- На ступенях появились сначала желтые замшевые туфли Дейли, потом ультрамариновые брюки, наконец он сам.
- Я уже думал, что вас арестовали, - пробурчал Мун.
- Это мне еще предстоит. - Дейли загадочно улыбнулся. - Вы пойдете с нами, господин Мэнкуп?
- Зачем? - протестовал Мун.
- Так, на всякий случай, если при осмотре возникнет какое-нибудь недоразумение.
- Вы сами неплохо изъясняетесь на немецком, - отрезал Мун.
- Но не на том языке, на котором разговаривают таможенники.
К стойке подошел широкоплечий пилот и показал два пальца. Блондинка налила ему двойной кофе. Пилот с эмблемой "Панамерикэн Эрвейс" покачал головой. Уловив английскую речь, он обратился к Дейли:
- Объясните ей, что я просил двойной коньяк.
Дейли перевел, пилот поблагодарил его небрежным кивком и повернулся обратно к стойке. Внезапно его лицо расплылось в улыбке.
- Боже мой! Какая встреча! Вы ведь сержант Дейли! Тот самый, что упек меня за решетку за... за что, уже больше не помню, да это и неважно! Выпьем, старина! А потом я покажу тебе Большую Свободу! Или лучше махнем в Свободную гавань! Там можно выпить за полцены!
- Не могу, я нахожусь при исполнении служебных обязанностей, - соврал Дейли, очевидно, чтобы отвязаться от уже порядком захмелевшего соотечественника.
- Я подожду вас в машине, - сказал Мэнкуп. - Она стоит сразу же направо от выхода, у рекламного стенда...
Таможенник был изысканно любезен. Небрежно заглянув в паспорта, он передал их своему помощнику, а сам принялся за багаж.
- Ваш чемодан? - обратился он к Дейли. - Откройте его, пожалуйста.
Дейли, весело посвистывая, приподнял крышку. Мун вздрогнул. Поверх перетянутой ремнями обычной мужской поклажи лежал изящный дамский несессер из крокодиловой кожи. Полчаса тому назад Мун видел, как чернокожая красотка Дейли доставала этот самый несессер из багажной сетки, причем еще пытался отгадать, что тот содержит - подаренный султаном браслет ценой в миллион или набедренную повязку, которая придает танцу живота необходимый оттенок целомудрия.
- Ваш? - машинально спросил таможенник, вставляя миниатюрный ключик в столь же миниатюрный замочек "молнии"-застежки.
- В данную минуту мой.
"Молния"-застежка змейкой доползла до конца, открыв взглядам покоящееся на темном атласе колье, состоящее из ослепительных жемчужин необычайных размеров.
Таможенник впервые внимательно посмотрел на Дейли.
- А почему в данную минуту?
- Это я вам сейчас объясню, - продолжал Дейли как ни в чем не бывало. Очень просто! Как только я отдам ожерелье своей даме, оно перестанет быть моим.
- Подарок? - Таможенник понимающе кивнул. - Сожалею, но ввоз драгоценных камней запрещен.
- Вы меня, должно быть, принимаете за сумасшедшего! - возмутился Дейли. - В наше время даже собственной жене стараются всучить подделку.
- Сейчас проверим. - Таможенник что-то шепнул своему помощнику. - Вам придется обождать. - Он повернулся к Муну: - Откройте пока свой чемодан!
Мун достал ключ, вложил в замок, но открывать медлил. Вдруг Дейли подсунул и ему часть сокровищ султанши... Сейчас он уже почти не сомневался ни в ее высоком звании, ни в том, что она удрала из гарема, предварительно избавив своего высочайшего супруга от жизненного бремени, а хранителя династической сокровищницы от непосильных служебных забот.
- Ну что, старина, еще не освободился? - раздался рядом веселый бас.
Мун узнал американского летчика, пристававшего к ним в кафе. Американец похлопал Дейли по плечу и, слегка покачиваясь, повернулся к таможеннику:
- Твою девчонку я в полном порядке довез до Парижа. С тебя выпивка, Хайнц! За бесплатную доставку... А этого типа, - он показал на Дейли, оставь лучше в покое. Он тебя самого засадит. - Пилот что-то шепнул таможеннику на ухо и громко засмеялся.
- Из полиции? Что же вы сразу не сказали? - Потеряв всякий интерес к пассажиру, таможенник разочарованно захлопнул крышку чемодана. - Оружие есть?
- Нет! - нагло глядя ему в глаза, соврал Дейли.
