Если это так, то вполне может быть, что, не дозвавшись её, Кейт сам открыл дверь и обнаружил, что внутри никого нет... Хотя, в таком случае, зачем ему было околачиваться под дверью, раз библиотека пуста?..
– Я не понимаю тебя, Марика, – первым заговорил Кейт, задумчиво глядя на неё. – Что ты такого нашла в этом приглашении?
– А разве не ясно? Ты же прекрасно знаешь, как примут меня твои родители. Они будут относиться ко мне, не как к твоему другу, а как к твоей девушке. Я не хочу оказаться в неловком положении.
– Об этом не беспокойся. Мои родители не заблуждаются на твой счёт. Рассказывая им о тебе, о наших с тобой отношениях, я ничего не преувеличивал и не выдавал желаемое за действительное. Они знают, что я люблю тебя; но знают также и то, что ты не отвечаешь мне взаимностью.
Сказано было прямо, без околичностей. Кейт уже не впервые говорил ей о любви, и каждый раз Марика испытывала какую-то сладостную муку, слыша из его уст это слово. Она отвернулась и закусила губу, подавляя невольный стон.
Кейт подступил к ней сзади и робко прикоснулся к её плечу.
– Марика, милая, скажи: чем я тебе не подхожу? Чего мне не хватает?
«Немного смелости, – чуть ли не в отчаянии подумала она. – Если сейчас ты обнимешь меня, я не смогу... не смогу оттолкнуть тебя».
Ещё несколько секунд Марика стояла неподвижно, боясь (и в то же время надеясь), что он всё-таки попытается обнять её. Затем решительно стряхнула его руку со своего плеча и повернулась к нему.
– Хватит, Кейт. Довольно этих разговоров, – со всей возможной твёрдостью произнесла она. – К сожалению, я не могу принять любезного приглашения твоих родителей. Передай им от моего имени всяческие извинения и... И всё! Больше я не хочу об этом слышать.
Он вздохнул и потупился.
– Жаль, очень жаль. Я так хотел, чтобы ты повидалась с моими родителями. Особенно с отцом. Тогда бы он понял, что ты самая милая, самая замечательная, самая...
– Прекрати, Кейт! – почти что выкрикнула Марика. – Хватит, я сказала!
Кейт поднял глаза, внимательно посмотрел на неё, затем не спеша прошёл в дальний конец комнаты. Остановившись перед зеркалом, он с минуту молча глядел в него, потом повернулся к Марике и, словно невпопад, спросил:
– Кстати, ты знаешь, что это зеркало на самом деле потайная дверь?
Сердце Марики учащённо забилось, а взгляд растерянно заметался по комнате.
– Ну... я... Да, знаю. А что?
– С ним связана одна очень любопытная и загадочная история. – Кейт отбросил полы пиджака, сунул руки в карманы брюк и вразвалку подошёл к окну. У него был вид человека, который со скуки решил немного поворошить прошлое. – Это произошло сравнительно недавно, каких-нибудь тридцать восемь лет назад. Тогда ни с того ни с сего, без каких-либо видимых причин, обрушился участок стены в библиотеке, и сбежавшиеся на грохот люди обнаружили ход в подземелье, о существовании которого прежде никто понятия не имел. Этот ход заканчивался тупиком – небольшим помещением, где не было ничего заслуживающего внимания, кроме выложенного разноцветными камнями странного узора на одной из стен. Приглашённые сэром Генри специалисты так и не смогли установить назначение этого тайника и разгадать смысл странного узора на стене... Гм-м... Впрочем, у них не было достаточно времени на исследования. Вскоре сэр Генри отказался от их услуг и сам занялся изучением фамильного артефакта. Да так увлёкся, что порой здесь ночевал и даже распорядился принести сюда кушетку. – Кейт отвернулся от зеркала и устремил взгляд на ту самую кушетку, где лет тридцать назад по здешнему времени была зачата Марика. – Ты в курсе этой истории, не так ли?
Марика смотрела на Кейта широко распахнутыми от изумления глазами. Она заметила, что не дышит, лишь когда почувствовала стеснение в груди и лёгкое головокружение. Судорожно выдохнув, она жадно вдохнула свежий воздух и закашлялась.
– Что... что ты хочешь этим сказать?
Кейт подошёл к кушетке и присел на её край. Его лицо выражало крайнее замешательство и даже испуг.
