Каждый из соперников – и Вильгельм, и Гарольд – утверждал, что король Эдуард избрал именно его своим преемником. В конце сентября Вильгельм высадился с армией на южном побережье Англии и 14 октября 1066 г. разбил Гарольда в сражении при Гастингсе.
Ни одна битва той эпохи не получила такой известности у потомков и не имела столь далеко идущих последствий. На гобелене из Байё – огромном тканом ковре, заказанном нормандским епископом Байё, но, возможно, выполненном англосаксонскими мастерами, – мы можем проследить эпизоды кампании герцога Вильгельма и истории гибели Гарольда. Изображение исполнено чувства величия и неотвратимости событий, но лишено пафоса и отрешенности, свойственных греческой трагедии. Для полного подавления сопротивления англосаксов Вильгельму Завоевателю понадобилось еще четыре года. Восстания против нормандцев, нередко подавлявшиеся с большой жестокостью, вызвали к жизни английскую антинормандскую традицию, имевшую в равной степени и литературные, и народные корни. Позже, начиная с XIV в., она слилась с иными умонастроениями – антидворянскими и антиправительственными, что породило легенду о Робине Гуде, «английском» изгое, который занимался тем, что грабил богатых в пользу бедных и строил козни шерифу Ноттингема, то есть слуге чужеземного, нормандского, короля.
С момента нормандского завоевания история Англии становится историей государства двух народов – англосаксонского и французско-нормандского. Вильгельм награждал своих воинов обширными поместьями в Англии, отнятыми у англосаксонской знати. «Книга Страшного суда» была составлена по его приказу, возможно, именно для того, чтобы зафиксировать положение, сложившееся через двадцать лет после завоевания. Разумеется, в XI в. ни самому Вильгельму, ни тем из его подданных, кто занимался описью земель, не приходило в голову сделать даже самые примитивные статистические выкладки. Только современные историки подсчитали на основании сведений Вильгельму Нормандскому понадобилось тридцать лет, чтобы утвердить свою власть на территории собственного герцогства. Имея на то известные основания, он заявил претензии на английскую корону как преемник предыдущего, короля Эдуарда Исповедника (1042–1066), Эдуард Исповедник был сыном сестры герцога Нормандского Роберта Дьявола, Эммы, и двоюродным братом Вильгельма Завоевателя; в молодости Эдуард жил при нормандском дворе, куда бежала его мать после захвата Англии датчанами, а после изгнания датчан и приглашения на престол вернулся в Англию в сопровождении друзей из Нормандии, которым он всячески благоволил.
который был наполовину нормандцем по происхождению. Каждый из соперников – и Вильгельм, и Гарольд – утверждал, что король Эдуард избрал именно его своим преемником. В конце сентября Вильгельм высадился с армией на южном побережье Англии и 14 октября 1066 г. разбил Гарольда в сражении при Гастингсе.
Ни одна битва той эпохи не получила такой известности у потомков и не имела столь далеко идущих последствий. На гобелене из Байё – огромном тканом ковре, заказанном нормандским епископом Байё, но, возможно, выполненном англосаксонскими мастерами, – мы можем проследить эпизоды кампании герцога Вильгельма и истории гибели Гарольда. Изображение исполнено чувства величия и неотвратимости событий, но лишено пафоса и отрешенности, свойственных греческой трагедии. Для полного подавления сопротивления англосаксов Вильгельму Завоевателю понадобилось еще четыре года. Восстания против нормандцев, нередко подавлявшиеся с большой жестокостью, вызвали к жизни английскую антинормандскую традицию, имевшую в равной степени и литературные, и народные корни. Позже, начиная с XIV в., она слилась с иными умонастроениями – антидворянскими и антиправительственными, что породило легенду о Робине Гуде, «английском» изгое, который занимался тем, что грабил богатых в пользу бедных и строил козни шерифу Ноттингема, то есть слуге чужеземного, нормандского, короля.
