А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

– Не понимаю, – вмешалась в разговор Сабрина, накидывая линялую хлопчатобумажную рубашку. – Он женат на Эдне. Она белая, он черный, никого это не волнует, тогда почему должен возникнуть такой скандал, если Эмералд спит с ним? Не ты ли однажды говорила мне, Дафни, что любовь не знает границ?– Все верно, – ответила Дафни, делая такой глубокий вдох, как будто последний в жизни, и подтягивая бока, пока Фредди пытался застегнуть молнию ее нового платья. – Черт возьми, Фредди, почему ты его сделал таким узким?– Голубушка, признайся, ты поправилась, – Фредди терпеливо принялся расставлять швы.Пока Фредди работал, Дафни разъясняла Сабрине ситуацию.– Эдна, как бы тебе сказать, слишком правильная, что ли. Я имею в виду, что никого не интересует, что и с кем она делает. Она может выйти голой на крышу Эмпайр Стейт Билдинг и спихнуть оттуда Кинг-Конга, и об этом не будет ни строчки в газетах. Она слишком правильная, слишком нудная, аморфная. Поэтому тот факт, что она замужем за чернокожим режиссером, даже если он не черный, а всего лишь молочношоколадный, публику не интересует. Эдна есть Эдна. Солидная, зависимая, скучная. Но Эмералд – это Эмералд, и все, что она делает, даже если она отправит назад в магазин пережаренный стейк, вызывает огромный интерес у публики – и все из-за ее колдовского обаяния. Вот так, дорогая… А, так-то лучше, Фред, – Дафни облегченно вздохнула, когда Фредди удалось наконец впихнуть ее в платье.– Вас к телефону, мистер Ланглан. – В комнату робко заглянула горничная, смущенная красотой Сабрины и солидностью Дафни.– Кто это? Я занят. – Фредди суетился с оборками, обрамлявшими все еще аппетитную фигуру Дафни.Она была решительно настроена переплюнуть в количестве оборок леди Сару на гала-обеде в пользу противораковых исследований, который должен был состояться на следующей неделе. Ее платье было точной копией самой последней модели Зандры Родес.– Это мистер Смит, – поколебавшись, сказала девушка.Дафни многозначительно посмотрела на Сабрину.– Извините, милые, я на минутку. – Фредди исчез в крошечном закутке своего офиса.– Теперь-то, я надеюсь, дорогая, ты догадалась, кто такой мистер Смит? – самодовольно заметила Дафни.– Нет, – ответила Сабрина.Ее волновало, потянет ли она на целую страницу в «Репортере» или «Вэрайети», когда выйдет продолжение ее фильма о студентах. Этого хотели и ее пресс-агент, и она сама, но зануда менеджер уверял, что она не сможет себе этого позволить. Какой скряга. Она зарабатывала по двести тысяч за фильм, а он говорит, что она не сможет позволить отдать каких-то девять сотен за рекламу, которая так нужна ее карьере. Куда же тогда уходят все ее деньги? – задавала она себе вопрос. Похоже, это была извечная проблема голливудских актеров.Ее снятый в аренду меблированный дом на побережье стоил три тысячи в месяц – сумма, которую они делили с Луисом. Машина была взята напрокат. У нее было несколько хороших туалетов – те, которые она заказала у Фредди. Уж он-то выкладывался для Сабрины, поскольку она была самой юной, самой красивой из его клиенток. Куда же уходили деньги? Ее размышления были прерваны шепотом Дафни:– Если ты не знаешь, кто такой мистер Смит, я скажу тебе, дорогая.Сабрина не только не знала, но ее это и не волновало. Ее интересы в жизни, в основном, сводились к карьере и Луису, которые занимали ее полностью, особенно Луис, – в эти дни он казался несколько рассеянным. Да и любовью они уже не занимались так часто, как это бывало раньше.Дафни продолжала:– Это, разумеется, Сэм Шарп. Их связь длится вот уже несколько лет.– О, – Сабрина взглянула на Дафни, которая была явно довольна, что сумела поделиться сплетней с одной из немногих, кто еще не знал ее. – Как интересно. – Боже, как она устала от этих сплетен!