– Я не должен был это говорить, но... будь осторожна, Марика. Твоя легенда белыми нитками шита. В Нови-Саде нет улицы, на которой якобы живут твои дедушка и бабушка, а в консульском отделе посольства Сербии и слыхом не слыхивали ни о какой Марике Мышкович. Местной полиции об этом известно, но она предпочитает закрывать глаза на твой нелегальный статус в Британии, ведь покровительствующий тебе сэр Генри – весьма уважаемый член общества. Поэтому, если ты не будешь сильно светиться, проблем с полицией у тебя не возникнет. Однако есть и другие люди... – Кейт умолк, так и не закончив свою мысль.
– Что за люди? – взволнованно спросила Марика. Голос её предательски дрожал.
Кейт молчал долго, и Марика уже решила, что он не ответит.
Но Кейт ответил. Он заговорил тихо, почти шёпотом, будто боясь, что их могут подслушать:
– Эти люди хотят знать, кто ты на самом деле и откуда такая взялась. Это очень любознательные люди. И очень проницательные. К тому же они обладают огромной властью. Они ещё не знают, где находится твоя родина, но вскоре могут узнать. Это не бахвальство и не угроза – это констатация факта.
После некоторых колебаний Марика присела на кушетку рядом с Кейтом. Она поступила так главным образом потому, что ноги держали её не очень уверенно, а во всём теле чувствовалась слабость. Ей было страшно. Но вовсе не оттого, что её история с несуществующими родственниками в сербском Нови-Саде оказалась такой уязвимой. Марика с самого начала понимала, что рано или поздно иммиграционные власти всерьёз заинтересуются ею, и их не удовлетворит та нехитрая сказка, которой сэр Генри потчевал своих знакомых, включая начальника полиции графства. Но представителей закона она не боялась: в конце концов, взамен старой сказки всегда можно сочинить новую. Да и что, собственно, ей могут сделать? Аж ничего! В самом крайнем случае придётся повозиться с получением вида на жительство, а тем временем сэр Генри официально удочерит её. Кстати сказать, он уже загорелся этой идеей.
А вот довольно прозрачный намёк, явственно сквозивший в рассказе Кейта о событиях тридцатилетней давности, не на шутку испугал Марику. Слишком уж близко он подобрался к правде – к той правде, которая даже в самом кошмарном сне не приснится чиновникам из иммиграционной службы...
И ещё упоминание о каких-то других людях. Очень влиятельных и очень любознательных – опасное сочетание качеств. «Кто ты на самом деле и откуда такая взялась...» Именно – такая . Марика уловила этот, казалось бы незначительный, нюанс в постановке вопроса: не «кто ты такая», а «откуда такая »...
Кейт сидел, понурившись, и избегал глядеть на Марику.
– Расскажи мне об этих людях, – немного успокоившись, попросила она. – Кто они? Что им от меня нужно?
– Я... я не могу... – Кейт продолжал угрюмо глядеть себе под ноги. – Не могу сказать...
– Почему? Ты не доверяешь мне? – Марика положила руку ему на плечо и произнесла с нажимом: – Но если ты действительно любишь меня, то должен мне доверять.
Кейт наконец поднял голову, пристально поглядел ей в глаза и грустно усмехнулся.
– Ну вот! Теперь уже ты заговорила о любви, – сказал он с горечью. – Всего лишь пару минут назад ты и слышать не хотела об этом, а когда припекло... Что ж это выходит – мне позволено любить тебя только тогда, когда тебе это выгодно?
– Я совсем не это имела в виду, Кейт. Я лишь хотела сказать...
– Я знаю, что ты хотела сказать. Глубина и искренность чувств определяют степень доверия к человеку. Но, если следовать такой логике, то доверие должно быть взаимным... как, собственно, и чувства. Не будем говорить о любви, возьмём нашу дружбу – надеюсь, хоть она-то взаимна. Значит, ты должна доверять мне в той же мере, как и я тебе. Ты требуешь от меня полного доверия, а раз так, то... – Кейт умолк на секунду, набираясь решительности. – Покажи, насколько ты сама доверяешь мне. Для начала, ты можешь сказать мне чистую правду о себе: кто ты и откуда ?
Логика Кейта была неуязвимой. Марика даже растерялась. И в растерянности ляпнула первое, что пришло ей в голову:
– А почему это я должна начинать? Начни ты. В конце концов, ты же мужчина.
Кейт смерил её долгим взглядом.