- Сожалею, но придется подвергнуть вас личной визитации. Прошу пройти со мной.
- Отдайте, Дейли! - Мун первым положил револьвер на стол.
Таможенник тщательно осмотрел оружие, даже сосчитал патроны, но, оказывается, только для того, чтобы вписать в квитанцию количество.
- При выезде из Германии получите обратно... Благодарю вас, господа. Он любезно раскланялся.
- А если мы улетим обратно, скажем, из Западного Берлина? - спросил Дейли.
- Пришлете квитанции, и мы вам доставим по указанному адресу. Доставка за ваш счет.
- Я все-таки предпочитаю самому забрать. Так будет вернее. - Мун покачал головой.
- Вы находитесь в Федеративной Германии! - лаконично, с оттенком гордости заявил таможенник.
- О да, - согласился Дейли. - Порядок у вас образцовый. Одна знакомая рассказывала, что даже в условиях войны у немцев ничего не пропадало. В концлагере, где ей пришлось побывать, тщательно регистрировали не то что золотые коронки новоприбывших, даже отнятые у детишек игрушки заносились в специальный гроссбух.
- Ваша знакомая работала там надзирательницей? - спросил таможенник, будто речь шла об обычной профессии.
- Нет! - резко сказал Дейли.
Любезная улыбка на упитанном лице немца исчезла. Повернувшись к Дейли спиной, он приказал следующему:
- Откройте ваш чемодан!
Автомобиль Мэнкупа был такой же серой, неброской расцветки, как и его костюм. Но это была шикарная, видимо импортная, машина. Однако Мун ошибся. Нагнувшись, он на радиаторе прочел немецкую надпись: "НСУ Шпортпринц". "Спортивный принц"! Довольно подходящее имя для никелированного чуда, которое выдержало бы конкуренцию с лучшими марками мира. На фоне рекламного туристического стенда с красочными фотографиями рейнских рыцарских замков, каких-то улиц в сплошном неоновом кружеве, панорамы завода, чьи застекленные высотные корпуса уходили за линию горизонта, этот автомобиль казался не средством транспорта, а наглядной иллюстрацией "экономического чуда".
Мэнкупа в машине не было. Поискав его глазами, Мун увидел летевших из Лиссабона чернокожих студентов, дожидавшихся отхода автобуса-экспресса. Их окружили несколько молоденьких немок. Инициатива знакомства явно исходила от женского пола. Весело смеясь, они давали своим новым знакомым адреса и телефоны. Одна, подтянувшись на цыпочки, в качестве аванса поцеловала громадного туарега с неправдоподобно лиловым оттенком кожи.
Почти сразу же Муну пришлось стать очевидцем еще одного поцелуя. Сначала он увидел высунувшуюся из такси ослепительно черную ручку, которая схватила поданный Дейли крокодиловый несессер. Дейли нагнулся, галантно приложился губами к протянутой руке, такси отъехало. Мун покачал головой. Протащить через таможенный осмотр вещичку, чья стоимость в случае неудачи исчислялась бы годами тюремного заключения, и удовольствоваться мимолетным лобызанием дамской ручки - это совсем не походило на Дейли. Неужели рыцарские замки на рекламном стенде возбудили в нем досель незнакомое благородное желание услужить прекрасной незнакомке? Но тут случилось нечто еще более удивительное. К Дейли подошел американский пилот, тот самый, который по незнанию считал его по-прежнему полицейским. Сейчас он уже больше не качался, наоборот, весьма трезво пересчитал банкноты, которые Дейли извлек из кармана.
Дейли подхватил свой чемодан, с которым до сих пор не расставался, и, весело насвистывая, подошел к Муну.
- Я потрясен! - Мун посмотрел на своего компаньона так, словно видел его впервые.
- Действительно! - Дейли невозмутимо кивнул. - Какой нахал! Второй раз в жизни видит меня и уже просит взаймы.
- Но вы-то?! Что-то я до сих пор не замечал в вас филантропических наклонностей. С таким же успехом вы могли бросить свои деньги в канализационный люк.
- Я об этом тоже подумал. - Дейли вздохнул. - Но, к счастью, мне пришло в голову, что этот порт с полубесплатной выпивкой, куда он меня тащил, обошелся бы дороже... К тому же могу я позволить себе хоть раз в жизни проявить патриотические чувства? Как-никак соотечественник.
- Кто-то из нас круглый идиот! - бросил Мун.
- Возможно, - кратко согласился Дейли.
