А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Торопливо и внушительно размахивая перед собой руками, Василий начал свой рассказ, особо отмечая то, что чудовище, бывшее Витьком, каким-то образом чувствует его, своего бывшего напарника и собутыльника. Беглец так увлекся, что не заметил, как остальные участники пирушки сползлись поближе и стали заинтересованно слушать. А, и правда, что не хватало еще у этого пира – только хорошей байки! Бомж Саша снова сунулся к собаке, но был замечен неусыпно бдящим Жориком и на этот раз не отделался так легко. Жестокий атаман поймал его за руку и на секунду сунул ее в огонь. Саша не орал, только всхлипывал и поддерживал на весу поврежденную конечность.
– И он за мной идет! – закончил свое увлекательное повествование Василий. – Он меня ЧУЕТ! Не знаю как, но чует!
И он замолк, выжидательно глядя на Жорика. Тот был спокоен. Царственным жестом подозвал к себе Шавку, а потом, страшно перекосив лицо и воздев над собой скрюченные руки, произнес что-то вроде:
– А глаза – во! – спародировав часть рассказа Василия.
Шавка залилась смехом, ненатуральным и неестественным, а за ней и все остальные. Смеялись громко и с чувством, толкая друг друга локтями и утирая выступившие слезы. Даже Саша забыл про обожженную руку и присоединился к остальным, зашедшись в тоненьком поскуливающем смехе. Жорик смеялся громче всех и в припадке буйного веселья хлопал себя по коленям, покачивался из стороны в сторону и иногда тыкал пальцами в беглеца.
– Ну, Васек! – простонал он отсмеявшись. – Ну сказанул, а? Чует, да? А глазищи – ВО! – И, не выдержав, глава всех городских бездомных снова раскатисто захохотал.
Бомж Егор тыкал Василия в плечо кулаком, хихикал мелко, приговаривая:
– Совсем ты, Васька, допился. Из мозгов выжил. Зато как расска-а-азываешь! Прям писатель или поэт хренов!
В лежке было жарко и дышалось с трудом, тяжелые никотиновые клубы заставляли слезиться глаза. Свежий ветерок из-за занавески внутрь почти не проникал.
– Вы что?! – закричал Васек гневно, закричал прямо в эти раскрасневшиеся от хохота и спиртного рожи. – Вы не верите, да?!
Те смеялись только громче, и чем больше бесновался Василий, тем больше смеха вызывал он у бродяг. Смеялись так, что невзначай кокнули непочатую бутыль «Пьяной лавочки», но даже не заметили этого. Васек приподнял еще одну бутылку, на этот раз пустую, ему хотелось вскочить и засветить этим опустевшим сосудом прямо в испитое рыло хохмачу Жорику, потому что тот не знает, о чем смеется. Он не видел, как зеркало ест человека, он не прятался в ухоронке от непонятного чудища. Он... да что он понимает, он-то ведь не кончал школу с красным дипломом!
Почему-то этот придурковатый аргумент показался Ваську наиболее убедительным. Но все же он предпринял последнюю попытку и заорал, надрывая глотку:
– Да вы че, не понимаете?! Он ведь за мной придет, сюда!! К вам!!
– И с глазами! – простонал в восторге Жорик и взмахнул скрюченными руками: – ВО!
Василий без сил опустился на матрас. Ему было на все наплевать, «Пьяная лавочка» уже вовсю действовала, и мысли в голове плыли и путались.
– Собаку не пропустите, – сказал он тихо.
– О, – встрепенулся Жорик, – дело говоришь! А то все про глаза!
Основательно прожарившуюся собаку сняли с огня и, обжигаясь, распределили между оставшимися в сознании участниками попойки. Снулый к таковым не относился, и потому имениннику ничего не досталось. Под это дело уговорили всю «Мелочевку» и принялись за остатки «Лавочки». Впавший в депрессию Васек налегал на нее особенно. И уже минут через двадцать собственный рассказ стал казаться ему абсурдом. Здесь, среди людей, утренний бег казался каким-то жутковатым, но безвредным сном. А может, и не было ничего вовсе?
