Сегодня мы выскажем свое мнение или завтра – это не имеет никакого значения.
Что касается вопроса о том, что мы предоставили оккупационную зону полякам, не имея на это согласия союзных правительств, то этот вопрос поставлен неточно. В своих нотах американское правительство и британское правительство нам предлагали несколько раз не допускать польскую администрацию в западные районы, пока не будет окончательно решен вопрос о западной границе Польши. Мы этого не могли сделать, потому что немецкое население ушло вслед за отступающими германскими войсками на запад. Польское же население шло вперед, на запад, и наша армия нуждалась в том, чтобы в ее тылу, на той территории, которую наша армия занимала, существовала местная администрация. Наша армия не может одновременно создавать администрацию в тылу, воевать и очищать территорию от врага. Она не привыкла к этому. Поэтому мы пустили поляков.
В этом духе мы и ответили тогда нашим американским и английским друзьям. Мы тем более пошли на это, что знали, что Польша получает приращение своих земель к западу от своей прежней границы. Я не знаю, какой может быть вред для нашего общего дела, если поляки устраивают свою администрацию на той территории, которая и без того должна остаться у Польши. Я кончил.
Трумэн. У меня нет никаких возражений против высказанного мнения относительно будущей границы Польши. Но мы условились, что все части Германии должны находиться в ведении четырех держав. И будет очень трудно согласиться на справедливое решение вопроса о репарациях, если важные части Германии будут находиться под оккупацией державы, не входящей в состав этих четырех держав.
Сталин. Что же вас репарации пугают? Мы можем отказаться от репараций с этих территорий, пожалуйста.
Трумэн. У нас нет намерения получить их.
Сталин. Что касается этих западных территорий, то никакого решения об этом не было, речь идет о толковании крымского решения. Насчет западной границы никаких решений не было, вопрос об этом остался открытым. Было только дано обещание о расширении границ Польши на западе и севере.
Черчилль. Я имею довольно много сказать относительно линии западной границы Польши, но, насколько я понимаю, время для этого еще не пришло.
Трумэн. Определение будущих границ принадлежит мирной конференции.
Сталин. Очень трудно восстановить немецкую администрацию в западной полосе – сбежали все.
Трумэн. Если Советское правительство хочет получить помощь для восстановления немецкой администрации на этих территориях, то этот вопрос можно обсудить.
Сталин. Наша концепция, концепция русских во время войны, при занятии территории противника состоит в следующем. Армия воюет, она идет вперед и не имеет никаких забот, кроме как выиграть сражение. Но, чтобы армия могла двигаться вперед, она должна иметь спокойный тыл. Она не может воевать с врагом на фронте и одновременно в тылу. Армия хорошо воюет, если тыл спокоен и если тыл сочувствует ей и помогает. Представьте себе положение, когда немецкое население либо бежит за своими отступающими войсками, либо стреляет в спину нашим войскам. А польское население идет вслед за нашими войсками. При таком положении естественно стремление армии иметь в тылу администрацию, которая ей сочувствует и помогает. В этом все дело.
Трумэн. Это я понимаю и сочувствую.
Сталин. Другого выхода не было. Это не значит, конечно, что я сам определяю границы. Если вы не согласитесь с той линией, которую предлагает польское правительство, вопрос останется открытым. Вот и все.
Черчилль. Но можно ли этот вопрос оставить без решения?
Сталин. Когда-нибудь его надо решить.
Черчилль. Существует еще вопрос о поставках. Вопрос о поставках продуктов питания – весьма важный вопрос, потому что эти районы являются основными районами, доставляющими продукты питания для германского населения.
Сталин. А кто там будет работать, производить хлеб? Кроме поляков, там некому работать.
Трумэн. Мы можем достигнуть соглашения. Я думаю, что существо вопроса, который стоит перед нами и нас волнует, состоит в том, какая будет администрация в этих районах. Нас интересует также вопрос о том, будут ли эти районы являться частью Германии или частью Польши в период оккупации. Вопрос заключается в следующем. У нас есть зона оккупации, у Франции есть зона оккупации, есть зона оккупации у англичан и у Советского Союза. Я хочу знать, не входят ли районы, о которых идет речь сейчас, в советскую зону оккупации. Я думаю, что в надлежащее время мы сможем достигнуть соглашения относительно будущих границ Польши, но сейчас меня интересует вопрос об этих районах на период оккупации.