- Извините меня. - К машине торопливым шагом подошел Мэнкуп. - Ко мне привязалась одна испанка. Она пролетом в Берлин, хочет за два часа осмотреть весь город. Пришлось прочесть целую лекцию о достопримечательностях Гамбурга.
- Проще было бы объяснить, что вы не гид, - сказал Дейли.
- Ну, нет! Я сам трижды путешествовал по Испании, так там даже уличный регулировщик готов бросить свой пост, чтобы показать вам гостиницу.
- Еще более предупредительны были те полицейские, которые доставили вас тогда прямо на немецкий самолет, - усмехнулся Мун, намекая на наделавший много шума незаконный арест Мэнкупа в Мадриде, вызванный публикацией "Гамбургского оракула".
Мэнкуп нахмурился. Молча он помог уложить чемоданы в багажник, молча включил мотор. Стеклянный куб аэровокзала исчез за поворотом, только тогда Мэнкуп заговорил:
- Если вы не проголодались, то у меня есть предложение.
Дейли вместо ответа перечислил все блюда, которыми обе стюардессы, начиная с Нью-Йорка, беспрерывно потчевали пассажиров.
- Ну, конечно, я ведь забыл, что вы летели на немецком самолете. Мой друг Грундег, которому в качестве члена комитета по делам обороны пришлось раз десять побывать в Вашингтоне, жаловался, что из-за обильной кормежки сильно прибавил в весе. Для человека с пороком сердца ожирение страшная вещь.
- Депутат Грундег? - отозвался Мун. Это имя также упоминалось в связи с делом журнала "Гамбургский оракул". После ареста Мэнкупа Грундег, пригрозив разоблачениями, потребовал его немедленного освобождения. На следующий день он внезапно скончался от сердечного приступа.
Мэнкуп резко рванул баранку. Шофер огромного фургона, на кузове которого красовалась роскошная спальня, высунувшись из кабины, пригрозил кулаком. Надпись "Мебель в рассрочку" исчезла вдали, а лежавшие на баранке узкие, покрытые морщинистой кожей пальцы все еще дрожали мелкой дрожью.
Мун внимательно посмотрел на Мэнкупа. Словно угадав его мысли, тот со смехом откинул голову.
- Вам, должно быть, померещился излюбленный прием американских гангстеров - инсценировка дорожной аварии! О нет, мне такая смерть не грозит... В этом месте у меня всегда отказывают нервы.
Мун посмотрел на улицу. За однообразной оградой высились застекленные фабричные корпуса, чем-то напоминавшие образцовый завод на рекламном стенде.
- Предприятие, мимо которого мы проезжаем, называется Рентгенмюллер. Мэнкуп уже успел успокоиться. - Имя владельца "Мюллер" оставляет меня равнодушным, зато слово "рентген" вызывает ассоциацию, которая вам, должно быть, покажется смешной. Я представляю себе вместо тела скелет, вместо нормальных человеческих органов какие-то чудовищные опухоли... Между прочим, немецкие аппараты для просвечивания славятся во всем мире. Но чем больше мы их производим, тем хуже видим, что происходит внутри человека.
- У вас было какое-то предложение, - напомнил Дейли.
- Пойти со мной на премьеру пьесы с участием Ловизы Кнооп, актрисы, которую я очень люблю! Отпразднуем это событие в ресторане "Розарий".
- А если вместо успеха ее ожидает провал?
- Я уверен, что это будет сенсация, - улыбнулся Мэнкуп.
- Как насчет гостиницы? - осведомился Дейли.
- Комнаты заказаны. В отеле "Четыре времени года". Но очень надеюсь, что вы воспользуетесь моим гостеприимством.
- В интересах вашей безопасности?
- Отчасти.
- Могу вас обрадовать - у нас на таможне отняли оружие.
- Оно вам не понадобится.
- Почему?
- У вас совершенно превратные представления о нашем цивилизованном государстве, которое его создатели с гордостью именуют "правовым". Зачем стрелять, коли существуют бесшумные способы? Смерть от некоторых ядов до того похожа на естественную, что при отсутствии явных мотивов преступления никому не придет в голову подозревать убийство.
- Выходящая в Восточном Берлине газета утверждала, что наш друг Грундег тоже умер не естественной смертью, - вспомнил Мун.
- Ну что вы! - Мэнкуп поморщился. Чувствовалось, что ему неприятно говорить на эту тему. - Было проведено тщательное расследование... Я говорил о трех недавних убийствах, которые так и остались бы невыясненными, если бы ими не занялся молодой способный репортер моего журнала.
