В частности, смогла изменить внешность Сандры и Кристины. Правда ведь, неплохо получилось?
– Да, – согласился Марк. – И не просто неплохо, а великолепно.
– Особенно я горжусь Сандрой, – сказала Инга. – Мне удалось в полной мере сохранить ее утонченную красоту и вместе с тем сделать совершенно неузнаваемой.
– Зато теперь она немного похожа на вас.
– Лишь самую малость. Это получилось у меня нечаянно. Сначала мы даже не замечали, а когда заметили, Сандра уже не захотела ничего менять. В конце концов наше сходство не индивидуальное, просто один тип внешности.
– А что с Гвен? Ее вы специально сделали похожей на главного мастера?
– Ну она и раньше была похожа на него, только совсем чуть-чуть. Я лишь сделала их сходство более выразительным.
– Так они действительно родственники?
– Кристина его правнучка. Она об этом понятия не имела, а ее мать и по сей день не знает, кто на самом деле ее дед. Однако Ильмарссон, что бы там о нем ни говорили, внимательно следит за судьбой всех своих потомков. Пять лет назад он решил разыскать Кристину и обратился ко мне, так как ему было известно, что я встречалась с ней и Сандрой на Основе. Собственно, с этого и началось наше сотрудничество. Оказалось, что Ильмарссон, как и я, очень обеспокоен перспективой появления на Гранях нового Посланца от Вышнего мира. Мы оба считали, что человечество уже не нуждается в каких-либо мессиях или пророках, оно способно жить своим умом, а очередное Пришествие принесет больше вреда, чем пользы. В итоге я доверилась ему, мы вместе разработали план, как избежать этого, и заручились согласием Сандры.
Инга умолкла, поскольку из дома вышла Суальда с серебряным подносом, на котором стояли две чашки кофе и хрустальная ваза с шоколадными конфетами. Поставив поднос на скамейку между Ингой и Марком, женщина пожелала им приятного аппетита и сразу удалилась.
– Суальда – образцовая служанка, – произнесла Инга, взяв чашку кофе. – При ней можно говорить о чем угодно, она никому не проболтается. Однако я предпочитаю не перегружать ее лишней информацией.
Мимо них бок о бок пробежали Леопольд и Нильс, направляясь в сад. Леопольд на ходу сообщил, что они к Сандре и Феликсу.
– Только пожалуйста, – в который раз предупредила его Инга, – при мальчике называй ее Андреа. И только так. – А когда коты скрылись за углом, возобновила прерванный рассказ: – С помощью мастера Ильмарссона я смогла сделать то, что в свое время сделал Мэтр с Владиславом. Я отделила от колдовского дара Феликса ту особенную силу, которую несториане высокопарно именовали Священным Началом, а мы предпочитаем называть Вышней Сущностью. Но если Мэтр этим и ограничился, то я пошла еще дальше. Ни меня, ни Ильмарссона не устраивали полумеры, мы хотели предотвратить Пришествие, а не просто отсрочить его на одно поколение. Ведь в таком случае Феликс передал бы Сущность своему сыну – точно так же, как ему передал Владислав. Поэтому я изъяла ее.
– То есть уничтожили?
– Нет, она неуничтожима. А кроме того, в ней нет ничего плохого. Грубо говоря, это сплав энергии Вышнего мира с концентрированным добром мира земного, которое Вышние собирали по крупицам в течение двух тысячелетий и прессовали до тех пор, пока оно не превратилось в Добро с большой буквы, в Добро космическое. Но ведь можно совершить и обратное превращение – сделать космическое Добро просто добром и вернуть его людям. От этого земной мир станет только лучше и чище. Ну а самые восприимчивые к добру, разумеется, дети – и мастер Ильмарссон предложил поселить Сущность в его школе.
– В шестьсот двенадцатой аудитории? – догадался Марк. – Вы там ее заперли?
– Мы там ее держим, – уточнила Инга. – Надо сказать, она никуда особо не рвется. Рядом с таким количеством детей, притом детей в большинстве своем хороших, ей вполне комфортно. А защитные чары я настроила таким образом, чтобы Сущность могла понемногу просачиваться, и в результате каждый ученик, наряду со знаниями, получает в школе свою частичку вполне земного, человеческого добра. Кто большую, кто меньшую – зависит от индивидуальной восприимчивости.
– Значит, они становятся добрее?