Сталин. На бумаге это пока немецкие территории, на деле – это польские территории, де-факто.
Трумэн. Что случилось с местным населением? Его там было, по-видимому, миллиона три.
Сталин. Население ушло.
Черчилль. Если это так, то получается, что они должны будут питаться в тех районах, куда они ушли, если эти районы, которые немцы оставили, не будут переданы Германии и не будут находиться в распоряжении Германии. Я так понимаю, что, согласно плану польского правительства, который поддерживается, как я понял, Советским правительством, одна четверть всех обрабатываемых земель Германии 1937 года будет отторгнута от нее.
Что касается населения, то оказывается, что три или четыре миллиона поляков будут перемещены с востока в западные районы. Довоенное население Германии в этих районах, по русским данным, составляло восемь с четвертью миллионов. Значит, помимо серьезных трудностей, связанных с перемещением такого большого числа людей, непропорционально большое бремя будет возложено на другие части Германии, и все-таки продовольственная проблема не будет разрешена.
Трумэн. Франция захочет получить Саар и Рур, и если мы отдадим Франции Саар и Рур, то что же тогда останется Германии?
Сталин. Об этом решения нет, а в отношении западной границы Польши есть решение – решение о том, что территория Польши должна получить приращения на севере и западе.
Черчилль. Еще одно замечание – относительно заявления генералиссимуса Сталина о том, что все немцы покинули эти районы. Имеются другие данные, которые говорят о том, что там все-таки осталось 2–2,5 миллиона немцев. Конечно, эти цифры следовало бы еще проверить.
Сталин. Конечно, нужно проверить. Мы обсуждали вопрос о границе и пришли теперь к вопросу о продовольственном снабжении Германии. Если вы хотите обсуждать этот вопрос, пожалуйста, я не возражаю.
Черчилль. Это верно, что мы говорили о границе, а теперь перешли к вопросу о снабжении продовольствием Германии. Но я об этом упомянул потому, что вопрос о границе создает нам большие затруднения при разрешении некоторых других вопросов.
Сталин. Я согласен, что некоторые затруднения со снабжением Германии имеются, но главными виновниками этих затруднений являются сами немцы. Война привела к тому, что из этих 8 миллионов немцев там никого почти не осталось. Возьмите Штеттин; там было 500 тысяч населения, а когда мы вошли в Штеттин, там осталось всего 8 тысяч.
В Восточной Пруссии немцы поступили так: большая часть ушла на запад, в тыл к своим войскам, другая часть ушла в район Кенигсберга, к русским. Когда мы пришли в ту зону, которая предназначалась для приращения польской территории, там из немцев никого не осталось, остались одни поляки. Вот как обернулось дело.
В зоне между Одером и Вислой немцы бросили свои поля, поля обрабатываются и убираются поляками. Едва ли поляки согласятся отдать немцам то, что они обработали. Вот какое положение создалось в этих районах.
Трумэн. Я хочу еще раз повторить: по моему мнению, зоны оккупации должны быть предоставлены тем державам, о которых состоялось решение. У меня нет никаких возражений против того, чтобы обсудить вопрос о границах Польши, но я думаю, что мы не можем разрешить этого вопроса здесь.
Черчилль. Мы согласились компенсировать Польшу за счет Германии за ту территорию, которая отошла от нее к востоку от линии Керзона. Но одно должно уравновешивать другое. Сейчас Польша требует для себя гораздо больше, чем она отдает на востоке. Я не считаю, что это делается для блага Европы, не говоря уже о союзниках. Если три или четыре миллиона поляков будут перемещены с востока от линии Керзона, то три или четыре миллиона немцев могли бы быть перемещены на западе, чтобы уступить место полякам. Перемещение же сейчас 8 миллионов людей – это дело, которое я не могу поддерживать. Компенсация должна равняться потерям, иначе это не было бы хорошо и для самой Польши. Если, как говорил генералиссимус Сталин, немцы оставили земли к востоку и западу от Одера, то их следовало бы поощрить вернуться туда.