С момента нормандского завоевания история Англии становится историей государства двух народов – англосаксонского и французско-нормандского. Вильгельм награждал своих воинов обширными поместьями в Англии, отнятыми у англосаксонской знати. «Книга Страшного суда» была составлена по его приказу, возможно, именно для того, чтобы зафиксировать положение, сложившееся через двадцать лет после завоевания. Разумеется, в XI в. ни самому Вильгельму, ни тем из его подданных, кто занимался описью земель, не приходило в голову сделать даже самые примитивные статистические выкладки. Только современные историки подсчитали на основании сведений «Книги Страшного суда», что нормандская королевская семья владела пятой частью английских земель, церковь – приблизительно четвертью, а еще одна четверть принадлежала десяти или одиннадцати крупнейшим магнатам. Таким образом, 250 человек владели большей частью английских земель, и почти все они были выходцами из континентальной Европы, равно как и большинство рыцарей – состоятельных, но не столь крупных землевладельцев. Мы не можем с полной уверенностью утверждать, что в остальной Европе земля, а следовательно, и богатство были распределены столь же неравномерно, как в Англии, но это предположение кажется весьма правдоподобным. После завоевания в Англии появилась новая правящая элита, подобная той, которая сложилась в провинциях западной части Римской империи за 600 лет до этого в результате вторжения варваров.
Новая социальная элита продолжала говорить по-французски, в то время как официальные документы писались по-латыни. Нормандская знать стала вступать в браки с англосаксонской аристократией, но лишь спустя два с лишним столетия из смешения англосаксонского с французским развился английский язык.
Историки до сих пор спорят о том, насколько сильно нормандское завоевание изменило политические и правовые устои Англии. Несомненно, однако, то, что нормандцы систематизировали и приспособили для собственных нужд ту организацию управления, которая сложилась к 1066 г. Вильгельм сохранил за собой огромные земельные наделы в качестве «королевского домена» и строил в стратегически важных местах замки, чтобы обеспечить контроль над страной. Самым известным из этих замков является лондонский Тауэр. Вильгельм сохранил и англосаксонское административное деление на графства, а также более дробное – на «сотни», объединявшие несколько деревень. Главным представителем короля в графстве был шериф, командовавший местными войсками и возглавлявший местный суд. Эта должность была англосаксонским институтом, подобным каролингским графствам. В отличие от графов, шерифы не смогли сделать свою должность наследственной или превратить ее в инструмент укрепления личной власти на вверенной им территории. Большая часть средневековых графств сохранилась до наших дней, хотя в XII в. их границы были несколько изменены.
Вильгельм и его преемники усовершенствовали систему королевских судов и централизованного налогообложения, созданную англосаксонскими и датскими королями в X–XI вв. Это позволило значительно поднять доходы государства, в результате чего Англия приобрела обманчивую репутацию невероятно богатой страны. До тех пор пока нормандцы не создали в Южной Италии и Сицилии своих государств, ни один западный правитель не обладал такой властью в своей стране, как король Англии. Этот могущественный владыка оставался вместе с тем герцогом Нормандии, то есть формально считался вассалом французского короля, хотя наделе был значительно сильнее сюзерена. Для короля Франции это означало перспективу долгой и трудной борьбы за подчинение могущественного вассала, который, со своей стороны, всегда был готов присоединиться к его врагам.
Нормандские королевства в Италии
Смерть императора Оттона III в 1002 г. оставила Италию без центральной политической власти. На севере крупные феодалы плели интриги и боролись друг с другом за недолговечную верховную власть. В Риме папство вновь стало пешкой в руках соперничавших римских фамилий, а на юге лангобардские герцоги оспаривали власть у ослабевших сарацин и еще более слабых византийцев. Именно здесь открывались благоприятные возможности для честолюбивого политического лидера. В конце концов на вершине власти оказался Роберт Гвискар; он и его братья прибыли из Нормандии в Италию, где проявили себя не только как выдающиеся вожди нормандских рыцарей, но и как дипломаты, не уступавшие даже византийцам. Подобно своему соотечественнику Вильгельму Завоевателю, Гвискар обладал безошибочным умением реализовать шанс на успех. Незадолго до своей смерти в 1085 г. он стал безраздельным правителем Южной Италии и получил от папы титул герцога. Тем временем его брат Роджер отвоевал у сарацин Сицилию; эта тяжелая борьба заняла тридцать лет (1061–1091).
Современников поражало в нормандцах сочетание самых противоположных качеств; естественно, отношение к ним было весьма неоднозначным. В 1125 г. монастырский историк Вильгельм Мальмсберийский так писал о них:
И сейчас (точно так же, как в прежние времена) нормандцы богато одеваются и весьма разборчивы в пище, хотя избегают неумеренности. Этот народ приучен к войне и почти не знает, как жить без нее… Живут они в больших домах, но весьма умеренно. К равным они питают зависть, а высших стремятся превзойти. Своих подданных они грабят, но при этом защищают от других. Своим господам они хранят верность, но малейшая обида может сделать их вероломными: предательство они оценивают лишь с точки зрения возможной выгоды Clanchy M.T. England and its Rulers 1066–1272. Glasgow, 1983. P. 38–39.
