Вы прекрасно знаете, что режим Франко был навязан Гитлером и Муссолини и является их наследием. Уничтожая режим Франко, мы уничтожаем наследие Гитлера и Муссолини. Нельзя также упускать из виду и того, что демократическое освобождение Европы к чему-то обязывает.
Я не предлагаю военного вмешательства, я не предлагаю развязывать там гражданскую войну. Я бы только хотел, чтобы испанский народ знал, что мы, руководители демократической Европы, относимся отрицательно к режиму Франко. Если мы об этом в той или иной форме не заявим, испанский народ будет иметь право считать, что мы не против режима Франко. Он может сказать, что, поскольку мы не трогаем режима Франко, значит, мы его поддерживаем.
Какие имеются средства дипломатического порядка, которые могли бы показать испанскому народу, что мы не на стороне Франко, а на стороне демократии? Допустим, что такое средство, как разрыв дипломатических отношений, является чересчур сильным, а нельзя ли нам подумать насчет других, более эластичных средств дипломатического порядка? Это необходимо сделать для того, чтобы испанский народ знал, что мы симпатизируем ему, а не Франко.
По-моему, было бы опасным оставлять режим Франко в том виде, в каком он сейчас существует. Общественное, мнение европейских стран, как это видно из печати, так же как и общественное мнение Америки, не симпатизирует режиму Франко. Если мы пройдем мимо этого вопроса, могут подумать, что мы молчаливо освящаем, санкционируем режим Франко в Испании. Это большое обвинение против нас. Я бы не хотел фигурировать в числе обвиняемых.
Черчилль. У вас нет дипломатических отношений с правительством Испании, и вас никто в этом обвинить не может.
Сталин. Но у меня есть право и возможность поставить этот вопрос и разрешить его. Откуда люди могут знать, что Советский Союз сочувствует или не сочувствует режиму Франко? Принято думать, что «большая тройка» может решать такие вопросы. Я состою членом «большой тройки» так же, как президент и премьер-министр. Имею ли я право молчать насчет того, что творится в Испании, насчет режима Франко и насчет той большой опасности, которую этот режим представляет для всей Европы? Это было бы большой ошибкой, если бы мы прошли мимо этого вопроса и ничего об этом не сказали.
Черчилль. Каждое правительство имеет полную свободу высказаться индивидуально. Этой же свободой пользуется и печать, о чем упомянул здесь генералиссимус Сталин. Советская и отчасти американская печать очень свободно высказывались относительно положения дел в Испании. Что касается британского правительства, то, хотя мы и очень часто говорили об этом Франко и его послу, мы не хотели бы прекращать отношений с испанским правительством.
У нас очень долгое время существовали торговые отношения с Испанией, они нам поставляют апельсины, вино и некоторые другие продукты, мы, в свою очередь, поставляем им нашу продукцию. Если наше вмешательство не приведет к желанным результатам, то я не хотел бы, чтобы эта торговля была поставлена под угрозу. Но в то же время я вполне понимаю точку зрения генералиссимуса Сталина. Франко имел наглость послать в Россию «голубую дивизию», и поэтому я понимаю взгляды русских.
Но Испания ни в чем не помешала нам, она этого не сделала даже тогда, когда могла бы помешать в бухте Алжесираса. Никто не сомневается в том, что генералиссимус Сталин ненавидит Франко, и я думаю, что большинство англичан разделяют его взгляд. Я только хочу подчеркнуть, что мы от него ничего не потерпели.
Сталин. Дело не в какой-то обиде. Я, между прочим, считаю, что Англия тоже потерпела от режима Франко. Долгое время Испания предоставляла свои берега в распоряжение Гитлера для его подводных лодок. Поэтому можно считать, что Англия так или иначе потерпела от режима Франко.
Но я бы не хотел, чтобы этот вопрос рассматривался с точки зрения какой-то обиды. Не в «голубой дивизии» дело, а в том, что режим Франко представляет серьезную опасность для Европы. Поэтому я считаю, что надо что-то предпринять против этого режима. Если разрыв дипломатических отношений не годится, я не настаиваю на этом. Можно найти другие средства. Нам стоит только сказать, что мы не сочувствуем режиму Франко и считаем справедливым стремление испанского народа к демократии, – нам стоит только это сказать, и от режима Франко ничего не останется. Уверяю вас.
