Лоррейн вещала, а девчушка впитывала услышанное, думая о том, как выложит все, что записала на салфетках, на занятиях по литературе. Двое старых выпивох на другом конце бара делали вид, что не замечают друг друга, не говоря уже обо всех остальных. Бармен подсчитывал деньги в кассе. Гиббонс подумал, не заговорить ли с ним, – обычно он никогда этого не делал, только если хотел получить информацию о подозреваемом. Предполагается, что бармены умеют выслушивать рассказы о чужих неприятностях. Возможно, им так же на них наплевать, как и всем остальным, но они умеют притворяться. Это все, что нужно. Гиббонса это устроит. Ему необходимо с кем-нибудь поговорить. Все равно с кем. Потому что Тоцци мертв.
– Послушайте, – начал Гиббонс, но взгляд бармена был направлен мимо него, на входную дверь. Его болезненное лицо вытянулось. Внезапно он крепко сжал губы, взгляд его стал пустым. Он продолжал перебирать деньги, которые держал в руке, но не смотрел на них.
Гиббонс взглянул в зеркало. Что это привело его в такой ужас?
Боже милостивый! В зал входил Беллз.
Гангстер быстро прошел мимо отбрасывающего голубой свет музыкального аппарата, не обращая внимания на бармена, который, очевидно, знал его. В руке он нес большую пластиковую хозяйственную сумку с чем-то тяжелым внутри. Он направлялся в заднюю комнату. Гиббонс инстинктивно сунул руку под куртку за экскалибуром и встал со стула. С языка у него уже были готовы сорваться слова: «Не двигаться! ФБ...»
Его пальцы наткнулись на пустую кобуру. Он забыл: экскалибура нет.
Но Тоцци мертв.
Гиббонс двигался стремительно, будто ничего не весил. Он схватил пустую пивную бутылку, стоявшую на стойке перед сидящим ближе к нему пьянчужкой, и, прежде чем тот заметил ее исчезновение, ткнул ею в спину Беллза, другой рукой обхватив ублюдка за шею и потянув, его назад.
– Не двигайся, мерзавец! ФБР! – Дыхание Гиббонса было горячим, чему способствовал и воспаленный зуб. Он будто изрыгал огонь.
Лоррейн резко повернулась на стуле:
– Гиббонс!
– Господи! – Стриптизерка вскочила и прикрыла грудь книжкой Бетиуса.
Беллз расслабился, почти повис в руках Гиббонса.
Взглянув в сторону задней комнаты, бармен выпучил глаза:
– Стенли! – Его резкий скрипучий голос напоминал лай старого пса.
Имя ничего не сказало Гиббонсу. Но вот из мрака задней комнаты показались восемь фигур: правая рука Беллза Стенли, Будда Станционе, этот маленький кусок дерьма Живчик и отряд горилл Будды.
Гиббонс тихо выругался Беллзу в затылок. Вся банда здесь. Чудесно.
– Эй, Беллз! – Приветствие Стенли прозвучало неуверенно.
Глаза Будды остались холодными.
– Мы тебя ждем, Беллз.
Живчик нервно переминался с ноги на ногу, избегая смотреть на кого-нибудь слишком долго.
Гориллы, так же как их босс, смотрели только на Беллза. Как будто Гиббонса там вовсе не было.
Гиббонс взглянул в зеркало над баром. Женщины замерли, пьянчужки тупо следили за происходящим. Он взглянул на бармена, пытаясь определить, понял ли тот, что он прижимает к спине Беллза не пистолет, а пивную бутылку. Трудно сказать. На его лице с отвисшей челюстью ничего нельзя было прочесть.
– Отпусти его, – произнес Будда.
Вмешался Стенли.
– Мы сами с ним разберемся. – Голос его звучал несколько неуверенно, так как он принял сторону Будды против своего босса, Беллза. Правда, учитывая, что его со всех сторон окружали гориллы Будды, выбора у него не было.
Гиббонс снова взглянул в зеркало. Беллз смотрел прямо на него, ухмыляясь своей мерзкой улыбочкой, будто у него припасен какой-то сюрприз. В руке он все еще держал пакет из хозяйственного магазина. Надо посмотреть, что у него там, подумал Гиббонс. Но его смущало самоуверенное хитрое выражение на лице этого ублюдка. Можно было ожидать, что в подобных обстоятельствах Беллз немного растеряется, но он сохранял полное спокойствие. Более того, казалось, он получает от всего происходящего удовольствие.
Глядя в зеркало на Гиббонса, Беллз поднял брови:
– Жилет?
Гиббонс не ответил, но его удивило, что ублюдок узнал его.
