Старейшины Круга говорят, что только чистейший и благороднейший шотландский род может породить берсерка.— И все же Маккейны охотятся за нами, — сквозь зубы процедил Гримм.— Маккейны всегда охотились за всеми, в ком подозревали берсерка. Они завистливы, и они проводят все время в обучении воинскому ремеслу, но все равно не могут сравниться с берсерком. Так что разгроми их и покончи с этим. Тебе уже не четырнадцать, и я видел тебя в бою. Собери армию. Я бы и сам пошел сражаться за тебя, черт возьми! И я знаю сотни людей, которые тоже будут сражаться на твоей стороне. Вернись домой и заяви свои законные права…— На наследственное безумие?— На звание вождя клана, идиот!— Тут есть небольшая загвоздка, — горько возразил Гримм. — У моего безумного папаши-убийцы ужасные манеры, — он никак не покинет эту землю.— Что?Куин на миг лишился дара речи, он смог лишь помотать головой в ответ. Помолчав, он сказал:— Господи! Как мог я пребывать все эти годы в полной уверенности, что знаю тебя, когда на самом деле не знаю о тебе и малой доли правды? Ты ведь говорил, что твой отец умер.Похоже, в последнее время все ближайшие друзья говорили одно и то же, а ведь Гримм никогда не был склонен ко лжи.— Долгое время я и сам думал, что он мертв.Гримм нервно провел рукой по волосам.— Я никогда не вернусь домой, Куин. Я берсерк, и в этом есть кое-что, чего ты не понимаешь. У меня не может быть близких отношений с женщиной, которая не понимает, что я не такой, как все. И что же мне делать? Сообщить счастливице, что я один из тех диких зверей-убийц, заслуживших за все эти века такую дурную славу? Сказать, что, если ей когда-нибудь покажется, что мои глаза запылали, она должна бежать от меня подальше, потому что берсерки, как известно, набрасываются без разбора и на друзей, и на врагов?— Ты никогда не набрасывался на меня! — резко возразил Куин. — Хотя когда это происходило, я часто был рядом с тобой.Гримм покачал головой.— Женись на ней, Куин. Ради всего святого! Женись на ней и освободи меня!После этого он грубо выругался и уронил голову на шею жеребца.— Ты действительно думаешь, что это освободит тебя? — сердито спросил Куин. — Разве это принесет избавление кому-либо из нас, Гримм?
Джиллиан, вдыхая полной грудью вечерний воздух, прогуливалась по слабо освещенной дорожке, опоясывающей крепостной вал. Смеркалось, близился любимый ею час, время, когда сумерки сгущались в абсолютную темноту, освещаемую лишь серебристой луной и холодными белыми звездами над Кейтнессом. Остановившись, она положила руки на бруствер. Ветерок донес запах роз и жимолости. Джиллиан сделала глубокий вдох, и до нее донесся какой-то другой запах. Она насторожилась, — это был терпкий и пряный запах, запах кожи, мыла и мужчины.«Гримм!».Джиллиан медленно повернулась. Да, это он: Гримм стоял за ее спиной, на крыше, в густой тени примыкающих стен, и смотрел на нее непроницаемым взглядом. Как он подошел? Она не слышала ни звука: ни шороха одежды, ни шарканья сапог о камни. Словно он был соткан из ночного воздуха и перенесен в этот укромный уголок ветром.— Ты выйдешь замуж? — без всякого вступления задал он вопрос.Джиллиан судорожно вздохнула. Кроме полоски лунного света, освещающей его проницательные глаза, остальные черты его лица скрывала тень. Как долго он стоит здесь? Было ли в конце вопроса недосказанное «за меня»?— О чем ты спрашиваешь? — задыхаясь, произнесла она. Его ровный голос был ласков.— Куин был бы тебе прекрасным мужем.— Куин? — машинально переспросила Джиллиан.— Да. Он такой же золотой, как ты, девочка. Добрый, мягкий и богатый. Его семья будет тебя лелеять.— А как насчет твоей?Невероятно — она осмелилась спросить его об этом!— Насчет чего?«Лелеяла бы меня твоя семья?»— Какая она, твоя семья?Его взгляд был ледяным.— У меня нет семьи.— Совсем? — нахмурилась Джиллиан. Конечно же, где-то у него есть какие-нибудь родственники.— Ты ничего обо мне не знаешь, девочка, — тихо напомнил Гримм.