По внешнему виду оба напоминали латиноамериканцев.
— Да-да, проносите сюда, — показал профессор.
Они вошли. Дороти снова закурила и повернулась к стеклянной двери, выходящей в сад. И в это время услышала двойной выстрел. Без разговоров, без предупреждения. Она шагнула в нишу, и это спасло ее. Еще два выстрела — теперь в ее сторону.
Первая пуля разбила стекло в том месте, где только что была голова Дороти, а вторая попала ей в грудь чуть ниже ключицы. Она не потеряла сознание, но сразу же упала за стол. И увидела, как два пистолета уткнулись в спину профессору, как сильные руки подхватили его под локти и потащили к выходу. Нападающих она разглядела только со спины, но была абсолютно уверена, что одну из этих спин она много раз видела. Это четко отразилось в ее сознании.
Вспомнить сразу она не могла, но была уверена, что вспомнит, если постарается. У этой спины какая-то особая посадка плеч. Человек небольшого роста, а плечи носит, как гигант, богатырь. Дальше на глаза наплыл туман, стало трудно дышать, и противная пена полезла из губ. Даже не видя ее, она почему-то знала, что пена эта розовая от крови.
Дороти плохо сознавала, что происходит вокруг.
Еще какие-то люди бегали, стреляли из дверей, ревели двигатели автомобилей под окнами, раздавались автоматные очереди. Потом стрельба стихла. Кто-то ругался. Кто-то склонился над ней.
— Врача! — крикнул требовательный голос. — Быстрее, позвоните «911».
— Телефон занят. Звонят в службу безопасности и в полицию. Надо их обязательно перехватить.
Город сейчас перекроют.
— Что с Локсли?
— Наповал.
— Две пули в голове.
— А доктор?
— Пуля в груди.
— Надо перенести ее наверх. На диван.
— Может, лучше не трогать? Рана опасная?
— Нет.
С кресла сняли — Дороти видела это — шотландский клетчатый плед, ее бережно переложили на него и понесли, удерживая плед за углы, по широкой лестнице наверх, где можно было положить на удобный большой диван. В комнате рядом с ней остался человек.
Главное, чтобы ее сейчас не начали раздевать.
Главное, чтобы не сняли этот жакет свободного покроя.
— Есть в этом доме аптечка? — Не знаю, — прохрипела она, — не пользовалась...
Человек принес из соседней комнаты полотенце.
— Прижмите к ране.
Она прижала полотенце, даже запихнула его под жакет. Чтобы держалось плотнее и останавливало кровь. Человек склонился над ней, заглядывая в глаза.
— Что с Баффало?
— Его украли.
— Это я знаю. Новости есть какие-нибудь?
Она правильно прочувствовала момент. Она заметила, что этому человеку не терпится спуститься вниз. У него на лице было написано крупными буквами, что он человек действия.
— Спросите, кто там остался... Может, звонили...
— Вы как?
— Я дождусь врача. Я в нормальном состоянии.
Просто полежу и дождусь.
Дороти закрыла глаза и услышала, как человек пошел в сторону лестницы. Ориентировалась она на звук. Только когда поняла, что он спустился за поворот и не может ее увидеть, приподнялась, поправила полотенце, вытерла об него испачканные пальцы и постаралась встать. С трудом удалось перебороть боль.
Но встать все же легче, чем добраться до вместительного кармана жакета. Карман с левой стороны. Грудь прострелена слева. Левая рука придерживает полотенце. Правая свободная, но правой дотянуться трудно. Она дотянулась. Достала тонкие полиэтиленовые кухонные перчатки одноразового пользования. И — первые три шага дались, как подъем на вершину горы, — в кабинет профессора.
Или сейчас — или никогда!
Голова была как в тумане, но все же она осознала, что сегодня скорее всего — последнее ее посещение этого дома. Последняя возможность... Теперь компьютер отсюда обязательно увезут.
Сразу за дверью она достала из того же кармана абсолютно чистый винчестер. Даже не форматированный. Хорошо, что профессор держит системный блок своего компьютера со снятым кожухом — вентиляция. Всего два винта открутить. Но какого труда это стоит! Быстро она отсоединила от компьютера винчестер. Соединила с новым. Теперь два винта закрутить. Она смогла закрутить только один. Второй уронила. И в глазах стоял такой туман, что увидеть винт, затерянный где-то среди микросхем, она не смогла. Да и времени уже не было.
Убрать винчестер профессора в карман, сверху перчатки, сверху платок. И — быстрее, быстрее, быстрее — на диван. На лестнице уже послышались шаги.
