А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Одинокий, свободный как ветер, ни с кем и ни с чем не связанный.
Однако Стивен знал, что такая жизнь не для него. Скорее всего, ему не придется попробовать, каков он, вкус свободы. До этого мгновения он даже не задумывался о том, что для него возможен какой-то иной удел – не тот, что был уготован ему с младых ногтей. Разделив судьбу многих младших сыновей, он едва ли не с самого рождения был определен отцом на службу церкви.
Предстоящий жизненный путь отнюдь не отвращал Стивена, напротив, казался не только достойным, но и увлекательным. К тому же служение церкви давало возможность учиться, а учиться юноша любил больше всего на свете. Но иногда…
Стивен нахмурился, тряхнул головой, словно отгоняя вздорные мысли, и наподдал пятками в бока лошади.
Лесные заросли вокруг становились все менее густыми. Пни теперь встречались так же часто, как деревья, даже чаще. Просеки густо поросли черникой, ежевикой и дикой смородиной. Над Стивеном с жужжанием носились комары, но это не портило ему настроения. Впервые за много пасмурных дней из-за туч выглянуло яркое солнце, и это обстоятельство придало юноше еще больше бодрости. Он даже принялся насвистывать какой-то веселый мотивчик.
Громкий треск и проклятия, раздавшиеся в зарослях, вынудили его прервать это приятное занятие. Стивен вздрогнул, кровь прилила к голове. В мгновение ока перед глазами пронеслись страшные картины. Он представил, как его стаскивают с лошади и, угрожая кинжалами, связывают по рукам и ногам. В эти долгие секунды воспоминания были для Стивена отчетливее реальности, и он не сомневался, что его жизнь вновь повисла на волоске.
Однако же, увидев перед собой старика в облачении монаха ордена Святого Декмануса, юноша вздохнул с облегчением.
– Могу я чем-нибудь помочь вам? – почтительно обратился он к монаху.
– А? – Старик вскинул косматые брови. – Кто ты такой?
– Я Стивен Даридж с мыса… – Стивен осекся, вспомнив насмешки лесничего. – Стивен Даридж, к вашим услугам.
– Хорошо, сынок, хорошо. Ты, видно, направляешься в монастырь купить сыру?
– Не совсем так. Точнее сказать, я…
– Ты правильно сделал, что приехал за сыром именно в нашу обитель. Можешь поверить, сыр, который мы делаем, не зря пользуется такой громкой славой. За ним приезжают со всего Фенбурна, доложу я тебе. Ну, если нам по пути, тебе ничего не стоит малость пособить старику. Ведь ты знаешь, всякий раз, когда мы совершаем доброе дело, святые радуются, глядя на нас.
– Я уже сказал, что рад помочь вам. У вас случилась какая-нибудь неприятность?
– Этому месту покровительствуют святые, сынок, а значит, здесь никогда не случается неприятностей, – наставительно изрек старый монах. – Однако трудности бывают везде. Но если кто-то может разделить эти трудности с тобой, они не так уж и страшны, – добавил он с довольной ухмылкой. – Короче говоря, я собирал хворост в лесу и чересчур увлекся этим полезным занятием. Вязанка слишком тяжела для моих старых плеч, и я был бы весьма признателен тому, кто поможет доставить ее в монастырь. Она здесь, в зарослях ежевики, – завершил он свою речь и указал на невидимую Стивену вязанку.
– Только-то? – улыбнулся юноша и соскочил с лошади. – Ну, эта трудность не велика. Человек всегда должен помогать человеку, а помочь члену святого братства – большая честь для меня. Дозволено ли мне будет узнать, вы послушник или посвященный? Я затрудняюсь определить это по вашему одеянию.
– Я тот, кто я есть, – отрезал старик, и на лице его мелькнуло суровое выражение. Однако в следующее мгновение взгляд монаха прояснился. – Меня зовут брат Пелл.
– Так вы из Хорнлада?
– Да, именно оттуда, – закивал старик и вдруг с подозрением взглянул на Стивена. – Но как ты мог догадаться, откуда я родом? Насколько я знаю, на лбу у меня это не написано.