Во всяком случае, поляки не имеют права создавать катастрофического положения в продовольственном. снабжении германского населения. Я еще раз хочу подчеркнуть эту точку зрения. Я хочу, чтоб генералиссимус понял наши затруднения так же, как, я надеюсь, мы поймем его затруднения.
Мы не желаем, чтобы на наших руках оставалось огромное число немецкого населения без всяких продовольственных ресурсов. Возьмем, например, огромное население в Рурском бассейне, в районе угольных копей. Это население находится в зоне английской оккупации. Если для них не будет поставлено достаточно продовольствия, то в нашей собственной зоне будет такое положение, как в немецких концентрационных лагерях.
Сталин. Все равно, Германия без импорта хлеба не обходилась и не обойдется.
Черчилль. Да, конечно, но она тем более не будет иметь возможности кормить себя, если у нее будут отняты восточные земли.
Сталин. Пусть покупают хлеб у Польши.
Черчилль. Мы не считаем, что эта территория является территорией Польши.
Сталин. Там живут поляки, они обработали поля. Мы не можем требовать от поляков, чтобы они обработали поля, а хлеб отдали немцам.
Черчилль. Кроме того, я должен указать на то, что условия в занятых поляками районах вообще являются очень странными. Например, мне сообщают, что поляки продают силезский уголь Швеции. Они это делают в то время, когда у нас в Англии ощущается недостаток угля и предстоит самая холодная и самая жестокая зима без топлива. Мы исходим из общего принципа, что снабжение продовольствием и топливом Германии в границах 1937 года должно распределяться пропорционально количеству ее населения и независимо от того, в какой зоне находятся это продовольствие и этот уголь.
Сталин. А кто будет добывать этот уголь? Немцы не добывают, добывают поляки, они работают.
Черчилль. Но они работают в Силезии.
Сталин. Оттуда все хозяева сбежали.
Черчилль. Они ушли потому, что испугались военных действий, но, так как теперь война окончилась, они могли бы вернуться обратно.
Сталин. Не хотят, и этому не очень сочувствуют поляки.
Черчилль. Я вчера был глубоко тронут словами генералиссимуса, когда он говорил о нежелательности заниматься настоящими и будущими проблемами, основываясь на чувстве мести. Я считаю поэтому, что мои сегодняшние мысли должны встретить его сочувствие, потому что было бы несправедливым, если бы такое громадное число немцев было направлено к нам, а поляки имели бы все преимущества.
Сталин. Я говорю о предпринимателях, которые сбежали из угольного бассейна. Мы сами теперь покупаем уголь у поляков, как шведы, потому что у нас в некоторых районах, например в Прибалтике, угля не хватает.
Трумэн. По-видимому, это совершившийся факт, что значительная часть Германии передана Польше для оккупации. Что же тогда остается для взимания репараций? Даже у нас в США не хватает угля. Однако, несмотря на это, мы посылаем в этом году в Европу 6,5 миллиона тонн угля. Я думаю, что эта часть Германии, а именно угольный бассейн, должна считаться остающейся за Германией как в отношении репараций, так и в отношении снабжения продовольствием. Я считаю, что поляки не имеют права взять себе эту часть Германии. Мы сейчас обсуждаем вопрос о будущих границах Польши. Но я считаю, что здесь мы не можем разрешить этого вопроса, он должен быть разрешен на мирной конференции.
Сталин. Кто же будет добывать там уголь? У нас, у русских, не хватает рабочих для своих предприятий. У немцев все рабочие ушли в армию – пропаганда Геббельса добилась своей цели. Остается либо остановить всякое производство, либо передать это дело полякам. Другого выхода нет. Что касается угля, я должен сказать, что у поляков в старых границах был свой угольный бассейн, очень богатый. К этому угольному бассейну присоединился угольный район Силезии, который находился у немцев. Работают там поляки. Мы не можем взять уголь, добытый поляками.