Она почти потеряла сознание, когда легла, и не слышала, как человек склонился над ней.
— Сейчас будет врач. Подождите минутку, доктор, потерпите... Сейчас...
Новое испытание. И это она должна вынести.
Любой мужчина уже полностью потерял бы сознание от боли. Такую боль может вынести только женщина.
Существо, которое боли боится больше. Но женщина более терпелива, чем мужчина. Именно потому природа и доверила женщине такую роль — рожать. Дороги родила тринадцать лет назад сына. Она трудно рожала. Она сильно кричала и думала, что умрет во время родов. Тогда боль была в самом деле невыносимой. Сейчас — пустяк. И она умеет переносить боль.
Так говорила она себе, понимая, что сейчас главное — не потерять сознание. Главное — контролировать ситуацию. Сейчас она должна показать мужество.
Она открыла глаза и посмотрела на человека.
— Принесите мою сумочку. Она где-то внизу.
Он пошел и быстро вернулся. Замок сумки был повернут не в ту сторону, в какую обычно поворачивает она. Это чисто мужской поворот. Точно так же, как существует мужская и женская застежка на одежде — вправо у мужчин, влево у женщин. Значит, этот человек из спецслужб. Он проверил содержимое сумочки.
Дороти села.
— Помогите мне снять жакет.
Он придержал жакет за плечи, и она высвободила руки. Сам жакет аккуратно свернула. По лестнице поднимались врачи.
— Меня сейчас будут перевязывать. Выйдете, пожалуйста. — Ей даже не надо было изображать голосом слабость.
Ей сделали перевязку и уложили на носилки. Она терпела. Сумочку и жакет положила под голову. Понесли. Загрузили в машину. А потом Дороти потеряла сознание и в себя пришла уже от воя сирены. Без труда догадалась, что везут ее в клинику. Носилки, на которых лежала Дороти, мягко покачивались. Сама она была пристегнута к носилкам ремнями.
Новое испытание! — поняла Дороти. Ее будут оперировать. Если под общим наркозом, то вполне может быть, что она начнет говорить по-русски. Сейчас многие американцы знают отдельные русские слова. Могут понять, что она никакая не Дороти Митчел. Проверить это не слишком сложно. Значит, надо опять собирать в кулак волю. А как это трудно дается, когда мучает боль в груди. И еще... И еще...
Она вдруг подумала, что чеченцы после всего этого могут посчитать ее ненужным балластом. Что тогда станет с Андреем?
Но — нет. Они же понимают, что какие-то данные ей доступны, и попытаются эти данные добыть.
Операция... Вот на чем надо сейчас сосредоточиться. И обязательно следует сделать так, чтобы проводили операцию под местным наркозом. Обязательно. Она сможет это сделать. Только как? Кому противопоказан общий наркоз? Кажется, людям с заболеваниями сердца. Аритмия! Надо довести себя до аритмии. Андрей... Усиленное сердцебиение начинается, как только она вспоминает имя сына.
Волю в комок! Тугой, жесткий комок. Он не продавливается и не рвется.
Давление упало. Медленно сердце бьется, очень медленно. Это естественно, она же потеряла столько крови... Медленно.
Андрей... Она же в грудь ранена. И именно в эту дыру, которую пробила пуля, сердце может выскочить. Так колотится. Разве может сердце так быстро колотиться... Андрей... Даже в пальцах дрожь от быстрого-быстрого сердцебиения...
Да, она сможет сделать это.
Дежурный врач в приемном покое мельком посмотрел на заполненную бригадой «911» карточку больного.
— В шестую операционную.
— Там трое в очереди. После аварии на Кроун-стрит. Может, в четвертую?
— Четвертая с пулевыми не работает. Пусть подождет. Рана не серьезная.
«Утешил, — подумала Дороти. — Аритмия, к сожалению, в счет не идет».
Ей не просто далось создать себе неровное сердцебиение. И сейчас придется ждать. Сможет ли она так долго испытывать свои нервы, свою волю...
— Пятая освободилась.
— Отлично. Везите в, пятую.
— Там операция четыре часа длилась.
— Ничего. С ней возни не много.
Улыбчивый негр-санитар покатил носилки. Лифт, скоростной подъем. Широкие двери. Комната для подготовки. Она опять собрала все силы. Медсестра с санитаром помогают ей раздеться. Укладывают вещи в пластиковый пакет. Это она еще видит. Видит, что жакет кладут в самый низ. И все. Туман, туман, туман.