– Это совсем не трудно, – светясь от гордости, заметил Стивен. – Вы ведь получили имя в честь святого Квизласа, не так ли? Имя этого святого имеет множество форм – например, здесь, в Кротений, его называют Кизел. Но лишь в некоторых сельских районах Хорнлада его зовут святой Пелл.
– Нет, не только. В Теро Галле его тоже зовут святой Пелл, – возразил старик.
– При всем уважении к вам, досточтимый брат, должен заметить, что там он известен, как Пелле.
– Но это почти то же самое.
– Почти, согласен с вами. Однако не совсем. Разница в одну букву может быть принципиальной.
Брат Пелл изумленно заморгал, однако предпочел не вступать в ученую дискуссию.
– Вот она, вязанка, – перевел он разговор на более простой и понятный предмет.
Взглянув туда, куда указывал старик, Стивен увидал вязанку воистину невероятных размеров. Скорее всего, она весила больше, чем сам старый монах.
– Да, брат Пелл, вам повезло, что вы встретили меня, – в некотором замешательстве протянул юноша. – Надеюсь, до монастыря не слишком далеко?
– Примерно с половину лиги. Место для обители определили святые. Так ты поможешь мне?
– Погодите немного, почтенный брат. Сейчас я подниму вашу вязанку.
– Благодарю тебя, молодой человек, столь глубоко осведомленный в именах святых.
– Сейчас, сейчас. Для меня это сущие пустяки… – бормотал Стивен, пытаясь поудобнее схватиться за толстую веревку, стягивающую прутья.
Однако ему пришлось немало попыхтеть, прежде чем он сумел взвалить вязанку себе на спину. Она оказалась невероятно тяжелой и громоздкой. Юноша согнулся в три погибели, колени его задрожали. Надо же, этот старикан собирался волочить такую тяжесть поллиги на собственном хребте, удивился он про себя. Тут хоть бы до лошади ее дотащить. Уж бедное животное как-нибудь справится с таким грузом.
Но когда, приблизившись к своему коню, Стивен опустил вязанку на землю и начал прикидывать, как бы половчее привязать ее к седлу, старый монах удивленно спросил:
– Что ты делаешь, сынок?
– Собираюсь взвалить эту вязанку на лошадь, – отдуваясь, сообщил Стивен. – Спина у нее покрепче моей.
– Нет-нет, мастер Даридж. Так не пойдет. Святой Декманус, покровитель нашей обители, выразился на этот счет весьма недвусмысленно. Согласно его наставлениям, сухие ветви есть не что иное, как руки деревьев. И следовательно, их полагается собирать и переносить, пользуясь лишь собственными руками. Так что мы не сможем прибегнуть к помощи твоей лошади.
– Ох, – испустил тяжкий вздох Стивен и потер спину. Ему не приходилось слышать о таком правиле, но, как известно, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. – Что ж, лошади повезло, – сказал он, вновь взваливая на себя проклятую вязанку. – Не могли бы вы, брат Пелл, взять лошадь под уздцы?
– С превеликим удовольствием, сынок.
И они продолжили путь – Стивен обливался потом и кряхтел под тяжестью хвороста, а брат Пелл вел лошадь и беззаботно насвистывал.

Вскоре лес расступился. Стивен, которому волей-неволей приходилось смотреть в землю, видел под ногами лишь свежую сочную траву, тут и там покрытую коровьими лепешками. Когда же ему удалось поднять голову, взгляду открылись прекрасные зеленые пастбища, по которым бродили стада рыже-белых коров.
– Из молока этих коров мы и делаем наш знаменитый сыр, – пояснил брат Пелл. – Все они хорошей породы, однако самое главное – это здешняя трава. Вся напитана росой. Чувствуешь, какой сладкий запах! Кажется, сам бы поел этой травы, до того вкусно она пахнет!
Несколько раз старый монах помахал рукой, приветствуя пастухов, сидевших у ручья, в тени плакучих ив, и они ответили ему тем же.
