– Рассуждаешь о понятиях, о которых не имеешь ни малейшего представления! Честь офицера – это последнее, что осталось у людей, которых на каждом шагу предает своя собственная страна и равнодушно смотрит, как они бесятся с голоду. И ты, дурак, эту честь сегодня смешал с говном!
– Что вы заладили – дурак, идиот? – закричал эфэсбэш-ник. – Сказали бы лучше, что мне делать?
– Что делать, что делать... раньше надо было думать! – рассердился окончательно Федькин. – Если будешь вести себя как мужик на дуэли, то, возможно, полковник и не пристрелит тебя. Наш Кузьмич шибко мужество уважает.
Выкурив сигарету одной-единственной затяжкой, Смирнов нервно расстегнул кожаную куртку и потянул за узел модного галстука.
– Вы, генерал, вообще соображаете, что делаете? – спросил он. – Вы знаете, что произойдет в случае моей смерти? Вас раздавят, как букашку!
Федькин неожиданно успокоился.
– Полковник у себя дома. Власти у меня никакой. Так что... готовьтесь к поединку. Вон вам и оружие несут, кстати...
И генерал, подобно Понтию Пилату, умыл руки.
Странной и нереальной казалась эта дуэль. Посреди бетонированного плаца на расстоянии пятидесяти метров друг от друга стояли два человека. Метрах в десяти от каждого из них замерли секунданты: начальник штаба подполковник Иващенко и генерал Федькин. За пределами плаца чернели шеренги солдат, глазеющих на невиданное действо. Стиляга полковник даже дал фору эфэсбэшнику – позволил стрелять тому первым. Можно было бы разыграть и другим образом – на момент расхождения с сигналом, по которому начинать дуэль, но Степанов выбрал именно такой порядок.
– Если Бог жив, то его милостью прикончу мерзавца, даже выстрелив вторым. С пятидесяти метров попасть в меня не так и легко...
Над плацем застыла тишина. Конечно, если бы можно было перенести дуэль, то скорее всего она бы не состоялась. Время остудило бы даже такую горячую голову, как у полковника Степанова, а уж у генерала нашлось бы множество причин для прекращения этой служебной анархии. Не говоря уже о том, что Смирнов вполне мог вызвать по мобильнику подкрепление.
Нынче, пока кровь еще не успела остыть, даже Федькин смотрел на это с неким неземным фатализмом. Кирилл, сам того не желая, оскорбил честь мундира, который с гордостью носил и генерал. Он докурил сигарету и на правах старшего подал команду:
– Начинайте!
Эфэсбэшник долго целился в ненавистное лицо Степанова, как бы позабыв основные правила стрельбы. В грудь попасть было куда проще – если не мгновенная смерть, то тяжелое ранение обеспечено. В случае чего остался бы жив для трибунала и полковник, и самому Кириллу было бы не в пример легче оправдаться. Но он прицелился в лицо...
Пистолет ПММ – модернизированный пистолет Макарова – от прототипа – пистолета ПМ – внешне отличается увеличенной пластиковой рукояткой более удобной формы. Но главным отличием является использование нового, усиленного (высокоимпульсного) патрона 9x18 ПМ-М. Если его старший брат был беззастенчиво содран с «Вальтера», то ПММ по мощности патрона и его поражающему действию вплотную приблизился к пресловутому «парабеллуму».
Именно пуля из такого патрона обожгла щеку командира части. «Пижонство! – подумал Василий Кузьмич. – Пора кончать с этим благородством! Пару сантиметров – и несправедливость восторжествовала бы в очередной раз». Он навскидку выстрелил и попал эфэсбэшнику в правый глаз.
– Финита ля комедия! – громко сообщил присутствующим. – Или что говорил в таких случаях Фантомас, не помню...
Федькин бросился к лежащему телу и перевернул его на спину. Мертвый Смирнов глянул на него пустой глазницей. Череп был цел – пуля осталась внутри. Генерал вскочил на ноги и бросился к Степанову.
– Кузьмич, твою мать! Ты что, не мог ему ливер прострелить?
– Зато шкура осталась цела, – философски заметил Степанов, – а глаз можно и искусственный вставить – сейчас такие глаза из стекла и фарфора делают...
– Ты меня, как марионетку, за яйца не дергай! – взвился генерал. – Я думал, что ты ему руку прострелишь или ногу! Что теперь делать?
– Скажешь, что я промахнулся, – равнодушно произнес Степанов, – и вообще делай как знаешь.
