А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Вместе с новеньким "газоном" он прихватил с завода еще чистого спирта-ректификата в бутылках - им так и не суждено было прибыть в Шарью.
Ходил Игумнов-старший и к д е д у, у которого оказалось сотрясение мозга, хотя и не особо сильное. При падении он умудрился еще получить трещину ребра. Выпивали, разговаривали. До дембеля дошло, что неприятности, в первую очередь,
грозят ему самому как нападавшему и зачинщику драки. Посоветовавшись с дознавателем, дембель переписал рапорт.
Дознание было прекращено.
Комбат, гулявший с дядей в субботу и воскресенье, прямо на губе в присутствиии дознавателя и шарьинского родственника опоясал Игумнова-Шварца подвернувшмися под руку тяжелым резиновым шлангом.
- А теперь в казарму!
Игумнов ткнул себя ладонью в висок. Все тело болело. Беззубый рот кололся осколками.
- Ешть в кажарм-у..!
- И чтобы в следующий раз!..
Следующего раза не было.
На Сивцевом Вражке, когда Игумнов подъехал, была обычная сутолока. Непрерывно подкатывающие машины, хорошо одетая публика. Дубленки, шубы, меховые шапки - ондатра, пыжик...
Игумнов оставил милицейский "жигуль" у номенклатурной аптеки, направился к Плотникову переулку.
Подъезд, куда он и Цуканов рано утром сопроводили протрезвевшего в милиции иностранца, был все также пуст.
В здании царила тишина. Чувствовалось, что дом малонаселен. Старая номенклатура по-тихому вымирала, детей еще раньше отселили на сторону, в новые комфортабельные квартиры. Внуков с рождения прописывали здесь- чтобы оставить площадь..
Игумнов поднялся наверх, позвонил. Стальная дверь открылась знакомо легко и бесшумно.
На этот раз ее открыли изнутри.
- Добрый день, сосед! - Игумнов выступал в роли жильца с верхнего этажа.
Георгий Романиди приветствовал Игумнова на пороге - черноглазый, улыбчивый, воплощение европейского стандарта.
- Я хотел вам передать: заходил участковый милиционер... - Игумнов был тоже дружелюбен, улыбчив.
- Да?
Романиди словно был рад этому обстоятельству.
- Он просил вас оставить сведения о себе. А то он даже фамилии вашей не знал.
- Будем знакомы: Романиди Георгий.
Игумнов тоже представился. В таких случаях он всегда называл одно и то же имя - своего однокашника, закончившего в свое время Московский инженерно-строительный факультет промышленно- гражданского строительства...
- Очень приятно.
- Мне тоже. Участковый сказал, что наднях он снова навестит вас... Игумнов исчерпал предложенную тему, дальше все зависело от его способности к общению. - Для иностранца вы очень хорошо владеете русским..
- Я здесь учился.
- Да?!
- В Университете дружбы народов.
- Патриса Лумумбы?
- Да. Вместе с братом.
- И он тоже здесь?
- Он на Кипре, Общество дружбы Кипр-СССР. По профессии я горный инженер. А вы?
Игумнов не назвал никакой героической профессии.
- Факультет ПГС - промышленно-гражданское строительство...
- Что же мы тут стоим? Заходите...
Беседу продолжили:
- Университет Патриса Лумумбы - это квалифицированные кадры в помощь развивающимся странам. Благороднейшее дело, которая начала ваша страна...
Через несколько минут они уже переместились на кухню, к новенькому, с белым пластиковым покрытием столику.
Вокруг простиралось великолепие европейской кухни, принадлежащее исчезнувшему Джабарову.
Романиди включил электрический чайник, достал початую бутылку коньяка, хрустальные рюмки. Из одного из настенных шкафчиков появилась банка "нескафе классик", печенье.
- Маслины любите?
- Очень. Особенно греческие...
- Я привез с Кипра.
Возникли маслины, сочные крупные. Хозяин разлил коньяк.
- За ваше здоровье...
- Отличный коньяк!
- Это ваш! "Армянский". У вас тут все - перфектно!..Высший сорт!
Романиди заговорил о политике. Она была его коньком.
- Американский империализм в нашем регионе делает ставку на Турцию и Израиль! Это его естественные союзники, проводники влияния США на Средний Восток. Другое дело - Советский Союз...
Киприот принадлежал к фанатичным приверженцем Страны социализма. И, как большинство единомышленников за рубежом, полагал, что для советских людей эта тема наиболее предпочтительна.
Попытка Игумнова перевести разговор потерпела фиаско. Романиди не хотел говорить не о Джабарове, не о Волокове - о борьбе Советского Союза за мир, о милитаристских кругах НАТО. Неудачно закончилась и следующая попытка.