Я предлагаю: пусть министры иностранных дел поговорят о том, нельзя ли придумать другую, более мягкую и эластичную форму для того, чтобы дать понять, что великие державы не поддерживают режима Франко.
Трумэн. Это меня устраивает, я согласен передать вопрос на рассмотрение министров иностранных дел.
Черчилль. Я был бы против этого. Мне кажется, что это такой вопрос, который должен быть решен в этом зале.
Сталин. Решать будем здесь, конечно, а министры пусть рассмотрят предварительно.
Трумэн. Я также не возражаю передать этот вопрос для предварительного рассмотрения нашим министрам иностранных дел.
Черчилль. Я считаю это нежелательным потому, что здесь вопрос в принципе, а именно: вмешательство во внутренние дела других стран.
Сталин. Это не внутреннее дело, режим Франко представляет международную опасность.
Черчилль. Это всякий может сказать о режиме любой другой страны.
Сталин. Нет, такого режима, как в Испании, не существует в любой другой стране, не осталось больше такого режима ни в одной стране Европы.
Черчилль. Португалию можно было бы осудить за диктаторский режим.
Сталин. Режим Франко создан извне, в порядке вмешательства Гитлера и Муссолини. Ведет себя Франко очень вызывающе, он укрывает у себя нацистов. Я не ставлю вопроса о Португалии.
Черчилль. Я не могу советовать парламенту вмешаться во внутренние дела Испании. Это политика, которой мы следуем уже на протяжении продолжительного времени. В то же время я был бы рад перемене режима в Испании, но только естественным путем. Я был бы лично очень рад, если бы в Испании произошла революция, например, если бы там установилась конституционная монархия с амнистией для политических заключенных.
Но я считаю, что если бы я или британское правительство повлияли в этом смысле на Испанию, то чувства испанцев повернулись бы против нас и в пользу Франко. По-моему, в настоящее время Франко приближается к своему падению.
Если же мы предпримем здесь согласованные действия, то мы этим только укрепим его положение. В то же время британское правительство никоим образом не будет поддерживать Франко, нынешнее испанское правительство, за исключением продолжения с Испанией торговли, о чем я здесь уже говорил.
Трумэн. Я буду очень рад, если мы договоримся о том, чтобы передать этот вопрос на предварительное рассмотрение министров иностранных дел, чтобы они нашли подходящую формулу по этому поводу.
Сталин. Я понимаю затруднения, которые испытывает г-н Черчилль в связи с запросами в парламенте. Но это дело можно смягчить. А что, если так решить вопрос: отдельно вопроса о режиме Франко не ставить, условиться, что этот вопрос не стоял и не решался отдельно, как вопрос о режиме Франко.
Поручить трем министрам иностранных дел, учтя обмен мнениями по вопросу о режиме Франко, подыскать подходящую формулировку по этому вопросу, включить, в частности, формулировку г-на Черчилля, что Франко идет к своему концу и что его режим не пользуется сочувствием демократических держав, что в общественном мнении этот режим невысоко стоит. Такую формулировку можно было бы включить в одну из наших деклараций о Европе в качестве одного из пунктов. У нас ведь будут какие-то общие декларации, можно было бы включить туда такую формулировку, выработанную министрами иностранных дел.
Это ни к чему не будет обязывать правительство Британии, но в этом пункте будет содержаться краткая оценка режима Франко, и общественное мнение будет знать, что мы не на стороне режима Франко. По-моему, мы должны принять такое решение. Пусть министры иностранных дел подумают о том, в какую форму это облечь.
Черчилль. Я еще не согласился в принципе, чтобы мы сделали совместную декларацию по этому вопросу.
Сталин. Не по Испании, а общую оценку мы дадим по Европе, и туда можно включить это в качестве одного из пунктов. Что же это такое получается: во всех наших документах мы говорим обо всех странах, кроме Испании.
Черчилль. Линия, которой я придерживаюсь, заключается в следующем: Испания – это страна, которая не была вовлечена в войну и не является страной-сателлитом, она также не была освобождена союзниками, мы не можем поэтому вмешиваться в ее внутренние дела. Это вопрос принципа.