Потягивая из кружки «Пьяную лавочку» и закусывая удивительно жестким собачьим мясом, Василий успокоился и через некоторое время решил, что, пожалуй, сумеет заснуть. Веки отяжелели, и глаза уже с трудом различали через дымовую завесу такого же посмурневшего Жорика. Тот как раз наклонился и, еле ворочая языком, выдохнул:
– А Виттек за... за тобой идет. И глаза... ВО! Хха... а давай его позовем... – И Жорик, кое-как приняв вертикальное положение, заорал громогласно: – Витте-ек!! Витте-о-ок!! Иди к нам! Мы тя точно угостим!!
А Василий пьяно улыбнулся, погрозил Жорику пальцем и тоже проорал:
– Я тя не боюсь!! Иди к нам!!!
И в этот момент в хрупкую стену Жорикова жилища громогласно стукнули чем-то тяжелым. Словно кувалдой. А потом еще раз. Василий и хозяин дома враз онемели, вытаращившись на стену. Удар повторился совсем рядом с входной ширмой. На этот раз хрупкие фанерные панели дали трещину. Такую же трещину дало и чувство безопасности Васька.
– Иду... – хрипло и невнятно раздалось за стеной, а миг спустя третий удар проломил стену, явив того, кто пришел последним на пир.
В помещение шагнул Витек. Был он грязен и оборван даже сверх своего обычного состояния, сильно исхудал, и смертельно бледная кожа мертво обтягивала скулы. Витек широко и хищно улыбался, являя свету огромные белоснежные зубы. Раньше зубов у Витька почти не было, так как гнить и выпадать они начали еще в тридцатилетнем возрасте.
Глаз у него не было. Вместо этого в глазницах плескалось нечто похожее на жидкий хром, четко и явно отражая все внутренности задымленной хибары. В глазах было зеркало, да и сам Витек был зеркалом, которое каким-то образом приобрело человеческий облик.
– Я пришшел... – сообщил Витек, широко улыбаясь, и в каждой зеркальной глазнице его отразился испуганный образ Василия.
– Ты... ты... – промямлил Жорик в шоке, – глаза...
А Василий Мельников очень хотел жить. Обостренные долгим бегом чувства снова вернулись к нему, адреналин бил фонтаном. Поэтому, когда атаман завершил свой пассаж про глаза, Васек, не раздумывая, кинулся прочь. Единым скачком перепрыгнул он через костер (опалив обе ноги, но даже не заметив этого), миновал замершего в столбняке Егора, Сашка и Проигрывателя, а потом кинулся прямо на стену, прикрыв уязвимое лицо руками. Он чувствовал, как позади человек-зеркало пришел в движение, дернулся вслед, но поздно.
Васька спасла хрупкость стен Жориковой лежки. Как и его преследователь, он пробил хлипкие доски и вывалился наружу в прохладные ночные сумерки. Упал, окорябав руки, но тут же поднялся и кинулся прочь. И бежал все быстрее и быстрее.
Витек качнулся в сторону пролома, но потом будто раздумал и с той же улыбкой повернулся к остальным. И, не говоря не слова, оторвал Жорику голову. Убегающий прочь Василий слышал доносившиеся из лежки дикие крики и только прибавлял бегу. Инстинкт жертвы верно вел его прочь отсюда.
В течение ночи в городе не осталось ни одного бездомного бродяги, проблема бомжей была решена окончательно и бесповоротно. Они исчезли. Горожане только вздохнули свободней, и город продолжил свою мелочную и разностороннюю жизнь, словно Жорика, некоронованного короля бомжей Верхнего и Нижнего городов, в природе никогда и не было.

И следом была суббота – день, когда случилась дискотека в полуразрушенном городском доме культуры. Слухи и легенды еще долго ходили после того, как это случилось, причудливо искажались и переплетались друг с другом, являя в итоге совершенно искаженную картину происшедшего. Анонимные авторы слухов раз за разом увеличивали число людей, принимавших участие в междоусобной битве, пока их число не достигло поистине эпических размеров, приличествующих, пожалуй, лишь великим армиям древности.
Так, Егор Сергеевич Глушин, шестидесяти четырех лет, и через несколько лет с удовольствием рассказывал таким же престарелым слушателям о жутком побоище в доме культуры, в котором принимало участие никак не менее полутысячи озверелых до состояния невменяемости бойцов. А Дарья Тимофеевна Навадская, примерно тех же лет, с охами и взмахиваниями рук доказывала окружающим, что в хрупких стенах созданного для просвещения строения сошлось человек триста, что ближе к истине, но опять же чересчур много.
Но обратимся к прессе.