– Только не в буквальном смысле. Добро и доброта – разные вещи. Соприкасаясь с Сущностью, дети не становятся более нравственными и порядочными; эти черты характера определяются их природой и воспитанием. Зато они обретают дополнительную сопротивляемость ко злу – как к космическому, так и к банальному людскому. А еще получают немножко силы Вышнего мира в дополнение к своим колдовским способностям. Совсем чуть-чуть – самостоятельно она действовать не может, лишь усиливает их природную магию. За последние годы средняя успеваемость учеников школы заметно возросла. Ты обратил на это внимание?
– Нет, – покачал Марк головой. – Я ведь могу судить только по тем временам, когда сам учился, но тогда все виделось в ином свете. Образно говоря, я был по другую сторону баррикад. А сравнивать оценки разных лет мне в голову не приходило. – Несколько секунд он помолчал, собираясь с мыслями, затем спросил: – А Вышние знают о том, что вы сделали?
– Да, знают, – кивнула Инга. – Мне дважды во сне являлись мои братья Сигурд и Гийом с Ривалом де Каэрденом. Оба раза они просили отказаться от нашего замысла и вернуть Сущность обратно Феликсу, однако их аргументы меня не убедили. А год назад Ривал приходил уже сам, но снова уговаривать меня не стал, лишь предупредил, что Нижний мир – а конкретнее, Велиал – напал на след. Впрочем, мы и сами об этом знали. За месяц до того один выпускник школы, очень способный паренек, имел конфликт с двумя черными магами. Своих противников он победил и, очевидно, во время схватки вложил в свои заклятия слишком много силы, полученной от Сущности. Рано или поздно это должно было случиться, и мы готовились к такому повороту событий. Когда Велиал послал в школу шпиона, Ильмарссон сразу его раскусил, но вида не подал и взял на работу.
– А почему?
– Чтобы избежать худшего варианта, – объяснила Инга. – Попытки использовать для проникновения в школу одного из учеников, вселив в его тело душу умершего черного мага. Разумеется, такая затея была заранее обречена на провал, и Велиал, без сомнения, понимал это. Но он не остановился бы ни перед чем в своем стремлении проникнуть в школу. И мы ему позволили.
– Его шпион пытался добраться до Сущности?
– Не до нее, а до Феликса. Я полагаю, Велиал даже не догадывается, что я изъяла Сущность у мальчика. Когда в школе появился шпион, Ильмарссон каждую ночь на несколько часов усиливал действие моих чар до самого предела, чтобы они полностью изолировали Сущность от окружающего мира. Шпион, будучи черным магом, чувствовал на себе ее действие и так же чувствовал, что в эти часы оно пропадало. Это должно было убедить Велиала, что Сандра с сыном прячутся в школе, в той самой шестьсот двенадцатой аудитории, но ежедневно покидают ее для прогулок на свободе.
– И он поверил?
– Думаю, да. Во всяком случае, те его слуги, которые занимались поисками на Основе, были срочно переброшены в Торнинский архипелаг.
– А он не подозревает, что Андреа и есть Сандра?
– Очень в этом сомневаюсь. Чтобы прийти к такому выводу, Велиал должен был сделать целый ряд весьма нетривиальных допущений. Скорее, он решил, что Андреа моя дальняя родственница.
– Но тогда он понял, что вы здесь замешаны.
– Я и не собиралась этого скрывать. Как раз наоборот – подстроила все так, чтобы шпион сразу прознал о наших с Ильмарссоном контактах. Это заставило и его, и Велиала действовать крайне осторожно. – Инга поставила пустую чашку на поднос и пытливо посмотрела на Марка. – И между прочим, вот что странно. Я сказала тебе, что Ильмарссон взял на работу черного мага, но ты ничуть не удивился, не спросил, как его зовут. Тебе что-то известно об этом?
Марк отвел в сторону взгляд, взял из вазы конфету и съел ее. После чего ответил:
– Ну, я мог бы сказать, что за весь прошлый год в школе появился только один новый учитель-колдун – Гидеон Викторикс… Но не буду хитрить. На следующий день после его отъезда я случайно подслушал разговор Андреа и Гвен. Даже не весь разговор, а лишь небольшой отрывок, из которого понял, что Викторикс шпионил для Нижнего мира, причем главный мастер об этом знал.
– Теперь понятно, – произнесла Инга. – Значит, тебя подтолкнуло к расследованию не любопытство, а беспокойство?
