Хосров II (590–628) мечтал о возрождении былой славы Персидской империи – точно так же, как Юстиниан мечтал о возрождении Римской; только мечты Хосрова восходили, пожалуй, к более далеким временам. Убийство византийского императора Маврикия в 602 г. Хосров использовал и как повод, и как благоприятный момент для вторжения: его войска двинулись на Византию. Это было самое ужасное нашествие персов на восточную часть Римской империи: в 611 г. они взяли Антиохию, в 613 г. – Дамаск и Таре (где родился апостол Павел), а годом позже – Иерусалим. Все это напоминало поход Александра Македонского – но в обратном направлении; свершалось конечное отмщение персов грекам. С 617 по 626 г. персидские полководцы (в отличие от Александра, Хосров лично не командовал армией) стояли напротив Константинополя на другом берегу Босфора, в то время как авары (ставшие союзниками персов) осаждали его с суши. Однако мощные укрепления города устояли; его жители – не в пример сирийцам и египтянам – фанатично сражались с захватчиками, а византийскому флоту удалось сохранить контроль над проливами. В конце концов аварам и персам пришлось отступить. Император Ираклий обошел персов с севера и в 627 г. разгромил их армию на Тигре; Хосров был убит собственными солдатами. Византийцы вновь заняли Сирию, Палестину и Египет. Святой крест, который персы увезли из Иерусалима, вновь водрузили на храме Гроба Господня. По преданию, вскоре распространившемуся по всему христианскому миру, император Ираклий вел войну именно ради этой благочестивой цели, выступая как «крестоносец» еще до того, как это слово вошло в обиход.
Казалось, что Византийская империя, как всегда, празднует триумф. Но на самом деле именно персидская война, развязанная не по инициативе Византии, а отнюдь не готские войны Юстиниана послужили причиной того, что благосостояние и военное могущество империи пошатнулись. Хотя война сильнее ударила по Персии, она показала нежелание сирийцев и египтян самостоятельно защищаться от каких бы то ни было захватчиков. Смертельно опасное, ненужное, но, вероятно, неизбежное противостояние двух величайших держав нанесло им обеим неизлечимые раны: они оказались практически беззащитными перед новым и неожиданным нападением с юга – со стороны арабов-мусульман.
Варварские государства – наследники Римской империи
Различные варварские народы, разрушившие политическую систему Западной Европы, столкнулись с одной и той же проблемой: приспособить обычаи и традиции племен, которые только что оставили кочевую жизнь и переселились за сотни километров на новое место, к иной жизни на чужбине, населенной людьми, составлявшими упорядоченное, по преимуществу городское общество, образованное и обладавшее свойственным цивилизации развитым самосознанием. Во всех областях, за исключением, возможно, Британии и самых северных частей Галлии, варвары всегда составляли меньшинство. В некоторых местах, например в долине По и на плоскогорьях Центральной Испании, германское население было довольно плотным, но в большинстве регионов имело рассеянный характер. Даже если германцы могли защищаться от нападений извне, против которых не устояли вандалы в Африке, остготы в Италии и свевы в Северо-Восточной Испании, их положение оставалось парадоксальным: чем больше они адаптировались к новой ситуации, тем быстрее утрачивали свою этническую идентичность, растворяясь в завоеванном ими римском обществе. В результате этого процесса, который продолжался по крайней мере два столетия, возникли совершенно новые общества, равно отличавшиеся от своих «прародителей» – позднеримского и германского племенного обществ.
Об этом периоде, то есть о VI и VII вв., мы имеем очень мало источников, которые к тому же трудно интерпретировать. Поэтому конкретные детали процесса формирования новых обществ до сих пор остаются неясными; тем не менее его можно считать одним из важнейших событий во всей европейской истории. Это обстоятельство становится очевидным, как только мы начинаем сравнивать историю Западной Европы с историей областей Римской империи, захваченных арабами в VII в. Там новое общество также появилось в результате завоевания эллинизированного и романизированного общества сравнительно более примитивным народом. Возникший социум принципиально отличался (и отличается до сих пор) от сформированного на Западе. Причины этого коренятся не только в древней (еще доэллинской и доримской) традиции Египта и Ближнего Востока, но – прежде всего – в глубочайшем несходстве религиозной истории германцев и арабов. Всем германским народам, пережившим период экспансий, пришлось принять религию тех, кого они завоевали, то есть ортодоксальное христианство. У арабов, напротив, была своя собственная религия (пусть даже с теми же, что и у христианства, корнями), которую они последовательно насаждали среди завоеванных ими народов (см. гл. 2).