Нельзя! Нельзя терять сознание! Аритмия!
Яркий свет. Склоненные лица. Приборы. Множество проводов и трубок.
— Сильнейшая аритмия. Только местный наркоз, — приговор анестезиолога милостив. Он звучит как отличная оценка ее умению владеть своим организмом. — Потерпи, милочка... Это не так больно, как кажется.
Она терпела. Она смотрела широко раскрытыми глазами в лица врачей и медицинских сестер, смотрела на капельки пота, стекающие по их лицам, и даже понимала, что виной — мощный свет кварцевых ламп. Медики сильно потеют от этого света.
— Вот и все! — звенькнула, ударяясь обо что-то стеклянное, извлеченная пуля. — Это пустяк. Сейчас немножко подчистим бронхи... Крови слишком много там разлилось... И поставим на ребро скобку. И можете снова чувствовать себя полноценным человеком.
Через три недели... Когда ребро совсем срастется.
Она улыбнулась через силу. Пена изо рта продолжала выходить вместе с дыханием. Розовая, кровью окрашенная пена. Она не видела этого сама, но чувствовала, что пена розовая.
Дорога отвезли в маленькую и уютную палату.
Поставили успокаивающий укол. Она дождалась, когда выйдут санитары, и достала из шкафа пластиковый пакет с вещами. Пришлось все вынимать, чтобы достать из кармана жакета перчатки и винчестер. А потом вещи складывать в том же порядке, как они лежали. И при этом снова бороться со своим измученным организмом. Укол, очевидно, был очень сильнодействующий.
Перчатки и винчестер она спрятала за радиатор отопления. В это время года радиатор холодный, повредиться винчестер не может. И только после этого она легла, как положили ее санитары, и уснула. Уснула моментально, безмятежно, спокойно. У нее просто не было больше сил бодрствовать и бороться.
* * *
Весеннее солнце стояло уже высоко, когда Дороти проснулась. Окно перед ней было изумительно чистым и небо в нем — изумительно голубым. Только вот дышать было трудно. Легко, поверхностно — еще ничего, а стоит вздохнуть чуть глубже, как боль возникает не только в месте ранения, а во всей верхней части груди.
Издалека доносится шум прибоя. Дороги читала где-то, что шумом прибоя лечат нервы. И в самом деле, она чувствовала, что этот шум успокаивает ее, настраивает на плавное и равномерное дыхание, на плавные и размеренные мысли.
Очень хотелось пить. Так всегда бывает после операции. Нажала кнопку звонка. Медсестра, латиноамериканка со строгим лицом испанской дуэньи, сразу вошла с подносом. Стакан в меру прохладного сока. Пить только через трубку, чтобы не сделать случайно большой глоток и не закашляться. Если чувствуется голод, то лучше потерпеть еще несколько часов. Так расписал режим питания врач.
— Как вас зовут? — спросила Дороти. Говорить ей тоже было нелегко. Как-никак пуля прошла достаточно близко к горлу.
— Рони, — медсестра улыбнулась.
— Рони, я попрошу вас... Если меня будет кто-то спрашивать, то я готова к разговору.
Дороти проявила свой характер аналитика. Допрашивать ее, понятно, обязательно будут и полицейские, и ФБР. Кроме того, возможность увидеться с ней будет искать и резидент, и скорее всего чеченцы. Им лучше не встречаться в этих покоях.
— Хорошо, мэм. Внизу вас дожидается лейтенант. Я сообщу, что вы можете его принять.
— Спасибо, Рони.
Просто лейтенант. Ни лейтенант полиции, ни лейтенант еще чего-то... Так у американцев не принято. Что-то странное. Откуда же этот лейтенант?
Он вошел через четыре минуты. Пожилой, подтянутый, в тугом галстуке. И сам весь напряженный.
Глаза уставились прямо, почти не мигая, на Дороти.
Неприятный взгляд. Словно он знает все на свете, абсолютно все. Под таким взглядом невиновный чувствует себя виноватым.
— Добрый день, мэм. Лейтенант Гарднер, Агентство национальной безопасности. Я хотел бы задать вам несколько вопросов.
За дело взялось уже Агентство национальной безопасности. Это серьезно. Хотя никто толком не знает, чем занимается это агентство. Их побаиваются и в ФБР, и даже в ЦРУ. Все автомобили, которыми пользуются сотрудники агентства, имеют номера, приписанные к гаражу президента США.
— Я слушаю вас, лейтенант. — Дороти говорила умышленно слабым голосом.
— Расскажите сначала, что привело вас в этот вечер к профессору.