.
В Италии подобно тому, как это было в Англии, нормандцы продемонстрировали особый талант адаптировать существующую организацию к нуждам собственного правления. В многонациональном и полирелигиозном обществе Южной Италии и Сицилии нормандские завоеватели создали централизованные и эффективно функционирующие государства, которые вскоре стали играть важную роль в средиземноморской политике.
Испания
Схожие политические процессы происходили в Испании. Упадок мусульманской государственности позволил христианским королевствам выйти из своего горного затворничества. В Центральной Испании в IX и X вв. были созданы христианские королевства Леон и Кастилия. Наибольших успехов среди всех христианских королей добился Альфонс VI, король Кастилии и Леона (1072–1109), который отвоевал Толедо у одного из мусульманских государств – наследников некогда могущественного Кордовского халифата. Значительная часть возвращенных земель была заселена свободными крестьянами-христианами, в то время как дальше к востоку, в королевстве Арагон, мусульмане по-прежнему составляли преобладающую часть населения, особенно к югу от реки Эбро. Именно в этих пограничных между христианской и мусульманской Испанией районах мог выкроить себе королевство энергичный пришелец. Таким человеком оказался Родриго Диас (ок. 1043–1099), известный в истории и литературе под именем «Сид» (от арабского ассид – «господин»). Удачливый военачальник и ловкий политик, не гнушавшийся служить и у христиан, и у мусульман, он сумел в 1094 г. стать королем Валенсии. Однако, в отличие от Гвискара, ему не удалось основать династию, так как Валенсию после его смерти вновь завоевали мусульмане. В «Песне о Сиде», появившейся в 1140 г., но записанной, вероятно, только в начале XIV в., Сид – не столько христианский герой, подобно Роланду сражающийся с неверными, сколько умный и честный воин, противостоящий вероломным противникам – христианам, мусульманам и иудеям.
Центральная и Восточная Европа
Восточная периферия католической Европы тоже предоставляла некоторые возможности для создания обширных государств. Венгерское государство, которое формально стало христианским королевством в 1000 г., несмотря на острые внутридинастические противоречия, столкнувшие представителей правящего дома, отличалось политической стабильностью. В северной части региона политическая ситуация была менее определенной. Польский князь, а затем король Болеслав Храбрый (992-1025) смог распространить свою власть к западу – за реку Одер, к югу – на Богемию и к востоку – почти до Киева. Однако с его смертью созданная им польская держава распалась, и настал черед северогерманских, чешских и силезских правителей создавать свои, как правило многонациональные, хотя и более скромные, чем Польша Болеслава Храброго, политические образования. Центральная Польша продолжала существовать как независимое государство, но она не имела естественных границ и была окружена воинственными соседями. Дополнительным дестабилизирующим фактором служило перемещение германских поселенцев в район междуречья Эльбы и Одера и далее – на Вислу. Хотя этому переселению нередко сопутствовали яростные схватки, речь не шла о войне одного народа против другого: между немцами и славянами заключалось немало браков, и ассимиляция происходила в обоих направлениях. Условно говоря, немецкий язык преобладал к западу от Одера, а польский – к востоку. Неустойчивость границ и постоянная борьба за независимость государства стали отличительными чертами польской истории, которые прослеживались в XX веке.
Германия и Священная Римская империя
Ближайшие преемники Оттона III благоразумно сосредоточили свои усилия в первую очередь на восстановлении королевской власти в Германии. Их успехи были настолько велики, что Конрад II (1024–1039) и его сын Генрих III (1039–1056) вновь смогли посылать сильные армии в Рим и, подобно Оттону III, назначать и смещать пап. К середине XI в. Священная Римская империя казалась самой большой и могущественной державой Европы. Но, как выяснилось, на деле она была столь же уязвимой и непрочной, как и другие политические образования XI в.