– Во-первых, – медленно проговорил он, – я уже начал. Теперь твой черёд. А во-вторых, ты, по крайней мере, знаешь, кто я и откуда, где живу, где родился, где учился, кто мои родители... Ну, так что?
Марика молчала. Она по-прежнему не могла найти изъяна в рассуждениях Кейта. Разумеется, можно было бы возразить, что он знает (или догадывается) о таких вещах, о которых обыкновенный человек (за коего он себя выдаёт) знать никак не может. Но Кейту не составило бы труда отмести это возражение – вернее, придирку. Он уже ясно дал ей понять, что он не совсем обыкновенный человек.
Так и не дождавшись ответа Марики, Кейт встал с кушетки и вновь подошёл к зеркалу. Пальцами правой руки он в нужном месте прикоснулся к внешней стороне рамы, раздался тихий щелчок потайного замка, и дверь открылась.
Затаив дыхание, Марика следила за действиями Кейта. А он, даже не оглянувшись, достал из кармана маленький фонарик, включил его и шагнул в проём. Вскоре послышались его осторожные шаги по ведущей в подземелье каменной лестнице, затем – скрип отворяемой двери на заржавевших, плохо смазанных петлях.
Марике очень хотелось узнать, что же он задумал. Её так и подмывало последовать за ним, но она сдержала свой порыв. Марика понимала, что именно на это Кейт рассчитывает, и решила не доставлять ему такого удовольствия. Она твёрдо постановила себе, что не сдвинется с места, хоть что бы там не случилось.
Впрочем, ей не пришлось долго ждать. Две или три минуты спустя Кейт вернулся в библиотеку, на ходу отряхивая пыль со своего дорогого костюма. По-прежнему не глядя на Марику, он водворил зеркало на место, придирчиво осмотрел в нём своё отражение, поправил пиджак и лишь тогда обратился к ней:
– Пожалуй, мне пора уезжать. – Он сделал паузу, затем спросил: – Ты не очень злишься на меня?
– Нет, – немного подумав, ответила Марика. – Я не злюсь, а просто... просто я потрясена.
– Прекрасно понимаю тебя, – сказал Кейт. – Сейчас тебе нужно время, чтобы собраться с мыслями. День, два, три – сколько понадобится. Кстати, приглашение моих родителей остаётся в силе. Как и моё приглашение к откровенности.
С этими словами он направился к выходу. Марика не стала его останавливать, лишь провожала его задумчивым и встревоженным взглядом.
Возле самой двери Кейт задержался.
– И ещё одно, Марика, – произнёс он. – Пожалуйста, будь осторожна. В этом мире нельзя доверять посторонним людям... – А после короткой заминки добавил: – Мне можно. Я не посторонний.
Глава 9
Милях в десяти от замка Кейт сбавил скорость своего «Ягуара», присмотрел подходящее местечко, съехал на обочину и остановился. Убедившись, что ни впереди, ни сзади на дороге нет машин, он достал из правого кармана какой-то прямоугольный предмет размерами чуть больше сигаретной пачки. Предмет назывался детектором. Он имел маленький жидкокристаллический дисплей, который в данный момент высвечивал число «16».
«16 – 12 = 4», – машинально сосчитал Кейт, поднял пластмассовую крышку на торце детектора и вынул из специального гнезда прозрачный, как слеза, кристалл с тщательно отшлифованными гранями.
Кристалл был довольно крупный, и окажись это бриллиант, он бы стоил большие деньги. Однако он не был бриллиантом, и с точки зрения ювелира его стоимость определялась исключительно лишь качеством огранки; а сам по себе материал не представлял ровно никакой ценности. Для Кейта же ценность этого кристалла заключалась в содержащейся в нём информации.
Кейт сунул руку во внутренний карман пиджака и достал свой золотой портсигар, в котором, кроме сигарет и зажигалки, лежали, завёрнутые в фольгу разного цвета, пять таких же кристаллов. Разница между ними и кристаллом, который был в детекторе, состояла в том, что их содержимое было умышленно испорчено.
Кейт выбрал кристалл, завёрнутый в фольгу красного цвета (что соответствовало числу «4»), и вставил его в гнездо детектора, а исходный, неиспорченный, положил в портсигар. Затем откинулся на спинку водительского кресла и мрачно усмехнулся.