Игумнов, наконец, сдался, предоставив киприоту возможность выговориться.
Романиди снова наполнил рюмки.
- Мой брат, я, наши жены, наши друзья на Кипре - мы все коммунисты. Выпускники университета Патриса Лумумбы. Мы всем обязаны вашей великой стране...
Они пригубили.
- У себя, на Кипре , нам ни за что бы не получить ни высшего образования, ни работы. Теперь наша обязанность и святой долг - раскрывать людям глаза на преимущества социалистической стстемы. Понимаете?
- Ваш брат не собирается в Союз?
- Пока нет. Он бы хотел. Жизнь на Кипре достаточно тяжелая. Извините...
Чайник автоматически выключился: вода закипела.
- Вы как любите кофе по-крепче?
- Две ложечки.
- И сахар?
- Да. Ложечку. Спасибо.
Романиди тоже пил крепкий. Без сахара. Не особо горячий.
- Социализм - это будущее человечества...
Игумнову осталось поддакивать.
- Я видел капиталистическое хозяйствование. Антинародные режимы. Мне пришлось служить по контракту на руднике в Замбии. У расиста... - Киприот поднял рюмку. Снова пригубил. - Так вот негры у него работали из-под палки и молчали...
Классовое сознание рабочих долгое время оставалось на самом низком уровне...
Киприот был как зашоренный: " эксплуатация", "классовая борьба"... Не в пример Игумнову и вообще ментам. Другое его не интересовало.
- Извините, я заболтал вас... - Он, наконец,, ненадолго очнулся.
- Да нет. Что вы!
Последующие вопросы Игумнова можно было рассматривать как долг вежливости.
- Вы надолго в Союз?
- На месяц. Семинар для братских партий. При Академии общественных наук...
- Партийные функционеры?
- Единомышленники... У себя в Никосиии я веду курс по истории рабочего движения. Но у нас мало фактических материалов. Публичная историческая библиотека ими не располагает. Властям это неинтересно...
Они выпили.
С большим трудом Игумнову все-таки удалось свернуть Романиди с его наезженной колеи.
- ЦК могло бы предоставить вам гостиницу...
- Мне и предоставили. Целые апартаменты! - Он наполнил рюмки. - На Кипре у меня жилье много хуже!
- Тогда почему же ? - Игумнов показал глазами вокруг. - Наверное это недешево...
- Тому есть причина! - Киприот осклабился. Подмигнул. - Романтические отношения...
- О! - Игумнов поощрительно улыбнулся.
Романиди продолжил:
- Одна очень милая девушка. С университетских еще годов. С Лумумбы. Теперь уже мужняя жена. Мать... Так проще встречаться.
- Так это она познакомила вас с Сергеем Джабаровым?
- Не-ет! Джабаров сам меня нашел... Еще по граммульке? - Романиди в совершенстве овладел застольной российской терминологией. - Кто-то из общих знакомых по Клубу любителей охоты рассказал о моих трудностях. Джабаров мне позвонил, сказал, что уезжает надолго. Квартира свободная... Деньги за
аренду по-европейским меркам небольшие...
- Вы ему посылаете деньги?
- Нет, один милый человек... Преклоняюсь перед вашими людьми...
Он поднял рюмку.
- За их процветание!
Романиди приятно и легко пьянел:
- Это на старые дрожжи!
- Утром вид у вас был плачевный... - Игумнов рискнул. - Я обратил внимание... И одежка. Словно во всем не своем!
- Так оно и было.
- Вас обокрали?..
- Я сам виноват. Выпил. И ничего не помню.
Романиди потянулся к бутылке. Каждый раз он наливал чуть-чуть. На самое дно.
- Это все наша капиталистическая манера не считаться с простыми людьми. Ваша страна еще не может обеспечить своим гражданам европейский уровень благополучия... У нее много внешних врагов...
- Именно...
- А мы этого не понимаем - бросаем вызов! Бессознательно толкаем людей на стихийную экспроприацию. Я приехал во всем фирменном - заказанном по образцам... Здешние люди такого никогда не видели. Мы, в первую очередь, виноваты сами!
Игумнов покачал головой.
- Банальный грабеж! Это у нас бывает.
Романиди запротестовал:
- В Соединенных Штатах преступность на несколько порядков выше! В Гарлеме даже днем нельзя быть спокойным за свою жизнь...
- Надо заявить куда следует! - Игумнов, наконец, получил доступ к тому, что его интересовало. - В милиции вы были?
-Был! Но! - Романиди отпил кофе. - Я и в милиции сказал: " Никакого производства по этому делу!"
- Это ваше право.