– В этом ручье водятся здоровенные лещи, – сообщил брат Пелл. – А знал бы ты, до чего славно в тени деревьев предаваться отдохновению и размышлению, – добавил он и смущенно хихикнул. – Отдохновению и размышлению! Надо же, я едва не заговорил стихами.
– Сейчас бы я не отказался предаться отдохновению, – сквозь стиснутые зубы процедил Стивен. – Да и размышление куда более приятное занятие, чем перетаскивание тяжестей.
Тенистый, поросший мягкой шелковистой травой берег ручья казался ему земным раем.
– Ничего, сынок, идти осталось совсем недолго, – подбодрил его брат Пелл. – Посмотри, фруктовый сад уже близко.
Стивену оставалось лишь вздохнуть и мысленно начать новый научный трактат, который он озаглавил следующим образом:
«Мои путешествия в обществе скудных разумом. Часть вторая. Знакомство с монахом, обладающим коровьими мозгами.
При поверхностном взгляде создается впечатление, что сие странное создание, имеющее человеческое обличье, наделено также и здравым смыслом. Однако же стоит вступить с ним разговор, как подобная иллюзия исчезает без следа…»
Погруженный в свои печальные размышления по поводу несовершенной человеческой природы, Стивен вошел в сад, где длинными, стройными рядами стояли яблони, покрытые дивным весенним цветом. Над ними во множестве вились пчелы и порхали разноцветные бабочки. Дрожащие ноги Стивена умоляли об отдыхе, ему мучительно хотелось хотя бы на несколько минут прислониться к одному из этих благоуханных деревьев. А потом он представил себе яблоко, спелое, румяное яблоко, и рот наполнился слюной. Каким блаженством было бы сейчас впиться зубами в брызжущий соком плод. А еще лучше глотнуть холодного яблочного сидра, освежить пересохшую глотку.
Определения, которые молодой ученый давал несчастному монаху в своем трактате, становились все менее лестными.
– Долго еще до монастыря, брат Пелл?
– Да осталось всего ничего. Скажи-ка мне, мастер Стивен, как тебе удалось стать таким знатоком по части имен святых? Ведь не в обиду тебе будь сказано, у тебя еще молоко на губах не обсохло.
– Однако я достаточно взрослый, чтобы окончить колледж в Рейли. А в ваш монастырь я прибыл, чтобы стать послушником и хранителем древних рукописей.
– Святой Луйе! Так ты – тот самый парень, что должен приехать из Виргеньи! – обрадовался брат Пелл. – Наконец-то! Давно мы тебя ждем, сынок. Уже всякую надежду потеряли. Думали, может, с тобой в дороге приключилась какая беда или ты заплутал в лесу. Несколько раз посылали людей на поиски, но все они возвращались ни с чем.
– Со мной и в самом деле вышло не слишком приятное приключение, – с трудом переводя дух, сообщил Стивен. – Точнее говоря, меня схватили разбойники. Но в лесу нам встретился один… лесничий. Он освободил меня и отвез в замок… в Тор Скат.
– Благодари своего святого, парень. Это он помог тебе выйти из такой передряги целым и невредимым. Но зачем же ты сказал мне, что едешь в наш монастырь покупать сыр?
Стивену удалось немного распрямить ноющую шею и бросить на монаха недоуменный взгляд.
«Какие бы сведения вы ни сообщили сему созданию, слова, входящие в его пустую голову, незамедлительно вылетают прочь, подобно насекомым, порхающим без всякой цели. Сия прискорбная особенность порождает бесконечные недоразумения», – мысленно добавил он новые строки к своему трактату.
– Ничего подобного я не говорил, – возразил Стивен. Он так устал, что обычная многоречивость изменила ему. – Я…
– Понятно, понятно, – перебил его брат Пелл. – Конечно, после всех пережитых опасностей ты стал осторожнее. Но теперь тебе нечего бояться, сынок. Мы уже пришли. И сейчас ты увидишь благословенную обитель, под кровом которой тебе предстоит провести многие годы.