...Когда Кейт спускался в подземный тайник Коннора МакКоя, то надеялся, что Марика последует за ним и увидит, как он, вынув из стены рядом с порталом камень, достаёт из углубления детектор. Тогда бы она, вне всяких сомнений, проявила больше настойчивости и наверняка вытянула бы из него всё, что он скрывал от неё, но что непосредственно касалось её и всех остальных её родственников – потомков Коннора МакКоя. Втайне Кейт уже давно жаждал этого объяснения, но долгое время никак не мог решиться хоть бы намёком дать ей понять о своей осведомлённости. Сегодня он, наконец, решился. Вернее, это получилось у него непроизвольно, под влиянием импульса. И так же под влиянием импульса Кейт забрал детектор, вместо того чтобы просто поменять в нём кристалл. Теперь у него не было выхода: в ближайшие дни он должен вернуться в Норвик и продолжить свой разговор с Марикой...
«Если отец узнает об этом, – думал Кейт, поворачивая ключ в замке зажигания, – он меня прибьёт... Гм-м... А если об этом узнают и другие, то меня попросту убьют».
Глава 10
Уже близилась полночь, а портал всё ещё не был отлажен. Делать оставалось всего ничего, но Марика никак не могла сосредоточиться, раз за разом допускала ошибки и вынуждена была начинать всё сначала. Каждая новая неудача вызывала у неё очередной всплеск раздражительности, а чем больше она нервничала, тем чаще ошибалась. Вдобавок ко всему, Марика то и дело вымещала свою злость на Алисе, которая находилась тут же рядом, наблюдая за её действиями и по мере возможности помогая ей.
В конце концов, уставшая от незаслуженных упрёков Алиса не выдержала.
– Всё, с меня хватит! – решительно заявила она. – Делай себе, что хочешь, а я пас.
Марика мигом остыла и с виноватым видом повернулась к кузине.
– Извини, Алиса, я погорячилась. Не принимай это всерьёз. Потерпи ещё полчаса – ведь осталось совсем немного.
Алиса фыркнула:
– Ну да, конечно! Работы, может, осталось и немного, но с такими темпами ты провозишься аккурат до утра. Ты делаешь одно, а думаешь совсем о другом. В результате у тебя ничего не получается, ты только мучишь и себя, и меня. Разве так можно? Брось этот чёртов портал, займись им завтра утром... или вечером – когда появится настроение. Один день ничего не изменит. Твой Стэн уже уехал из Црвенеграда, и ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра к ближайшему порталу он не доберётся.
Марика прекрасно понимала, что Алиса права. Хотя с завершением отладки портала медлить не стоило, излишне пороть горячку также не было смысла. Пару часов назад Стэн, покидая с войском Црвенеград, послал ей последний привет. Теперь в ближайшие дни у них не будет возможности не то что увидеться, но даже обменяться короткими мысленными посланиями. Конноры могли общаться с помощью мыслей – но лишь находясь на расстоянии двух-трёх миль друг от друга либо от настроенных на них порталов. А создать работающий переносной портал пока ещё никому не удавалось...
Марика в нерешительности отступила на несколько шагов от портала.
– Вот этого я никак понять не могу, – задумчиво произнесла она, отзываясь на собственные мысли. – Хоть убей, не понимаю.
– О чём ты? – спросила Алиса.
– Да о переносных порталах, – ответила Марика. – Вроде бы все порталы движутся: вместе с Землёй – вокруг её оси и вокруг Солнца, вместе с Солнцем – вокруг центра Галактики, вместе с Галактикой – чёрт знает как и куда... И вообще, понятия покоя и движения относительны. Тем не менее, переносные порталы не работают.
Алиса улыбнулась.
– Старая песенка, – сказала она. – Впрочем, сейчас тебе лучше заняться теорией, нежели практикой.
Марика небрежно передёрнула плечами.
– Да какая уж тут теория! Ничего толкового в голову не приходит – одни только вопросы без ответов. Для остальных Конноров всё предельно ясно: покой – понятие абсолютное, Земля – неподвижна, и портал, чтобы он мог работать, должен быть зафиксирован в пространстве. То есть, они видят закономерность, пусть и необъяснимую. А я не вижу никакой закономерности – и это меня бесит. Получается, что чем больше я узнаю об устройстве мира, тем меньше понимаю происходящее.
– Это вполне естественно, – заметила Алиса. – Чем больше у человека знаний, тем обширнее область их соприкосновения с непознанным. На лекции по философии наш преподаватель даже рисовал на доске наглядную схему: маленький круг – маленькая граница, большой круг – большая граница. И цитировал слова Сократа... или Декарта... в общем, одного из древних греков: «Я знаю, что ничего не знаю».