- Да. И они меня поняли. Одели, как смогли, напоили чаем. Отправили на акси... Представляете, как бы я в подобном случае помучился бы на Кипре! Там меня бы еще вдобавок и оштрафовали.
- У вас много пропало?
- Только охотничьи доспехи... И ключи.
- Как же вы пропали в квартиру?
- Я поехал к друзьям. Мы позавтракали, посоветовались. Жена Джабарова была на работе. Ей позвонили - она тут же приехала. В квартире были запасные ключи... И вот мы с вами сидим!
Игумнов понял:
" Опекуны, поселившие его здесь, связаны с Люськой... Они позвонили в "Аленький цветочек" после того, как я оттуда уехал..."
Романиди махнул рукой.
- Зато какая охота была!
- Где же это?
- Специальное охотхозяйство. Тут недалеко, под Москвой.
Он объяснил:
- Интернациональный клуб любителей охоты. За относительно умеренные деньги в валюте - охота, охотничий домик, сауна... Охота, спорт...
- Хозяин не демонстрировал вам свои успехи?.. Он ведь тяжелоатлет! Игумнов знал о тяжелых гантелях за стеной.
- Джабаров? Нет, мы ведь знакомы только заочно. По телефону.
- Вы не виделись?!
- Сговорились по телефону. Джентльменское соглашение.Он поверил на слово. Предоставил квартиру...
Игумнов кивнул:
" Одна команда. Кто-то позвонил от имени Джабарова..."
Мафиози, определенно, не было в живых:
" Строительный домик не нужен, квартру сдали..."
- Я, наверное, вас задержал? - От него не укрылось то, что гость посмотрел на часы. - Пожалуй, пойду. Спасибо.
В коридоре Игумнов задержался.
Ключей к замкам, которые он видел утром, на гвоздике уже не было. Местонахождение всех трех пар фирменных ключей выяснилось:
" У Романиди. У Люськи Джабаровой, у него, у Игумнова..".
КГБ, МЕНТЫ. КОЗЛОВ, КАЧАН
После звонка механика автоматической камеры хранения, Качан сквозь зал для транзитных пассажиров быстро прошел в к ее столику, но Динки на месте не оказалось.
Вместо нее поддежуривала молоденькая стажерка.
- Просили позвонить, - она сунула бумажку с телефоном.
Номер был четырехзначный - внутренний - коммутатора станции. Качан набрал его здесь же на аппарате механиков.
- Алло!
- Борис...
У телефона была Верка.
- Ты где?
Он ничего не мог понять. Обычно в выходные он звонил ей по городскому телефону.
- В депутатской. Тут на вокзале. Зайди на минуту! - Качану показалось, она расстроена.
- Что-нибудь случилось?
- Да нет. Потом. Зайди, пожалуйста.
Было непонятно - что делалала Верка в депутатской. Там чувствовала себя, как дома, только одна служба - транспортное КГБ...
Сам Качан был в комнате для депутатов всего раз - поздно ночью из-за разницы во времени смотрел вместе с начальством трансляцию хоккейного матча, откуда-то из Канады.
Запомнилось от того посещения немного. Большая гостиная, цветной телевизор с огромным экраном, электрический расписной самовар на столе. В холодильнике - неприкосновенный депутатский запас: боржоми, фрукты. В вазе на столе - печенье, конфеты.
Качан быстро пересек перрон.
Депутатская комната находилась в служебной части вокзала. Пассажиры тут не задерживались. Входная дверь, как обычно, была на запоре.
Качан поискал сбоку, нашел едва заметную кнопку. Нажал.Звонок задребезжал прерывисто, несильно.
Изнутри не донеслось ни звука.
Он позвонил снова. Сердце сжало недоброе предчувствие.
Из депутатской послышались тихие шаги.
Дверь открыла постоянная дежурная, обслуживавшая сотрудников КГБ, молчаливая, низкорослая, с сединой, перекрашенной хной, похожая на горбунью.
Она ни о чем не спросила, заперла за ним дверь, поплыла впереди по широкому коридору - в красном берете, длинной железнодорожной шинели, словно натянутой на укороченный сверху контрабас.
Качан вслед за ней вошел в гостиную.
Тут было пасмурно: свет с улицы едва проникал сквозь плотные шторы. Скрытый от посторонних глаз невидимый мир государственной безопасности...
Первой, кого Качан увидел внутри, оказалась Динка Горячкина - механик Веркиной смены - угрюмая бесцветная уродка.
Динка стояла у двери.
В торце длинного стола впереди с зареванной физиономией сидела Верка. Лицо у нее было красное - ревела она, видно, уже давно. Увидев Борьку, потекла снова.
Дальше, в коридоре подсобного помещения, виднелась пышная крашенная блондинка средних лет. Борька ее сразу узнал: Веркина мать...