— Мы с ним близкие друзья.
— Это я знаю.
— Разве друзьям запрещено навещать друг друга? — Она лежа попыталась пожать в недоумении плечами и чуть не застонала от боли. Лейтенант Гарднер никак не отреагировал на невольную гримасу Дороти.
— Нет. Не запрещено. Но в этот вечер профессор Броуди был занят. Насколько мне известно, он не собирался приглашать к себе никого, кроме тех, кого пригласил.
— Я вообще не знала, что у него кто-то есть.
— Хорошо. Что было потом?
— Я пришла. В холле меня встретил старший охранник Локсли.
— Вы с ним знакомы?
— Естественно. Он старший охранник нашего института. И встречаемся мы довольно часто.
— Продолжайте.
— Он попросил меня подождать внизу, а сам поднялся к профессору на второй этаж. Спустился и сказал, что профессор появится через пять минут.
— О чем вы разговаривали с Локсли?
— Он предложил мне выпить, я отказалась.
— Простите. Вернемся чуть-чуть назад. Вы сказали, что в холле вас встретил Локсли. Из этого следует, что дверь вы открыли своим ключом?
— Нет. У меня нет ключа. Дверь была не заперта.
— Она обычно бывает незаперта?
— Нет. Как правило, я пользуюсь звонком.
— Интересно. Но Локсли был внизу.
— Да.
— Вас это удивило?
— Признаться, да.
— Вы ничего не спросили у Локсли?
— Конечно, спросила. Хотя я же видела, что перед домом собралось много машин.
— Что вы спросили?
— Какого пола гости.
— У вас были основания задать такой вопрос?
— Нет, Это я просто из женской вредности.
— Дальше.
— Спустился профессор. Сказал, что у него небольшой праздник. Окончание этапа испытаний.
— Вы знаете, что это были за испытания?
— Я не интересуюсь работой профессора. Мне достаточно справиться со своей.
— Странно. О работе Броуди в институте, вероятно, много говорили.
— Ну и что?
— Странно, что вы не интересовались ею.
— Вы плохо знаете тех, кто занимается наукой.
Для каждого собственная тема — это явление. А остальные просто занимаются ерундой. Вот я изучаю вопросы, связанные со способностью человека...
— Не надо. Я знаю, что вы изучаете. Рассказывайте дальше.
— В дверь постучали. Локсли пошел открывать.
Туда же двинулся и профессор.
— Постучали или позвонили?
— Постучали. В стекло. Сказали, что привезли шампанское.
— Локсли сначала спросил, кто пришел, или открыл сразу?
— Открыл сразу.
— Минутку. Но вы же говорили, что дверь была не заперта.
— Это я закрыла ее. По привычке, машинально.
— Хорошо. Что было дальше?
— Я закурила и отошла к двери в сад. В этот момент прозвучали выстрелы. Я обернулась и попала под пулю. Вот, в принципе, и все.
— Можете вы описать нападавших?
— Они были в униформе. Что-то серо-синее.
Обычная униформа служащих отдела доставки. В бейсбольных кепках. По-моему, латиноамериканцы.
— Не кубинцы случайно?
— Едва ли. Кубинцы, как правило, красивее. Это что-то материковое. Низкорослые. Сальвадорцы, панамцы, колумбийцы, перуанцы. Индейской крови больше, чем негритянской или испанской. У кубинцев наоборот.
— Дальше.
— Сознание я не потеряла. Упала под стол и видела, как выводили профессора. Они были намного ниже его. Уткнули в спину ему пистолеты, взяли под локти и повели. Он даже не сопротивлялся.
— Какие-нибудь подробности еще помните?
— Мне показалось, что одного я видела много раз со спины. У него какая-то посадка плеч странная.
Будто умышленно их разворачивает. Лица не помню, а вот со спины — словно что-то знакомое. У меня хорошая зрительная память.
— Зачем вас переносили на второй этаж?
— Чтобы положить на что-то мягкое. Я так поняла.
— Вы не заходили в кабинет профессора?
— Я была почти без сознания.
— И все же, не видели ли вы, кто мог во время переполоха зайти в кабинет?
— Я вообще не помню, кто там был.
Дороти поняла, что компьютер профессора проверили и обнаружили пустой винчестер, — А что с профессором? — спросила она.
— Ищем.
— Найдете?
— Постараемся.
— Удачи вам.
— Спасибо. И последний вопрос. Где вы "проживали в Великобритании? Домашний адрес.
Дороти продиктовала.
— У меня там остались мать и сын.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44