– По-моему, Декарт не был греком, – сказала Марика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
– Я не понимаю тебя, Марика, – первым заговорил Кейт, задумчиво глядя на неё. – Что ты такого нашла в этом приглашении?
– А разве не ясно? Ты же прекрасно знаешь, как примут меня твои родители. Они будут относиться ко мне, не как к твоему другу, а как к твоей девушке. Я не хочу оказаться в неловком положении.
– Об этом не беспокойся. Мои родители не заблуждаются на твой счёт. Рассказывая им о тебе, о наших с тобой отношениях, я ничего не преувеличивал и не выдавал желаемое за действительное. Они знают, что я люблю тебя; но знают также и то, что ты не отвечаешь мне взаимностью.
Сказано было прямо, без околичностей. Кейт уже не впервые говорил ей о любви, и каждый раз Марика испытывала какую-то сладостную муку, слыша из его уст это слово. Она отвернулась и закусила губу, подавляя невольный стон.
Кейт подступил к ней сзади и робко прикоснулся к её плечу.
– Марика, милая, скажи: чем я тебе не подхожу? Чего мне не хватает?
«Немного смелости, – чуть ли не в отчаянии подумала она. – Если сейчас ты обнимешь меня, я не смогу... не смогу оттолкнуть тебя».
Ещё несколько секунд Марика стояла неподвижно, боясь (и в то же время надеясь), что он всё-таки попытается обнять её. Затем решительно стряхнула его руку со своего плеча и повернулась к нему.
– Хватит, Кейт. Довольно этих разговоров, – со всей возможной твёрдостью произнесла она. – К сожалению, я не могу принять любезного приглашения твоих родителей. Передай им от моего имени всяческие извинения и... И всё! Больше я не хочу об этом слышать.
Он вздохнул и потупился.
– Жаль, очень жаль. Я так хотел, чтобы ты повидалась с моими родителями. Особенно с отцом. Тогда бы он понял, что ты самая милая, самая замечательная, самая...
– Прекрати, Кейт! – почти что выкрикнула Марика. – Хватит, я сказала!
Кейт поднял глаза, внимательно посмотрел на неё, затем не спеша прошёл в дальний конец комнаты. Остановившись перед зеркалом, он с минуту молча глядел в него, потом повернулся к Марике и, словно невпопад, спросил:
– Кстати, ты знаешь, что это зеркало на самом деле потайная дверь?
Сердце Марики учащённо забилось, а взгляд растерянно заметался по комнате.
– Ну... я... Да, знаю. А что?
– С ним связана одна очень любопытная и загадочная история. – Кейт отбросил полы пиджака, сунул руки в карманы брюк и вразвалку подошёл к окну. У него был вид человека, который со скуки решил немного поворошить прошлое. – Это произошло сравнительно недавно, каких-нибудь тридцать восемь лет назад. Тогда ни с того ни с сего, без каких-либо видимых причин, обрушился участок стены в библиотеке, и сбежавшиеся на грохот люди обнаружили ход в подземелье, о существовании которого прежде никто понятия не имел. Этот ход заканчивался тупиком – небольшим помещением, где не было ничего заслуживающего внимания, кроме выложенного разноцветными камнями странного узора на одной из стен. Приглашённые сэром Генри специалисты так и не смогли установить назначение этого тайника и разгадать смысл странного узора на стене... Гм-м... Впрочем, у них не было достаточно времени на исследования. Вскоре сэр Генри отказался от их услуг и сам занялся изучением фамильного артефакта. Да так увлёкся, что порой здесь ночевал и даже распорядился принести сюда кушетку. – Кейт отвернулся от зеркала и устремил взгляд на ту самую кушетку, где лет тридцать назад по здешнему времени была зачата Марика. – Ты в курсе этой истории, не так ли?
Марика смотрела на Кейта широко распахнутыми от изумления глазами. Она заметила, что не дышит, лишь когда почувствовала стеснение в груди и лёгкое головокружение. Судорожно выдохнув, она жадно вдохнула свежий воздух и закашлялась.
– Что... что ты хочешь этим сказать?
Кейт подошёл к кушетке и присел на её край. Его лицо выражало крайнее замешательство и даже испуг.