Эффективность императорской власти зависела от ряда факторов: от размеров личных владений правящей династии и прочности ее власти в наследственных владениях, от верности крупнейших германских князей, от возможности установить контроль над церковью, ее обширными владениями и влиянием. Личные владения императоров уже не были столь велики, как в Оттоновскую эпоху, ибо с восшествием на германский трон Конрада II к власти пришел новый, гораздо менее влиятельный род герцогов Франконии. Теперь почти все зависело отличных качеств правителя. Ранняя смерть Генриха III и несовершеннолетие наследника привели к тому, что представители германской аристократии стали добиваться такой же независимости, какой обладали региональные правители во Франции. Когда новый правитель Генрих IV (1056–1106) достиг совершеннолетия, ему удалось до некоторой степени восстановить авторитет центральной власти, победив самых опасных соперников – крупных саксонских князей. В это время он не мог предвидеть, что вскоре лишится власти над церковью – одной из важнейших опор императорского могущества. Чтобы понять, как это произошло, следует обратиться к истории церкви, и в частности к истории папства.
Церковь и папство в XI в.
Движение за реформирование церковной, прежде всего монашеской, жизни началось в X в. Его отличительной чертой было стремление возродить дух св. Бенедикта, что подразумевало очищение церкви от тенденций обмирщения. Из Лотарингии и Бургундии, в первую очередь из крупного бенедиктинского монастыря Клюни, движение за реформу церкви распространилось по всей Франции и достигло Англии. К середине XI в. оно начало прокладывать себе путь в Германии и Италии, но поначалу почти никак не повлияло на папство.
Реформирование самого папства началось с тех мероприятий, которые единственно и могли способствовать успеху в упрочении авторитета Римского престола: прежде всего выборы пап были выведены из-под контроля римской аристократии. В этом папство опиралось на помощь могущественного императора Генриха III (1039–1056), который в 1046 г. низложил трех соперничавших римских понтификов и последовательно добивался назначения папами людей, не принадлежавших к традиционному римскому церковному кругу; самым деятельным из них был кузен императора Лев IX (1049–1054).
Лев IX, преисполненный желанием реформировать монашество, собрал вокруг себя группу единомышленников. Но папство не походило на монастырь. Закономерным, хотя и парадоксальным образом клюнийский дух затворничества превратился в свою противоположность – обращенность к миру. Реформаторы намеревались запретить браки духовенства и симонию (продажу и покупку церковных должностей), а также утвердить авторитет папы во всем христианском мире. Когда исчезнет симония, считали они, священники будут соблюдать безбрачие и освободятся таким образом от семейных интересов, – лишь тогда церковь станет подлинно независимой и способной выполнять свое духовное предназначение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Ни одна битва той эпохи не получила такой известности у потомков и не имела столь далеко идущих последствий. На гобелене из Байё – огромном тканом ковре, заказанном нормандским епископом Байё, но, возможно, выполненном англосаксонскими мастерами, – мы можем проследить эпизоды кампании герцога Вильгельма и истории гибели Гарольда. Изображение исполнено чувства величия и неотвратимости событий, но лишено пафоса и отрешенности, свойственных греческой трагедии. Для полного подавления сопротивления англосаксов Вильгельму Завоевателю понадобилось еще четыре года. Восстания против нормандцев, нередко подавлявшиеся с большой жестокостью, вызвали к жизни английскую антинормандскую традицию, имевшую в равной степени и литературные, и народные корни. Позже, начиная с XIV в., она слилась с иными умонастроениями – антидворянскими и антиправительственными, что породило легенду о Робине Гуде, «английском» изгое, который занимался тем, что грабил богатых в пользу бедных и строил козни шерифу Ноттингема, то есть слуге чужеземного, нормандского, короля.
С момента нормандского завоевания история Англии становится историей государства двух народов – англосаксонского и французско-нормандского. Вильгельм награждал своих воинов обширными поместьями в Англии, отнятыми у англосаксонской знати. «Книга Страшного суда» была составлена по его приказу, возможно, именно для того, чтобы зафиксировать положение, сложившееся через двадцать лет после завоевания. Разумеется, в XI в. ни самому Вильгельму, ни тем из его подданных, кто занимался описью земель, не приходило в голову сделать даже самые примитивные статистические выкладки. Только современные историки подсчитали на основании сведений Вильгельму Нормандскому понадобилось тридцать лет, чтобы утвердить свою власть на территории собственного герцогства. Имея на то известные основания, он заявил претензии на английскую корону как преемник предыдущего, короля Эдуарда Исповедника (1042–1066), Эдуард Исповедник был сыном сестры герцога Нормандского Роберта Дьявола, Эммы, и двоюродным братом Вильгельма Завоевателя; в молодости Эдуард жил при нормандском дворе, куда бежала его мать после захвата Англии датчанами, а после изгнания датчан и приглашения на престол вернулся в Англию в сопровождении друзей из Нормандии, которым он всячески благоволил.