Черчилль. Копи в Силезии разрабатываются, насколько я понимаю, польскими рабочими. Нет возражений против того, чтобы эти копи действовали в качестве агентства Советского правительства в советской зоне оккупации, но не польского правительства в зоне, которая не предоставлена Польше для оккупации.
Сталин. Это нарушило бы все отношения между двумя дружественными государствами. Затем я прошу г-на Черчилля обратить внимание на тот факт, что немцы сами испытывают недостаток в рабочей силе. Большая часть предприятий, которую мы застали во время своего продвижения, обслуживалась иностранными рабочими – итальянскими, болгарскими, французскими, русскими, украинскими и др. Все это были рабочие, которые были насильственно угнаны немцами со своей родины. Когда русские войска пришли в эти районы, эти иностранные рабочие стали считать, что они свободны, и уехали на свою родину. Куда же девались германские рабочие? Они оказались в большей своей части мобилизованными в германскую армию и либо перебиты во время войны, либо попали в плен.
Создалась ситуация, при которой большая германская промышленность работала при самом незначительном количестве германских рабочих и большом количестве иностранных рабочих. Когда эти иностранные рабочие были освобождены, они ушли и предприятия остались без рабочих. Сейчас положение таково, что надо либо эти предприятия закрыть, либо дать возможность работать на них местному населению, то есть полякам. Нельзя прогонять сейчас поляков. Такая обстановка сложилась стихийно. Винить тут, собственно, некого.
Эттли. Я хочу сказать несколько слов относительно настоящей ситуации с точки зрения оккупирующих Германию держав. Оставляя в стороне вопрос об окончательной границе между Польшей и Германией, мы видим, что перед нами лежит страна, в которой царит хаос и которая прежде составляла экономическую единицу. Перед нами страна, которая зависела в смысле снабжения продовольствием и отчасти углем от своих восточных районов, частично заселенных поляками. Я считаю, что ресурсы всей Германии 1937 года должны быть, использованы для поддержания и снабжения всего германского населения, и если часть Германии будет отторгнута заранее, то это создаст большие затруднения для оккупирующих держав в западной и южной зонах.
Если требуется рабочая сила для восточных районов, то она должна быть найдена из числа населения остальной части Германии, среди той части германского населения, которая демобилизована или освобождена от работы в военной промышленности. И эта рабочая сила должна быть направлена туда, где она может принести наибольшую пользу для того, чтобы союзники не были поставлены в затруднительное положение в ближайшие месяцы.
Сталин. Может быть, г-н Эттли примет во внимание, что Польша тоже страдает от последствий войны и тоже является союзником?
Эттли. Да, но она оказалась в преимущественном положении.
Сталин. Перед Германией. Так оно и должно быть.
Эттли. Нет, в отношении остальных союзников.
Сталин. Это далеко не так.
Трумэн. Я хочу откровенно сказать то, что я думаю по этому вопросу. Я не могу согласиться с изъятием восточной части Германии 1937 года в смысле разрешения вопроса о репарациях и снабжения продовольствием и углем всего германского населения.
Черчилль. Мы не кончили еще с этим вопросом. Кроме того, у нас имеются, конечно, более приятные вопросы. (Смех).
Трумэн. Я предлагаю сейчас закрыть заседание; может быть, подумаем пока над этими вопросами. Это меня устраивает.
Сталин. Можно, меня это тоже устраивает.
Трумэн. Завтра заседание в пять часов.
17 июля – 2 августа 1945 г
22 июля 1945 г.
Шестое заседание
Трумэн открывает заседание.
Сталин. Я хочу сообщить, что сегодня советские войска начали отход в Австрии, им придется отойти в некоторых районах на 100 километров. Отход будет закончен 24 июля. В Вену уже вступили передовые отряды союзных войск.
Черчилль. Мы очень благодарны генералиссимусу, что он так быстро приступил к выполнению соглашения.