— Ну, поскольку ты все время суешь нос в мою жизнь, думаю, у меня есть право задать несколько вопросов.Джиллиан пристально взглянула на него, но было слишком темно, чтобы можно было что-то рассмотреть. Как ему удается так сливаться с ночью?— Я перестану совать свой нос. И нос я сую лишь тогда, когда ты, похоже, намереваешься попасть в беду.— Я не все время попадаю в беду, Гримм.— Ну, — отмахнулся он нетерпеливо, — и когда ты выйдешь за него замуж?— За кого? — вскипела Джиллиан, нервно теребя складки платья. Луна спряталась за тучами, и Гримм сразу же пропал из виду.Его жуткий бестелесный голос прозвучал с мягкой укоризной:— Попытайся следить за разговором, девочка. За Куина.— Древком Одина…— Копьем, — поправил он с тенью удивления в голосе.— Я не выйду замуж за Куина! — гневно заявила она в темный угол.— А за Рэмси?Тембр его голоса опасно понизился.— Или он так хорошо целовался, что уже уговорил тебя?Джиллиан сделала глубокий вдох, затем выдохнула и закрыла глаза, моля небо, чтобы оно ниспослало ей выдержку.— Девочка, тебе придется обвенчаться с одним из них. Этого требует твой отец, — спокойно сказал Гримм.Джиллиан открыла глаза. Хвала всем святым, облака снесло ветром, и можно было снова различить контуры его фигуры. В тени стен стоял человек из плоти и крови, а не какой-то мифический зверь.— Ты один из тех, кого вызвал сюда мой отец, так что, полагаю, я могла бы выбрать и тебя, не так ли?Гримм покачал головой, это движение смазал мрак.— Не вздумай сделать этого, Джиллиан. Мне нечего предложить тебе, кроме адской жизни.— Может, это ты так думаешь, но, может быть, ты не прав. Может, если бы ты прекратил себя жалеть, то увидел бы все в другом свете.— Я себя не жалею…— Ха! Да ты погряз в этом, Родерик. Улыбке лишь изредка удается украдкой проскользнуть на твое красивое лицо, и, как только ты ее там заметишь, то сразу же гонишь ее прочь. Знаешь, в чем твоя беда?— Нет. Но у меня такое чувство, что ты мне сейчас скажешь это, птичка.— Умный ход, Родерик. Ты хочешь, чтобы я почувствовала себя глупой настолько, чтобы закрыть рот? Ну так не выйдет, потому что я и так чувствую себя глупой в твоем присутствии, так почему бы мне не сделать еще какую-нибудь глупость? Я подозреваю, что твоя беда в том, что ты боишься.Гримм прислонился к каменной стене — с видом человека, который никогда не обдумывал слово «страх» достаточно долго, чтобы оно вошло в его словарный запас.— И знаешь, чего ты боишься? — храбро наседала на него Джиллиан.— Учитывая то, что я не знаю, чего я все это время боюсь, боюсь, ты ставишь меня в несколько невыгодное положение, — насмешливо произнес он.— Ты боишься, что в твоей душе может возникнуть чувство, — торжествующе объявила Джиллиан.— О, нет, я не боюсь чувств, девушка, — возразил он голосом, источающим темное, плотское знание. — Просто все зависит от того, какое это чувство…..Джиллиан вздрогнула.— Не пытайся сменить тему…— …и если это чувство бушует ниже пояса…— …перескакивая на обсуждение своих развратных…— …тогда оно меня абсолютно устраивает.— …и порочных мужских потребностей.— Порочных мужских потребностей? — повторил он, пытаясь сдержать смех, прорывавшийся сквозь сжатые зубы.Джиллиан прикусила губу. Она всегда из-за его дурной привычки заговаривать ее болтала лишнее в его присутствии и постоянно теряла голову.— Мы говорим о чувствах — тех, что в голове, — холодно напомнила она.— И ты думаешь, что они исключают друг друга? — провоцировал ее Гримм.«Неужели я так сказала?». Ради всех святых, этот человек превращал ее мозги в кисель!— О чем ты говоришь?— О чувствах и Чувстве, Джиллиан. Ты думаешь, что они исключают друг друга?Джиллиан на мгновение задумалась над этим вопросом.— У меня было немного опыта в этом, но я бы сказала, что их чаще испытывает мужчина, чем женщина, — в конце концов ответила она.— Не каждый мужчина, Джиллиан.