Он понюхал дуло пистолета, из которого только что уложил своего обидчика, прошел в штаб мимо застывших по стойке «смирно» военнослужащих своей части. Солдат и офицеров. Пацанов и мужиков. Отдал честь своим «орлам» и как бы прощальным взглядом окинул замерший строй. Молча кивнул и пошел дальше. К командирам подразделений подошел начальник штаба.
– Фельдшер здесь? Идите поработайте коронером.
– Что же теперь? – спросил командир первой роты. – Арестуют Батю?
Подполковник Иващенко не ответил на вопрос капитана. Испытующе посмотрел на изваяния шеренг и сипло кашлянул, прочищая горло.
– Сынки! – обратился он к солдатам. – Вы видели, как офицер должен стоять за свою честь. Вы запомните этот момент на всю свою жизнь, в течение которой многие попадут в подобное положение. Кто-то стерпит, а кто-то отомстит, проявив характер. Решать за вас не будет никто – только вы сами... сами!
Подполковник помолчал минуту, а затем приказал офицерам увести людей с плаца. Молча закурил, постоял, глядя в окно командирского кабинета, через открытую форточку которого вот-вот должен был донестись характерный звук, сообщивший об обретении окончательной свободы полковником Степановым. Прошло полчаса, сорок минут, час... Начальник штаба чертыхнулся и поспешил к входным дверям, затем, задыхаясь от волнения и тревоги, поднялся на второй этаж. Вот она – дверь командирского кабинета, единственная дверь в штабе, обтянутая кожей и звукоуплотнителем. Батя любит работать в тишине.
Он постучал костяшками по перетянутой коже, ободрал о корд фаланги. Никакой реакции, тишина. Рванув на себя дверь, вломился в кабинет – никого. На командирском столе лежат забытые перчатки, да дымится в пепельнице окурок сигареты... полная фигня! Компьютер на столе вспыхивал огоньками-звездочками.
– Посыльный! – заорал начальник штаба.
Вбежал молодой солдат, полугодичник из второй роты.
– Боец, командир заходил к себе? Где он?
Солдатик растерянно посмотрел на пустой кабинет и пожал плечами.
– Никак нет! – произнес он, растягивая слова. – Он зашел при мне и не выходил. Товарищ полковник, а кто стрелял на плацу?
– Разговорчики! – одернул зарвавшегося бойца Иващенко. – Ты что, Абдулла?
Пожимая плечами, он вышел из штаба и направился к генералу – доложить обстановку.
За пятнадцать минут до этого сидящий в кресле Степанов закурил сигарету «Кэмэл» и достал из пистолета обойму, в которой осталось всего одиннадцать патронов. Высыпав из обоймы их все, внимательно рассмотрел, как бы пытаясь угадать, какой достанется ему. Подержав жменю смертоносных пилюль в руках, принялся ловко снаряжать магазин.
– По-моему, вы несколько торопитесь! – прозвучал незнакомый голос. Полковник поднял голову – напротив него в кресле сидел еще сравнительно молодой человек в генеральском мундире. Хотя тот же Шойгу в сорок лет блистал в парламенте с двумя звездами на каждом погоне. У этого звезда всего одна, но видно, что получил он ее не в бойскаутах, а за дело.
Не ответив, принялся заканчивать свою работу. Незнакомый генерал с интересом наблюдал за ним. Граф Волков (а это был он) испытывал известную робость. Не каждый день в роли генерала приходится заговаривать зубы «взаправдашним» полковникам. На старушке Земле он выше чина сержанта не поднялся, а все нынешние звания получил, воюя и творя в иных мирах. Степанов на одном дыхании вставил снаряженный магазин в рукоятку и ладошкой вогнал до упора.
– А вы что, можете предложить альтернативный вариант? – со спокойствием самурая спросил он, закуривая последнюю в жизни сигарету.
– Могу! – кивнул генерал. – Только необходимо ваше моментальное согласие. Времени на раздумья у вас, видите ли, нет вообще. Гарантировать могу лишь одно: вам не придется совершать никаких действий, идущих вразрез с вашими понятиями об офицерской чести.
Степанов затянулся во всю мощь своих легких, так что половина сигареты превратилась в пепел.
– Согласен! – просто сказал он. – Я думаю, что докончить начатое у меня еще будет шанс?
– Безусловно! – подтвердил Волков. – Только вот будет ли у вас желание...