– На тебе был пуленепробиваемый жилет, так? Сукин сын. – Беллз потряс головой и хихикнул, как мультимиллионер, только что проигравший в рулетку десять тысяч, мол, не имеет никакого значения, это всего лишь деньги.
– Ладно, Гиббонс, отпусти его, – повторил Стенли.
Беллз улыбнулся маленькому капо.
– Я не видел машин снаружи, Будда. Наверное, вы припарковались сбоку, за живой изгородью, и вошли через заднюю дверь, так ведь? Надо было проверить. Глупо с моей стороны. – Он скосил глаза и посмотрел на Гиббонса в зеркало. – Ты ведь тоже не знал, что они здесь, а? – Он продолжал улыбаться, словно все это не имело для него никакого значения.
На лице Будды появилось такое выражение, как будто он говорил: «Давайте пошевеливаться». Гориллы придвинулись ближе и сгрудились за спиной у капо.
– Забудьте об этом, – сказал им всем Гиббонс. – Он арестован, я забираю его с собой.
Будда покачал головой.
Гиббонс не обратил на него внимания.
– Его будут судить за то, что он сделал. По-настоящему. Не по-вашему.
Беллз тихо, про себя, засмеялся. Гиббонс нахмурился. Что это он, сумасшедшего из себя разыгрывает? Он еще глубже вдавил горлышко бутылки в спину Беллза.
– Он наш, – проговорил Будда. – Мы сами о нем позаботимся.
– Забудьте об этом. – Гиббонс услышал, как за его спиной открылась дверь. Если правда, что самое главное – слаженность в действиях, сейчас самое время появиться ребятам из оперативного управления. Гиббонс подождал, но ничего больше не услышал. Вот тебе и слаженность.
Стенли сделал шаг вперед. На его лице было написано любопытство.
– Стой где стоишь. – Гиббонс вжал бутылку в спину Беллза и потянул его назад.
– Полегче, дружище, полегче. – Беллз был спокоен.
Стенли сделал еще один шаг и вытянул шею, заглядывая Беллзу за спину. Гиббонс почувствовал, как внутри у него все опустилось. Он понял, что попался. Стенли повернулся к остальным:
– Живчик, его пушка у тебя?
– Да. – Живчик вытащил экскалибур из кармана и показал всем остальным.
– Так я и думал. – Стенли подошел ближе и посмотрел на пивную бутылку. Его лицо расплылось в широкой улыбке, он потряс головой. – Здорово придумал, Гиббонс. – Он отобрал бутылку у Гиббонса и помахал ею, показывая ее Будде и его громилам.
По кивку Будды гориллы вышли вперед и схватили Беллза. Он не произнес ни слова и выглядел не особенно удрученным. Один из громил заглянул в пакет и вытащил оттуда коробку больших пластиковых мешков для мусора и пару мотков изоляционной ленты. Снова опустив руку, горилла извлек электрическое точило для ножей.
Лоррейн прикрыла рот рукой:
– О Боже...
– Наверх, – приказал Будда. – Все.
– Я приготовлю кофе, – сострил Беллз, когда гориллы потащили его в заднюю комнату.
Стенли вынул пистолет.
– Миссис Гиббонс? – обратился он к Лоррейн и вежливо протянул руку, показывая ей дорогу.
Расстроенно опустив брови, она посмотрела на Гиббонса:
– Мы должны?..
Гиббонс пожал плечами:
– Похоже на то, правда?
Она подошла к нему и схватила за руку. Первый знак того, что их что-то связывает, за весь сегодняшний день. Он посмотрел ей в лицо и наконец увидел ее – не профессора Лоррейн, а его Лоррейн. Ему захотелось обнять ее и поцеловать так, чтобы у них обоих захватило дух, но пистолет Стенли упирался ему в спину, и Будда зло на них посматривал. Гиббонс взял Лоррейн за руку и сжал ее пальцы.
Они прошли за остальными в заднюю комнату, где Будда и его команда устроили засаду. Гиббонс не мог поверить, что он настолько отключился – даже не услышал, как они вошли. Неужели эти бабуины могут вести себя так тихо? Через заднюю дверь все вышли в темный коридор с цементным полом, который вел к погрузочной площадке с другой стороны здания. Не будь на улице так прохладно, запах из мусорных контейнеров был бы еще сильнее. Живчик открыл затвор грузового лифта, и гориллы втолкнули туда Беллза, заломив ему руки за спину. Они с ним не церемонились, но, судя по расслабленному выражению его лица, это его не беспокоило. Стенли снова подтолкнул Гиббонса, они с Лоррейн вошли в лифт и прислонились к стене в стороне от Беллза. Стенли и Будда расположились посередине, и Живчик опустил деревянный затвор.
Стенли потянул за веревку, и лифт двинулся.