Трумэн. Американское правительство также выражает свою благодарность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Что касается вопроса о том, что мы предоставили оккупационную зону полякам, не имея на это согласия союзных правительств, то этот вопрос поставлен неточно. В своих нотах американское правительство и британское правительство нам предлагали несколько раз не допускать польскую администрацию в западные районы, пока не будет окончательно решен вопрос о западной границе Польши. Мы этого не могли сделать, потому что немецкое население ушло вслед за отступающими германскими войсками на запад. Польское же население шло вперед, на запад, и наша армия нуждалась в том, чтобы в ее тылу, на той территории, которую наша армия занимала, существовала местная администрация. Наша армия не может одновременно создавать администрацию в тылу, воевать и очищать территорию от врага. Она не привыкла к этому. Поэтому мы пустили поляков.
В этом духе мы и ответили тогда нашим американским и английским друзьям. Мы тем более пошли на это, что знали, что Польша получает приращение своих земель к западу от своей прежней границы. Я не знаю, какой может быть вред для нашего общего дела, если поляки устраивают свою администрацию на той территории, которая и без того должна остаться у Польши. Я кончил.
Трумэн. У меня нет никаких возражений против высказанного мнения относительно будущей границы Польши. Но мы условились, что все части Германии должны находиться в ведении четырех держав. И будет очень трудно согласиться на справедливое решение вопроса о репарациях, если важные части Германии будут находиться под оккупацией державы, не входящей в состав этих четырех держав.
Сталин. Что же вас репарации пугают? Мы можем отказаться от репараций с этих территорий, пожалуйста.
Трумэн. У нас нет намерения получить их.
Сталин. Что касается этих западных территорий, то никакого решения об этом не было, речь идет о толковании крымского решения. Насчет западной границы никаких решений не было, вопрос об этом остался открытым. Было только дано обещание о расширении границ Польши на западе и севере.
Черчилль. Я имею довольно много сказать относительно линии западной границы Польши, но, насколько я понимаю, время для этого еще не пришло.
Трумэн. Определение будущих границ принадлежит мирной конференции.
Сталин. Очень трудно восстановить немецкую администрацию в западной полосе – сбежали все.
Трумэн. Если Советское правительство хочет получить помощь для восстановления немецкой администрации на этих территориях, то этот вопрос можно обсудить.
Сталин. Наша концепция, концепция русских во время войны, при занятии территории противника состоит в следующем. Армия воюет, она идет вперед и не имеет никаких забот, кроме как выиграть сражение. Но, чтобы армия могла двигаться вперед, она должна иметь спокойный тыл. Она не может воевать с врагом на фронте и одновременно в тылу. Армия хорошо воюет, если тыл спокоен и если тыл сочувствует ей и помогает. Представьте себе положение, когда немецкое население либо бежит за своими отступающими войсками, либо стреляет в спину нашим войскам. А польское население идет вслед за нашими войсками. При таком положении естественно стремление армии иметь в тылу администрацию, которая ей сочувствует и помогает. В этом все дело.
Трумэн. Это я понимаю и сочувствую.
Сталин. Другого выхода не было. Это не значит, конечно, что я сам определяю границы. Если вы не согласитесь с той линией, которую предлагает польское правительство, вопрос останется открытым. Вот и все.
Черчилль. Но можно ли этот вопрос оставить без решения?
Сталин. Когда-нибудь его надо решить.
Черчилль. Существует еще вопрос о поставках. Вопрос о поставках продуктов питания – весьма важный вопрос, потому что эти районы являются основными районами, доставляющими продукты питания для германского населения.
Сталин. А кто там будет работать, производить хлеб? Кроме поляков, там некому работать.
Трумэн. Мы можем достигнуть соглашения. Я думаю, что существо вопроса, который стоит перед нами и нас волнует, состоит в том, какая будет администрация в этих районах. Нас интересует также вопрос о том, будут ли эти районы являться частью Германии или частью Польши в период оккупации. Вопрос заключается в следующем. У нас есть зона оккупации, у Франции есть зона оккупации, есть зона оккупации у англичан и у Советского Союза. Я хочу знать, не входят ли районы, о которых идет речь сейчас, в советскую зону оккупации. Я думаю, что в надлежащее время мы сможем достигнуть соглашения относительно будущих границ Польши, но сейчас меня интересует вопрос об этих районах на период оккупации.