Сделав паузу, он добавил ровным тоном:— И именно такой опыт у тебя был?— Что я хотела сказать? — раздраженно спросила она, словно не замечая его вопроса.Гримм рассмеялся. О небо, он рассмеялся! И это был настоящий, раскрепощенный смех — низкий и звучный, густой и теплый. Джиллиан вздрогнула, потому что блеск белых зубов на затененном лице сделал его таким красивым, что ей захотелось расплакаться от несправедливости того, что он так скупо дарит ей такую красоту.— А я-то надеялся, что ты вот-вот мне об этом скажешь, Джиллиан.— Родерик, разговоры с тобой никогда не приводят туда, куда я хочу.— По меньшей мере, ты никогда не скучаешь. А это что-то да значит.Джиллиан с досадой вздохнула — он сказал правду. У нее поднималось настроение, появлялось приятное возбуждение, обострялось восприятие, но никогда, никогда она не скучала.— Так что они взаимоисключающие для тебя? — рискнула она.— Что? — мягко переспросил он.— Эти чувства и Чувство.Гримм принялся беспокойно ерошить себе волосы.— Полагаю, я не встречал женщины, которая заставила бы меня ощущать те чувства вместе с этим.«Я бы смогла сделать это, я знаю, смогла бы!» — чуть было не выкрикнула Джиллиан.— Но те, другие чувства, ты испытываешь довольно часто, не так ли? — съехидничала она.— Так часто, как могу.— Опять ты со своими волосами. Что с тобой и с твоими волосами?Не получив ответа, Джиллиан совсем по-детски произнесла:— Я тебя ненавижу, Родерик.Она готова была пнуть себя ногой в тот же момент, когда сказала это. Джиллиан считала себя умной женщиной, и, тем не менее, в присутствии Гримма она впадала в детство.Надо было найти прием поэффективнее, чем это ребячество, если уж она намеревается спорить с ним.— Нет, не ненавидишь, девочка.С этими словами Гримм чертыхнулся и шагнул вперед.— Ты уже в третий раз повторяешь это, но мне уже надоело это слышать, черт возьми!Он приближался, глядя на нее сверху вниз, на его лице застыло напряженное выражение. Джиллиан затаила дыхание.— Ты бы хотела меня ненавидеть, Джиллиан Сент-Клэр, и, видит Бог, тебе следовало бы меня ненавидеть, но ты просто не можешь заставить себя возненавидеть меня так сильно, не так ли? Я знаю, потому что заглянул в твои глаза, Джиллиан, и там, где не должно быть ничего, если ты меня ненавидишь, увидел фурию с любопытными глазами.Повернувшись в вихре теней, Гримм спустился с крыши, двигаясь с волчьей грацией, и, запрокинув голову, остановился у подножия лестницы, в луже лунного света. Бледная луна превратила его горестное лицо в застывший барельеф.— Никогда не говори мне больше этих слов, Джиллиан. Я не шучу — это честное предостережение. Никогда!Когда он скрылся в саду и под его сапогами захрустели камни, она окончательно уверилась, что это был не призрак.После его исчезновения Джиллиан долго размышляла о его словах, оставшись на валу наедине с мрачным небом. Три раза Гримм назвал ее по имени — не «ребенок» или «девушка», но «Джиллиан». И хотя последние слова были произнесены холодным тоном и без выражения, она разглядела — если только лунный свет не сыграл с ней злой шутки — в его глазах тень душевной муки.И чем дольше она думала, тем сильнее ее охватывала надежда. Логика подсказывала ей, что любовь и ненависть могут таиться под одной маской. И надо было лишь поднять маску и заглянуть под нее, чтобы определить, какие эмоции загоняли этого человека в тень. Окружавшую Джиллиан тьму прорезал проблеск понимания.«Слушайся своего сердца, — сотни раз советовала ей мать. — Сердце не соврет, даже если разум твердит иное».— Мама, я скучаю по тебе, — прошептала Джиллиан, когда последний сполох заката растаял за горизонтом цвета крыла ворона. Но, несмотря на разделявшее их расстояние, сила Элизабет Сент-Клэр была внутри нее, в ее крови. В ее жилах текла кровь Сачеронов и Сент-Клэров — довольно грозное сочетание.