– Мы решили, что ты сюда вернешься, Беллз. – Это прозвучало как извинение.
Беллз улыбнулся и кивнул.
– Я поднимался и искал тебя здесь раньше, но тут было темно.
Лицо Беллза окаменело, затем, почти сразу, снова расслабилось.
Гиббонс поймал взгляд Стенли:
– Это и есть Колокольня?
Стенли кивнул.
Гиббонс покачал головой:
– Сукин сын.
Совершенно неожиданно среди всех этих хриплых мужских голосов прозвучал ясный требовательный голос Лоррейн:
– Что ты сделал с моим двоюродным братом Майклом?
Все повернулись к Лоррейн. Беллз просверлил ее взглядом, как дрелью, но она не испугалась.
– Что ты с ним сделал? – повторила Лоррейн. – Убил его?
Живчик переминался с ноги на ногу, переводя взгляд с Беллза на Стенли, потом на Будду и снова на Беллза. Он умирал от беспокойства за сестру.
Гиббонс не отрывал глаз от Стенли, пытаясь по его лицу определить, что здесь могло произойти. Беллз уже убил их? Они лежат мертвые на полу там, наверху? Он вспомнил об изоляционной ленте и мешках для мусора, купленных Беллзом. Сердце его билось в такт с приступами зубной боли.
Будда всматривался в лицо Беллза, ища ответы на свои собственные вопросы, но по лицу Беллза ничего нельзя было прочесть. Нужно просто ждать, пока старый дряхлый лифт поднимет их наверх. Казалось, этому не будет конца. Когда лифт наконец со стуком остановился, Лоррейн крепко вцепилась в руку Гиббонса. Он забыл о зубной боли, его сердце колотилось о кирпичную стену у него в груди.
В комнате было темно. Живчик так резко поднял затвор лифта, что он ударился о крышу и наполовину сорвался вниз.
– Джина!
Стенли вышел из лифта и нащупал выключатель. На потолке замигали лампы дневного освещения, и внезапно стала видна вся комната: кухня, диваны, клеенка, расстеленная на полу. Но где Тоцци и Джина? Гиббонс впился глазами в лицо Беллза, готовый проследить за его взглядом. Но Беллз смотрел на Будду.
Гориллы заломили Беллзу руки за спину и вытолкнули из лифта. Стенли поднял пистолет и показал, чтобы Гиббонс и Лоррейн тоже выходили. Будда вышел последним. Маленький император.
Гиббонс почувствовал, как Лоррейн снова вцепилась ему в руку, впившись ногтями в костяшки пальцев. Уставившись на что-то у стены, она еле сдерживалась, чтобы не закричать. Гиббонс проследил за ее взглядом и увидел покрашенную старой краской батарею под закрытым окном. Затем он заметил на полу рядом с батареей два блестящих предмета – короткую цепь, продетую под трубу и закрытую на висячий замок, и черную лаковую туфлю с бархатным бантиком спереди. Женскую.
– О Господи! – С исказившимся лицом Живчик бросился на Беллза. – Ты, сукин сын!
Один из горилл загородил ему дорогу, и Живчик в буквальном смысле слова отлетел от него. И прежде чем он успел предпринять вторую попытку, горилла надвинулся на него и заставил отказаться от этого намерения.
– Что ты сделал с моей сестрой? – завопил Живчик из-за плеча громилы.
– И с моим двоюродным братом? – добавила Лоррейн.
Беллз долго смотрел на батарею, затем обежал взглядом весь чердак. Пожал плечами:
– Не понимаю. – Он пытался сохранить хладнокровие, но Гиббонс видел, что на его виске проступила голубая жилка.
Будда подошел к Беллзу и уставился ему в лицо.
– Ну, давай рассказывай, Беллз.
Беллз снова опустил свои ящеричьи веки. Он был взбешен, но старался это скрыть.
– Говори, – проворчал Будда. – Расскажи мне все.
– Например? – спросил Беллз с вызывающим видом.
– Например, о фальшивых деньгах, которые ты пытался всучить мне сегодня утром. – Будда напоминал шип – короткий, твердый и острый.
Беллз секунду смотрел на него, затем перевел взгляд на Гиббонса и кивком показал на него.
– Не при нем. – Он мотнул головой в сторону выгороженной комнатки в дальнем углу чердака. – В туалете.
Маленькому императору эта идея явно не понравилась.
– Дом, – позвал он одного из громил и кивнул в сторону туалета: – Пойди проверь.
Сердце Гиббонса замерло. Что, если Джина и Тоцци живы? Что, если им удалось освободиться и они прячутся в туалете? Даже если у Тоцци есть пистолет, этих друзей слишком много. Но у Тоцци хватит ума вступить в схватку со всеми. Дерьмо.