Сталин. На бумаге это пока немецкие территории, на деле – это польские территории, де-факто.
Трумэн. Что случилось с местным населением? Его там было, по-видимому, миллиона три.
Сталин. Население ушло.
Черчилль. Если это так, то получается, что они должны будут питаться в тех районах, куда они ушли, если эти районы, которые немцы оставили, не будут переданы Германии и не будут находиться в распоряжении Германии. Я так понимаю, что, согласно плану польского правительства, который поддерживается, как я понял, Советским правительством, одна четверть всех обрабатываемых земель Германии 1937 года будет отторгнута от нее.
Что касается населения, то оказывается, что три или четыре миллиона поляков будут перемещены с востока в западные районы. Довоенное население Германии в этих районах, по русским данным, составляло восемь с четвертью миллионов. Значит, помимо серьезных трудностей, связанных с перемещением такого большого числа людей, непропорционально большое бремя будет возложено на другие части Германии, и все-таки продовольственная проблема не будет разрешена.
Трумэн. Франция захочет получить Саар и Рур, и если мы отдадим Франции Саар и Рур, то что же тогда останется Германии?
Сталин. Об этом решения нет, а в отношении западной границы Польши есть решение – решение о том, что территория Польши должна получить приращения на севере и западе.
Черчилль. Еще одно замечание – относительно заявления генералиссимуса Сталина о том, что все немцы покинули эти районы. Имеются другие данные, которые говорят о том, что там все-таки осталось 2–2,5 миллиона немцев. Конечно, эти цифры следовало бы еще проверить.
Сталин. Конечно, нужно проверить. Мы обсуждали вопрос о границе и пришли теперь к вопросу о продовольственном снабжении Германии. Если вы хотите обсуждать этот вопрос, пожалуйста, я не возражаю.
Черчилль. Это верно, что мы говорили о границе, а теперь перешли к вопросу о снабжении продовольствием Германии. Но я об этом упомянул потому, что вопрос о границе создает нам большие затруднения при разрешении некоторых других вопросов.
Сталин. Я согласен, что некоторые затруднения со снабжением Германии имеются, но главными виновниками этих затруднений являются сами немцы. Война привела к тому, что из этих 8 миллионов немцев там никого почти не осталось. Возьмите Штеттин; там было 500 тысяч населения, а когда мы вошли в Штеттин, там осталось всего 8 тысяч.
В Восточной Пруссии немцы поступили так: большая часть ушла на запад, в тыл к своим войскам, другая часть ушла в район Кенигсберга, к русским. Когда мы пришли в ту зону, которая предназначалась для приращения польской территории, там из немцев никого не осталось, остались одни поляки. Вот как обернулось дело.
В зоне между Одером и Вислой немцы бросили свои поля, поля обрабатываются и убираются поляками. Едва ли поляки согласятся отдать немцам то, что они обработали. Вот какое положение создалось в этих районах.
Трумэн. Я хочу еще раз повторить: по моему мнению, зоны оккупации должны быть предоставлены тем державам, о которых состоялось решение. У меня нет никаких возражений против того, чтобы обсудить вопрос о границах Польши, но я думаю, что мы не можем разрешить этого вопроса здесь.
Черчилль. Мы согласились компенсировать Польшу за счет Германии за ту территорию, которая отошла от нее к востоку от линии Керзона. Но одно должно уравновешивать другое. Сейчас Польша требует для себя гораздо больше, чем она отдает на востоке. Я не считаю, что это делается для блага Европы, не говоря уже о союзниках. Если три или четыре миллиона поляков будут перемещены с востока от линии Керзона, то три или четыре миллиона немцев могли бы быть перемещены на западе, чтобы уступить место полякам. Перемещение же сейчас 8 миллионов людей – это дело, которое я не могу поддерживать. Компенсация должна равняться потерям, иначе это не было бы хорошо и для самой Польши. Если, как говорил генералиссимус Сталин, немцы оставили земли к востоку и западу от Одера, то их следовало бы поощрить вернуться туда.