Он безразличен к ней — так, что ли? Время покажет! Глава 10 — Ну, наконец-то уехали, — пробормотал Хэтчард, провожая взглядом удаляющуюся группу всадников, и задумчиво провел пальцами по рыжей бороде. Они с Кейли стояли у главного входа в замок Кейтнесс, наблюдая за тем, как трое всадников растворяются в клубах тумана, окутавшего извилистую дорогу.— Почему им понадобилось именно в Дурркеш? — раздраженно спросила Кейли. — Если захотели потаскаться по девкам, можно было пойти в деревню.Она махнула рукой, указывая на небольшой поселок внизу, в поисках защиты жавшийся к стенам Кейтнесса. Хэтчард бросил на нее колючий взгляд.— Быть может, это глубоко потрясет твою… скажем, широкую натуру, но не у всех на уме одни девки, госпожа Туиллоу.— Не называй меня госпожой Туиллоу, Рэмми, — огрызнулась Кейли. — Я ни за что не поверю, что ты прожил почти сорок лет, так ни разу и не заглянув к девкам. Но, должна сказать, я нахожу ужасным, что они отправились к девкам, когда их призвали сюда ради Джиллиан.— Если бы ты хоть изредка меня внимательно слушала, Кейли, то, возможно, услышала бы, что я сказал. Они уехали в Дурркеш по предложению Рэмси — не к девкам, но за товарами, которые можно купить только в городе. Ты же сама говорила, что у нас закончились перец-горошек и корица, и ты не можешь купить эти товары здесь.Хэтчард жестом показал на деревню и, выдержав многозначительную паузу, добавил:— Еще я слышал, что на городской ярмарке в этом году можно найти шафран.— Шафран! Ради всех святых, у нас не было шафрана с прошлой весны.— И ты вечно напоминала мне об этом, — скривился Хэтчард.— А как иначе помочь стариковской памяти? — фыркнула Кейли. — И поправь меня, если я не права, но ты же обычно не посылаешь своих людей за товарами?— Глядя, как жаждет Куин купить элегантный подарок для Джиллиан, я не стал его останавливать. Гримм, полагаю, поехал с ними, лишь бы не оставаться одному с девчонкой, — сухо добавил Хэтчард.Глаза Кейли заблестели, и она захлопала в ладоши.— Подарок для Джиллиан! Так она будет Джиллиан де Монкрейф, да? Прекрасное имя для прекрасной девушки, должна сказать. И она будет жить недалеко отсюда, в Шотландской низине.Хэтчард вернул задумчивый взгляд на ленту дороги, извивающуюся по долине. Увидев, как последний всадник скрылся за поворотом, он цокнул языком.— Мне бы твою уверенность, Кейли, — пробормотал он.— И что должно означать это таинственное замечание? — нахмурилась Кейли.— Просто то, что, по моим наблюдениям, девчонка никогда не заглядывалась ни на кого, кроме Гримма.— Гримм Родерик — наихудший из возможных мужей для нее! — воскликнула Кейли.Хэтчард перевел любопытный взгляд на пышную служанку.— Эй, почему ты так говоришь?Рука Кейли взлетела к горлу, и она стала обмахивать себя ладонью, как веером.— Есть мужчины, которых женщины хотят, и есть мужчины, за которых женщины выходят замуж. Родерик — это не тот мужчина, за которого следует выходить замуж.— Это еще почему? — изумился Хэтчард.— Он опасен, — вздохнула Кейли. — Явно опасен для девушки.— Ты думаешь, он может обидеть ее? Хэтчард напрягся, готовый к бурной реакции.— Даже если он не осознает этого, Рэмми, — тяжело вздохнула Кейли.
— Куда они отправились? И на сколько, говоришь?Лоб Джиллиан сморщился от досады.— В Дурркеш, миледи, — ответил Хэтчард. — Я бы предположил, что всего на какую-то недельку.Джиллиан принялась раздраженно расправлять складки платья.— Я надела сегодня утром платье, Кейли, красивое платье, — пожаловалась она. — Даже собиралась поехать в деревню в нем, а не в папином пледе, а ты знаешь, как я ненавижу ездить в платье верхом.— Ты выглядишь действительно восхитительно, — заверила ее Кейли.— Восхитительно для кого? Все женихи меня бросили.Хэтчард прочистил горло.— И на кого именно вы надеялись произвести впечатление?Джиллиан набросилась на него:— Тебя отец приставил шпионить за мной, Хэтчард? Ты, наверное, шлешь ему каждую неделю доносы! Ну так вот, болван, я тебе ничего не скажу.Хэтчард был достаточно тактичен для того, чтобы тут же принять смущенный вид.