Большой Дом протянул руку за спину и вытащил большой матово-чёрный автоматический пистолет. Девятимиллиметровый, подумал Гиббонс, с большой обоймой на четырнадцать или пятнадцать патронов. Большой Дом двинулся в сторону туалета, держа перед собой пистолет, будто разведчик в джунглях. Дойдя до двери, он остановился и прислушался.
Гиббонс сжал кулаки. Лоррейн вцепилась ему в руку.
Внезапно Большой Дом распахнул дверь и ворвался в туалет, поводя вокруг пистолетом. Потом он вошел внутрь, закрыл за собой дверь, почти сразу же вышел и кивнул боссу:
– Все в порядке, мистер Станционе.
Гиббонс перевел дыхание. Лоррейн ослабила хватку.
Но облегчение длилось недолго. Если Тоцци и Джины там нет, где же они? Он бросил взгляд на клеенку, разостланную на полу между зеленым диваном и кухонным разделочным столиком.
По приказу Будды гориллы отпустили Беллза, и Дом под дулом пистолета провел его в туалет. За ними с важным видом, засунув руки в карманы, прошествовал маленький император. Полы его пальто из верблюжьей шерсти развевались при ходьбе.
Как только дверь в туалет закрылась, Лоррейн прорвало:
– Стенли, где они? Что он с ними сделал? Скажи мне. Пожалуйста, Стенли.
Сочувственно глядя на нее, Стенли пожал плечами:
– Не знаю, миссис Гиббонс. И хотел бы что-нибудь вам сказать, да не знаю.
– Но, Стенли, ты работал с ним. Ты должен знать...
Стенли только покачал головой и пожал плечами:
– Простите, миссис Гиббонс.
Тут встрял Живчик:
– Слушай, Стенли, а как насчет...
– Эй! - раздался крик из туалета. Потом послышалось звяканье и звук удара. Затем погас свет, и комната погрузилась во тьму.
– Никому не двигаться! – закричал Стенли.
– Какого черта?
– Что случилось со светом?
– Мистер Станционе? С вами все в порядке? Все в порядке?
Гориллы запаниковали. Гиббонс слышал, как они сновали в темноте.
– Я сказал, не двигаться! Никому! – снова закричал Стенли.
Раздались два выстрела, и вспышки на секунду осветили комнату, но стреляли от лифта. Гиббонс схватил Лоррейн и бросил ее на пол, прижав сверху своим телом. Господи!
– Делайте, что вам сказали. Не двигайтесь. – Это был голос Беллза, и доносился он со стороны лифта. Затвор со стуком опустился, и мотор лифта заработал.
Еще две вспышки осветили тьму, и выстрелы отдались в ушах Гиббонса. Он прижался грудью к спине Лоррейн, заставляя ее распластаться на полу.
– И никаких глупостей, – бесстрастно предупредил Беллз и пропел: – «Или хочешь превратиться в свинью?»
Лифт со скрежетом пополз вниз, и Беллз снова выстрелил, удерживая всех на месте. Лифт опускался настолько медленно, что трудно было определить, может ли Беллз еще попасть в кого-либо из оставшихся наверху, но Гиббонс не хотел рисковать, ведь здесь была Лоррейн.
Прошло двадцать секунд, гориллы ожили и, спотыкаясь на клеенке и чертыхаясь, кинулись к туалету.
– Мистер Станционе? Мистер Станционе? С вами все в порядке?
Гиббонс услышал, как один из них стукнул в дверь туалета, затем послышались новые ругательства.
– Что случилось? – откуда-то сзади закричал Стенли.
– Господи Иисусе! – выдохнул Живчик. – Боже мой!
– Гиббонс? – Лоррейн трясло.
– Не вставай. – Гиббонс поднялся на ноги, но стоял, согнувшись, держа руку на бедре Лоррейн.
Тут снова замерцали лампы дневного освещения, и Гиббонс зажмурился от внезапного яркого света.
– Что случилось? – закричал Стенли, подбегая к туалету.
Гиббонс последовал за ним.
– Святой Боже! – Челюсть Стенли отвалилась, когда он заглянул внутрь.
Гиббонс бросил взгляд через его плечо. Гориллы столпились вокруг маленького императора-обезьянки, который, согнувшись пополам, корчился, обхватив голову руками. Две половинки разбитой фаянсовой крышки от унитаза валялись на полу. Большой Дом сидел неподвижно, с вытянутыми ногами, пятки вместе, его голова упала на грудь, а из основания шеи торчал нож. Прямо в спинной нерв, подумал Гиббонс. С хирургической точностью. Распределительная коробка на стене над головой Большого Дома была открыта.