Остготы
Остготы не получили тех двух столетий, в течение которых могло бы сформироваться новое готско-римское общество в Италии; и это произошло по независящим от них причинам.
Король остготов Теодорих рос в Константинополе и женился на византийской принцессе. Свое предназначение он видел в том, чтобы примирить готов и римлян. Римский сенат и вся гражданская администрация продолжали действовать и при Теодорихе. Римские суды все так же судили по римским законам. В отличие от знатных вандалов в Африке, готские землевладельцы платили такие же подати, как и их римские соседи. Ко двору Теодориха в Равенне стекались ученые и люди искусства; его дочь изучала латинский и греческий языки. Классическая культура на Западе наслаждалась последними погожими деньками.
Но различия между римлянами и варварами нельзя было преодолеть быстро и легко. Большинство остготов, поселившихся в Северной Италии, оставались замкнутой кастой профессиональных воинов, которые говорили на своем языке, подчинялись собственным законам и, что, пожалуй, важнее всего, исповедовали арианство – еретическую форму христианства. Судьба Боэция, выдающегося мыслителя того времени, служит отражением непримиримого противоречия двух культур. Боэций (ок. 480–524), по происхождению римский аристократ, был философом, теологом, поэтом, математиком, астрономом, переводчиком и комментатором Аристотеля и других греческих авторов. Он исполнял должность сенатора и, веря в перспективу сотрудничества римлян и готов, занял высший государственный пост при короле Теодорихе. В 523 г. Боэция несправедливо обвинили в государственной измене и в занятиях магией; по приказу Теодориха он был заключен в тюрьму, а затем казнен. Находясь в заключении, Боэций написал «Утешение философией» – сочинение, в котором проза чередуется со стихами. Философия, персонифицированная в женском облике, является Боэцию, пребывающему в глубоком отчаянии, и изгоняет муз (греческих богинь различных искусств), поскольку «они не только не облегчают его страдания целебными средствами, но, напротив, питают его сладкой отравой». Боэций. Утешение философией и другие трактаты. / Пер. В.И. Уколовой, М.Н. Цейтлина. М., 1990. С. 191 (I, 1).
Затем Философия утешает Боэция, напоминая ему о Сократе Сократ (ок. 470–399 до н. э.), афинский философ, один из основоположников философии. Его обвинили в том, что он развращает молодежь, и заставили выпить яд.
и других философах, которые пострадали за истину, так как опрометчиво стремились к славе, участвуя в государственных делах.
Известно ведь, что весь круг земель, как ты узнал из астрономических наблюдений, представляет собой точку в системе небесного пространства. Если его сравнить с величиной небесной сферы, то можно сказать, что пространство его ничтожно мало. Лишь четвертая часть этой земли, занимающей так мало места в мире, как стало известно тебе из сочинений всеведущего Птолемея Птолемей, александрийский математик, астроном и географ II века н. э.; его математическая модель мироздания служила образцом вплоть до XVI в. (см. Koenigsberger H.G. Early Modern Europe 1500–1789 / History of Europe. Longman: London, 1987. Ch. 5).
, населена знакомыми нам существами. Если от этой четвертой части мы мысленно отнимем площадь, занимаемую морями и болотами, и отделим от нее области, опустошаемые засухой, то людям для проживания останется лишь очень ограниченное пространство. И заключенные в этом крошечном мире, как бы огражденные отовсюду, вы помышляете о распространении славы и прославлении имени? Но может ли быть великой и значимой слава, зажатая в столь тесном и малом пространстве? Боэций. Утешение философией и другие трактаты. / Пер. В.И. Уколовой, М.Н. Цейтлина. М., 1990. С. 219 (II, 7).
В конце концов Бог, всемогущий и всезнающий, вознаградит добродетель и покарает зло.