- Политические убийства?
- Во всяком случае, не уголовные. Все трое занимались продажей оружия...
- Я, кажется, догадался, зачем вы нас вызвали, - засмеялся Дейли. - При античных деспотах состояли специальные должностные лица, в обязанности которых вменялось дегустировать блюда на предмет возможного отравления.
- Разве я похож на восточного деспота? К тому же даю вам слово человека, чьи предсказания всегда сбываются, что вам не придется разделить мою участь.
- Сейчас я понимаю, чем вы заслужили свое прозвище, - рассердился Мун. - Знаменитый Дельфийский оракул объяснялся столь же туманно. Но мы не жрецы, а детективы. Нам нужна точная информация, иначе мы бессильны.
- А сегодня после полуночи я расскажу вам все.
- А почему не сейчас?
Вопрос остался без ответа.
КАФЕ "СТАРАЯ ЛЮБОВЬ"
Состояние желчного пузыря находится
в прямой зависимости от количества
правдивой информации об окружающем нас
мире, которой мы располагаем. Чем больше
мы узнаем, тем желчнее становимся.
Магнус Мэнкуп
Был тот особый час, когда легкие, еще почти неощутимые сумерки, подобно волшебной паутине, скрадывают каменные морщины. Прорезанные стрельчатыми окнами фасады превращаются как бы в теневые экраны, на которых кадр за кадром мелькает жизнь многочисленных поколений. Чем старее город, тем сильнее волшебство сумерек, тем мудрее и значительнее лица домов.
Гамбург когда-то сравнивали с Амстердамом и Венецией из-за сети каналов, именуемых на местном наречии флетами.
После войны давно мешавшие движению флеты - заваленные обломками, выброшенными из горящих квартир утварью и мебелью, ржавеющими железяками бомбовых осколков, знаменитые гамбургские флеты - окончательно засыпали.
Еще несколько узких улочек, где дома новой постройки чередовались со старыми, - и они выехали к набережной, огороженной массивной чугунной решеткой. Канал, один из трех не затронутых послевоенной реконструкцией, назывался Блайхенфлет. Сплошь покрытая пестрым узором листьев, живописным следом летней жары и первых осенних ветров, подернутая зеленой ряской, неподвижная вода казалась застывшей навеки. Ее прелый запах, подобно гниющим фруктам, таящим в себе наряду с дыханием смерти аромат спелых садов, не раздражал, скорее наоборот. И все же Мун подумал о бесчисленных трупах, которыми война удобрила тинистое дно канала.
Кафе называлось "Старая любовь". Это название, выведенное готическими буквами над ганзейским кораблем со вздутыми парусами, украшало зеркальные окна. Над низкими белыми занавесками в немецком бюргерском вкусе возвышались окруженные спиралями дыма головы посетителей.
Широкая застекленная дверь, упруго пружиня, распахнулась. Мэнкуп пропустил гостей, а сам огляделся - найти кого-либо в этом дымном столпотворении представлялось нелегким делом. У входа стояли загруженные плащами, шляпами, портфелями темные вешалки. Рядом - другие, с гроздьями отполированных от постоянного употребления деревянных держателей, на которых развевались черно-белые и цветные флаги периодических изданий. Буфетную стойку замыкали с одной стороны стеклянные соты, из которых выглядывали горлышки бутылок, с другой - вместилище духовной пищи, старинный дубовый шкаф с тяжелыми переплетами энциклопедий и справочников.
Уходящее вглубь помещение было втиснуто между двух стен, покрытых огромными фресками в староголландской манере, с преобладанием темной сепии и жженой кости, сквозь которые прорывались вспышки яркого пурпура. Росписи изображали самые трагические часы истории города - большой пожар 1842 года, когда треть Гамбурга превратилась в пепел, и ожесточенную воздушную бомбардировку 1944 года, истребившую больше половины города. Клубы дыма обволакивали стены, придавая вырывающимся из нарисованных домов языкам пламени объемную реальность.
- Вот и они! - Мэнкуп наконец нашел столик, за которым сидели его друзья. Повернувшись к Муну и Дейли, добавил шепотом: - Имейте в виду, для моих друзей вы журналисты!
Мун пытался придать себе развязный вид, неотъемлемый в представлении иностранцев от облика американского журналиста. В отличие от Дейли, это ему никак не удавалось. Да и не к чему было особенно стараться. Мун не сомневался, что после нескольких часов общения придуманная Мэнкупом наивная уловка вызовет в лучшем случае недоумение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28