– Да. Хотя, не стану отрицать, и любопытство имело место. Но главное было все же беспокойство. И за школу, и за… – Он запнулся, слегка покраснел и торопливо продолжил: – Должен сказать, что конспирация у вас не на высоте. Это был не единственный разговор, который я подслушал. В позапрошлый четверг я оказался свидетелем того, как Андреа отчитывала Нильса за его игры в подвале. Как раз тогда я и понял, что он никакой не призрак и не астральная проекция, а живой кот, умеющий перемещаться на большие расстояния. А еще перед мартовскими каникулами Ульрих Сондерс слышал, как главный мастер просил Гвен, чтобы она убедила Андреа никуда не ехать. Если бы это достигло ушей Викторикса, он бы мог заинтересоваться их поездками.
– Что касается этого случая, то тут я могу тебя успокоить. Насколько я понимаю, твой приятель услышал конец разговора, который как раз и предназначался для ушей Викторикса. Весь разговор целиком (тщательно отрепетированный, кстати) призван был убедить его в том, что эти поездки – всего лишь каприз девушек, которым наскучило постоянно находиться в школе, помогая Ильмарссону. Маневр достиг цели, и ни в марте, ни в июле Викторикс не предпринимал никаких попыток проследить за ними. А насчет Нильса ты, конечно, прав. Порой он ведет себя немного безответственно. Однако на глаза Викториксу он ни за что не попался бы, это исключено. Нильс в своем роде уникальный кот, он превосходит чутьем даже Леопольда. Чует не только нечисть, но и черных магов, и даже чернокнижников. Так что Викторикс мог слышать лишь болтовню учеников о коте-призраке. А ему не было дела до всяких там призраков, все его помыслы занимала шестьсот двенадцатая аудитория. Вот только сделать он ничего не мог. Думаю, ему даже больно было приближаться к ней – не говоря уж о том, чтобы проникнуть внутрь. Тогда бы его моментально убило. В лучшем случае, лишило бы рассудка. Вышняя Сущность не церемонится с теми, кто имеет связь с Нижним миром. Помнишь, что произошло с Чойбалсаном, смотрителем инфернального туннеля на Основе?
– Да, помню, – сказал Марк. – Но если вы говорите, что Сущность понемногу просачивалась, то как Викторикс мог находиться рядом с ней?
– Очевидно, он испытывал боль, когда приближался к шестьсот двенадцатой. Более того, я думаю, что ему вообще было крайне неуютно в школе.
– Может, он потому и уехал, что не мог дальше терпеть?
– Он не уехал, а был убит.
– Кем? Черными магами? За то, что не справился с заданием?
– Нет, – ответила Инга. – Его убил юноша по имени Эйнар Ларссон.
– Эйнар Ларссон… – задумчиво повторил Марк.
– Знакомо звучит, да? Оказывается, он сын известного тебе лейтенанта Ларссона. Все эти годы ему жилось очень непросто – отец объявлен предателем, мать совершила самоубийство, его несколько раз переводили из школы в школу. Учебу он закончил в Авернском командорстве, после чего уехал оттуда и объявился уже здесь. У нас есть основания полагать, что его завербовали Вышние и теперь он действует по их поручению. Видно, надеется таким образом искупить грехи отца.
Впрочем, для Марка звучала знакомо не только фамилия, но также и имя. Со слов Абигали, так звали приятеля Герти, и вряд ли это было простым совпадением. Марку было неловко выдавать чужую тайну, однако он понимал, что в сложившихся обстоятельствах просто не вправе об этом умолчать.
– У Герти, моей подопечной, которую я привез в школу, есть друг Эйнар. Я, конечно, не уверен, что он…
– Он тот самый Эйнар Ларссон, – подтвердила его догадку Инга. – Мы в курсе. Сам факт гибели Викторикса мы установили довольно быстро – уже к вечеру первого дня после его исчезновения. Тогда же Ильмарссон заподозрил, что Герти, возможно, замешана в этом; она была чем-то угнетена и явно вела себя виновато. Пару раз в течение недели он пытался вызвать ее на откровенность, но безуспешно. А в воскресенье Герти сама пришла к нему и призналась, что у нее есть друг, с которым она тайком встречалась на берегу моря. Рассказала, кто он такой, и не стала скрывать, что именно он убил Викторикса. По ее версии, Эйнар только защищался, а теперь вынужден прятаться от мести черных магов. Но мы полагаем, что парень выполнял поручение Вышнего мира – выследить Викторикса за пределами школы и уничтожить его. А что касается Герти, то тут у нас нет уверенности – Эйнар мог встречаться с ней по собственной инициативе, а мог и по приказу все тех же Вышних. Кстати, любопытная деталь: по словам Герти, в ночь с субботы на воскресенье ей приснился Ривал де Каэрден и сообщил, что Эйнар в безопасности. А если вспомнить тот сон, благодаря которому ты взял ее с собой в школу, то это уже второе послание за полгода. По мне, так Вышний мир проявляет чересчур много заботы о простой пятнадцатилетней девочке.