Статья из областной газеты «Приволжский вестник», маленький заголовок в разделе «Всякое»:
«Крупная драка в областном городе».
«...случилась на исходе субботнего дня. По данным местного отдела милиции, это произошло на еженедельной дискотеке, устраиваемой в помещении бывшего Дворца культуры. Более полусотни человек оказались ввязанными в нелепую драку, разгоревшуюся из-за пустячного спора. Из-за тесноты зала множество горожан получили разнообразные увечья. Отряд милиции, прибывший на место драки, быстро локализовал ситуацию, и побоище прекратилось. По заявлению местной администрации, эта дискотека была последней в новейшей истории города и, во избежание повторных инцидентов, отныне будет прикрыта».
Заголовок же крупнейшей из трех выпускаемых газет в самом городе выписан аршинными буквами, по размеру соперничающими с заголовком всей газеты. «Страшное побоище на дискотеке!» – кричит он, а чуть ниже более мелким шрифтом: «Из-за самоуправства бытовых служб физически пострадали люди».
Текст статьи язвителен и полон острых выпадов в сторону местной власти, что, однако, ничуть не скрывает масштабов происшедшего.
«Это случилось! Мы уже писали о нездоровой атмосфере, витающей на каждой субботней дискотеке в доме культуры, и предупреждали, что, в конце концов, приходящая на дискотеку молодежь не ограничится танцами до ночи и запугиванием Нижнего города до самого утра. И вот теперь запруда прорвана – в жуткой драке пострадало более ста человек, из которых тридцать старше двадцати пяти лет.
Трудно восстановить происшедшее по разрозненным фактам, а показания нашей милиции почему-то кардинально отличаются от показаний простых граждан, свидетелей побоища и его участников.
Дискотека началась в 22.00, еще засветло. В 22.30 маленький концертный зал нашего клуба был полон. Масса людей была такова, что активно двигаться было почти невозможно. Но так было всегда, каждую субботу.
В 22.45 Валерий Сидорчук, житель Нижнего города и сын известного в восьмидесятых ударника городского завода Алексея Петровича Сидорчука, входя в помещение клуба, случайно толкнул Александра Завадского, двадцати пяти лет, который пришел на дискотеку с двумя своими друзьями, Алексеем Гришиным и Сергеем Дворжечкиным. Надо заметить, что Завадский, коренной житель нашего города, всего месяц как освободился из мест лишения свободы, где находился за грабеж, и отличался резкостью характера. Поэтому на случайный толчок со стороны Сидорчука он отреагировал агрессивно и толкнул его самого, сопровождая свои действия непечатной лексикой. Сидорчук покачнулся и, чтобы не упасть, был вынужден ухватиться за куртку Завадского и в результате порвал ее. Это привело неуравновешенного Завадского в такую ярость, что он, не обращая внимания на толпившийся кругом народ, ударил Сидорчука в лицо, а когда тот упал, стал бить его ногами. Гришин и Дворжечкин присоединились к своему сообщнику и тоже стали наносить удары ногами по беззащитному Валерию. Позже экспертиза показала, что все трое были пьяны, а Гришин к тому же находился под действием наркотиков.
Обнаружилось, что у Сидорчука в зале были друзья, и они, завидев драку, поспешили на помощь, силой прорываясь через зал. На полпути они наткнулись на группу веселящейся молодежи от шестнадцати до восемнадцати лет, учащихся местного ПТУ, и, вместо того чтобы обойти их, стали двигаться напролом. В результате в середине зала возник еще один очаг драки, быстро разрастающийся.
Между тем, Завадский и компания, избив Сидорчука, попытались пробиться к выходу, грубо расталкивая танцующих, но были настигнуты друзьями потерпевшего и вынуждены были отбиваться.
Дальнейшее с трудом поддается объяснению. Вместо того, чтобы затухнуть после избиения Завадского, драка стала еще больше разрастаться, захватывая все большее и большее количество молодежи...»