который был наполовину нормандцем по происхождению. Каждый из соперников – и Вильгельм, и Гарольд – утверждал, что король Эдуард избрал именно его своим преемником. В конце сентября Вильгельм высадился с армией на южном побережье Англии и 14 октября 1066 г. разбил Гарольда в сражении при Гастингсе.
Ни одна битва той эпохи не получила такой известности у потомков и не имела столь далеко идущих последствий. На гобелене из Байё – огромном тканом ковре, заказанном нормандским епископом Байё, но, возможно, выполненном англосаксонскими мастерами, – мы можем проследить эпизоды кампании герцога Вильгельма и истории гибели Гарольда. Изображение исполнено чувства величия и неотвратимости событий, но лишено пафоса и отрешенности, свойственных греческой трагедии. Для полного подавления сопротивления англосаксов Вильгельму Завоевателю понадобилось еще четыре года. Восстания против нормандцев, нередко подавлявшиеся с большой жестокостью, вызвали к жизни английскую антинормандскую традицию, имевшую в равной степени и литературные, и народные корни. Позже, начиная с XIV в., она слилась с иными умонастроениями – антидворянскими и антиправительственными, что породило легенду о Робине Гуде, «английском» изгое, который занимался тем, что грабил богатых в пользу бедных и строил козни шерифу Ноттингема, то есть слуге чужеземного, нормандского, короля.
С момента нормандского завоевания история Англии становится историей государства двух народов – англосаксонского и французско-нормандского. Вильгельм награждал своих воинов обширными поместьями в Англии, отнятыми у англосаксонской знати. «Книга Страшного суда» была составлена по его приказу, возможно, именно для того, чтобы зафиксировать положение, сложившееся через двадцать лет после завоевания. Разумеется, в XI в. ни самому Вильгельму, ни тем из его подданных, кто занимался описью земель, не приходило в голову сделать даже самые примитивные статистические выкладки. Только современные историки подсчитали на основании сведений «Книги Страшного суда», что нормандская королевская семья владела пятой частью английских земель, церковь – приблизительно четвертью, а еще одна четверть принадлежала десяти или одиннадцати крупнейшим магнатам. Таким образом, 250 человек владели большей частью английских земель, и почти все они были выходцами из континентальной Европы, равно как и большинство рыцарей – состоятельных, но не столь крупных землевладельцев. Мы не можем с полной уверенностью утверждать, что в остальной Европе земля, а следовательно, и богатство были распределены столь же неравномерно, как в Англии, но это предположение кажется весьма правдоподобным. После завоевания в Англии появилась новая правящая элита, подобная той, которая сложилась в провинциях западной части Римской империи за 600 лет до этого в результате вторжения варваров.
Новая социальная элита продолжала говорить по-французски, в то время как официальные документы писались по-латыни. Нормандская знать стала вступать в браки с англосаксонской аристократией, но лишь спустя два с лишним столетия из смешения англосаксонского с французским развился английский язык.
Историки до сих пор спорят о том, насколько сильно нормандское завоевание изменило политические и правовые устои Англии. Несомненно, однако, то, что нормандцы систематизировали и приспособили для собственных нужд ту организацию управления, которая сложилась к 1066 г. Вильгельм сохранил за собой огромные земельные наделы в качестве «королевского домена» и строил в стратегически важных местах замки, чтобы обеспечить контроль над страной. Самым известным из этих замков является лондонский Тауэр. Вильгельм сохранил и англосаксонское административное деление на графства, а также более дробное – на «сотни», объединявшие несколько деревень. Главным представителем короля в графстве был шериф, командовавший местными войсками и возглавлявший местный суд. Эта должность была англосаксонским институтом, подобным каролингским графствам. В отличие от графов, шерифы не смогли сделать свою должность наследственной или превратить ее в инструмент укрепления личной власти на вверенной им территории. Большая часть средневековых графств сохранилась до наших дней, хотя в XII в. их границы были несколько изменены.