– Вы думаете, что она… ну, как-то связана со всем этим?
– Трудный вопрос. Логика говорит, что если бы Вышние собирались использовать Герти в своих целях, они бы действовали тайком, не выдавая себя. Ведь было же очевидно, что ты расскажешь о ее сне и мастеру Ильмарссону, и мне. Хотя не исключено, что как раз на такой вывод с нашей стороны они и рассчитывали. А еще возможно, что Вышний мир ввел Герти в игру с единственной целью – отвлечь наше внимание от чего-то другого. Так сказать, операция прикрытия.
– Значит, вы считаете, что Вышние что-то замышляют?
– Я в этом не сомневаюсь. Вот только не могу разгадать их планы. Мне гораздо проще иметь дело с Нижним миром, ведь там хозяйничают отдельные личности. А в Вышнем мире действует коллективный разум – неповоротливый, медлительный, но чрезвычайно мощный, способный просчитать ситуацию на сотни ходов вперед. В позиционной игре с ним очень трудно тягаться. – Инга посмотрела на свои миниатюрные наручные часики. – Ну думаю, уже можно будить мастера Ильмарссона. Ты пойдешь со мной или останешься здесь?
– Э-э… пожалуй, останусь. Лучше вы сами поговорите с ним.
Она поднялась.
– Ладно, поговорю сама. И не бойся, он сердиться не станет. По большому счету, Ильмарссон сам во всем виноват. Я ведь предупреждала его, что очень рискованно брать тебя в школу, но он настоял на своем – сказал, что ты обладаешь задатками хорошего учителя и будет неправильно лишать тебя шанса реализовать свой талант. Главный мастер очень высокого о тебе мнения. Не ошибусь, если скажу, что он считает тебя одним из лучших своих учеников… Ну все, я пошла.
Инга ласково взъерошила Марку волосы и со словами: «Скоро вернусь», – растаяла в воздухе.
Еще пару минут после ее ухода Марк оставался на месте, допивая кофе и угощаясь конфетами. Потом вытер салфеткой испачканные шоколадом пальцы, встал со скамьи и направился за угол дома.
В саду между деревьями с веселыми криками носился Феликс, бегая наперегонки с Нильсом и Леопольдом, которые отчаянно поддавались ему. Андреа стояла у каменной ограды и наблюдала за сыном. Ее васильковые глаза светились печальной нежностью.
Марк подошел к ней и нерешительно произнес:
– Сандра, я…
Но она тут же перебила его:
– Забудь это имя! Я больше не Сандра, теперь я Андреа. Называй меня так, как раньше называл. Договорились?
– Хорошо.
– Дело даже не в том, что надо придерживаться легенды, – продолжала Андреа. – Для меня это уже не легенда, это моя новая жизнь. А Сандра осталась в прошлом. Она была несчастной неудачницей.
– А ты сейчас счастлива? – спросил Марк.
– Настолько, насколько это возможно в моем положении. Для меня главное, что счастлив Феликс… Кстати, – она слегка улыбнулась, – на моем родном языке его имя звучит как «счастливый».
– И почти так же, как «кот», – добавил Марк.
В это самое время мальчик повалился на траву и стал бороться с Нильсом и Леопольдом. Его заливистый смех перемежался с их мяуканьем.
– Инга и мастер Ильмарссон хорошо придумали насчет Нильса, – заметил Марк. – Ведь, как я понимаю, Феликс нечасто общается со своими сверстниками.
– Реже, чем хотелось бы. Обычно лишь по воскресеньям, когда в Кэр-Магни приезжают крестьяне из соседних деревень и привозят с собой детей. Тогда усадьба превращается в настоящий дурдом. А в остальные дни Феликс довольствуется обществом Нильса – что, в общем, тоже неплохо. Теперь же сюда зачастит и Леопольд… – Тут Андреа помрачнела. – Только бы он не рассказал Владиславу…
– Ты этого не хочешь?
– Нет! – ответила она очень твердо. – Совсем не хочу. Ни к чему хорошему это не приведет. Ведь Феликс до сих пор единственный ребенок Владислава, и в ближайшие годы у них с Ингой вряд ли появятся дети.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Да, – согласился Марк. – И не просто неплохо, а великолепно.