Трудно переоценить значение Боэция для Средних веков. Его трактаты и комментарии стали учебными текстами для средневековых студентов, а Аристотель и другие греческие авторы в течение многих веков были известны в Европе только в латинских переводах Боэция. Но самую большую роль сыграло «Утешение философией»: уже в IX в. оно было переведено на англосаксонский язык, а некоторое время спустя – на другие европейские языки. Гуманистически окрашенная христианская философия этого сочинения была адресована людям, живущим в суровом и враждебном мире; кроме того, она помогала сохранить живую связь с величайшими достижениями классической греческой философии. Судьба Боэция так и осталась примером личной и культурной трагедии. Юстиниан и Велизарий не дали остготам времени искупить свою вину и, в отличие от Боэция, ничего не оставили последующим поколениям. Только усыпальница Теодориха, массивная, но вместе с тем изящная ротонда, до сих пор стоит в Равенне как символ неудавшегося слияния двух культур.
Вестготы
Судьба вестготов сложилась более счастливо. Франки вытеснили их из Юго-Западной Галлии в начале VI в., но в Испании они жили спокойно. Им никогда серьезно не угрожали ни королевство свевов на северо-западе, ни византийцы на юге; к тому же в VII в. и те и другие ушли из Испании.
Подобно остготам в Италии, вестготы сохранили существовавшую в Испании римскую административную систему и приспособили ее, в несколько упрощенном виде, для своих нужд: во главе войск, городов и провинций встали представители племенной аристократии. Короли вестготов, ранее просто военные вожди, превратились теперь в абсолютных правителей, которые, подобно римскому императору, издавали законы и собирали налоги. Даже придворный церемониал копировал византийский образец. Конечно, отдельные представители крупной знати вступали в конфликт с королем и на протяжении VI в. не раз пытались убить или низложить очередного правителя. Однако это уже не могло изменить природу королевской власти, в основных чертах сходную с властью римского императора.
Как происходило приспособление варварских обычаев к римским традициям, лучше всего видно на примере права. Систематизация и кодификация права – одно из самых значительных и самых характерных достижений поздней Римской империи. Практически все германские государства, которые стали наследниками империи, даже самое недолговечное королевство бургундов и самое варварское – лангобардов, тоже кодифицировали свое законодательство. Идея кодификации принадлежала римлянам, и показательно, что почти всегда эту задачу они выполняли, даже если законы касались германских обычаев. Однако и само содержание законов вестготов в значительной мере было заимствовано из римских юридических сборников V в. В некоторых отношениях правовой кодекс вестготов даже превосходил римские и германские образцы. В частности, законы, определявшие положение и права женщин, были шагом вперед по сравнению с примитивным германским правом и строгим патернализмом римского права. Вместе с тем в большинстве случаев законы вестготов сочетали эти два элемента, – таков, например, закон о кровной мести. Кровная месть подразумевает, что за вину одного человека отвечает весь его род; с помощью такого механизма в примитивных обществах, лишенных централизованной власти, решалась проблема воздаяния за убийство или причинение ущерба, совершенного отдельным человеком. Все германские кодексы стремились свести к минимуму взаимные убийства, вводя денежные выкупы, размер которых зависел как от свойства причиненного ущерба, так и от социального положения пострадавшего. Лишь вестготы в своем законодательстве пошли дальше и ввели в закон о кровной мести римский правовой принцип, гласивший: за преступление должен отвечать лишь тот, кто его совершил, но не его семья или род. Это были серьезные попытки ограничить кровавую практику общества воинов. Однако они не могли совершенно устранить кровную месть, которая еще много веков будет терзать европейское общество.
Больше столетия ариане-вестготы жили изолированно от римско-католического населения Испании; по их законам смешанные браки были запрещены. Однако в течение VI в. эти законы постепенно отменялись, и многие перешли в католичество. В 587 г. король Реккаред принял католичество и приказал сжечь все арианские книги. Неизвестно, было ли это обращение совершено по внутреннему побуждению, но несомненно, что оно в громадной степени укрепило силу монархии. Отныне король фактически стал управлять Испанской церковью, назначая ее епископов (подобно тому, как раньше он назначал арианских епископов). Короли регулярно созывали церковные соборы в Толедо, на которых присутствовали высшая знать и духовенство, а председательствовал сам король; ясно, что и здесь образцом послужила византийская практика. Никто из других германских королей не имел такой власти над своей церковью. Именно в этом периоде берет начало специфически испанская традиция строжайшей католической ортодоксии, соединенной с властью короля над церковью и реальной независимостью от пап в Риме. Именно в русле этой традиции испанская монархия издала свои первые и крайне суровые законы против евреев, к которым до тех пор власти относились вполне терпимо. Теперь в отношении к ним появились предубеждение и опаска – как к людям чуждой веры, не желающим подчиняться государству.