Поговорив с Фредди, Сэм выпрямился и оглядел себя в зеркале ванной своего роскошного трейлера, который сейчас мчался по шоссе Вентура.Неплохо, совсем неплохо. Энергичный, атлетического телосложения, сексуальный на вид пятидесятитрехлетний мужчина. Если бы только он не чувствовал такую слабость… Может, и вправду пришло время обратиться к врачу?– Что случилось? – спросил Фредди Сэма, который почти никогда не звонил ему в рабочее время.Они встречались по мере возможности два раза в месяц в квартире Фредди, над магазином.– Я что-то не очень хорошо себя чувствую, Фредди, и работаю допоздна. Сегодня вечером меня не жди. Я подумал, что лучше предупредить тебя, поскольку мы будем на натуре, а этот проклятый телефон работает только в радиусе двадцати пяти миль от Лос-Анджелеса.– Не беспокойся, дружок, – успокоил его Фредди, с облегчением подумав о том, что сегодня вечером он будет свободен.Наконец-то он сможет встретиться с этим милым юным матросом, который был в увольнительной вот уже неделю и каждый вечер пил в баре «Кингз Хэд» в Санта-Монике. Несколько раз они встречались взглядами, и Фредди подумал, что пора действовать, пока морячка не перехватили другие.– Следующий вторник, хорошо? – спросил Сэм.– Конечно, любовь моя.– Тогда до встречи. – Сэм был предельно лаконичен по телефону.С каждым годом его все больше охватывал ужас при мысли о том, что его похождения станут достоянием гласности. 20 – Ну, и что ты думаешь о них? – неуверенно спросила Эмералд.В футлярах на черных бархатных подушечках сверкали золотые браслеты с изумрудами.– Красиво, ничего не скажешь, – вздохнула Ванесса Вандербилт. – Я должна их иметь. Сколько?– Можем сойтись на тринадцати тысячах, – закинула удочку Эмералд. – Что скажешь?Тринадцать тысяч долларов. Ванесса мысленно прикинула прибыль, которую она могла бы иметь от браслетов Эмералд.– Слишком дорого, любовь моя. Девять тысяч и ни цента больше.И Эмералд пришлось смириться. Вот уже три года прошло с тех пор, как она потерпела неудачу с Мирандой. И все эти годы дела шли как нельзя хуже. Все знали, кто она, но, как всегда, не было желающих предложить ей работу. Эмералд все так же мотала деньги и пыталась жить так, как будто она все еще была в пятьдесят седьмом.Однако времена уже были далеко не те. И Эмералд была не той двадцатилетней любимицей Америки, и поклонники были не в изобилии, и не было уже выгодных контрактов, суливших большие деньги, которые она могла беспечно тратить на свои девичьи прихоти.Шел 1985 год, и, несмотря на чудодейственные пластические операции и популярность, Эмералд окружали большие проблемы.Шесть фильмов, в которых она снялась в последние три года, оказались ниже среднего уровня. Они были просто из разряда потерпевших фиаско. Эмералд уже была согласна на любые съемки, в любой части света – везде, где бы ей предложили хотя бы двадцать пять тысяч, где бы оплачивали дорогой номер в лучшем отеле недалеко от места съемки, где бы гарантировали оплату еженедельных расходов в пятьсот долларов, где бы она смогла поддерживать на уровне свой гардероб.Ее уже не волновало, хороший ли фильм, плохой ли, средний ли. Главное было поддержать свой жизненный стиль, не уронить марку.Хотя она и продала свой особняк в Беверли Хиллз, купив дом поменьше, но все равно он был равноценен маленькому сокровищу, этот домик в горах Беверли. И он стоил денег. Всех денег, что она зарабатывала. Не в силах бороться одна, без надежного спутника жизни, Эмералд начала искать утешение в водке. В море водки. Водкой с апельсиновым соком начиналось утро, всю вторую половину дня шла водка со льдом, вечером – бутылка за бутылкой шампанское, и это независимо от того, работала она или нет. И, наконец, после ужина – арманьяк. Ее алкогольное расписание могло бы свалить и сильного мужчину.По мере того как ее фильмы становились все хуже, Эмералд глушила боль, прибегая к новым средствам. Сначала – затяжки наркотиком. Потом – порошки. Эти проклятые белые порошки так бодрили. Она вновь ощущала себя молодой, удачливой, жизнерадостной и любвеобильной. Но удовольствие было дорогим, и вот она уже начала продавать свои драгоценности.