Он встал и далеко отодвинул кресло. Компьютер на командирском столе показывал заставку «Сквозь Вселенную».
– Ну что, полетели? – мягко спросил он.
Не докурив сигарету, Степанов проследовал за неизвестным визитером в санузел. Там мерцал синевой уже знакомый нам портал. Генерал сделал приглашающее движение рукой.
– Туда? – удивился полковник.
– Да. Сквозь Вселенную! – подтвердил генерал и первым шагнул в портал.
– Черт побери! – воскликнул Степанов, когда остался один. – Лучше уж туда, чем лоб дырявить!
Он достал из кителя фляжку с коньяком и быстрым глотком опустошил ее. Затем облизал губы и щукой прыгнул следом...
– Твою мать! – выругался граф Волков, когда ему в живот ударилось тело полковника и сшибло с ног. Они оба покатились под ноги Софье Алексеевне и едва не повалили ее.
– Господа! – воскликнула она, отпрыгивая с недостойной царицы поспешностью. – Что вы себе позволяете!
– Извините, государыня, – пропыхтел Андрей Константинович, принимая вертикальное положение. Премьер-министр помог подняться Степанову. – Господин полковник, кто же прыгает в портал вперед головой?
– А вы, господин генерал, мне инструкции не оставили! – огрызнулся Василий Кузьмич. – Простите, сударыня!
– Государыня! – поправил Ростислав.
– Как? – не понял полковник. – Куда это меня занесло?
– Софья Алексеевна Романова! – отрекомендовалась царица с саркастической усмешкой. – Самодержица Великия, Малыя и Белыя. Документ показать?
Полковник поднял фуражку, упавшую с головы во время отчаянного прыжка, и водрузил ее на место. Правда, перед этим потрогал вспотевший лоб.
– Хлебнул двести грамм перед стартом! – пожаловался он. – А эффект – как от графина. Вас не затруднит повторить мне то, что вы сказали ранее... или хотя бы ущипнуть?
Софья рассмеялась своим низким грудным смехом, от которого ее монолитная грудь заколыхалась с максимальной амплитудой, приведшей полковника Степанова в восторг. Заметив реакцию Василия Кузьмича, Ростислав резко сказал:
– Можем и ущипнуть. Плоскогубцами. Но это обычно не помогает.
Полковник усилием воли отвел глаза от царственного бюста (пока еще не выкормившего ни одного наследника) и столь же цепким взглядом окинул окружающую обстановку.
– Получается, я в прошлое попал? Так?
– Подтверждаю, – бесстрастным голосом отозвался граф Волков.
– Не держите меня за лоха! – свирепо оскалился Степанов. – Там на столе ноутбук лежит! Или он на микросхемах системы Микеланджело? Мраморно-гипсовый сплав с вкраплениями ясеня...
– Хорош ерничать, господин полковник! – приказал Ростислав. – Мы вас не для этого вытаскивали. Ноутбук земной, как и некоторые другие вещи. Вы в звездах разбираетесь, в смысле астрономии?
Степанов угрюмо кивнул.
– С Коперником мне не сравниться, но Большую Медведицу от Волопаса отличу.
– Так вот, – продолжал премьер-министр, – сейчас на Гее два часа ночи. Пройдемте во двор, и если найдете на небе хоть одно знакомое созвездие, можете считать меня коммунистом. Прошу вас!
На улице бушевал май. Над головами носились хрущи и пахло сиренью. Где-то ревел печальным голосом сверчок – с той стороны тянуло влагой и запахом тины.
– Пруд, – пояснил Каманин, поднимая руку, нацеленную в небо, – извольте полюбопытствовать, господин полковник!
– Господа все в Париже! – ответил Степанов цитатой из Булгакова. – Е... ный по голове, да что же это такое! Да е… ный твой в рот!
Полную восхищения речь полковника Софья Алексеевна прослушала с явным удовольствием, но генерал Волков счел необходимым напомнить о приличиях.
– Прошу прощения! – смутился Василий Кузьмич. – Лишен был женского общества долгое время.
Затем немного подумал и уточнил:
– Приличного общества.
Слуги с фонарями проводили их обратно во дворец, в столовую, где по распоряжению царицы был накрыт стол для очень позднего ужина. В тяжелых канделябрах горели стеариновые свечи с добавлением восточных и южных курений: сандала, коричного дерева, драцены, пеларгонии и сундри. Легкий аромат курений окутывал сидящий квартет и вызывал чувство релакса у прилично переволновавшегося сегодня полковника Степанова. Тело расслабилось в удобном кресле, мышцы его бездействовали, а ему так было лень пошевелить хоть мизинцем!