Нетрудно было представить, что тут произошло. Беллз застал их обоих врасплох. Должно быть, он схватил пистолет Большого Дома и отключил ток. От его способности действовать в темноте мороз пробирал по коже.
Внезапно испугавшись за Лоррейн, Гиббонс обернулся к ней, но замер, увидев, что она стоит там, где он ее оставил, и смотрит на Живчика, который еле сдерживал слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– Послушайте, – начал Гиббонс, но взгляд бармена был направлен мимо него, на входную дверь. Его болезненное лицо вытянулось. Внезапно он крепко сжал губы, взгляд его стал пустым. Он продолжал перебирать деньги, которые держал в руке, но не смотрел на них.
Гиббонс взглянул в зеркало. Что это привело его в такой ужас?
Боже милостивый! В зал входил Беллз.
Гангстер быстро прошел мимо отбрасывающего голубой свет музыкального аппарата, не обращая внимания на бармена, который, очевидно, знал его. В руке он нес большую пластиковую хозяйственную сумку с чем-то тяжелым внутри. Он направлялся в заднюю комнату. Гиббонс инстинктивно сунул руку под куртку за экскалибуром и встал со стула. С языка у него уже были готовы сорваться слова: «Не двигаться! ФБ...»
Его пальцы наткнулись на пустую кобуру. Он забыл: экскалибура нет.
Но Тоцци мертв.
Гиббонс двигался стремительно, будто ничего не весил. Он схватил пустую пивную бутылку, стоявшую на стойке перед сидящим ближе к нему пьянчужкой, и, прежде чем тот заметил ее исчезновение, ткнул ею в спину Беллза, другой рукой обхватив ублюдка за шею и потянув, его назад.
– Не двигайся, мерзавец! ФБР! – Дыхание Гиббонса было горячим, чему способствовал и воспаленный зуб. Он будто изрыгал огонь.
Лоррейн резко повернулась на стуле:
– Гиббонс!
– Господи! – Стриптизерка вскочила и прикрыла грудь книжкой Бетиуса.
Беллз расслабился, почти повис в руках Гиббонса.
Взглянув в сторону задней комнаты, бармен выпучил глаза:
– Стенли! – Его резкий скрипучий голос напоминал лай старого пса.
Имя ничего не сказало Гиббонсу. Но вот из мрака задней комнаты показались восемь фигур: правая рука Беллза Стенли, Будда Станционе, этот маленький кусок дерьма Живчик и отряд горилл Будды.
Гиббонс тихо выругался Беллзу в затылок. Вся банда здесь. Чудесно.
– Эй, Беллз! – Приветствие Стенли прозвучало неуверенно.
Глаза Будды остались холодными.
– Мы тебя ждем, Беллз.
Живчик нервно переминался с ноги на ногу, избегая смотреть на кого-нибудь слишком долго.
Гориллы, так же как их босс, смотрели только на Беллза. Как будто Гиббонса там вовсе не было.
Гиббонс взглянул в зеркало над баром. Женщины замерли, пьянчужки тупо следили за происходящим. Он взглянул на бармена, пытаясь определить, понял ли тот, что он прижимает к спине Беллза не пистолет, а пивную бутылку. Трудно сказать. На его лице с отвисшей челюстью ничего нельзя было прочесть.
– Отпусти его, – произнес Будда.
Вмешался Стенли.
– Мы сами с ним разберемся. – Голос его звучал несколько неуверенно, так как он принял сторону Будды против своего босса, Беллза. Правда, учитывая, что его со всех сторон окружали гориллы Будды, выбора у него не было.
Гиббонс снова взглянул в зеркало. Беллз смотрел прямо на него, ухмыляясь своей мерзкой улыбочкой, будто у него припасен какой-то сюрприз. В руке он все еще держал пакет из хозяйственного магазина. Надо посмотреть, что у него там, подумал Гиббонс. Но его смущало самоуверенное хитрое выражение на лице этого ублюдка. Можно было ожидать, что в подобных обстоятельствах Беллз немного растеряется, но он сохранял полное спокойствие. Более того, казалось, он получает от всего происходящего удовольствие.
Глядя в зеркало на Гиббонса, Беллз поднял брови:
– Жилет?
Гиббонс не ответил, но его удивило, что ублюдок узнал его.
– На тебе был пуленепробиваемый жилет, так? Сукин сын. – Беллз потряс головой и хихикнул, как мультимиллионер, только что проигравший в рулетку десять тысяч, мол, не имеет никакого значения, это всего лишь деньги.
– Ладно, Гиббонс, отпусти его, – повторил Стенли.
Беллз улыбнулся маленькому капо.