Ванесса Вандербилт была вовсе не такой жесткой, как это могло показаться по ее резким манерам. Маска суровой деловой женщины скрывала натуру великодушную и чувствительную. Но, как учил отец, человек человеку волк и в этом мире выживает хитрейший. В бизнесе не было места эмоциям. С четырехлетнего возраста отец вдалбливал ей в голову мысль: «В бизнесе орудует стая щук, любовь моя! Береги свой маленький задик, дорогая, иначе акулы раздерут его на завтрак, запомни мои слова».Ванесса, примерная дочь, строго следовала наказам отца и вскоре стала еще более хитрой и изворотливой в бизнесе, превзойдя своего учителя. Нефтяные шейхи, арабские торговцы оружием, менеджеры суперзвезд, американские политики – это был круг деловых знакомств Ванессы, и она умела извлекать выгоду первой, не дожидаясь, пока начнут эксплуатировать ее.«Каждый в душе потребитель. Никогда не забывай об этом, малышка, – учил отец. – И если человек все-таки забывает об этом, он становится неудачником, и упаси тебя Боже, детка, иметь с такими дело».Так рассуждал Люк Хиггинс, непревзойденный авторитет Петтикоат Лейн, который всю неделю трудился в своем магазине подержанной мебели, а по субботам учил жизни целый выводок своих детишек. Каждое субботнее утро в своем захламленном магазине на окраине Петтикоат Лейн, совсем недалеко от Элефан энд Касл, где Ванесса посещала местную общеобразовательную школу, Люк Хиггинс обделывал свои делишки. Так что Ванесса с детства узнала цену не только фунта, но и доллара, йены, франка и рубля.Пожалуй, определение «скупщик краденого» было слишком сильным для Люка, поскольку ему удавалось обходить закон, занимаясь только собственностью, украденной в других странах. «Интерпол», хотя зачастую и подступал вплотную к таким делам, так никогда и не вышел на Люка, который, по его же словам, был «слишком хитрым малым». Исповедуя философию Робин Гуда, этот обаятельный, жизнерадостный парень с рыжими кудрями и усами, сильным мускулистым телом, всегда давал шанс беднейшим своим клиентам продать что-либо законным путем. Но с клиентами из Италии, Франции, Германии, которые переправляли ему украденный товар, он был беспощаден.Драгоценности, видеокамеры и другие предметы, которые получал Люк от своих клиентов, были добычей воришек с французской Ривьеры или лыжных курортов Гштада и Сен-Мориса. К Люку попадали и мелкие побрякушки, которые милые дамы забывали уложить в сейфы вместе со своими бриллиантовыми кольцами по сорок карат и бриллиантовыми ожерельями стоимостью по полмиллиона долларов. Это были так называемые «дневные» украшения: золотые цепочки, часы «Картье» или «Пьяже», серьги с бриллиантиками по одному карату, затейливые браслеты. Женщины, у которых все это исчезало, были настолько состоятельны, что они зачастую даже не заявляли об утере таких мелочей в страховые компании, поскольку все равно приходилось бы тратиться на премии. А золотую цепочку от «Булгари» стоимостью пять тысяч долларов можно было легко заменить на новую, так же, как и часы от «Картье» – и какое же это было удовольствие!Через умелые руки Люка проходил и дорогой, уникальный товар, который ему удавалось сбывать через своих агентов в антикварные магазины Портобелло-роуд, Бермондсея и Кенсингтона.Люк жил вполне счастливо; миловидная жена, родом с Ямайки, его обожала и не позволяла себе дерзостей, как эти наглые негритянки из Нигерии и Уганды. А он в ответ был хорошим отцом, кормильцем и превосходным учителем, от которого четверо его детей почерпнули многое.Ванесса оторвалась от семьи в восемнадцать лет, мечтая стать фотомоделью. Заинтригованная фотографиями ослепительной, элегантной Глории Вандербилт в американском журнале «Вог», да и всей историей ее семьи, она изменила фамилию Хиггинс на Вандербилт, а имя Вера на Ванессу. Фамилия Хиггинс уж очень напоминала Ист-Энд и никак не вписывалась в ту жизнь, о которой она мечтала.В шестидесятых годах Ванесса, удивительная смесь отцовских рыжих кудрей и ирландского шарма с материнской светло-коричневой кожей, черными глазами и нежным нравом, слегка преуспела как фотомодель, но больше прославилась в светских кругах Лондона.Вскоре времени на работу моделью уже не оставалось, так как теперь Ванесса с успехом сопровождала принцев, жуликов, рок-звезд в их путешествиях. Бриллиантовые серьги здесь, браслет от «Буччеллати» там, норковые манто и меховые накидки – Ванесса была на верху блаженства. Жизнь в роскоши и праздном безделье пришлась ей как нельзя по душе.«Берегись, Глория Вандербилт, – подшучивала она, – Ванесса Вандербилт наступает тебе на пятки».