– Вы не голодны, господин полковник? – мягко спросила Софья Алексеевна, увидев, что гость почти ничего не ест.
Слово «господин» мягко ласкало слух и вместе с ароматом курений создавало иллюзию небытия, в котором Василий Кузьмич находился уже довольно продолжительное время. Все-таки привычка отвечать на любой вопрос начальства вывела его из состояния расслабленности.
– Прошу прощения! – улыбнулся едва ли не в первый раз за этот год (земной, конечно) полковник. – Никак не могу поверить в то, что я здесь. И мне не грозит ни смерть, ни трибунал, ничего... и голода практически не чувствую.
– Ну, голода вы можете не чувствовать, – еще раз улыбнулась царица, – а вот чашу вина испить придется. От царской чаши не принято отказываться.
Она лично наполнила кубок граммов на пятьсот токайским шипучим вином и передала ему. Бережно приняв из рук царицы кубок, Василий Кузьмич поднялся и стоя выцедил прохладный напиток.
– Отличное шампанское! – прокомментировал он, прикончив чашу.
Государыня хмыкнула. Граф Волков поднял брови.
– Софья Алексеевна! – укоризненно сказал он. – Помните, я вас просвещал, что русский офицер знает только три спиртных напитка: шампанское, водку и спирт? Кстати, господин полковник, это венгерское вино. Токай. Слыхали?
– Слыхать слыхал, а вот пробовать впервые довелось! Царица легко засмеялась.
– Прошу прощения, господа, но в винах вы абсолютно не разбираетесь! Хотя в ваших лавках этого добра полно. Сама видела! Как же так?
Ростислав завел целую речь на тему культуры потребления спиртных напитков, особенно налегая на тот факт, что в России двадцатого века к спиртному относились исключительно как к лекарству. А так как все лекарства делаются на спирту, то чем ближе формула панацеи к исходному C2H5ОH, тем оно действеннее. К тому же качественная сторона вопроса учитывалась крайне редко, а количественная – при каждом принятии. Так что бытовое пьянство – следствие отсутствия культуры распития. А поскольку у людей военных само понятие культуры – область несколько туманная, то нет ничего удивительного в том, что этот контингент классифицирует напитки по одной-единственной шкале. По крепости, измеряющейся в градусах на погонный литр.
– Ты сам-то понял, что сказал? – спросила царица у своего фаворита, когда тот закончил свой спич. – То, что у вас все хлебное вино предпочитают, я и так знаю. Одно лишь мне не понять: отчего за три сотни лет так и не смогла моя страна сладить с пьянством?
– Оттого, что не так все просто! – буркнул Ростислав. – Оттого что производство и продажа водки являются самыми доходными статьями бюджета государства. Оттого что пьяницами управлять легче – они сильно не протестуют. Оттого что в среднерусской полосе после революции оставили одних алкашей, а остальных переселили. С таким генофондом попробуй поработай!
Внезапно вмешался Степанов, которому токайское с непривычки зашумело в голове.
– Извиняюсь, ваше величество, я сам с новгородской земли. Вы видели когда-нибудь деревню алкоголиков? Ох, прошу прощения, что-то я опять не то ляпнул! Я в прошлом году видел, когда в отпуск на могилу матери заезжал. Стоят хатки без огородов, сажают только пшеницу – гонят самогон. Целый день сидят на лавках, пьют эту гарь, играют в карты. От мала до велика. Изба покосилась – подпорку. Не помогает – вторую. Ни одного замка на хате не видел – брать нечего. А ваш братец собственноручно людей спаивал, я в книжке читал. Такую вот чашу наполнял водкой и заставлял выпивать полную! Зачем ему это было нужно?
– Лукавый нашептывал! – фыркнула Софья. – У него их три штуки на правом плече сидело, и все шептали, шептали! Ума у него как у курицы было, так и с того спрыгнул! И страну за собой тянул, подлец!
– Тянул, да недотянул! – сказал Степанов. – Если вы на троне, а нынче семьсот второй год, то... то...
– Суть Василь Кузьмич схватил верно, – зевнул, прикрывая рот ладонью, Ростислав, – а о цели вашего пребывания мы проинформируем вас завтра. Вы не против? Вкратце скажу, что мы во всей этой истории выступаем в качестве работодателей. Страна испытывает нехватку в кадрах, а вы нам показались весьма перспективным и свежим решением.