– Я не должен был это говорить, но... будь осторожна, Марика. Твоя легенда белыми нитками шита. В Нови-Саде нет улицы, на которой якобы живут твои дедушка и бабушка, а в консульском отделе посольства Сербии и слыхом не слыхивали ни о какой Марике Мышкович. Местной полиции об этом известно, но она предпочитает закрывать глаза на твой нелегальный статус в Британии, ведь покровительствующий тебе сэр Генри – весьма уважаемый член общества. Поэтому, если ты не будешь сильно светиться, проблем с полицией у тебя не возникнет. Однако есть и другие люди... – Кейт умолк, так и не закончив свою мысль.
– Что за люди? – взволнованно спросила Марика. Голос её предательски дрожал.
Кейт молчал долго, и Марика уже решила, что он не ответит.
Но Кейт ответил. Он заговорил тихо, почти шёпотом, будто боясь, что их могут подслушать:
– Эти люди хотят знать, кто ты на самом деле и откуда такая взялась. Это очень любознательные люди. И очень проницательные. К тому же они обладают огромной властью. Они ещё не знают, где находится твоя родина, но вскоре могут узнать. Это не бахвальство и не угроза – это констатация факта.
После некоторых колебаний Марика присела на кушетку рядом с Кейтом. Она поступила так главным образом потому, что ноги держали её не очень уверенно, а во всём теле чувствовалась слабость. Ей было страшно. Но вовсе не оттого, что её история с несуществующими родственниками в сербском Нови-Саде оказалась такой уязвимой. Марика с самого начала понимала, что рано или поздно иммиграционные власти всерьёз заинтересуются ею, и их не удовлетворит та нехитрая сказка, которой сэр Генри потчевал своих знакомых, включая начальника полиции графства. Но представителей закона она не боялась: в конце концов, взамен старой сказки всегда можно сочинить новую. Да и что, собственно, ей могут сделать? Аж ничего! В самом крайнем случае придётся повозиться с получением вида на жительство, а тем временем сэр Генри официально удочерит её. Кстати сказать, он уже загорелся этой идеей.
А вот довольно прозрачный намёк, явственно сквозивший в рассказе Кейта о событиях тридцатилетней давности, не на шутку испугал Марику. Слишком уж близко он подобрался к правде – к той правде, которая даже в самом кошмарном сне не приснится чиновникам из иммиграционной службы...
И ещё упоминание о каких-то других людях. Очень влиятельных и очень любознательных – опасное сочетание качеств. «Кто ты на самом деле и откуда такая взялась...» Именно – такая . Марика уловила этот, казалось бы незначительный, нюанс в постановке вопроса: не «кто ты такая», а «откуда такая »...
Кейт сидел, понурившись, и избегал глядеть на Марику.
– Расскажи мне об этих людях, – немного успокоившись, попросила она. – Кто они? Что им от меня нужно?
– Я... я не могу... – Кейт продолжал угрюмо глядеть себе под ноги. – Не могу сказать...
– Почему? Ты не доверяешь мне? – Марика положила руку ему на плечо и произнесла с нажимом: – Но если ты действительно любишь меня, то должен мне доверять.
Кейт наконец поднял голову, пристально поглядел ей в глаза и грустно усмехнулся.
– Ну вот! Теперь уже ты заговорила о любви, – сказал он с горечью. – Всего лишь пару минут назад ты и слышать не хотела об этом, а когда припекло... Что ж это выходит – мне позволено любить тебя только тогда, когда тебе это выгодно?
– Я совсем не это имела в виду, Кейт. Я лишь хотела сказать...
– Я знаю, что ты хотела сказать. Глубина и искренность чувств определяют степень доверия к человеку. Но, если следовать такой логике, то доверие должно быть взаимным... как, собственно, и чувства. Не будем говорить о любви, возьмём нашу дружбу – надеюсь, хоть она-то взаимна. Значит, ты должна доверять мне в той же мере, как и я тебе. Ты требуешь от меня полного доверия, а раз так, то... – Кейт умолк на секунду, набираясь решительности. – Покажи, насколько ты сама доверяешь мне. Для начала, ты можешь сказать мне чистую правду о себе: кто ты и откуда ?
Логика Кейта была неуязвимой. Марика даже растерялась. И в растерянности ляпнула первое, что пришло ей в голову:
– А почему это я должна начинать? Начни ты. В конце концов, ты же мужчина.
Кейт смерил её долгим взглядом.
– Во-первых, – медленно проговорил он, – я уже начал. Теперь твой черёд. А во-вторых, ты, по крайней мере, знаешь, кто я и откуда, где живу, где родился, где учился, кто мои родители... Ну, так что?