Ее сопровождали, обожали, ею наслаждались в постели состоятельные и влиятельные мужчины, но никто из них так и не полюбил ее по-настоящему. Она гостила на их яхтах, совершала круизы на их великолепных стовосьмидесятифутовых судах. Она разъезжала в их «феррари», «мерседесах», антикварных «бентли». Ее кошелек ломился от их долларов, фунтов, франков, и она тратила их на магазины, покупая все, что только желала. Ванесса была очаровательной игрушкой для богатых мужчин. Год за годом щеголяла она на роскошных яхтах в Портофино и Монте-Карло, фланировала по бульварам Рив Гош, Пятой авеню и Родео-драйв, высматривала еще более изысканные туалеты в дополнение к своему обширному гардеробу. Она была счастлива. Так счастлива, что праздновала это за своим любимым занятием – едой.Ванесса даже предпочитала пищу сексу. Очень часто, занимаясь любовью, она с волнением думала о том, что из еды закажет, как только закончится эта возня. И когда богатеи и сильные мира сего с вожделением приникали губами и членами к благоуханному лону, возбужденные ее стонами, им и в голову не могло прийти, что стоны эти вовсе не от экстаза, а от мыслей о еде. Обычно Ванесса приберегала легкую закуску в изголовье постели – чаще всего это была жестяная коробка с портретом королевы на крышке, полная батончиков «Марс» или швейцарского молочного шоколада, которые она счастливо смаковала, когда ее любовник уже лежал рядом, изможденный и опустошенный. Вскоре, однако, начав надуваться, как арбуз на полуденном солнце, Ванесса стала терять своих обожателей. Первыми ее покинули американцы, затем ушли англичане, французы. Вот уже и итальянцы, немцы потеряли к ней интерес, и, в конце концов, единственными мужчинами, желавшими ее, остались арабы.Но Ванессу это не волновало – так она была счастлива, пребывая в роскоши и безделье, в кругу своих все еще многочисленных друзей. Друзья обожали ее – и мужчины, и женщины. Ванесса была веселой, любила подшутить, и в первую очередь над собой, особенно что касалось ее борьбы с весом.Ванесса тщетно пыталась следовать диетам. Целыми днями она прокручивала видеозаписи с уроками Джейн Фонды, но силы воли у нее не было абсолютно. Она просто не могла устоять при виде икры в кислом соусе, телячьих отбивных с картофелем «фри», шоколадного мусса, всего самого вкусного, не говоря уже о винах, которые сопровождали ее трапезу, и шоколадных конфетах с начинкой из ликера, ментола и прочих десертах, которые следовали в завершение.Но для ее нынешнего воздыхателя, арабского шейха, она была просто манной небесной. Западная женщина, любительница поесть, была явлением просто уникальным. Большинство фотомоделей и начинающих актрис, с кем доводилось развлекаться шейху, клевали, как птички. Ванесса же была не просто гурманкой. Она не уступала шейху в обжорстве.– Еще один ягненочек, – с восторгом смаковал он поданное блюдо, сидя с Ванессой на полу своего роскошного номера в отеле «Дорчестер», пока его персональный повар из Кувейта готовил чудеса синайского десерта – лакомства, которого не найти ни в одном, даже самом экзотическом ресторане западного мира.Ванесса упиралась своей пухлой щечкой в большое пухлое плечо Самира и, намазывая ложкой паштет на хлеб, любовно отправляла его в рот шейху. Это было так замечательно. Такая идиллия. Самир был щедр на деньги и подарки, внимателен к ней, и Ванесса счастливо продолжала есть и фланировать по магазинам. В отличие от многих арабов, Самир был обаятельным, с хорошими манерами, а благодаря гарвардскому образованию, по-американски смышленым.Секс утомлял Ванессу, а уж «французский вариант» она находила попросту отвратительным. Единственным способом вынести это – было представить, будто ешь рожок с мороженым. Когда Самиру пришлось уехать в Кувейт, он оставил Ванессу в своем постоянном номере в «Дорчестере» с щедрым запасом денег и кредитными карточками его компании, выписанными на ее имя.Она узнала о его гибели из утренних сводок новостей по телевидению, сидя в кровати за завтраком, уминая пятый круассан с малиновым джемом и девонширским кремом.С этого времени дела Ванессы пошли худо. Поскольку ее имя не было упомянуто в завещании Самира, все его состояние и поместье отошли к трем женам и одиннадцати детям в Кувейте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39