Что касается Югославии, Болгарии и других стран, то там имеется много вопросов, которые нам не нравятся и которые мы могли бы критиковать. Но эти страны были вовлечены в войну и были освобождены союзниками.
Если вы желаете, то можно было бы составить декларацию об общих принципах, на которых базируются демократические правительства. Это можно было бы обсудить. Я, например, имею в виду американскую конституцию. Франко, безусловно, очень далек от этой конституции. Каждая страна отличается от другой, и поэтому, если мы будем вмешиваться, это доставит нам массу затруднений.
Я не знаю, что думают сами испанцы, но мне кажется, что одни думают так, другие иначе, я уверен, что многие испанцы хотели бы освободиться от Франко, но без нажима извне. Я не вижу, чем могли бы заниматься министры иностранных дел по этому вопросу. Мне кажется, что это доставило бы им много очень трудной работы, а обсуждение этого вопроса оказалось бы бесполезным.
Трумэн. Я вижу очень мало возможностей достигнуть соглашения по этому вопросу на данном заседании. Может быть, лучше будет вернуться к нему позже?
Сталин. А может быть все-таки передать это дело министрам иностранных дел, чтобы они постарались найти подходящую формулу?
Черчилль. Как раз в этом пункте мы не достигли соглашения.
Трумэн. Я думаю, что лучше мы сейчас перейдем к другому вопросу, а к вопросу об Испании вернемся позже.
Черчилль. Я не предлагаю отрицательного решения, я только предлагаю перейти сейчас к обсуждению других вопросов, а этот вопрос обсудить позже.
Трумэн. Переходим к следующему вопросу.
Иден. Декларация об освобожденной Европе.
Трумэн. Документ по этому вопросу я представил 17 июля.
Сталин. Я предлагаю этот вопрос сейчас отложить, мы можем внести другое предложение по этому вопросу.
Трумэн. Я не возражаю отложить сейчас этот вопрос.
Иден. Следующий вопрос – о Югославии. Мы уже передали небольшой проект по этому вопросу.
Сталин. Я думаю, что мы этого вопроса не можем разрешить, не заслушав представителей Югославии.
Иден. Нужно обратить внимание на то, что мы достигли соглашения в отношении Югославии на Крымской конференции без присутствия югославских представителей.
Сталин. Теперь это союзная страна, в которой установлено законное правительство. Нельзя сейчас решать вопроса без участия югославских представителей. Тогда было два правительства, и они никак не могли помириться между собой. Мы в это дело вмешались. А теперь там одно законное правительство. Пригласим представителей Югославии, заслушаем их, а потом примем решение.
Черчилль. Шубашича и Тито?
Сталин. Да.
Черчилль. Но они не соглашаются между собой, обе стороны сильно настроены друг против друга.
Сталин. Я этого не знаю. Давайте проверим это дело, пригласим их сюда, и пусть они скажут свое мнение.
Трумэн. Насколько это дело серьезное, чтобы их вызывать сюда? Я считаю это неудобным.
Черчилль. Мы поставили свою подпись под соглашением на Крымской конференции, а сейчас видим, что эта декларация в Югославии не выполняется: нет закона о выборах, ассамблея совета не расширена, юридическая процедура не восстановлена, администрация Тито контролируется созданной им партийной полицией, печать также контролируется, как в некоторых фашистских странах.
Мы видим, что положение в Югославии не оправдывает наших надежд, выраженных в декларации Крымской конференции. Мы доставили Югославии значительное количество вооружения в то время, когда мы сами были слабы, и поэтому мы разочарованы и сожалеем, что события там – приняли такой оборот. Наше предложение очень скромное, оно заключается в том, чтобы осуществить то, о чем было сказано в Ялтинской декларации.
Сталин. Г-н Черчилль сразу же перешел к обсуждению вместо того, чтобы ответить на вопрос президента, считает ли он этот вопрос настолько серьезным и важным, чтобы обсуждать его на нашей конференции и приглашать представителей Югославии. Если президент разрешит, я могу пойти по стопам г-на Черчилля и тоже приступить к обсуждению этого вопроса.
Видите ли, сведения, которые здесь изложил г-н Черчилль насчет факта нарушения известных решений Крымской конференции, эти сведения нам, по нашим источникам, неизвестны. Я бы считал правильным, чтобы мы заслушали самих югославов, дали им возможность опровергнуть эти обвинения или признать их правильными.