– Особенно я горжусь Сандрой, – сказала Инга. – Мне удалось в полной мере сохранить ее утонченную красоту и вместе с тем сделать совершенно неузнаваемой.
– Зато теперь она немного похожа на вас.
– Лишь самую малость. Это получилось у меня нечаянно. Сначала мы даже не замечали, а когда заметили, Сандра уже не захотела ничего менять. В конце концов наше сходство не индивидуальное, просто один тип внешности.
– А что с Гвен? Ее вы специально сделали похожей на главного мастера?
– Ну она и раньше была похожа на него, только совсем чуть-чуть. Я лишь сделала их сходство более выразительным.
– Так они действительно родственники?
– Кристина его правнучка. Она об этом понятия не имела, а ее мать и по сей день не знает, кто на самом деле ее дед. Однако Ильмарссон, что бы там о нем ни говорили, внимательно следит за судьбой всех своих потомков. Пять лет назад он решил разыскать Кристину и обратился ко мне, так как ему было известно, что я встречалась с ней и Сандрой на Основе. Собственно, с этого и началось наше сотрудничество. Оказалось, что Ильмарссон, как и я, очень обеспокоен перспективой появления на Гранях нового Посланца от Вышнего мира. Мы оба считали, что человечество уже не нуждается в каких-либо мессиях или пророках, оно способно жить своим умом, а очередное Пришествие принесет больше вреда, чем пользы. В итоге я доверилась ему, мы вместе разработали план, как избежать этого, и заручились согласием Сандры.
Инга умолкла, поскольку из дома вышла Суальда с серебряным подносом, на котором стояли две чашки кофе и хрустальная ваза с шоколадными конфетами. Поставив поднос на скамейку между Ингой и Марком, женщина пожелала им приятного аппетита и сразу удалилась.
– Суальда – образцовая служанка, – произнесла Инга, взяв чашку кофе. – При ней можно говорить о чем угодно, она никому не проболтается. Однако я предпочитаю не перегружать ее лишней информацией.
Мимо них бок о бок пробежали Леопольд и Нильс, направляясь в сад. Леопольд на ходу сообщил, что они к Сандре и Феликсу.
– Только пожалуйста, – в который раз предупредила его Инга, – при мальчике называй ее Андреа. И только так. – А когда коты скрылись за углом, возобновила прерванный рассказ: – С помощью мастера Ильмарссона я смогла сделать то, что в свое время сделал Мэтр с Владиславом. Я отделила от колдовского дара Феликса ту особенную силу, которую несториане высокопарно именовали Священным Началом, а мы предпочитаем называть Вышней Сущностью. Но если Мэтр этим и ограничился, то я пошла еще дальше. Ни меня, ни Ильмарссона не устраивали полумеры, мы хотели предотвратить Пришествие, а не просто отсрочить его на одно поколение. Ведь в таком случае Феликс передал бы Сущность своему сыну – точно так же, как ему передал Владислав. Поэтому я изъяла ее.
– То есть уничтожили?
– Нет, она неуничтожима. А кроме того, в ней нет ничего плохого. Грубо говоря, это сплав энергии Вышнего мира с концентрированным добром мира земного, которое Вышние собирали по крупицам в течение двух тысячелетий и прессовали до тех пор, пока оно не превратилось в Добро с большой буквы, в Добро космическое. Но ведь можно совершить и обратное превращение – сделать космическое Добро просто добром и вернуть его людям. От этого земной мир станет только лучше и чище. Ну а самые восприимчивые к добру, разумеется, дети – и мастер Ильмарссон предложил поселить Сущность в его школе.
– В шестьсот двенадцатой аудитории? – догадался Марк. – Вы там ее заперли?
– Мы там ее держим, – уточнила Инга. – Надо сказать, она никуда особо не рвется. Рядом с таким количеством детей, притом детей в большинстве своем хороших, ей вполне комфортно. А защитные чары я настроила таким образом, чтобы Сущность могла понемногу просачиваться, и в результате каждый ученик, наряду со знаниями, получает в школе свою частичку вполне земного, человеческого добра. Кто большую, кто меньшую – зависит от индивидуальной восприимчивости.
– Значит, они становятся добрее?