Марика молчала. Она по-прежнему не могла найти изъяна в рассуждениях Кейта. Разумеется, можно было бы возразить, что он знает (или догадывается) о таких вещах, о которых обыкновенный человек (за коего он себя выдаёт) знать никак не может. Но Кейту не составило бы труда отмести это возражение – вернее, придирку. Он уже ясно дал ей понять, что он не совсем обыкновенный человек.
Так и не дождавшись ответа Марики, Кейт встал с кушетки и вновь подошёл к зеркалу. Пальцами правой руки он в нужном месте прикоснулся к внешней стороне рамы, раздался тихий щелчок потайного замка, и дверь открылась.
Затаив дыхание, Марика следила за действиями Кейта. А он, даже не оглянувшись, достал из кармана маленький фонарик, включил его и шагнул в проём. Вскоре послышались его осторожные шаги по ведущей в подземелье каменной лестнице, затем – скрип отворяемой двери на заржавевших, плохо смазанных петлях.
Марике очень хотелось узнать, что же он задумал. Её так и подмывало последовать за ним, но она сдержала свой порыв. Марика понимала, что именно на это Кейт рассчитывает, и решила не доставлять ему такого удовольствия. Она твёрдо постановила себе, что не сдвинется с места, хоть что бы там не случилось.
Впрочем, ей не пришлось долго ждать. Две или три минуты спустя Кейт вернулся в библиотеку, на ходу отряхивая пыль со своего дорогого костюма. По-прежнему не глядя на Марику, он водворил зеркало на место, придирчиво осмотрел в нём своё отражение, поправил пиджак и лишь тогда обратился к ней:
– Пожалуй, мне пора уезжать. – Он сделал паузу, затем спросил: – Ты не очень злишься на меня?
– Нет, – немного подумав, ответила Марика. – Я не злюсь, а просто... просто я потрясена.
– Прекрасно понимаю тебя, – сказал Кейт. – Сейчас тебе нужно время, чтобы собраться с мыслями. День, два, три – сколько понадобится. Кстати, приглашение моих родителей остаётся в силе. Как и моё приглашение к откровенности.
С этими словами он направился к выходу. Марика не стала его останавливать, лишь провожала его задумчивым и встревоженным взглядом.
Возле самой двери Кейт задержался.
– И ещё одно, Марика, – произнёс он. – Пожалуйста, будь осторожна. В этом мире нельзя доверять посторонним людям... – А после короткой заминки добавил: – Мне можно. Я не посторонний.
Глава 9
Милях в десяти от замка Кейт сбавил скорость своего «Ягуара», присмотрел подходящее местечко, съехал на обочину и остановился. Убедившись, что ни впереди, ни сзади на дороге нет машин, он достал из правого кармана какой-то прямоугольный предмет размерами чуть больше сигаретной пачки. Предмет назывался детектором. Он имел маленький жидкокристаллический дисплей, который в данный момент высвечивал число «16».
«16 – 12 = 4», – машинально сосчитал Кейт, поднял пластмассовую крышку на торце детектора и вынул из специального гнезда прозрачный, как слеза, кристалл с тщательно отшлифованными гранями.
Кристалл был довольно крупный, и окажись это бриллиант, он бы стоил большие деньги. Однако он не был бриллиантом, и с точки зрения ювелира его стоимость определялась исключительно лишь качеством огранки; а сам по себе материал не представлял ровно никакой ценности. Для Кейта же ценность этого кристалла заключалась в содержащейся в нём информации.
Кейт сунул руку во внутренний карман пиджака и достал свой золотой портсигар, в котором, кроме сигарет и зажигалки, лежали, завёрнутые в фольгу разного цвета, пять таких же кристаллов. Разница между ними и кристаллом, который был в детекторе, состояла в том, что их содержимое было умышленно испорчено.
Кейт выбрал кристалл, завёрнутый в фольгу красного цвета (что соответствовало числу «4»), и вставил его в гнездо детектора, а исходный, неиспорченный, положил в портсигар. Затем откинулся на спинку водительского кресла и мрачно усмехнулся.