Вильгельм и его преемники усовершенствовали систему королевских судов и централизованного налогообложения, созданную англосаксонскими и датскими королями в X–XI вв. Это позволило значительно поднять доходы государства, в результате чего Англия приобрела обманчивую репутацию невероятно богатой страны. До тех пор пока нормандцы не создали в Южной Италии и Сицилии своих государств, ни один западный правитель не обладал такой властью в своей стране, как король Англии. Этот могущественный владыка оставался вместе с тем герцогом Нормандии, то есть формально считался вассалом французского короля, хотя наделе был значительно сильнее сюзерена. Для короля Франции это означало перспективу долгой и трудной борьбы за подчинение могущественного вассала, который, со своей стороны, всегда был готов присоединиться к его врагам.
Нормандские королевства в Италии
Смерть императора Оттона III в 1002 г. оставила Италию без центральной политической власти. На севере крупные феодалы плели интриги и боролись друг с другом за недолговечную верховную власть. В Риме папство вновь стало пешкой в руках соперничавших римских фамилий, а на юге лангобардские герцоги оспаривали власть у ослабевших сарацин и еще более слабых византийцев. Именно здесь открывались благоприятные возможности для честолюбивого политического лидера. В конце концов на вершине власти оказался Роберт Гвискар; он и его братья прибыли из Нормандии в Италию, где проявили себя не только как выдающиеся вожди нормандских рыцарей, но и как дипломаты, не уступавшие даже византийцам. Подобно своему соотечественнику Вильгельму Завоевателю, Гвискар обладал безошибочным умением реализовать шанс на успех. Незадолго до своей смерти в 1085 г. он стал безраздельным правителем Южной Италии и получил от папы титул герцога. Тем временем его брат Роджер отвоевал у сарацин Сицилию; эта тяжелая борьба заняла тридцать лет (1061–1091).
Современников поражало в нормандцах сочетание самых противоположных качеств; естественно, отношение к ним было весьма неоднозначным. В 1125 г. монастырский историк Вильгельм Мальмсберийский так писал о них:
И сейчас (точно так же, как в прежние времена) нормандцы богато одеваются и весьма разборчивы в пище, хотя избегают неумеренности. Этот народ приучен к войне и почти не знает, как жить без нее… Живут они в больших домах, но весьма умеренно. К равным они питают зависть, а высших стремятся превзойти. Своих подданных они грабят, но при этом защищают от других. Своим господам они хранят верность, но малейшая обида может сделать их вероломными: предательство они оценивают лишь с точки зрения возможной выгоды Clanchy M.T. England and its Rulers 1066–1272. Glasgow, 1983. P. 38–39.
.
В Италии подобно тому, как это было в Англии, нормандцы продемонстрировали особый талант адаптировать существующую организацию к нуждам собственного правления. В многонациональном и полирелигиозном обществе Южной Италии и Сицилии нормандские завоеватели создали централизованные и эффективно функционирующие государства, которые вскоре стали играть важную роль в средиземноморской политике.
Испания
Схожие политические процессы происходили в Испании. Упадок мусульманской государственности позволил христианским королевствам выйти из своего горного затворничества. В Центральной Испании в IX и X вв. были созданы христианские королевства Леон и Кастилия. Наибольших успехов среди всех христианских королей добился Альфонс VI, король Кастилии и Леона (1072–1109), который отвоевал Толедо у одного из мусульманских государств – наследников некогда могущественного Кордовского халифата. Значительная часть возвращенных земель была заселена свободными крестьянами-христианами, в то время как дальше к востоку, в королевстве Арагон, мусульмане по-прежнему составляли преобладающую часть населения, особенно к югу от реки Эбро. Именно в этих пограничных между христианской и мусульманской Испанией районах мог выкроить себе королевство энергичный пришелец. Таким человеком оказался Родриго Диас (ок. 1043–1099), известный в истории и литературе под именем «Сид» (от арабского ассид – «господин»). Удачливый военачальник и ловкий политик, не гнушавшийся служить и у христиан, и у мусульман, он сумел в 1094 г. стать королем Валенсии. Однако, в отличие от Гвискара, ему не удалось основать династию, так как Валенсию после его смерти вновь завоевали мусульмане. В «Песне о Сиде», появившейся в 1140 г., но записанной, вероятно, только в начале XIV в., Сид – не столько христианский герой, подобно Роланду сражающийся с неверными, сколько умный и честный воин, противостоящий вероломным противникам – христианам, мусульманам и иудеям.