Во всяком случае, поляки не имеют права создавать катастрофического положения в продовольственном. снабжении германского населения. Я еще раз хочу подчеркнуть эту точку зрения. Я хочу, чтоб генералиссимус понял наши затруднения так же, как, я надеюсь, мы поймем его затруднения.
Мы не желаем, чтобы на наших руках оставалось огромное число немецкого населения без всяких продовольственных ресурсов. Возьмем, например, огромное население в Рурском бассейне, в районе угольных копей. Это население находится в зоне английской оккупации. Если для них не будет поставлено достаточно продовольствия, то в нашей собственной зоне будет такое положение, как в немецких концентрационных лагерях.
Сталин. Все равно, Германия без импорта хлеба не обходилась и не обойдется.
Черчилль. Да, конечно, но она тем более не будет иметь возможности кормить себя, если у нее будут отняты восточные земли.
Сталин. Пусть покупают хлеб у Польши.
Черчилль. Мы не считаем, что эта территория является территорией Польши.
Сталин. Там живут поляки, они обработали поля. Мы не можем требовать от поляков, чтобы они обработали поля, а хлеб отдали немцам.
Черчилль. Кроме того, я должен указать на то, что условия в занятых поляками районах вообще являются очень странными. Например, мне сообщают, что поляки продают силезский уголь Швеции. Они это делают в то время, когда у нас в Англии ощущается недостаток угля и предстоит самая холодная и самая жестокая зима без топлива. Мы исходим из общего принципа, что снабжение продовольствием и топливом Германии в границах 1937 года должно распределяться пропорционально количеству ее населения и независимо от того, в какой зоне находятся это продовольствие и этот уголь.
Сталин. А кто будет добывать этот уголь? Немцы не добывают, добывают поляки, они работают.
Черчилль. Но они работают в Силезии.
Сталин. Оттуда все хозяева сбежали.
Черчилль. Они ушли потому, что испугались военных действий, но, так как теперь война окончилась, они могли бы вернуться обратно.
Сталин. Не хотят, и этому не очень сочувствуют поляки.
Черчилль. Я вчера был глубоко тронут словами генералиссимуса, когда он говорил о нежелательности заниматься настоящими и будущими проблемами, основываясь на чувстве мести. Я считаю поэтому, что мои сегодняшние мысли должны встретить его сочувствие, потому что было бы несправедливым, если бы такое громадное число немцев было направлено к нам, а поляки имели бы все преимущества.
Сталин. Я говорю о предпринимателях, которые сбежали из угольного бассейна. Мы сами теперь покупаем уголь у поляков, как шведы, потому что у нас в некоторых районах, например в Прибалтике, угля не хватает.
Трумэн. По-видимому, это совершившийся факт, что значительная часть Германии передана Польше для оккупации. Что же тогда остается для взимания репараций? Даже у нас в США не хватает угля. Однако, несмотря на это, мы посылаем в этом году в Европу 6,5 миллиона тонн угля. Я думаю, что эта часть Германии, а именно угольный бассейн, должна считаться остающейся за Германией как в отношении репараций, так и в отношении снабжения продовольствием. Я считаю, что поляки не имеют права взять себе эту часть Германии. Мы сейчас обсуждаем вопрос о будущих границах Польши. Но я считаю, что здесь мы не можем разрешить этого вопроса, он должен быть разрешен на мирной конференции.
Сталин. Кто же будет добывать там уголь? У нас, у русских, не хватает рабочих для своих предприятий. У немцев все рабочие ушли в армию – пропаганда Геббельса добилась своей цели. Остается либо остановить всякое производство, либо передать это дело полякам. Другого выхода нет. Что касается угля, я должен сказать, что у поляков в старых границах был свой угольный бассейн, очень богатый. К этому угольному бассейну присоединился угольный район Силезии, который находился у немцев. Работают там поляки. Мы не можем взять уголь, добытый поляками.