...Когда Кейт спускался в подземный тайник Коннора МакКоя, то надеялся, что Марика последует за ним и увидит, как он, вынув из стены рядом с порталом камень, достаёт из углубления детектор. Тогда бы она, вне всяких сомнений, проявила больше настойчивости и наверняка вытянула бы из него всё, что он скрывал от неё, но что непосредственно касалось её и всех остальных её родственников – потомков Коннора МакКоя. Втайне Кейт уже давно жаждал этого объяснения, но долгое время никак не мог решиться хоть бы намёком дать ей понять о своей осведомлённости. Сегодня он, наконец, решился. Вернее, это получилось у него непроизвольно, под влиянием импульса. И так же под влиянием импульса Кейт забрал детектор, вместо того чтобы просто поменять в нём кристалл. Теперь у него не было выхода: в ближайшие дни он должен вернуться в Норвик и продолжить свой разговор с Марикой...
«Если отец узнает об этом, – думал Кейт, поворачивая ключ в замке зажигания, – он меня прибьёт... Гм-м... А если об этом узнают и другие, то меня попросту убьют».
Глава 10
Уже близилась полночь, а портал всё ещё не был отлажен. Делать оставалось всего ничего, но Марика никак не могла сосредоточиться, раз за разом допускала ошибки и вынуждена была начинать всё сначала. Каждая новая неудача вызывала у неё очередной всплеск раздражительности, а чем больше она нервничала, тем чаще ошибалась. Вдобавок ко всему, Марика то и дело вымещала свою злость на Алисе, которая находилась тут же рядом, наблюдая за её действиями и по мере возможности помогая ей.
В конце концов, уставшая от незаслуженных упрёков Алиса не выдержала.
– Всё, с меня хватит! – решительно заявила она. – Делай себе, что хочешь, а я пас.
Марика мигом остыла и с виноватым видом повернулась к кузине.
– Извини, Алиса, я погорячилась. Не принимай это всерьёз. Потерпи ещё полчаса – ведь осталось совсем немного.
Алиса фыркнула:
– Ну да, конечно! Работы, может, осталось и немного, но с такими темпами ты провозишься аккурат до утра. Ты делаешь одно, а думаешь совсем о другом. В результате у тебя ничего не получается, ты только мучишь и себя, и меня. Разве так можно? Брось этот чёртов портал, займись им завтра утром... или вечером – когда появится настроение. Один день ничего не изменит. Твой Стэн уже уехал из Црвенеграда, и ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра к ближайшему порталу он не доберётся.
Марика прекрасно понимала, что Алиса права. Хотя с завершением отладки портала медлить не стоило, излишне пороть горячку также не было смысла. Пару часов назад Стэн, покидая с войском Црвенеград, послал ей последний привет. Теперь в ближайшие дни у них не будет возможности не то что увидеться, но даже обменяться короткими мысленными посланиями. Конноры могли общаться с помощью мыслей – но лишь находясь на расстоянии двух-трёх миль друг от друга либо от настроенных на них порталов. А создать работающий переносной портал пока ещё никому не удавалось...
Марика в нерешительности отступила на несколько шагов от портала.
– Вот этого я никак понять не могу, – задумчиво произнесла она, отзываясь на собственные мысли. – Хоть убей, не понимаю.
– О чём ты? – спросила Алиса.
– Да о переносных порталах, – ответила Марика. – Вроде бы все порталы движутся: вместе с Землёй – вокруг её оси и вокруг Солнца, вместе с Солнцем – вокруг центра Галактики, вместе с Галактикой – чёрт знает как и куда... И вообще, понятия покоя и движения относительны. Тем не менее, переносные порталы не работают.
Алиса улыбнулась.
– Старая песенка, – сказала она. – Впрочем, сейчас тебе лучше заняться теорией, нежели практикой.
Марика небрежно передёрнула плечами.
– Да какая уж тут теория! Ничего толкового в голову не приходит – одни только вопросы без ответов. Для остальных Конноров всё предельно ясно: покой – понятие абсолютное, Земля – неподвижна, и портал, чтобы он мог работать, должен быть зафиксирован в пространстве. То есть, они видят закономерность, пусть и необъяснимую. А я не вижу никакой закономерности – и это меня бесит. Получается, что чем больше я узнаю об устройстве мира, тем меньше понимаю происходящее.
– Это вполне естественно, – заметила Алиса. – Чем больше у человека знаний, тем обширнее область их соприкосновения с непознанным. На лекции по философии наш преподаватель даже рисовал на доске наглядную схему: маленький круг – маленькая граница, большой круг – большая граница. И цитировал слова Сократа... или Декарта... в общем, одного из древних греков: «Я знаю, что ничего не знаю».
– По-моему, Декарт не был греком, – сказала Марика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48