Степанов дожевал кусок говядины и запил его глотком венгерского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
– Что вы заладили – дурак, идиот? – закричал эфэсбэш-ник. – Сказали бы лучше, что мне делать?
– Что делать, что делать... раньше надо было думать! – рассердился окончательно Федькин. – Если будешь вести себя как мужик на дуэли, то, возможно, полковник и не пристрелит тебя. Наш Кузьмич шибко мужество уважает.
Выкурив сигарету одной-единственной затяжкой, Смирнов нервно расстегнул кожаную куртку и потянул за узел модного галстука.
– Вы, генерал, вообще соображаете, что делаете? – спросил он. – Вы знаете, что произойдет в случае моей смерти? Вас раздавят, как букашку!
Федькин неожиданно успокоился.
– Полковник у себя дома. Власти у меня никакой. Так что... готовьтесь к поединку. Вон вам и оружие несут, кстати...
И генерал, подобно Понтию Пилату, умыл руки.
Странной и нереальной казалась эта дуэль. Посреди бетонированного плаца на расстоянии пятидесяти метров друг от друга стояли два человека. Метрах в десяти от каждого из них замерли секунданты: начальник штаба подполковник Иващенко и генерал Федькин. За пределами плаца чернели шеренги солдат, глазеющих на невиданное действо. Стиляга полковник даже дал фору эфэсбэшнику – позволил стрелять тому первым. Можно было бы разыграть и другим образом – на момент расхождения с сигналом, по которому начинать дуэль, но Степанов выбрал именно такой порядок.
– Если Бог жив, то его милостью прикончу мерзавца, даже выстрелив вторым. С пятидесяти метров попасть в меня не так и легко...
Над плацем застыла тишина. Конечно, если бы можно было перенести дуэль, то скорее всего она бы не состоялась. Время остудило бы даже такую горячую голову, как у полковника Степанова, а уж у генерала нашлось бы множество причин для прекращения этой служебной анархии. Не говоря уже о том, что Смирнов вполне мог вызвать по мобильнику подкрепление.
Нынче, пока кровь еще не успела остыть, даже Федькин смотрел на это с неким неземным фатализмом. Кирилл, сам того не желая, оскорбил честь мундира, который с гордостью носил и генерал. Он докурил сигарету и на правах старшего подал команду:
– Начинайте!
Эфэсбэшник долго целился в ненавистное лицо Степанова, как бы позабыв основные правила стрельбы. В грудь попасть было куда проще – если не мгновенная смерть, то тяжелое ранение обеспечено. В случае чего остался бы жив для трибунала и полковник, и самому Кириллу было бы не в пример легче оправдаться. Но он прицелился в лицо...
Пистолет ПММ – модернизированный пистолет Макарова – от прототипа – пистолета ПМ – внешне отличается увеличенной пластиковой рукояткой более удобной формы. Но главным отличием является использование нового, усиленного (высокоимпульсного) патрона 9x18 ПМ-М. Если его старший брат был беззастенчиво содран с «Вальтера», то ПММ по мощности патрона и его поражающему действию вплотную приблизился к пресловутому «парабеллуму».
Именно пуля из такого патрона обожгла щеку командира части. «Пижонство! – подумал Василий Кузьмич. – Пора кончать с этим благородством! Пару сантиметров – и несправедливость восторжествовала бы в очередной раз». Он навскидку выстрелил и попал эфэсбэшнику в правый глаз.
– Финита ля комедия! – громко сообщил присутствующим. – Или что говорил в таких случаях Фантомас, не помню...
Федькин бросился к лежащему телу и перевернул его на спину. Мертвый Смирнов глянул на него пустой глазницей. Череп был цел – пуля осталась внутри. Генерал вскочил на ноги и бросился к Степанову.
– Кузьмич, твою мать! Ты что, не мог ему ливер прострелить?
– Зато шкура осталась цела, – философски заметил Степанов, – а глаз можно и искусственный вставить – сейчас такие глаза из стекла и фарфора делают...
– Ты меня, как марионетку, за яйца не дергай! – взвился генерал. – Я думал, что ты ему руку прострелишь или ногу! Что теперь делать?
– Скажешь, что я промахнулся, – равнодушно произнес Степанов, – и вообще делай как знаешь.