Несмотря на абсолютистские претензии вестготской монархии, ей так и не удалось до конца решить спор о власти с представителями крупной знати. На рубеже VII–VIII вв. королевский трон вновь стал «яблоком раздора» между различными группировками знати. Поэтому, когда в 711 г. из Северной Африки в Испанию вторглись мусульмане-берберы, их радостно встретили не только евреи и простолюдины, но и значительная часть знати, безрассудно надеявшаяся, что сможет использовать завоевателей в своих интересах.
Вестготам, как и остготам, в конечном счете не удалось сохранить свое государство. Однако наследие, оставленное ими Испании (во многих отношениях, разумеется, достаточно проблематичное), в любом случае было гораздо значительнее, чем то, которое остготы оставили Италии.
Франки
В отличие от королевства остготов в Италии и королевства вестготов в Испании, королевству франков в Галлии и королевствам англосаксов в Британии была уготована совсем иная судьба. Они смогли выжить, а их дальнейшее существование было фактически медленным процессом развития, растянувшимся почти на тысячу лет. В течение этого времени экономический и политический центр тяжести в Европе вышел за пределы Средиземноморья и сместился на север, за Альпы. Разумеется, в эпоху падения Западной Римской империи невозможно было предвидеть что-либо подобное.
Во второй половине V в. франки представляли собой одну из нескольких влиятельных племенных групп в Галлии, которая пребывала в состоянии политического хаоса. Им удалось подчинить себе почти всю Галлию: они были прекрасными воинами, а в лице своего короля Хлодвига (ок. 481–511) имели непревзойденного вождя. Об этом умном, жестоком и суеверном человеке мы знаем главным образом из «Истории франков» Григория Турского (ок. 538–594), написанной в конце VI в. Хлодвиг победил Сиагрия, последнего римского наместника Северной Галлии, алеманнов к востоку от Рейна и вестготов в районе Тулузы. Сыновья Хлодвига распространили власть франков на зарейнские области – Баварию и Тюрингию.
Впрочем, в этом отношении франки мало чем отличались от других захватчиков-варваров. Их главная особенность состояла в другом: Хлодвиг принял христианство, причем в его ортодоксальной форме. Вскоре родилась легенда о том, что король, словно второй Константин, в критический момент битвы призвал на помощь христианского Бога и одержал победу. Историк франков св. Григорий Турский передает эту легенду в том виде, как ее рассказывали в его время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Казалось, что Византийская империя, как всегда, празднует триумф. Но на самом деле именно персидская война, развязанная не по инициативе Византии, а отнюдь не готские войны Юстиниана послужили причиной того, что благосостояние и военное могущество империи пошатнулись. Хотя война сильнее ударила по Персии, она показала нежелание сирийцев и египтян самостоятельно защищаться от каких бы то ни было захватчиков. Смертельно опасное, ненужное, но, вероятно, неизбежное противостояние двух величайших держав нанесло им обеим неизлечимые раны: они оказались практически беззащитными перед новым и неожиданным нападением с юга – со стороны арабов-мусульман.
Варварские государства – наследники Римской империи
Различные варварские народы, разрушившие политическую систему Западной Европы, столкнулись с одной и той же проблемой: приспособить обычаи и традиции племен, которые только что оставили кочевую жизнь и переселились за сотни километров на новое место, к иной жизни на чужбине, населенной людьми, составлявшими упорядоченное, по преимуществу городское общество, образованное и обладавшее свойственным цивилизации развитым самосознанием. Во всех областях, за исключением, возможно, Британии и самых северных частей Галлии, варвары всегда составляли меньшинство. В некоторых местах, например в долине По и на плоскогорьях Центральной Испании, германское население было довольно плотным, но в большинстве регионов имело рассеянный характер. Даже если германцы могли защищаться от нападений извне, против которых не устояли вандалы в Африке, остготы в Италии и свевы в Северо-Восточной Испании, их положение оставалось парадоксальным: чем больше они адаптировались к новой ситуации, тем быстрее утрачивали свою этническую идентичность, растворяясь в завоеванном ими римском обществе. В результате этого процесса, который продолжался по крайней мере два столетия, возникли совершенно новые общества, равно отличавшиеся от своих «прародителей» – позднеримского и германского племенного обществ.