— Я не посылаю никаких доносов. Просто беспокоюсь о вашем благополучии.— Ты можешь заботиться о ком-нибудь другом. Я достаточно взрослая, и могу побеспокоиться о себе сама.— Джиллиан, — пожурила ее Кейли, — сердитый вид тебе не к лицу. Хэтчард просто выражает свою озабоченность.— А мне хочется сердиться. Разве нельзя, для разнообразия?Джиллиан на миг погрузилась в размышления.— Минуточку, — задумчиво произнесла она. — Дурркеш, говорите? В это время там проводят великолепную ярмарку… последний раз, когда я ездила туда с мамой и папой, мы останавливались на прелестном маленьком постоялом дворе — «Черный башмак», так, кажется, Кейли?Кейли кивнула.— Когда был жив твой брат Эдмунд, вы оба часто бывали в городе.По лицу Джиллиан скользнула тень, и Кейли поморщилась.— Прости, Джиллиан. Я неумышленно.— Знаю, — глубоко вздохнула девушка. — Кейли, начинай собирать вещи. У меня неожиданно возникло желание отправиться на ярмарку, — а когда, как не сейчас? Хэтчард, седлай лошадей. Я устала сидеть и ждать, когда со мной что-то случится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Джиллиан, вдыхая полной грудью вечерний воздух, прогуливалась по слабо освещенной дорожке, опоясывающей крепостной вал. Смеркалось, близился любимый ею час, время, когда сумерки сгущались в абсолютную темноту, освещаемую лишь серебристой луной и холодными белыми звездами над Кейтнессом. Остановившись, она положила руки на бруствер. Ветерок донес запах роз и жимолости. Джиллиан сделала глубокий вдох, и до нее донесся какой-то другой запах. Она насторожилась, — это был терпкий и пряный запах, запах кожи, мыла и мужчины.«Гримм!».Джиллиан медленно повернулась. Да, это он: Гримм стоял за ее спиной, на крыше, в густой тени примыкающих стен, и смотрел на нее непроницаемым взглядом. Как он подошел? Она не слышала ни звука: ни шороха одежды, ни шарканья сапог о камни. Словно он был соткан из ночного воздуха и перенесен в этот укромный уголок ветром.— Ты выйдешь замуж? — без всякого вступления задал он вопрос.Джиллиан судорожно вздохнула. Кроме полоски лунного света, освещающей его проницательные глаза, остальные черты его лица скрывала тень. Как долго он стоит здесь? Было ли в конце вопроса недосказанное «за меня»?— О чем ты спрашиваешь? — задыхаясь, произнесла она. Его ровный голос был ласков.— Куин был бы тебе прекрасным мужем.— Куин? — машинально переспросила Джиллиан.— Да. Он такой же золотой, как ты, девочка. Добрый, мягкий и богатый. Его семья будет тебя лелеять.— А как насчет твоей?Невероятно — она осмелилась спросить его об этом!— Насчет чего?«Лелеяла бы меня твоя семья?»— Какая она, твоя семья?Его взгляд был ледяным.— У меня нет семьи.— Совсем? — нахмурилась Джиллиан. Конечно же, где-то у него есть какие-нибудь родственники.— Ты ничего обо мне не знаешь, девочка, — тихо напомнил Гримм.— Ну, поскольку ты все время суешь нос в мою жизнь, думаю, у меня есть право задать несколько вопросов.Джиллиан пристально взглянула на него, но было слишком темно, чтобы можно было что-то рассмотреть. Как ему удается так сливаться с ночью?— Я перестану совать свой нос. И нос я сую лишь тогда, когда ты, похоже, намереваешься попасть в беду.— Я не все время попадаю в беду, Гримм.— Ну, — отмахнулся он нетерпеливо, — и когда ты выйдешь за него замуж?— За кого? — вскипела Джиллиан, нервно теребя складки платья. Луна спряталась за тучами, и Гримм сразу же пропал из виду.Его жуткий бестелесный голос прозвучал с мягкой укоризной:— Попытайся следить за разговором, девочка. За Куина.— Древком Одина…— Копьем, — поправил он с тенью удивления в голосе.— Я не выйду замуж за Куина! — гневно заявила она в темный угол.— А за Рэмси?Тембр его голоса опасно понизился.— Или он так хорошо целовался, что уже уговорил тебя?Джиллиан сделала глубокий вдох, затем выдохнула и закрыла глаза, моля небо, чтобы оно ниспослало ей выдержку.