Он понюхал дуло пистолета, из которого только что уложил своего обидчика, прошел в штаб мимо застывших по стойке «смирно» военнослужащих своей части. Солдат и офицеров. Пацанов и мужиков. Отдал честь своим «орлам» и как бы прощальным взглядом окинул замерший строй. Молча кивнул и пошел дальше. К командирам подразделений подошел начальник штаба.
– Фельдшер здесь? Идите поработайте коронером.
– Что же теперь? – спросил командир первой роты. – Арестуют Батю?
Подполковник Иващенко не ответил на вопрос капитана. Испытующе посмотрел на изваяния шеренг и сипло кашлянул, прочищая горло.
– Сынки! – обратился он к солдатам. – Вы видели, как офицер должен стоять за свою честь. Вы запомните этот момент на всю свою жизнь, в течение которой многие попадут в подобное положение. Кто-то стерпит, а кто-то отомстит, проявив характер. Решать за вас не будет никто – только вы сами... сами!
Подполковник помолчал минуту, а затем приказал офицерам увести людей с плаца. Молча закурил, постоял, глядя в окно командирского кабинета, через открытую форточку которого вот-вот должен был донестись характерный звук, сообщивший об обретении окончательной свободы полковником Степановым. Прошло полчаса, сорок минут, час... Начальник штаба чертыхнулся и поспешил к входным дверям, затем, задыхаясь от волнения и тревоги, поднялся на второй этаж. Вот она – дверь командирского кабинета, единственная дверь в штабе, обтянутая кожей и звукоуплотнителем. Батя любит работать в тишине.
Он постучал костяшками по перетянутой коже, ободрал о корд фаланги. Никакой реакции, тишина. Рванув на себя дверь, вломился в кабинет – никого. На командирском столе лежат забытые перчатки, да дымится в пепельнице окурок сигареты... полная фигня! Компьютер на столе вспыхивал огоньками-звездочками.
– Посыльный! – заорал начальник штаба.
Вбежал молодой солдат, полугодичник из второй роты.
– Боец, командир заходил к себе? Где он?
Солдатик растерянно посмотрел на пустой кабинет и пожал плечами.
– Никак нет! – произнес он, растягивая слова. – Он зашел при мне и не выходил. Товарищ полковник, а кто стрелял на плацу?
– Разговорчики! – одернул зарвавшегося бойца Иващенко. – Ты что, Абдулла?
Пожимая плечами, он вышел из штаба и направился к генералу – доложить обстановку.
За пятнадцать минут до этого сидящий в кресле Степанов закурил сигарету «Кэмэл» и достал из пистолета обойму, в которой осталось всего одиннадцать патронов. Высыпав из обоймы их все, внимательно рассмотрел, как бы пытаясь угадать, какой достанется ему. Подержав жменю смертоносных пилюль в руках, принялся ловко снаряжать магазин.
– По-моему, вы несколько торопитесь! – прозвучал незнакомый голос. Полковник поднял голову – напротив него в кресле сидел еще сравнительно молодой человек в генеральском мундире. Хотя тот же Шойгу в сорок лет блистал в парламенте с двумя звездами на каждом погоне. У этого звезда всего одна, но видно, что получил он ее не в бойскаутах, а за дело.
Не ответив, принялся заканчивать свою работу. Незнакомый генерал с интересом наблюдал за ним. Граф Волков (а это был он) испытывал известную робость. Не каждый день в роли генерала приходится заговаривать зубы «взаправдашним» полковникам. На старушке Земле он выше чина сержанта не поднялся, а все нынешние звания получил, воюя и творя в иных мирах. Степанов на одном дыхании вставил снаряженный магазин в рукоятку и ладошкой вогнал до упора.
– А вы что, можете предложить альтернативный вариант? – со спокойствием самурая спросил он, закуривая последнюю в жизни сигарету.
– Могу! – кивнул генерал. – Только необходимо ваше моментальное согласие. Времени на раздумья у вас, видите ли, нет вообще. Гарантировать могу лишь одно: вам не придется совершать никаких действий, идущих вразрез с вашими понятиями об офицерской чести.
Степанов затянулся во всю мощь своих легких, так что половина сигареты превратилась в пепел.
– Согласен! – просто сказал он. – Я думаю, что докончить начатое у меня еще будет шанс?
– Безусловно! – подтвердил Волков. – Только вот будет ли у вас желание...
Он встал и далеко отодвинул кресло. Компьютер на командирском столе показывал заставку «Сквозь Вселенную».
– Ну что, полетели? – мягко спросил он.