...Драка распространилась волнообразно, как круги по воде, расширяясь и захватывая совершенно не причастных к мелкому конфликту Завадского и Сидорчука людей. И словно некое боевое безумие охватывало тех, кто имел несчастье оказаться в зоне досягаемости этих волн. Люди начинали биться друг с другом, биться злобно, остервенело, не щадя ни себя, ни других. Когда круги дошли до стены и, оттолкнувшись от нее по всем законам физики, отправились обратно, в зале уже никто не танцевал. Свирепая схватка поглотила всех до единого посетителей дискотеки. В пылу борьбы невозможно было понять, кто кого бьет, иногда друг на друга накидывались самые близкие люди. Друзья шли на друзей, женщин били с ничуть не меньшей силой, чем мужчин, а слабый пол не оставался в долгу. Все действо происходило под веселенькую танцевальную музыку, но лишь до того момента, пока кто-то не своротил со сцены тяжеленную колонку и не обрушил ее в толпу. Хрустели, ломаясь, кости, на пол выплевывались зубы, глаза вышибались из орбит, ребра трещали, а упавших наземь незамедлительно и безжалостно затаптывали. На десятой минуте драки в ход пошли подручные средства, а именно: кастеты, битые бутылки, ножи и самодельные дубинки, и вот тогда в тесном помещении клуба и воцарилась настоящая кровавая бойня.
Зверея от тесноты и скученности, люди бились, как дикие звери, пуская в ход кулаки, ноги и даже собственные зубы. На следующий день в травматологии насчитали шестерых пострадавших от укусов граждан, и еще двоих в морге, горло которых было разорвано зубами.
Покинув здание дома культуры, первые ряды дерущихся сцепились с милицией, которая никак не ожидала, что дислокация побоища изменится. Так как разъяренного люда все прибывало, стражи порядка уже ничего не могли поделать и включились в драку, активно используя резиновые дубинки, моментально заражаясь все той же звериной яростью. Остается радоваться, что общая скученность не позволяла им использовать огнестрельное оружие, потому что, в противном случае, жертв было бы куда больше. Удивляет поведение милиции – не сумев остановить драку, они почему-то не покинули место сражения, а напротив – присоединились к нему.
На следующий же день в здании городского УВД произошли серьезнейшие чистки личного состава (того, кто остался на ногах), и не менее трети опальных сотрудников было уволено.
На свежем воздухе драка, как ни странно, не остановилась, а, напротив, стала набирать обороты, захватывая краем редких проходящих горожан, которые, вместо того, чтобы уйти прочь, зачем-то присоединялись к дерущимся. Свидетелей на тот момент уже почти не было, потому что тот, кто видел происходящее, неминуемо присоединялся к драке.
Кстати, одной из причин возникновения драки называли тайное распыление в стенах клуба некоего психотропного вещества, вызывающего у людей неумеренную агрессию и помутнение рассудка. А кто-то грешил на происки американской разведки, испытавшей на доме культуры волновое оружие психотропного же свойства.
В 23.25 приехал грузовик с ОМОНом, и бойцы правильным клином врезались в толпу, стремясь разделить ее на две половины и в дальнейшем локализовать драку. Но они не учли степень безумия участников побоища. Не дойдя до здания клуба, клин развалился, а часть бойцов была повергнута на землю. Оставшиеся пытались отбиваться дубинками, но ничего не могли поделать против многих десятков человек.
На самом деле они не отбивались, а, напротив, со злым бесшабашным весельем били своими дубинками тех, до кого могли дотянуться. Получали удары, падали, но вставали и, словно не заметив, продолжали драку.
Апофеозом стало опрокидывание четырех легковых милицейских машин и даже грузовичка, на котором приехал отряд особого назначения. Словно сговорившись, почти незнакомые друг с другом люди единым усилием опрокинули тяжелую машину на землю. Бак одной из легковушек был поврежден, и через некоторое время она взорвалась, выбросив в небо клубы черного пламени. Десять человек, находившиеся рядом, получили серьезные травмы.
Поняв, что драку обычными методами не остановить, власти города приняли решение – с помощью пожарных гидрантов разогнать потерявших голову горожан. Был послан запрос в одну из городских пожарных частей, и славящиеся своей точностью и быстротой городские пожарные уже через десять минут были у места битвы. К тому времени площадка перед клубом превратилась в жуткое подобие гладиаторской арены или поля битвы, на котором схлестнулись две насчитывающие многие сотни бойцов средневековые армии.
На следующий день, когда подсчитывали приблизительный ущерб, стало видно, что площадь перед домом культуры залита кровью, которая засыхает на солнце бурыми пятнами, а иногда течет быстрыми ручейками и скапливается темными лужицами. Кроме того, по окровавленному асфальту россыпью валялись выбитые зубы, похожие на маленькие белые жемчужины, какие-то лохмотья, много битого стекла и погнутого холодного оружия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48