– Только не в буквальном смысле. Добро и доброта – разные вещи. Соприкасаясь с Сущностью, дети не становятся более нравственными и порядочными; эти черты характера определяются их природой и воспитанием. Зато они обретают дополнительную сопротивляемость ко злу – как к космическому, так и к банальному людскому. А еще получают немножко силы Вышнего мира в дополнение к своим колдовским способностям. Совсем чуть-чуть – самостоятельно она действовать не может, лишь усиливает их природную магию. За последние годы средняя успеваемость учеников школы заметно возросла. Ты обратил на это внимание?
– Нет, – покачал Марк головой. – Я ведь могу судить только по тем временам, когда сам учился, но тогда все виделось в ином свете. Образно говоря, я был по другую сторону баррикад. А сравнивать оценки разных лет мне в голову не приходило. – Несколько секунд он помолчал, собираясь с мыслями, затем спросил: – А Вышние знают о том, что вы сделали?
– Да, знают, – кивнула Инга. – Мне дважды во сне являлись мои братья Сигурд и Гийом с Ривалом де Каэрденом. Оба раза они просили отказаться от нашего замысла и вернуть Сущность обратно Феликсу, однако их аргументы меня не убедили. А год назад Ривал приходил уже сам, но снова уговаривать меня не стал, лишь предупредил, что Нижний мир – а конкретнее, Велиал – напал на след. Впрочем, мы и сами об этом знали. За месяц до того один выпускник школы, очень способный паренек, имел конфликт с двумя черными магами. Своих противников он победил и, очевидно, во время схватки вложил в свои заклятия слишком много силы, полученной от Сущности. Рано или поздно это должно было случиться, и мы готовились к такому повороту событий. Когда Велиал послал в школу шпиона, Ильмарссон сразу его раскусил, но вида не подал и взял на работу.
– А почему?
– Чтобы избежать худшего варианта, – объяснила Инга. – Попытки использовать для проникновения в школу одного из учеников, вселив в его тело душу умершего черного мага. Разумеется, такая затея была заранее обречена на провал, и Велиал, без сомнения, понимал это. Но он не остановился бы ни перед чем в своем стремлении проникнуть в школу. И мы ему позволили.
– Его шпион пытался добраться до Сущности?
– Не до нее, а до Феликса. Я полагаю, Велиал даже не догадывается, что я изъяла Сущность у мальчика. Когда в школе появился шпион, Ильмарссон каждую ночь на несколько часов усиливал действие моих чар до самого предела, чтобы они полностью изолировали Сущность от окружающего мира. Шпион, будучи черным магом, чувствовал на себе ее действие и так же чувствовал, что в эти часы оно пропадало. Это должно было убедить Велиала, что Сандра с сыном прячутся в школе, в той самой шестьсот двенадцатой аудитории, но ежедневно покидают ее для прогулок на свободе.
– И он поверил?
– Думаю, да. Во всяком случае, те его слуги, которые занимались поисками на Основе, были срочно переброшены в Торнинский архипелаг.
– А он не подозревает, что Андреа и есть Сандра?
– Очень в этом сомневаюсь. Чтобы прийти к такому выводу, Велиал должен был сделать целый ряд весьма нетривиальных допущений. Скорее, он решил, что Андреа моя дальняя родственница.
– Но тогда он понял, что вы здесь замешаны.
– Я и не собиралась этого скрывать. Как раз наоборот – подстроила все так, чтобы шпион сразу прознал о наших с Ильмарссоном контактах. Это заставило и его, и Велиала действовать крайне осторожно. – Инга поставила пустую чашку на поднос и пытливо посмотрела на Марка. – И между прочим, вот что странно. Я сказала тебе, что Ильмарссон взял на работу черного мага, но ты ничуть не удивился, не спросил, как его зовут. Тебе что-то известно об этом?
Марк отвел в сторону взгляд, взял из вазы конфету и съел ее. После чего ответил:
– Ну, я мог бы сказать, что за весь прошлый год в школе появился только один новый учитель-колдун – Гидеон Викторикс… Но не буду хитрить. На следующий день после его отъезда я случайно подслушал разговор Андреа и Гвен. Даже не весь разговор, а лишь небольшой отрывок, из которого понял, что Викторикс шпионил для Нижнего мира, причем главный мастер об этом знал.
– Теперь понятно, – произнесла Инга. – Значит, тебя подтолкнуло к расследованию не любопытство, а беспокойство?