– Я не видел машин снаружи, Будда. Наверное, вы припарковались сбоку, за живой изгородью, и вошли через заднюю дверь, так ведь? Надо было проверить. Глупо с моей стороны. – Он скосил глаза и посмотрел на Гиббонса в зеркало. – Ты ведь тоже не знал, что они здесь, а? – Он продолжал улыбаться, словно все это не имело для него никакого значения.
На лице Будды появилось такое выражение, как будто он говорил: «Давайте пошевеливаться». Гориллы придвинулись ближе и сгрудились за спиной у капо.
– Забудьте об этом, – сказал им всем Гиббонс. – Он арестован, я забираю его с собой.
Будда покачал головой.
Гиббонс не обратил на него внимания.
– Его будут судить за то, что он сделал. По-настоящему. Не по-вашему.
Беллз тихо, про себя, засмеялся. Гиббонс нахмурился. Что это он, сумасшедшего из себя разыгрывает? Он еще глубже вдавил горлышко бутылки в спину Беллза.
– Он наш, – проговорил Будда. – Мы сами о нем позаботимся.
– Забудьте об этом. – Гиббонс услышал, как за его спиной открылась дверь. Если правда, что самое главное – слаженность в действиях, сейчас самое время появиться ребятам из оперативного управления. Гиббонс подождал, но ничего больше не услышал. Вот тебе и слаженность.
Стенли сделал шаг вперед. На его лице было написано любопытство.
– Стой где стоишь. – Гиббонс вжал бутылку в спину Беллза и потянул его назад.
– Полегче, дружище, полегче. – Беллз был спокоен.
Стенли сделал еще один шаг и вытянул шею, заглядывая Беллзу за спину. Гиббонс почувствовал, как внутри у него все опустилось. Он понял, что попался. Стенли повернулся к остальным:
– Живчик, его пушка у тебя?
– Да. – Живчик вытащил экскалибур из кармана и показал всем остальным.
– Так я и думал. – Стенли подошел ближе и посмотрел на пивную бутылку. Его лицо расплылось в широкой улыбке, он потряс головой. – Здорово придумал, Гиббонс. – Он отобрал бутылку у Гиббонса и помахал ею, показывая ее Будде и его громилам.
По кивку Будды гориллы вышли вперед и схватили Беллза. Он не произнес ни слова и выглядел не особенно удрученным. Один из громил заглянул в пакет и вытащил оттуда коробку больших пластиковых мешков для мусора и пару мотков изоляционной ленты. Снова опустив руку, горилла извлек электрическое точило для ножей.
Лоррейн прикрыла рот рукой:
– О Боже...
– Наверх, – приказал Будда. – Все.
– Я приготовлю кофе, – сострил Беллз, когда гориллы потащили его в заднюю комнату.
Стенли вынул пистолет.
– Миссис Гиббонс? – обратился он к Лоррейн и вежливо протянул руку, показывая ей дорогу.
Расстроенно опустив брови, она посмотрела на Гиббонса:
– Мы должны?..
Гиббонс пожал плечами:
– Похоже на то, правда?
Она подошла к нему и схватила за руку. Первый знак того, что их что-то связывает, за весь сегодняшний день. Он посмотрел ей в лицо и наконец увидел ее – не профессора Лоррейн, а его Лоррейн. Ему захотелось обнять ее и поцеловать так, чтобы у них обоих захватило дух, но пистолет Стенли упирался ему в спину, и Будда зло на них посматривал. Гиббонс взял Лоррейн за руку и сжал ее пальцы.
Они прошли за остальными в заднюю комнату, где Будда и его команда устроили засаду. Гиббонс не мог поверить, что он настолько отключился – даже не услышал, как они вошли. Неужели эти бабуины могут вести себя так тихо? Через заднюю дверь все вышли в темный коридор с цементным полом, который вел к погрузочной площадке с другой стороны здания. Не будь на улице так прохладно, запах из мусорных контейнеров был бы еще сильнее. Живчик открыл затвор грузового лифта, и гориллы втолкнули туда Беллза, заломив ему руки за спину. Они с ним не церемонились, но, судя по расслабленному выражению его лица, это его не беспокоило. Стенли снова подтолкнул Гиббонса, они с Лоррейн вошли в лифт и прислонились к стене в стороне от Беллза. Стенли и Будда расположились посередине, и Живчик опустил деревянный затвор.
Стенли потянул за веревку, и лифт двинулся.
– Мы решили, что ты сюда вернешься, Беллз. – Это прозвучало как извинение.
Беллз улыбнулся и кивнул.
– Я поднимался и искал тебя здесь раньше, но тут было темно.
Лицо Беллза окаменело, затем, почти сразу, снова расслабилось.
Гиббонс поймал взгляд Стенли:
– Это и есть Колокольня?
Стенли кивнул.