Об этом периоде, то есть о VI и VII вв., мы имеем очень мало источников, которые к тому же трудно интерпретировать. Поэтому конкретные детали процесса формирования новых обществ до сих пор остаются неясными; тем не менее его можно считать одним из важнейших событий во всей европейской истории. Это обстоятельство становится очевидным, как только мы начинаем сравнивать историю Западной Европы с историей областей Римской империи, захваченных арабами в VII в. Там новое общество также появилось в результате завоевания эллинизированного и романизированного общества сравнительно более примитивным народом. Возникший социум принципиально отличался (и отличается до сих пор) от сформированного на Западе. Причины этого коренятся не только в древней (еще доэллинской и доримской) традиции Египта и Ближнего Востока, но – прежде всего – в глубочайшем несходстве религиозной истории германцев и арабов. Всем германским народам, пережившим период экспансий, пришлось принять религию тех, кого они завоевали, то есть ортодоксальное христианство. У арабов, напротив, была своя собственная религия (пусть даже с теми же, что и у христианства, корнями), которую они последовательно насаждали среди завоеванных ими народов (см. гл. 2).
Остготы
Остготы не получили тех двух столетий, в течение которых могло бы сформироваться новое готско-римское общество в Италии; и это произошло по независящим от них причинам.
Король остготов Теодорих рос в Константинополе и женился на византийской принцессе. Свое предназначение он видел в том, чтобы примирить готов и римлян. Римский сенат и вся гражданская администрация продолжали действовать и при Теодорихе. Римские суды все так же судили по римским законам. В отличие от знатных вандалов в Африке, готские землевладельцы платили такие же подати, как и их римские соседи. Ко двору Теодориха в Равенне стекались ученые и люди искусства; его дочь изучала латинский и греческий языки. Классическая культура на Западе наслаждалась последними погожими деньками.
Но различия между римлянами и варварами нельзя было преодолеть быстро и легко. Большинство остготов, поселившихся в Северной Италии, оставались замкнутой кастой профессиональных воинов, которые говорили на своем языке, подчинялись собственным законам и, что, пожалуй, важнее всего, исповедовали арианство – еретическую форму христианства. Судьба Боэция, выдающегося мыслителя того времени, служит отражением непримиримого противоречия двух культур. Боэций (ок. 480–524), по происхождению римский аристократ, был философом, теологом, поэтом, математиком, астрономом, переводчиком и комментатором Аристотеля и других греческих авторов. Он исполнял должность сенатора и, веря в перспективу сотрудничества римлян и готов, занял высший государственный пост при короле Теодорихе. В 523 г. Боэция несправедливо обвинили в государственной измене и в занятиях магией; по приказу Теодориха он был заключен в тюрьму, а затем казнен. Находясь в заключении, Боэций написал «Утешение философией» – сочинение, в котором проза чередуется со стихами. Философия, персонифицированная в женском облике, является Боэцию, пребывающему в глубоком отчаянии, и изгоняет муз (греческих богинь различных искусств), поскольку «они не только не облегчают его страдания целебными средствами, но, напротив, питают его сладкой отравой». Боэций. Утешение философией и другие трактаты. / Пер. В.И. Уколовой, М.Н. Цейтлина. М., 1990. С. 191 (I, 1).
Затем Философия утешает Боэция, напоминая ему о Сократе Сократ (ок. 470–399 до н. э.), афинский философ, один из основоположников философии. Его обвинили в том, что он развращает молодежь, и заставили выпить яд.
и других философах, которые пострадали за истину, так как опрометчиво стремились к славе, участвуя в государственных делах.