– Да. Хотя, не стану отрицать, и любопытство имело место. Но главное было все же беспокойство. И за школу, и за… – Он запнулся, слегка покраснел и торопливо продолжил: – Должен сказать, что конспирация у вас не на высоте. Это был не единственный разговор, который я подслушал. В позапрошлый четверг я оказался свидетелем того, как Андреа отчитывала Нильса за его игры в подвале. Как раз тогда я и понял, что он никакой не призрак и не астральная проекция, а живой кот, умеющий перемещаться на большие расстояния. А еще перед мартовскими каникулами Ульрих Сондерс слышал, как главный мастер просил Гвен, чтобы она убедила Андреа никуда не ехать. Если бы это достигло ушей Викторикса, он бы мог заинтересоваться их поездками.
– Что касается этого случая, то тут я могу тебя успокоить. Насколько я понимаю, твой приятель услышал конец разговора, который как раз и предназначался для ушей Викторикса. Весь разговор целиком (тщательно отрепетированный, кстати) призван был убедить его в том, что эти поездки – всего лишь каприз девушек, которым наскучило постоянно находиться в школе, помогая Ильмарссону. Маневр достиг цели, и ни в марте, ни в июле Викторикс не предпринимал никаких попыток проследить за ними. А насчет Нильса ты, конечно, прав. Порой он ведет себя немного безответственно. Однако на глаза Викториксу он ни за что не попался бы, это исключено. Нильс в своем роде уникальный кот, он превосходит чутьем даже Леопольда. Чует не только нечисть, но и черных магов, и даже чернокнижников. Так что Викторикс мог слышать лишь болтовню учеников о коте-призраке. А ему не было дела до всяких там призраков, все его помыслы занимала шестьсот двенадцатая аудитория. Вот только сделать он ничего не мог. Думаю, ему даже больно было приближаться к ней – не говоря уж о том, чтобы проникнуть внутрь. Тогда бы его моментально убило. В лучшем случае, лишило бы рассудка. Вышняя Сущность не церемонится с теми, кто имеет связь с Нижним миром. Помнишь, что произошло с Чойбалсаном, смотрителем инфернального туннеля на Основе?
– Да, помню, – сказал Марк. – Но если вы говорите, что Сущность понемногу просачивалась, то как Викторикс мог находиться рядом с ней?
– Очевидно, он испытывал боль, когда приближался к шестьсот двенадцатой. Более того, я думаю, что ему вообще было крайне неуютно в школе.
– Может, он потому и уехал, что не мог дальше терпеть?
– Он не уехал, а был убит.
– Кем? Черными магами? За то, что не справился с заданием?
– Нет, – ответила Инга. – Его убил юноша по имени Эйнар Ларссон.
– Эйнар Ларссон… – задумчиво повторил Марк.
– Знакомо звучит, да? Оказывается, он сын известного тебе лейтенанта Ларссона. Все эти годы ему жилось очень непросто – отец объявлен предателем, мать совершила самоубийство, его несколько раз переводили из школы в школу. Учебу он закончил в Авернском командорстве, после чего уехал оттуда и объявился уже здесь. У нас есть основания полагать, что его завербовали Вышние и теперь он действует по их поручению. Видно, надеется таким образом искупить грехи отца.
Впрочем, для Марка звучала знакомо не только фамилия, но также и имя. Со слов Абигали, так звали приятеля Герти, и вряд ли это было простым совпадением. Марку было неловко выдавать чужую тайну, однако он понимал, что в сложившихся обстоятельствах просто не вправе об этом умолчать.
– У Герти, моей подопечной, которую я привез в школу, есть друг Эйнар. Я, конечно, не уверен, что он…
– Он тот самый Эйнар Ларссон, – подтвердила его догадку Инга. – Мы в курсе. Сам факт гибели Викторикса мы установили довольно быстро – уже к вечеру первого дня после его исчезновения. Тогда же Ильмарссон заподозрил, что Герти, возможно, замешана в этом; она была чем-то угнетена и явно вела себя виновато. Пару раз в течение недели он пытался вызвать ее на откровенность, но безуспешно. А в воскресенье Герти сама пришла к нему и призналась, что у нее есть друг, с которым она тайком встречалась на берегу моря. Рассказала, кто он такой, и не стала скрывать, что именно он убил Викторикса. По ее версии, Эйнар только защищался, а теперь вынужден прятаться от мести черных магов. Но мы полагаем, что парень выполнял поручение Вышнего мира – выследить Викторикса за пределами школы и уничтожить его. А что касается Герти, то тут у нас нет уверенности – Эйнар мог встречаться с ней по собственной инициативе, а мог и по приказу все тех же Вышних. Кстати, любопытная деталь: по словам Герти, в ночь с субботы на воскресенье ей приснился Ривал де Каэрден и сообщил, что Эйнар в безопасности. А если вспомнить тот сон, благодаря которому ты взял ее с собой в школу, то это уже второе послание за полгода. По мне, так Вышний мир проявляет чересчур много заботы о простой пятнадцатилетней девочке.