Черчилль. Я хочу, чтобы вы заменили слово «обвинение» словом «жалоба».
Сталин. Дело не в словах, и я, конечно, могу заменить слово «обвинение» словом «жалоба». Но нельзя судить целое государство, не заслушав его представителей.
Черчилль. Мы имели теперь возможность обдумать этот вопрос, и я считаю, что было бы целесообразным, если бы обе стороны смогли здесь встретиться, а именно – Тито и Шубашич. Возможно, что тогда эти затруднения были бы устранены, и мы могли бы прийти к согласованному решению. Но считаете ли вы, что маршал Тито согласится приехать сюда?
Сталин. Не знаю, нужно запросить, смогут ли они приехать.
Трумэн. Я хочу сделать, перед тем как перейти к заключению, одно заявление. Я сюда приехал в качестве представителя США и приехал сюда для того, чтобы обсуждать с вами мировые вопросы. Но я не приехал сюда для того, чтобы судить о каждой стране Европы, рассматривать споры, которые должны решаться мировой организацией, созданной в Сан-Франциско.
Если мы будем разбирать политические жалобы на кого-либо, мы будем только попусту тратить время. Если мы будем вызывать сюда Тито, Франко или других деятелей, то это ни к чему хорошему не приведет. Мы не представляем собою судебный орган для разбирательства жалоб на отдельных государственных деятелей. Мы должны заниматься теми вопросами, по которым мы могли бы достичь соглашения.
Сталин. Это – правильное замечание.
Трумэн. Мы должны обсуждать те вопросы, которые интересны для каждого из нас.
Черчилль. Это, г-н президент, вопрос, интересующий и США, потому что здесь речь идет о выполнении тех решений, которые были приняты на Крымской конференции. Тут вопрос принципа. Конечно, совершенно ясно, что нужно принять во внимание положение в Югославии, положение маршала Тито. Не много времени прошло с тех пор, как наступило успокоение страны. Но все, что мы имели в виду в нашем проекте, это пожелание, чтобы было выполнено то, что было сказано на Крымской конференции.
Сталин. По-моему, решения Крымской конференции выполняются маршалом Тито полностью и целиком.
Трумэн. Это правильно, что не все решения Крымской конференции выполняются Югославией. У нас тоже есть жалобы. Нужно указать югославскому правительству на это. Но мы могли бы отложить этот вопрос до следующего заседания.
Черчилль. Я хотел бы поблагодарить генералиссимуса Сталина за его терпение при обсуждении этого вопроса. Если мы не можем говорить о тех разногласиях, которые иногда возникают между нами, если мы не можем обсуждать их здесь, то где же можно эти разногласия обсуждать?
Сталин. Мы здесь и обсуждаем. Но решать вопрос без обвиняемого нельзя. Вы обвиняете главу югославского правительства, я прошу заслушать его и потом принять решение. А обсуждать можно сколько угодно.
Черчилль. Я согласен с этим, но президент против вызова сюда Тито.
Сталин. Тогда придется вопрос снять.
<…> Трумэн. Повестка дня на сегодня исчерпана. Завтра заседание в 4 часа.
17 июля – 2 августа 1945 г
20 июля 1945 г.

Четвертое заседание
Трумэн открывает заседание.
Советская делегация сообщила, что на сегодняшнем заседании трех министров иностранных дел стояли следующие вопросы:
1. Экономические принципы в отношении Германии.
Было констатировано, что комиссия, которой поручена подготовка этого вопроса, еще не закончила своей работы и поэтому этот вопрос обсуждению по существу не подвергался. Решено просить комиссию закончить свою работу к 21 июля.
2. Польский вопрос.
Было доложено, что комиссия, занимающаяся этим вопросом, еще не закончила своей работы, вследствие чего этот вопрос обсуждению по существу не подвергался. Было решено просить комиссию закончить свою работу к 21 июля.
3. О мирном урегулировании.
Ввиду того, что комиссия, которой было поручено подготовить текст проекта по вопросу о мирном урегулировании, не смогла выполнить этой задачи вследствие занятости членов этой комиссии в других комиссиях, было решено, что министры иностранных дел соберутся сегодня дополнительно в 15 ч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49