Известно ведь, что весь круг земель, как ты узнал из астрономических наблюдений, представляет собой точку в системе небесного пространства. Если его сравнить с величиной небесной сферы, то можно сказать, что пространство его ничтожно мало. Лишь четвертая часть этой земли, занимающей так мало места в мире, как стало известно тебе из сочинений всеведущего Птолемея Птолемей, александрийский математик, астроном и географ II века н. э.; его математическая модель мироздания служила образцом вплоть до XVI в. (см. Koenigsberger H.G. Early Modern Europe 1500–1789 / History of Europe. Longman: London, 1987. Ch. 5).
, населена знакомыми нам существами. Если от этой четвертой части мы мысленно отнимем площадь, занимаемую морями и болотами, и отделим от нее области, опустошаемые засухой, то людям для проживания останется лишь очень ограниченное пространство. И заключенные в этом крошечном мире, как бы огражденные отовсюду, вы помышляете о распространении славы и прославлении имени? Но может ли быть великой и значимой слава, зажатая в столь тесном и малом пространстве? Боэций. Утешение философией и другие трактаты. / Пер. В.И. Уколовой, М.Н. Цейтлина. М., 1990. С. 219 (II, 7).
В конце концов Бог, всемогущий и всезнающий, вознаградит добродетель и покарает зло.
Трудно переоценить значение Боэция для Средних веков. Его трактаты и комментарии стали учебными текстами для средневековых студентов, а Аристотель и другие греческие авторы в течение многих веков были известны в Европе только в латинских переводах Боэция. Но самую большую роль сыграло «Утешение философией»: уже в IX в. оно было переведено на англосаксонский язык, а некоторое время спустя – на другие европейские языки. Гуманистически окрашенная христианская философия этого сочинения была адресована людям, живущим в суровом и враждебном мире; кроме того, она помогала сохранить живую связь с величайшими достижениями классической греческой философии. Судьба Боэция так и осталась примером личной и культурной трагедии. Юстиниан и Велизарий не дали остготам времени искупить свою вину и, в отличие от Боэция, ничего не оставили последующим поколениям. Только усыпальница Теодориха, массивная, но вместе с тем изящная ротонда, до сих пор стоит в Равенне как символ неудавшегося слияния двух культур.
Вестготы
Судьба вестготов сложилась более счастливо. Франки вытеснили их из Юго-Западной Галлии в начале VI в., но в Испании они жили спокойно. Им никогда серьезно не угрожали ни королевство свевов на северо-западе, ни византийцы на юге; к тому же в VII в. и те и другие ушли из Испании.
Подобно остготам в Италии, вестготы сохранили существовавшую в Испании римскую административную систему и приспособили ее, в несколько упрощенном виде, для своих нужд: во главе войск, городов и провинций встали представители племенной аристократии. Короли вестготов, ранее просто военные вожди, превратились теперь в абсолютных правителей, которые, подобно римскому императору, издавали законы и собирали налоги. Даже придворный церемониал копировал византийский образец. Конечно, отдельные представители крупной знати вступали в конфликт с королем и на протяжении VI в. не раз пытались убить или низложить очередного правителя. Однако это уже не могло изменить природу королевской власти, в основных чертах сходную с властью римского императора.
Как происходило приспособление варварских обычаев к римским традициям, лучше всего видно на примере права. Систематизация и кодификация права – одно из самых значительных и самых характерных достижений поздней Римской империи. Практически все германские государства, которые стали наследниками империи, даже самое недолговечное королевство бургундов и самое варварское – лангобардов, тоже кодифицировали свое законодательство. Идея кодификации принадлежала римлянам, и показательно, что почти всегда эту задачу они выполняли, даже если законы касались германских обычаев. Однако и само содержание законов вестготов в значительной мере было заимствовано из римских юридических сборников V в. В некоторых отношениях правовой кодекс вестготов даже превосходил римские и германские образцы. В частности, законы, определявшие положение и права женщин, были шагом вперед по сравнению с примитивным германским правом и строгим патернализмом римского права. Вместе с тем в большинстве случаев законы вестготов сочетали эти два элемента, – таков, например, закон о кровной мести. Кровная месть подразумевает, что за вину одного человека отвечает весь его род; с помощью такого механизма в примитивных обществах, лишенных централизованной власти, решалась проблема воздаяния за убийство или причинение ущерба, совершенного отдельным человеком. Все германские кодексы стремились свести к минимуму взаимные убийства, вводя денежные выкупы, размер которых зависел как от свойства причиненного ущерба, так и от социального положения пострадавшего. Лишь вестготы в своем законодательстве пошли дальше и ввели в закон о кровной мести римский правовой принцип, гласивший: за преступление должен отвечать лишь тот, кто его совершил, но не его семья или род. Это были серьезные попытки ограничить кровавую практику общества воинов. Однако они не могли совершенно устранить кровную месть, которая еще много веков будет терзать европейское общество.
