну. Общая высота всех антенн, составляющих на периферии приблизительно двадцать метров, к центру понижалась. В центре, похожий на выпуклую роговицу глаза, был вмонтирован колоссальный диск.
Вероятно, с воздуха всё это можно было бы сравнить с очень плоской воронкой гигантских размеров, сотканной из ажурной ткани. В середине воронки – громадный выгнутый диск. Это одновременно и зрачок и ухо.
Диск прикрывает одно из центральных помещений Красноставской. Он сделан из сплавов металлов и имеет сложную слоистую структуру.
На земле вокруг диска лежат концентрическими кругами массивные кольца, покрытые защитной краской, рядом с которыми и стоят – каждый на своём фундаменте – столбы, поддерживающие антенны. Расстояния между кольцами около пятидесяти сантиметров, а толщина каждого кольца превосходит шестьдесят сантиметров. Вся система соединяется цепью контактов.
Некогда в результате сложных геохимических процессов Земля отложила здесь слиток девственно чистого железа. Она закрыла своё тайное сокровище плотно, со всех сторон, толстой корой порфиров и базальтов, – спрятала его надёжно, казалось навечно.
Аномалия магнитной стрелки открыла изыскателям недр тайну земли, и богатая рудами страна отдала учёным замечательную находку. С точки зрения современной науки об энергии, именно здесь, именно в этом месте мог быть успешно приложен, наконец, знаменитый рычаг, которым Архимед собирался поднять Землю. Точка опоры!
В этом месте Институт Энергии мог легче всего осуществить одну из своих задач. Какую и как?
Это была необычайная работа. Впервые за всё время существования Земли первозданный металл подвергся особой форме насилия. Его не поднимали наверх по частям и не он увидел, какие перемены произошли за время, прошедшее со дня его рождения. Его не ковали и не плавили.
Нет, его оставили на месте и с ним сделали то, что мог сделать только Человек! Девственный металл настойчиво обрабатывали электрическими токами разного напряжения и разных частот. Его будили, его заставляли жить и вибрировать в самых глубинах, в самой сущности его вещества. И он изменился. В самой его структуре, в глубине его атомов произошли великие перемены и замечательная сила была возбуждена в подземной горе железа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29