Черчилль. Копи в Силезии разрабатываются, насколько я понимаю, польскими рабочими. Нет возражений против того, чтобы эти копи действовали в качестве агентства Советского правительства в советской зоне оккупации, но не польского правительства в зоне, которая не предоставлена Польше для оккупации.
Сталин. Это нарушило бы все отношения между двумя дружественными государствами. Затем я прошу г-на Черчилля обратить внимание на тот факт, что немцы сами испытывают недостаток в рабочей силе. Большая часть предприятий, которую мы застали во время своего продвижения, обслуживалась иностранными рабочими – итальянскими, болгарскими, французскими, русскими, украинскими и др. Все это были рабочие, которые были насильственно угнаны немцами со своей родины. Когда русские войска пришли в эти районы, эти иностранные рабочие стали считать, что они свободны, и уехали на свою родину. Куда же девались германские рабочие? Они оказались в большей своей части мобилизованными в германскую армию и либо перебиты во время войны, либо попали в плен.
Создалась ситуация, при которой большая германская промышленность работала при самом незначительном количестве германских рабочих и большом количестве иностранных рабочих. Когда эти иностранные рабочие были освобождены, они ушли и предприятия остались без рабочих. Сейчас положение таково, что надо либо эти предприятия закрыть, либо дать возможность работать на них местному населению, то есть полякам. Нельзя прогонять сейчас поляков. Такая обстановка сложилась стихийно. Винить тут, собственно, некого.
Эттли. Я хочу сказать несколько слов относительно настоящей ситуации с точки зрения оккупирующих Германию держав. Оставляя в стороне вопрос об окончательной границе между Польшей и Германией, мы видим, что перед нами лежит страна, в которой царит хаос и которая прежде составляла экономическую единицу. Перед нами страна, которая зависела в смысле снабжения продовольствием и отчасти углем от своих восточных районов, частично заселенных поляками. Я считаю, что ресурсы всей Германии 1937 года должны быть, использованы для поддержания и снабжения всего германского населения, и если часть Германии будет отторгнута заранее, то это создаст большие затруднения для оккупирующих держав в западной и южной зонах.
Если требуется рабочая сила для восточных районов, то она должна быть найдена из числа населения остальной части Германии, среди той части германского населения, которая демобилизована или освобождена от работы в военной промышленности. И эта рабочая сила должна быть направлена туда, где она может принести наибольшую пользу для того, чтобы союзники не были поставлены в затруднительное положение в ближайшие месяцы.
Сталин. Может быть, г-н Эттли примет во внимание, что Польша тоже страдает от последствий войны и тоже является союзником?
Эттли. Да, но она оказалась в преимущественном положении.
Сталин. Перед Германией. Так оно и должно быть.
Эттли. Нет, в отношении остальных союзников.
Сталин. Это далеко не так.
Трумэн. Я хочу откровенно сказать то, что я думаю по этому вопросу. Я не могу согласиться с изъятием восточной части Германии 1937 года в смысле разрешения вопроса о репарациях и снабжения продовольствием и углем всего германского населения.
Черчилль. Мы не кончили еще с этим вопросом. Кроме того, у нас имеются, конечно, более приятные вопросы. (Смех).
Трумэн. Я предлагаю сейчас закрыть заседание; может быть, подумаем пока над этими вопросами. Это меня устраивает.
Сталин. Можно, меня это тоже устраивает.
Трумэн. Завтра заседание в пять часов.
17 июля – 2 августа 1945 г
22 июля 1945 г.
Шестое заседание
Трумэн открывает заседание.
Сталин. Я хочу сообщить, что сегодня советские войска начали отход в Австрии, им придется отойти в некоторых районах на 100 километров. Отход будет закончен 24 июля. В Вену уже вступили передовые отряды союзных войск.
Черчилль. Мы очень благодарны генералиссимусу, что он так быстро приступил к выполнению соглашения.
Трумэн. Американское правительство также выражает свою благодарность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49