— Девочка, тебе придется обвенчаться с одним из них. Этого требует твой отец, — спокойно сказал Гримм.Джиллиан открыла глаза. Хвала всем святым, облака снесло ветром, и можно было снова различить контуры его фигуры. В тени стен стоял человек из плоти и крови, а не какой-то мифический зверь.— Ты один из тех, кого вызвал сюда мой отец, так что, полагаю, я могла бы выбрать и тебя, не так ли?Гримм покачал головой, это движение смазал мрак.— Не вздумай сделать этого, Джиллиан. Мне нечего предложить тебе, кроме адской жизни.— Может, это ты так думаешь, но, может быть, ты не прав. Может, если бы ты прекратил себя жалеть, то увидел бы все в другом свете.— Я себя не жалею…— Ха! Да ты погряз в этом, Родерик. Улыбке лишь изредка удается украдкой проскользнуть на твое красивое лицо, и, как только ты ее там заметишь, то сразу же гонишь ее прочь. Знаешь, в чем твоя беда?— Нет. Но у меня такое чувство, что ты мне сейчас скажешь это, птичка.— Умный ход, Родерик. Ты хочешь, чтобы я почувствовала себя глупой настолько, чтобы закрыть рот? Ну так не выйдет, потому что я и так чувствую себя глупой в твоем присутствии, так почему бы мне не сделать еще какую-нибудь глупость? Я подозреваю, что твоя беда в том, что ты боишься.Гримм прислонился к каменной стене — с видом человека, который никогда не обдумывал слово «страх» достаточно долго, чтобы оно вошло в его словарный запас.— И знаешь, чего ты боишься? — храбро наседала на него Джиллиан.— Учитывая то, что я не знаю, чего я все это время боюсь, боюсь, ты ставишь меня в несколько невыгодное положение, — насмешливо произнес он.— Ты боишься, что в твоей душе может возникнуть чувство, — торжествующе объявила Джиллиан.— О, нет, я не боюсь чувств, девушка, — возразил он голосом, источающим темное, плотское знание. — Просто все зависит от того, какое это чувство…..Джиллиан вздрогнула.— Не пытайся сменить тему…— …и если это чувство бушует ниже пояса…— …перескакивая на обсуждение своих развратных…— …тогда оно меня абсолютно устраивает.— …и порочных мужских потребностей.— Порочных мужских потребностей? — повторил он, пытаясь сдержать смех, прорывавшийся сквозь сжатые зубы.Джиллиан прикусила губу. Она всегда из-за его дурной привычки заговаривать ее болтала лишнее в его присутствии и постоянно теряла голову.— Мы говорим о чувствах — тех, что в голове, — холодно напомнила она.— И ты думаешь, что они исключают друг друга? — провоцировал ее Гримм.«Неужели я так сказала?». Ради всех святых, этот человек превращал ее мозги в кисель!— О чем ты говоришь?— О чувствах и Чувстве, Джиллиан. Ты думаешь, что они исключают друг друга?Джиллиан на мгновение задумалась над этим вопросом.— У меня было немного опыта в этом, но я бы сказала, что их чаще испытывает мужчина, чем женщина, — в конце концов ответила она.— Не каждый мужчина, Джиллиан.Сделав паузу, он добавил ровным тоном:— И именно такой опыт у тебя был?— Что я хотела сказать? — раздраженно спросила она, словно не замечая его вопроса.Гримм рассмеялся. О небо, он рассмеялся! И это был настоящий, раскрепощенный смех — низкий и звучный, густой и теплый. Джиллиан вздрогнула, потому что блеск белых зубов на затененном лице сделал его таким красивым, что ей захотелось расплакаться от несправедливости того, что он так скупо дарит ей такую красоту.— А я-то надеялся, что ты вот-вот мне об этом скажешь, Джиллиан.— Родерик, разговоры с тобой никогда не приводят туда, куда я хочу.— По меньшей мере, ты никогда не скучаешь. А это что-то да значит.Джиллиан с досадой вздохнула — он сказал правду. У нее поднималось настроение, появлялось приятное возбуждение, обострялось восприятие, но никогда, никогда она не скучала.— Так что они взаимоисключающие для тебя? — рискнула она.— Что? — мягко переспросил он.— Эти чувства и Чувство.Гримм принялся беспокойно ерошить себе волосы.— Полагаю, я не встречал женщины, которая заставила бы меня ощущать те чувства вместе с этим.«Я бы смогла сделать это, я знаю, смогла бы!» — чуть было не выкрикнула Джиллиан.