Не докурив сигарету, Степанов проследовал за неизвестным визитером в санузел. Там мерцал синевой уже знакомый нам портал. Генерал сделал приглашающее движение рукой.
– Туда? – удивился полковник.
– Да. Сквозь Вселенную! – подтвердил генерал и первым шагнул в портал.
– Черт побери! – воскликнул Степанов, когда остался один. – Лучше уж туда, чем лоб дырявить!
Он достал из кителя фляжку с коньяком и быстрым глотком опустошил ее. Затем облизал губы и щукой прыгнул следом...
– Твою мать! – выругался граф Волков, когда ему в живот ударилось тело полковника и сшибло с ног. Они оба покатились под ноги Софье Алексеевне и едва не повалили ее.
– Господа! – воскликнула она, отпрыгивая с недостойной царицы поспешностью. – Что вы себе позволяете!
– Извините, государыня, – пропыхтел Андрей Константинович, принимая вертикальное положение. Премьер-министр помог подняться Степанову. – Господин полковник, кто же прыгает в портал вперед головой?
– А вы, господин генерал, мне инструкции не оставили! – огрызнулся Василий Кузьмич. – Простите, сударыня!
– Государыня! – поправил Ростислав.
– Как? – не понял полковник. – Куда это меня занесло?
– Софья Алексеевна Романова! – отрекомендовалась царица с саркастической усмешкой. – Самодержица Великия, Малыя и Белыя. Документ показать?
Полковник поднял фуражку, упавшую с головы во время отчаянного прыжка, и водрузил ее на место. Правда, перед этим потрогал вспотевший лоб.
– Хлебнул двести грамм перед стартом! – пожаловался он. – А эффект – как от графина. Вас не затруднит повторить мне то, что вы сказали ранее... или хотя бы ущипнуть?
Софья рассмеялась своим низким грудным смехом, от которого ее монолитная грудь заколыхалась с максимальной амплитудой, приведшей полковника Степанова в восторг. Заметив реакцию Василия Кузьмича, Ростислав резко сказал:
– Можем и ущипнуть. Плоскогубцами. Но это обычно не помогает.
Полковник усилием воли отвел глаза от царственного бюста (пока еще не выкормившего ни одного наследника) и столь же цепким взглядом окинул окружающую обстановку.
– Получается, я в прошлое попал? Так?
– Подтверждаю, – бесстрастным голосом отозвался граф Волков.
– Не держите меня за лоха! – свирепо оскалился Степанов. – Там на столе ноутбук лежит! Или он на микросхемах системы Микеланджело? Мраморно-гипсовый сплав с вкраплениями ясеня...
– Хорош ерничать, господин полковник! – приказал Ростислав. – Мы вас не для этого вытаскивали. Ноутбук земной, как и некоторые другие вещи. Вы в звездах разбираетесь, в смысле астрономии?
Степанов угрюмо кивнул.
– С Коперником мне не сравниться, но Большую Медведицу от Волопаса отличу.
– Так вот, – продолжал премьер-министр, – сейчас на Гее два часа ночи. Пройдемте во двор, и если найдете на небе хоть одно знакомое созвездие, можете считать меня коммунистом. Прошу вас!
На улице бушевал май. Над головами носились хрущи и пахло сиренью. Где-то ревел печальным голосом сверчок – с той стороны тянуло влагой и запахом тины.
– Пруд, – пояснил Каманин, поднимая руку, нацеленную в небо, – извольте полюбопытствовать, господин полковник!
– Господа все в Париже! – ответил Степанов цитатой из Булгакова. – Е... ный по голове, да что же это такое! Да е… ный твой в рот!
Полную восхищения речь полковника Софья Алексеевна прослушала с явным удовольствием, но генерал Волков счел необходимым напомнить о приличиях.
– Прошу прощения! – смутился Василий Кузьмич. – Лишен был женского общества долгое время.
Затем немного подумал и уточнил:
– Приличного общества.
Слуги с фонарями проводили их обратно во дворец, в столовую, где по распоряжению царицы был накрыт стол для очень позднего ужина. В тяжелых канделябрах горели стеариновые свечи с добавлением восточных и южных курений: сандала, коричного дерева, драцены, пеларгонии и сундри. Легкий аромат курений окутывал сидящий квартет и вызывал чувство релакса у прилично переволновавшегося сегодня полковника Степанова. Тело расслабилось в удобном кресле, мышцы его бездействовали, а ему так было лень пошевелить хоть мизинцем!