Больше столетия ариане-вестготы жили изолированно от римско-католического населения Испании; по их законам смешанные браки были запрещены. Однако в течение VI в. эти законы постепенно отменялись, и многие перешли в католичество. В 587 г. король Реккаред принял католичество и приказал сжечь все арианские книги. Неизвестно, было ли это обращение совершено по внутреннему побуждению, но несомненно, что оно в громадной степени укрепило силу монархии. Отныне король фактически стал управлять Испанской церковью, назначая ее епископов (подобно тому, как раньше он назначал арианских епископов). Короли регулярно созывали церковные соборы в Толедо, на которых присутствовали высшая знать и духовенство, а председательствовал сам король; ясно, что и здесь образцом послужила византийская практика. Никто из других германских королей не имел такой власти над своей церковью. Именно в этом периоде берет начало специфически испанская традиция строжайшей католической ортодоксии, соединенной с властью короля над церковью и реальной независимостью от пап в Риме. Именно в русле этой традиции испанская монархия издала свои первые и крайне суровые законы против евреев, к которым до тех пор власти относились вполне терпимо. Теперь в отношении к ним появились предубеждение и опаска – как к людям чуждой веры, не желающим подчиняться государству.
Несмотря на абсолютистские претензии вестготской монархии, ей так и не удалось до конца решить спор о власти с представителями крупной знати. На рубеже VII–VIII вв. королевский трон вновь стал «яблоком раздора» между различными группировками знати. Поэтому, когда в 711 г. из Северной Африки в Испанию вторглись мусульмане-берберы, их радостно встретили не только евреи и простолюдины, но и значительная часть знати, безрассудно надеявшаяся, что сможет использовать завоевателей в своих интересах.
Вестготам, как и остготам, в конечном счете не удалось сохранить свое государство. Однако наследие, оставленное ими Испании (во многих отношениях, разумеется, достаточно проблематичное), в любом случае было гораздо значительнее, чем то, которое остготы оставили Италии.
Франки
В отличие от королевства остготов в Италии и королевства вестготов в Испании, королевству франков в Галлии и королевствам англосаксов в Британии была уготована совсем иная судьба. Они смогли выжить, а их дальнейшее существование было фактически медленным процессом развития, растянувшимся почти на тысячу лет. В течение этого времени экономический и политический центр тяжести в Европе вышел за пределы Средиземноморья и сместился на север, за Альпы. Разумеется, в эпоху падения Западной Римской империи невозможно было предвидеть что-либо подобное.
Во второй половине V в. франки представляли собой одну из нескольких влиятельных племенных групп в Галлии, которая пребывала в состоянии политического хаоса. Им удалось подчинить себе почти всю Галлию: они были прекрасными воинами, а в лице своего короля Хлодвига (ок. 481–511) имели непревзойденного вождя. Об этом умном, жестоком и суеверном человеке мы знаем главным образом из «Истории франков» Григория Турского (ок. 538–594), написанной в конце VI в. Хлодвиг победил Сиагрия, последнего римского наместника Северной Галлии, алеманнов к востоку от Рейна и вестготов в районе Тулузы. Сыновья Хлодвига распространили власть франков на зарейнские области – Баварию и Тюрингию.
Впрочем, в этом отношении франки мало чем отличались от других захватчиков-варваров. Их главная особенность состояла в другом: Хлодвиг принял христианство, причем в его ортодоксальной форме. Вскоре родилась легенда о том, что король, словно второй Константин, в критический момент битвы призвал на помощь христианского Бога и одержал победу. Историк франков св. Григорий Турский передает эту легенду в том виде, как ее рассказывали в его время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48