"А эта еще тут зачем?"
За столом спиной к окну сидел высокий мужик. Он обернулся. Рыжий, с острыми чертами лица, с глубокими провалами глазниц.
Качан узнал его:
" Подполковник Козлов..."
Комитетчик был одет по-домашнему - без галстука, в импортном свитере, в спортивных брюках.
- Хочешь, чтобы я представился? - спросил Рыжий.
Качан цокнул языком.
- Узнал, выходит?
- Транспортное КГБ.
Качан не удивился его костюму: комитетчики то и дело встречались с агентурой, в том числе и возвращавшейся из-за рубежа в составе туристических групп. С агентурой общались в гостиничных кафе, где-нибудь в кулуарах на теннисном корте.
Одеваться приходилось сооответствено.
- Вот и хорошо. Да ты садись, Борис! В ногах правды нет...
Качан подвинул стул. Он ничего не понимал.
- Девочки, вы пока пройдите. Ты туда... - Козлов показал Динке на внутреннеее помещение, - а ты, Вера, в коридор. Там стул. Мы с Борисом сейчас немного поговорим и разойдемся. Скоро будете свободны.
Дежурная по депутатской комнате исчезла еще раньше - неслышно астворилась вместе с шинелью, рыже -седыми прядями и сплющенным контрабасом.
- Кто-нибудь знает, что ты здесь? - спросил Козлов.
Качан покачал головой:
- Никто.
- Вот и хорошо... Поговорим как мужики и никто ни о чем не узнает! Я прав?
- Наверно...
Он так еще ничего и не понял.
- Разговор строго между нами, - Козлов изменил тон, спросил без напора. - Прошлой ночью, когда Верка приезжала к тебе, вас никто посторонний не видел?
Зеленоватый огонек тлел в самой глубине обрывистых глазниц.
" Вон оно что!"
- Мне, сам понимешь, не важно это. Я ей не муж. И сам тоже мужик. Просто обоим вам добра желаю...
Качан неожиданно успокоился.
- А зачем ей ко мне приезжать?!
- Да я не спрашиваю - "Зачем ей приезжать?"- Козлову показалось, что Качан его плохо понял. - Это ваше личное дело. Может задачки помогала решать. Я спросил только: никто вас не видел, когда она приезжала после волгоградского
поезда...
Качан не ответил.
- Да мне не важно это. Пойми. Просто, чтобы ты знал, что я в курсе твоих дел. Ключ от ячеек вы Горячкиной оставили. Дине. Может напомнить? Она здесь.Не надо?
Козлов улыбнулся вполне дружелюбно.
Качан молчал.
- Я вижу, будет лучше, если она тебе сама скажет... - Он дружески коснулся борькиного рукава. - Ты не сомневайся! Вера тоже поначалу все отрицала. А теперь рассказала, как вы ездили. Вера!
Из коридора показалась заплаканныая Верка.
- Было все?
Верка беззвучно заревела.
Комитетчик поднял исписанные страницы, потряс ими, переложил на другой край стола.
- Не реви. Ты здесь все правильно записала? Собственноручно? Все так?
Она не ответила, залилась слезами.
- Я спрашиваю. Так все было?
Верка кивнула. На Борьку она старалась не смотреть.
- Посиди... - Козлов показал в коридор.
Верка снова вышла.
Козлов начал, помолчав:
- Если по-плохому, тут, Борис, сразу две семьи разбиться могут. Ее и твоя. Ты понимаешь: если все просочится наружу...- Он водил взглядом по лицу мента. - А зачем? Правда? Кому это нужно? Ведь так?
Качан был с ним согласен:
- Конечно так.
- А можно, чтобы никто и не узнал. Это уж как мы с тобой решим... Ты ведь оперативник. Агентурную работу знаешь. Все получится, если мы найдем общий язык. Ты меня понял.
- Чего ж не понять.
- Найдем общий язык? Как считаешь?
- Не знаю.
- Что же она врет на тебя?!
Качан пожал плечами.
- Вера! - крикнул Рыжий. В голосе послышалась злая нотка.
Верка снова появилась в гостиной.
- Друг-то твой! Говорит: врешь ты все на него!
Верка вновь зашмыгала носом.
- Может ты все выдумала?!
Картина была тягостная.
Козлов оказался никудышним агентуристом. А психолог и того хуже. Резал по живому. Тупым ножом. Может потому что контингент был не его, не кагебешный. Незнакомый.
- А, Вера? Выдумала ты все?!
- Не-ет...
- Ты ему говори, Борису...
Верка отвернулась.
- Я тебе верю... - Козлов опять отослал ее в коридор. - Ты врать не будешь...
Он снова принялся за Качана.
- Давай порассуждаем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38