— Но те, другие чувства, ты испытываешь довольно часто, не так ли? — съехидничала она.— Так часто, как могу.— Опять ты со своими волосами. Что с тобой и с твоими волосами?Не получив ответа, Джиллиан совсем по-детски произнесла:— Я тебя ненавижу, Родерик.Она готова была пнуть себя ногой в тот же момент, когда сказала это. Джиллиан считала себя умной женщиной, и, тем не менее, в присутствии Гримма она впадала в детство.Надо было найти прием поэффективнее, чем это ребячество, если уж она намеревается спорить с ним.— Нет, не ненавидишь, девочка.С этими словами Гримм чертыхнулся и шагнул вперед.— Ты уже в третий раз повторяешь это, но мне уже надоело это слышать, черт возьми!Он приближался, глядя на нее сверху вниз, на его лице застыло напряженное выражение. Джиллиан затаила дыхание.— Ты бы хотела меня ненавидеть, Джиллиан Сент-Клэр, и, видит Бог, тебе следовало бы меня ненавидеть, но ты просто не можешь заставить себя возненавидеть меня так сильно, не так ли? Я знаю, потому что заглянул в твои глаза, Джиллиан, и там, где не должно быть ничего, если ты меня ненавидишь, увидел фурию с любопытными глазами.Повернувшись в вихре теней, Гримм спустился с крыши, двигаясь с волчьей грацией, и, запрокинув голову, остановился у подножия лестницы, в луже лунного света. Бледная луна превратила его горестное лицо в застывший барельеф.— Никогда не говори мне больше этих слов, Джиллиан. Я не шучу — это честное предостережение. Никогда!Когда он скрылся в саду и под его сапогами захрустели камни, она окончательно уверилась, что это был не призрак.После его исчезновения Джиллиан долго размышляла о его словах, оставшись на валу наедине с мрачным небом. Три раза Гримм назвал ее по имени — не «ребенок» или «девушка», но «Джиллиан». И хотя последние слова были произнесены холодным тоном и без выражения, она разглядела — если только лунный свет не сыграл с ней злой шутки — в его глазах тень душевной муки.И чем дольше она думала, тем сильнее ее охватывала надежда. Логика подсказывала ей, что любовь и ненависть могут таиться под одной маской. И надо было лишь поднять маску и заглянуть под нее, чтобы определить, какие эмоции загоняли этого человека в тень. Окружавшую Джиллиан тьму прорезал проблеск понимания.«Слушайся своего сердца, — сотни раз советовала ей мать. — Сердце не соврет, даже если разум твердит иное».— Мама, я скучаю по тебе, — прошептала Джиллиан, когда последний сполох заката растаял за горизонтом цвета крыла ворона. Но, несмотря на разделявшее их расстояние, сила Элизабет Сент-Клэр была внутри нее, в ее крови. В ее жилах текла кровь Сачеронов и Сент-Клэров — довольно грозное сочетание.Он безразличен к ней — так, что ли? Время покажет! Глава 10 — Ну, наконец-то уехали, — пробормотал Хэтчард, провожая взглядом удаляющуюся группу всадников, и задумчиво провел пальцами по рыжей бороде. Они с Кейли стояли у главного входа в замок Кейтнесс, наблюдая за тем, как трое всадников растворяются в клубах тумана, окутавшего извилистую дорогу.— Почему им понадобилось именно в Дурркеш? — раздраженно спросила Кейли. — Если захотели потаскаться по девкам, можно было пойти в деревню.Она махнула рукой, указывая на небольшой поселок внизу, в поисках защиты жавшийся к стенам Кейтнесса. Хэтчард бросил на нее колючий взгляд.— Быть может, это глубоко потрясет твою… скажем, широкую натуру, но не у всех на уме одни девки, госпожа Туиллоу.— Не называй меня госпожой Туиллоу, Рэмми, — огрызнулась Кейли. — Я ни за что не поверю, что ты прожил почти сорок лет, так ни разу и не заглянув к девкам. Но, должна сказать, я нахожу ужасным, что они отправились к девкам, когда их призвали сюда ради Джиллиан.— Если бы ты хоть изредка меня внимательно слушала, Кейли, то, возможно, услышала бы, что я сказал. Они уехали в Дурркеш по предложению Рэмси — не к девкам, но за товарами, которые можно купить только в городе. Ты же сама говорила, что у нас закончились перец-горошек и корица, и ты не можешь купить эти товары здесь.