Гиббонс покачал головой:
– Сукин сын.
Совершенно неожиданно среди всех этих хриплых мужских голосов прозвучал ясный требовательный голос Лоррейн:
– Что ты сделал с моим двоюродным братом Майклом?
Все повернулись к Лоррейн. Беллз просверлил ее взглядом, как дрелью, но она не испугалась.
– Что ты с ним сделал? – повторила Лоррейн. – Убил его?
Живчик переминался с ноги на ногу, переводя взгляд с Беллза на Стенли, потом на Будду и снова на Беллза. Он умирал от беспокойства за сестру.
Гиббонс не отрывал глаз от Стенли, пытаясь по его лицу определить, что здесь могло произойти. Беллз уже убил их? Они лежат мертвые на полу там, наверху? Он вспомнил об изоляционной ленте и мешках для мусора, купленных Беллзом. Сердце его билось в такт с приступами зубной боли.
Будда всматривался в лицо Беллза, ища ответы на свои собственные вопросы, но по лицу Беллза ничего нельзя было прочесть. Нужно просто ждать, пока старый дряхлый лифт поднимет их наверх. Казалось, этому не будет конца. Когда лифт наконец со стуком остановился, Лоррейн крепко вцепилась в руку Гиббонса. Он забыл о зубной боли, его сердце колотилось о кирпичную стену у него в груди.
В комнате было темно. Живчик так резко поднял затвор лифта, что он ударился о крышу и наполовину сорвался вниз.
– Джина!
Стенли вышел из лифта и нащупал выключатель. На потолке замигали лампы дневного освещения, и внезапно стала видна вся комната: кухня, диваны, клеенка, расстеленная на полу. Но где Тоцци и Джина? Гиббонс впился глазами в лицо Беллза, готовый проследить за его взглядом. Но Беллз смотрел на Будду.
Гориллы заломили Беллзу руки за спину и вытолкнули из лифта. Стенли поднял пистолет и показал, чтобы Гиббонс и Лоррейн тоже выходили. Будда вышел последним. Маленький император.
Гиббонс почувствовал, как Лоррейн снова вцепилась ему в руку, впившись ногтями в костяшки пальцев. Уставившись на что-то у стены, она еле сдерживалась, чтобы не закричать. Гиббонс проследил за ее взглядом и увидел покрашенную старой краской батарею под закрытым окном. Затем он заметил на полу рядом с батареей два блестящих предмета – короткую цепь, продетую под трубу и закрытую на висячий замок, и черную лаковую туфлю с бархатным бантиком спереди. Женскую.
– О Господи! – С исказившимся лицом Живчик бросился на Беллза. – Ты, сукин сын!
Один из горилл загородил ему дорогу, и Живчик в буквальном смысле слова отлетел от него. И прежде чем он успел предпринять вторую попытку, горилла надвинулся на него и заставил отказаться от этого намерения.
– Что ты сделал с моей сестрой? – завопил Живчик из-за плеча громилы.
– И с моим двоюродным братом? – добавила Лоррейн.
Беллз долго смотрел на батарею, затем обежал взглядом весь чердак. Пожал плечами:
– Не понимаю. – Он пытался сохранить хладнокровие, но Гиббонс видел, что на его виске проступила голубая жилка.
Будда подошел к Беллзу и уставился ему в лицо.
– Ну, давай рассказывай, Беллз.
Беллз снова опустил свои ящеричьи веки. Он был взбешен, но старался это скрыть.
– Говори, – проворчал Будда. – Расскажи мне все.
– Например? – спросил Беллз с вызывающим видом.
– Например, о фальшивых деньгах, которые ты пытался всучить мне сегодня утром. – Будда напоминал шип – короткий, твердый и острый.
Беллз секунду смотрел на него, затем перевел взгляд на Гиббонса и кивком показал на него.
– Не при нем. – Он мотнул головой в сторону выгороженной комнатки в дальнем углу чердака. – В туалете.
Маленькому императору эта идея явно не понравилась.
– Дом, – позвал он одного из громил и кивнул в сторону туалета: – Пойди проверь.
Сердце Гиббонса замерло. Что, если Джина и Тоцци живы? Что, если им удалось освободиться и они прячутся в туалете? Даже если у Тоцци есть пистолет, этих друзей слишком много. Но у Тоцци хватит ума вступить в схватку со всеми. Дерьмо.
Большой Дом протянул руку за спину и вытащил большой матово-чёрный автоматический пистолет. Девятимиллиметровый, подумал Гиббонс, с большой обоймой на четырнадцать или пятнадцать патронов. Большой Дом двинулся в сторону туалета, держа перед собой пистолет, будто разведчик в джунглях. Дойдя до двери, он остановился и прислушался.