– Вы не голодны, господин полковник? – мягко спросила Софья Алексеевна, увидев, что гость почти ничего не ест.
Слово «господин» мягко ласкало слух и вместе с ароматом курений создавало иллюзию небытия, в котором Василий Кузьмич находился уже довольно продолжительное время. Все-таки привычка отвечать на любой вопрос начальства вывела его из состояния расслабленности.
– Прошу прощения! – улыбнулся едва ли не в первый раз за этот год (земной, конечно) полковник. – Никак не могу поверить в то, что я здесь. И мне не грозит ни смерть, ни трибунал, ничего... и голода практически не чувствую.
– Ну, голода вы можете не чувствовать, – еще раз улыбнулась царица, – а вот чашу вина испить придется. От царской чаши не принято отказываться.
Она лично наполнила кубок граммов на пятьсот токайским шипучим вином и передала ему. Бережно приняв из рук царицы кубок, Василий Кузьмич поднялся и стоя выцедил прохладный напиток.
– Отличное шампанское! – прокомментировал он, прикончив чашу.
Государыня хмыкнула. Граф Волков поднял брови.
– Софья Алексеевна! – укоризненно сказал он. – Помните, я вас просвещал, что русский офицер знает только три спиртных напитка: шампанское, водку и спирт? Кстати, господин полковник, это венгерское вино. Токай. Слыхали?
– Слыхать слыхал, а вот пробовать впервые довелось! Царица легко засмеялась.
– Прошу прощения, господа, но в винах вы абсолютно не разбираетесь! Хотя в ваших лавках этого добра полно. Сама видела! Как же так?
Ростислав завел целую речь на тему культуры потребления спиртных напитков, особенно налегая на тот факт, что в России двадцатого века к спиртному относились исключительно как к лекарству. А так как все лекарства делаются на спирту, то чем ближе формула панацеи к исходному C2H5ОH, тем оно действеннее. К тому же качественная сторона вопроса учитывалась крайне редко, а количественная – при каждом принятии. Так что бытовое пьянство – следствие отсутствия культуры распития. А поскольку у людей военных само понятие культуры – область несколько туманная, то нет ничего удивительного в том, что этот контингент классифицирует напитки по одной-единственной шкале. По крепости, измеряющейся в градусах на погонный литр.
– Ты сам-то понял, что сказал? – спросила царица у своего фаворита, когда тот закончил свой спич. – То, что у вас все хлебное вино предпочитают, я и так знаю. Одно лишь мне не понять: отчего за три сотни лет так и не смогла моя страна сладить с пьянством?
– Оттого, что не так все просто! – буркнул Ростислав. – Оттого что производство и продажа водки являются самыми доходными статьями бюджета государства. Оттого что пьяницами управлять легче – они сильно не протестуют. Оттого что в среднерусской полосе после революции оставили одних алкашей, а остальных переселили. С таким генофондом попробуй поработай!
Внезапно вмешался Степанов, которому токайское с непривычки зашумело в голове.
– Извиняюсь, ваше величество, я сам с новгородской земли. Вы видели когда-нибудь деревню алкоголиков? Ох, прошу прощения, что-то я опять не то ляпнул! Я в прошлом году видел, когда в отпуск на могилу матери заезжал. Стоят хатки без огородов, сажают только пшеницу – гонят самогон. Целый день сидят на лавках, пьют эту гарь, играют в карты. От мала до велика. Изба покосилась – подпорку. Не помогает – вторую. Ни одного замка на хате не видел – брать нечего. А ваш братец собственноручно людей спаивал, я в книжке читал. Такую вот чашу наполнял водкой и заставлял выпивать полную! Зачем ему это было нужно?
– Лукавый нашептывал! – фыркнула Софья. – У него их три штуки на правом плече сидело, и все шептали, шептали! Ума у него как у курицы было, так и с того спрыгнул! И страну за собой тянул, подлец!
– Тянул, да недотянул! – сказал Степанов. – Если вы на троне, а нынче семьсот второй год, то... то...
– Суть Василь Кузьмич схватил верно, – зевнул, прикрывая рот ладонью, Ростислав, – а о цели вашего пребывания мы проинформируем вас завтра. Вы не против? Вкратце скажу, что мы во всей этой истории выступаем в качестве работодателей. Страна испытывает нехватку в кадрах, а вы нам показались весьма перспективным и свежим решением.
Степанов дожевал кусок говядины и запил его глотком венгерского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37