Центральная и Восточная Европа
Восточная периферия католической Европы тоже предоставляла некоторые возможности для создания обширных государств. Венгерское государство, которое формально стало христианским королевством в 1000 г., несмотря на острые внутридинастические противоречия, столкнувшие представителей правящего дома, отличалось политической стабильностью. В северной части региона политическая ситуация была менее определенной. Польский князь, а затем король Болеслав Храбрый (992-1025) смог распространить свою власть к западу – за реку Одер, к югу – на Богемию и к востоку – почти до Киева. Однако с его смертью созданная им польская держава распалась, и настал черед северогерманских, чешских и силезских правителей создавать свои, как правило многонациональные, хотя и более скромные, чем Польша Болеслава Храброго, политические образования. Центральная Польша продолжала существовать как независимое государство, но она не имела естественных границ и была окружена воинственными соседями. Дополнительным дестабилизирующим фактором служило перемещение германских поселенцев в район междуречья Эльбы и Одера и далее – на Вислу. Хотя этому переселению нередко сопутствовали яростные схватки, речь не шла о войне одного народа против другого: между немцами и славянами заключалось немало браков, и ассимиляция происходила в обоих направлениях. Условно говоря, немецкий язык преобладал к западу от Одера, а польский – к востоку. Неустойчивость границ и постоянная борьба за независимость государства стали отличительными чертами польской истории, которые прослеживались в XX веке.
Германия и Священная Римская империя
Ближайшие преемники Оттона III благоразумно сосредоточили свои усилия в первую очередь на восстановлении королевской власти в Германии. Их успехи были настолько велики, что Конрад II (1024–1039) и его сын Генрих III (1039–1056) вновь смогли посылать сильные армии в Рим и, подобно Оттону III, назначать и смещать пап. К середине XI в. Священная Римская империя казалась самой большой и могущественной державой Европы. Но, как выяснилось, на деле она была столь же уязвимой и непрочной, как и другие политические образования XI в.
Эффективность императорской власти зависела от ряда факторов: от размеров личных владений правящей династии и прочности ее власти в наследственных владениях, от верности крупнейших германских князей, от возможности установить контроль над церковью, ее обширными владениями и влиянием. Личные владения императоров уже не были столь велики, как в Оттоновскую эпоху, ибо с восшествием на германский трон Конрада II к власти пришел новый, гораздо менее влиятельный род герцогов Франконии. Теперь почти все зависело отличных качеств правителя. Ранняя смерть Генриха III и несовершеннолетие наследника привели к тому, что представители германской аристократии стали добиваться такой же независимости, какой обладали региональные правители во Франции. Когда новый правитель Генрих IV (1056–1106) достиг совершеннолетия, ему удалось до некоторой степени восстановить авторитет центральной власти, победив самых опасных соперников – крупных саксонских князей. В это время он не мог предвидеть, что вскоре лишится власти над церковью – одной из важнейших опор императорского могущества. Чтобы понять, как это произошло, следует обратиться к истории церкви, и в частности к истории папства.
Церковь и папство в XI в.
Движение за реформирование церковной, прежде всего монашеской, жизни началось в X в. Его отличительной чертой было стремление возродить дух св. Бенедикта, что подразумевало очищение церкви от тенденций обмирщения. Из Лотарингии и Бургундии, в первую очередь из крупного бенедиктинского монастыря Клюни, движение за реформу церкви распространилось по всей Франции и достигло Англии. К середине XI в. оно начало прокладывать себе путь в Германии и Италии, но поначалу почти никак не повлияло на папство.
Реформирование самого папства началось с тех мероприятий, которые единственно и могли способствовать успеху в упрочении авторитета Римского престола: прежде всего выборы пап были выведены из-под контроля римской аристократии. В этом папство опиралось на помощь могущественного императора Генриха III (1039–1056), который в 1046 г. низложил трех соперничавших римских понтификов и последовательно добивался назначения папами людей, не принадлежавших к традиционному римскому церковному кругу; самым деятельным из них был кузен императора Лев IX (1049–1054).
Лев IX, преисполненный желанием реформировать монашество, собрал вокруг себя группу единомышленников. Но папство не походило на монастырь. Закономерным, хотя и парадоксальным образом клюнийский дух затворничества превратился в свою противоположность – обращенность к миру. Реформаторы намеревались запретить браки духовенства и симонию (продажу и покупку церковных должностей), а также утвердить авторитет папы во всем христианском мире. Когда исчезнет симония, считали они, священники будут соблюдать безбрачие и освободятся таким образом от семейных интересов, – лишь тогда церковь станет подлинно независимой и способной выполнять свое духовное предназначение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48