Гиббонс сжал кулаки. Лоррейн вцепилась ему в руку.
Внезапно Большой Дом распахнул дверь и ворвался в туалет, поводя вокруг пистолетом. Потом он вошел внутрь, закрыл за собой дверь, почти сразу же вышел и кивнул боссу:
– Все в порядке, мистер Станционе.
Гиббонс перевел дыхание. Лоррейн ослабила хватку.
Но облегчение длилось недолго. Если Тоцци и Джины там нет, где же они? Он бросил взгляд на клеенку, разостланную на полу между зеленым диваном и кухонным разделочным столиком.
По приказу Будды гориллы отпустили Беллза, и Дом под дулом пистолета провел его в туалет. За ними с важным видом, засунув руки в карманы, прошествовал маленький император. Полы его пальто из верблюжьей шерсти развевались при ходьбе.
Как только дверь в туалет закрылась, Лоррейн прорвало:
– Стенли, где они? Что он с ними сделал? Скажи мне. Пожалуйста, Стенли.
Сочувственно глядя на нее, Стенли пожал плечами:
– Не знаю, миссис Гиббонс. И хотел бы что-нибудь вам сказать, да не знаю.
– Но, Стенли, ты работал с ним. Ты должен знать...
Стенли только покачал головой и пожал плечами:
– Простите, миссис Гиббонс.
Тут встрял Живчик:
– Слушай, Стенли, а как насчет...
– Эй! - раздался крик из туалета. Потом послышалось звяканье и звук удара. Затем погас свет, и комната погрузилась во тьму.
– Никому не двигаться! – закричал Стенли.
– Какого черта?
– Что случилось со светом?
– Мистер Станционе? С вами все в порядке? Все в порядке?
Гориллы запаниковали. Гиббонс слышал, как они сновали в темноте.
– Я сказал, не двигаться! Никому! – снова закричал Стенли.
Раздались два выстрела, и вспышки на секунду осветили комнату, но стреляли от лифта. Гиббонс схватил Лоррейн и бросил ее на пол, прижав сверху своим телом. Господи!
– Делайте, что вам сказали. Не двигайтесь. – Это был голос Беллза, и доносился он со стороны лифта. Затвор со стуком опустился, и мотор лифта заработал.
Еще две вспышки осветили тьму, и выстрелы отдались в ушах Гиббонса. Он прижался грудью к спине Лоррейн, заставляя ее распластаться на полу.
– И никаких глупостей, – бесстрастно предупредил Беллз и пропел: – «Или хочешь превратиться в свинью?»
Лифт со скрежетом пополз вниз, и Беллз снова выстрелил, удерживая всех на месте. Лифт опускался настолько медленно, что трудно было определить, может ли Беллз еще попасть в кого-либо из оставшихся наверху, но Гиббонс не хотел рисковать, ведь здесь была Лоррейн.
Прошло двадцать секунд, гориллы ожили и, спотыкаясь на клеенке и чертыхаясь, кинулись к туалету.
– Мистер Станционе? Мистер Станционе? С вами все в порядке?
Гиббонс услышал, как один из них стукнул в дверь туалета, затем послышались новые ругательства.
– Что случилось? – откуда-то сзади закричал Стенли.
– Господи Иисусе! – выдохнул Живчик. – Боже мой!
– Гиббонс? – Лоррейн трясло.
– Не вставай. – Гиббонс поднялся на ноги, но стоял, согнувшись, держа руку на бедре Лоррейн.
Тут снова замерцали лампы дневного освещения, и Гиббонс зажмурился от внезапного яркого света.
– Что случилось? – закричал Стенли, подбегая к туалету.
Гиббонс последовал за ним.
– Святой Боже! – Челюсть Стенли отвалилась, когда он заглянул внутрь.
Гиббонс бросил взгляд через его плечо. Гориллы столпились вокруг маленького императора-обезьянки, который, согнувшись пополам, корчился, обхватив голову руками. Две половинки разбитой фаянсовой крышки от унитаза валялись на полу. Большой Дом сидел неподвижно, с вытянутыми ногами, пятки вместе, его голова упала на грудь, а из основания шеи торчал нож. Прямо в спинной нерв, подумал Гиббонс. С хирургической точностью. Распределительная коробка на стене над головой Большого Дома была открыта.
Нетрудно было представить, что тут произошло. Беллз застал их обоих врасплох. Должно быть, он схватил пистолет Большого Дома и отключил ток. От его способности действовать в темноте мороз пробирал по коже.
Внезапно испугавшись за Лоррейн, Гиббонс обернулся к ней, но замер, увидев, что она стоит там, где он ее оставил, и смотрит на Живчика, который еле сдерживал слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28