Хэтчард жестом показал на деревню и, выдержав многозначительную паузу, добавил:— Еще я слышал, что на городской ярмарке в этом году можно найти шафран.— Шафран! Ради всех святых, у нас не было шафрана с прошлой весны.— И ты вечно напоминала мне об этом, — скривился Хэтчард.— А как иначе помочь стариковской памяти? — фыркнула Кейли. — И поправь меня, если я не права, но ты же обычно не посылаешь своих людей за товарами?— Глядя, как жаждет Куин купить элегантный подарок для Джиллиан, я не стал его останавливать. Гримм, полагаю, поехал с ними, лишь бы не оставаться одному с девчонкой, — сухо добавил Хэтчард.Глаза Кейли заблестели, и она захлопала в ладоши.— Подарок для Джиллиан! Так она будет Джиллиан де Монкрейф, да? Прекрасное имя для прекрасной девушки, должна сказать. И она будет жить недалеко отсюда, в Шотландской низине.Хэтчард вернул задумчивый взгляд на ленту дороги, извивающуюся по долине. Увидев, как последний всадник скрылся за поворотом, он цокнул языком.— Мне бы твою уверенность, Кейли, — пробормотал он.— И что должно означать это таинственное замечание? — нахмурилась Кейли.— Просто то, что, по моим наблюдениям, девчонка никогда не заглядывалась ни на кого, кроме Гримма.— Гримм Родерик — наихудший из возможных мужей для нее! — воскликнула Кейли.Хэтчард перевел любопытный взгляд на пышную служанку.— Эй, почему ты так говоришь?Рука Кейли взлетела к горлу, и она стала обмахивать себя ладонью, как веером.— Есть мужчины, которых женщины хотят, и есть мужчины, за которых женщины выходят замуж. Родерик — это не тот мужчина, за которого следует выходить замуж.— Это еще почему? — изумился Хэтчард.— Он опасен, — вздохнула Кейли. — Явно опасен для девушки.— Ты думаешь, он может обидеть ее? Хэтчард напрягся, готовый к бурной реакции.— Даже если он не осознает этого, Рэмми, — тяжело вздохнула Кейли.
— Куда они отправились? И на сколько, говоришь?Лоб Джиллиан сморщился от досады.— В Дурркеш, миледи, — ответил Хэтчард. — Я бы предположил, что всего на какую-то недельку.Джиллиан принялась раздраженно расправлять складки платья.— Я надела сегодня утром платье, Кейли, красивое платье, — пожаловалась она. — Даже собиралась поехать в деревню в нем, а не в папином пледе, а ты знаешь, как я ненавижу ездить в платье верхом.— Ты выглядишь действительно восхитительно, — заверила ее Кейли.— Восхитительно для кого? Все женихи меня бросили.Хэтчард прочистил горло.— И на кого именно вы надеялись произвести впечатление?Джиллиан набросилась на него:— Тебя отец приставил шпионить за мной, Хэтчард? Ты, наверное, шлешь ему каждую неделю доносы! Ну так вот, болван, я тебе ничего не скажу.Хэтчард был достаточно тактичен для того, чтобы тут же принять смущенный вид.— Я не посылаю никаких доносов. Просто беспокоюсь о вашем благополучии.— Ты можешь заботиться о ком-нибудь другом. Я достаточно взрослая, и могу побеспокоиться о себе сама.— Джиллиан, — пожурила ее Кейли, — сердитый вид тебе не к лицу. Хэтчард просто выражает свою озабоченность.— А мне хочется сердиться. Разве нельзя, для разнообразия?Джиллиан на миг погрузилась в размышления.— Минуточку, — задумчиво произнесла она. — Дурркеш, говорите? В это время там проводят великолепную ярмарку… последний раз, когда я ездила туда с мамой и папой, мы останавливались на прелестном маленьком постоялом дворе — «Черный башмак», так, кажется, Кейли?Кейли кивнула.— Когда был жив твой брат Эдмунд, вы оба часто бывали в городе.По лицу Джиллиан скользнула тень, и Кейли поморщилась.— Прости, Джиллиан. Я неумышленно.— Знаю, — глубоко вздохнула девушка. — Кейли, начинай собирать вещи. У меня неожиданно возникло желание отправиться на ярмарку, — а когда, как не сейчас? Хэтчард, седлай лошадей. Я устала сидеть и ждать, когда со мной что-то случится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34