– Вы думаете, что она… ну, как-то связана со всем этим?
– Трудный вопрос. Логика говорит, что если бы Вышние собирались использовать Герти в своих целях, они бы действовали тайком, не выдавая себя. Ведь было же очевидно, что ты расскажешь о ее сне и мастеру Ильмарссону, и мне. Хотя не исключено, что как раз на такой вывод с нашей стороны они и рассчитывали. А еще возможно, что Вышний мир ввел Герти в игру с единственной целью – отвлечь наше внимание от чего-то другого. Так сказать, операция прикрытия.
– Значит, вы считаете, что Вышние что-то замышляют?
– Я в этом не сомневаюсь. Вот только не могу разгадать их планы. Мне гораздо проще иметь дело с Нижним миром, ведь там хозяйничают отдельные личности. А в Вышнем мире действует коллективный разум – неповоротливый, медлительный, но чрезвычайно мощный, способный просчитать ситуацию на сотни ходов вперед. В позиционной игре с ним очень трудно тягаться. – Инга посмотрела на свои миниатюрные наручные часики. – Ну думаю, уже можно будить мастера Ильмарссона. Ты пойдешь со мной или останешься здесь?
– Э-э… пожалуй, останусь. Лучше вы сами поговорите с ним.
Она поднялась.
– Ладно, поговорю сама. И не бойся, он сердиться не станет. По большому счету, Ильмарссон сам во всем виноват. Я ведь предупреждала его, что очень рискованно брать тебя в школу, но он настоял на своем – сказал, что ты обладаешь задатками хорошего учителя и будет неправильно лишать тебя шанса реализовать свой талант. Главный мастер очень высокого о тебе мнения. Не ошибусь, если скажу, что он считает тебя одним из лучших своих учеников… Ну все, я пошла.
Инга ласково взъерошила Марку волосы и со словами: «Скоро вернусь», – растаяла в воздухе.
Еще пару минут после ее ухода Марк оставался на месте, допивая кофе и угощаясь конфетами. Потом вытер салфеткой испачканные шоколадом пальцы, встал со скамьи и направился за угол дома.
В саду между деревьями с веселыми криками носился Феликс, бегая наперегонки с Нильсом и Леопольдом, которые отчаянно поддавались ему. Андреа стояла у каменной ограды и наблюдала за сыном. Ее васильковые глаза светились печальной нежностью.
Марк подошел к ней и нерешительно произнес:
– Сандра, я…
Но она тут же перебила его:
– Забудь это имя! Я больше не Сандра, теперь я Андреа. Называй меня так, как раньше называл. Договорились?
– Хорошо.
– Дело даже не в том, что надо придерживаться легенды, – продолжала Андреа. – Для меня это уже не легенда, это моя новая жизнь. А Сандра осталась в прошлом. Она была несчастной неудачницей.
– А ты сейчас счастлива? – спросил Марк.
– Настолько, насколько это возможно в моем положении. Для меня главное, что счастлив Феликс… Кстати, – она слегка улыбнулась, – на моем родном языке его имя звучит как «счастливый».
– И почти так же, как «кот», – добавил Марк.
В это самое время мальчик повалился на траву и стал бороться с Нильсом и Леопольдом. Его заливистый смех перемежался с их мяуканьем.
– Инга и мастер Ильмарссон хорошо придумали насчет Нильса, – заметил Марк. – Ведь, как я понимаю, Феликс нечасто общается со своими сверстниками.
– Реже, чем хотелось бы. Обычно лишь по воскресеньям, когда в Кэр-Магни приезжают крестьяне из соседних деревень и привозят с собой детей. Тогда усадьба превращается в настоящий дурдом. А в остальные дни Феликс довольствуется обществом Нильса – что, в общем, тоже неплохо. Теперь же сюда зачастит и Леопольд… – Тут Андреа помрачнела. – Только бы он не рассказал Владиславу…
– Ты этого не хочешь?
– Нет! – ответила она очень твердо. – Совсем не хочу. Ни к чему хорошему это не приведет. Ведь Феликс до сих пор единственный ребенок Владислава, и в ближайшие годы у них с Ингой вряд ли появятся дети.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34