С этими словами он сделал широкий жест, однако Стивен, согнутый под тяжестью ненавистной вязанки, по-прежнему видел перед глазами лишь землю. Вскинув наконец голову, он разглядел, что тропа, по которой они идут, вьется по крутому склону холма, на самой вершине которого возвышаются неприступные каменные стены и сторожевые башни монастыря д'Эф.
– Ускорим же шаг, сынок! – воскликнул брат Пелл. – Если ты немного поторопишься, мы как раз успеем к вечерней трапезе. Если я не ошибаюсь, сегодня она состоит из ветчины, сыра и вишен.
Это звучало чрезвычайно заманчиво, однако Стивен уже полностью исчерпал запас своих сил и едва держался на ногах.
– Прежде чем взбираться на холм, я должен отдохнуть, – заявил он, быть может, с излишней резкостью.
– Нет, сынок, это никак невозможно! – решительно воспротивился брат Пелл. – Ведь твои ноги ступают сейчас по священной земле. Пусть это придаст тебе сил. Вспомни поучения святого Декмануса. Всякое бремя благословенно, если ты идешь по пути добродетели. Не давай себе отдыха до самого конца пути, где ты будешь избавлен от бремени.
– Не уверен, что слово «бремя» следует понимать здесь столь буквально, – попытался возразить Стивен.
– Да хранят нас всех святые, надеюсь, ты не из тех, кому ученость ударила в голову? – всполошился монах. – Не из умников, которые вечно пытаются перетолковать святых на свой лад и ищут в их простых и понятных поучениях скрытый смысл, которого там нет и быть не может? Знай, сынок, ничего хорошего из этого не выйдет. К тому же сейчас на тебя смотрит наш отец-настоятель, и ты должен произвести на него благоприятное впечатление.
– Вы и в самом деле думаете, что отец-настоятель сейчас смотрит на нас?
– А как же иначе. И на твоем месте я не стал бы прохлаждаться у подножия холма.
– Мне казалось, что у фратекса множество дел и ему некогда целыми днями глазеть из окна, – не без некоторого сарказма изрек Стивен.
– Пошли, пошли, сынок, – не слушая его, повторил брат Пелл. – Нас ждет трапеза.
Стивену оставалось только смириться со своей участью, очередной раз тяжело вздохнуть и двинуться вверх по тропе.
Наконец брат Пелл и его спутник оказались у монастырских ворот. Несколько монахов, возвращавшихся с полевых работ, насмешливо переглянулись, увидев измученного, потного Стивена.
– Брат Льюис, – обратился брат Пелл к здоровенному белобрысому детине. – Будь добр, возьми ношу у нового члена нашего братства.
Монах молча кивнул, снял со спины Стивена вязанку и взвалил ее себе на плечо с такой легкостью, словно она состояла из нескольких прутиков.
– Мне кажется, ты сейчас не отказался бы утолить жажду и голод, сынок, – изрек брат Пелл. – Идем, я тебя провожу.
– Вы на редкость прозорливы, досточтимый брат, – откликнулся Стивен, к которому начало возвращаться его прежнее красноречие. – Моя утроба вожделеет воды и пищи.
Теперь, когда проклятая вязанка больше не гнула юношу к земле, он вновь обрел хорошее расположение духа. К тому же у него появилась возможность как следует рассмотреть монастырь. Здание было выдержано в стиле ранней эпохи де Лой, когда трон в Эслене занимали регенты из Лира. Именно они приглашали из Сафнии и Вителлио архитекторов, которые объединяли свои таланты с мастерством местных ремесленников. Перед Стивеном предстал один из замечательных образцов подобных совместных усилий: сооружение, возведенное из светло-розового гранита, дышало величием, строгостью и силой и вместе с тем идеально соответствовало своим целям. Часовню венчала остроконечная легкая колокольня, возвышавшаяся над длинной узкой крышей. Парадный вход в виде высокой сводчатой арки украшали массивные резные двери. От часовни шли два жилых крыла, примерно в тридцать ярдов длиной, и дверь каждого из них была уменьшенной копией дверей часовни. Во внутреннем дворе располагался огород, где росли лекарственные травы, небольшой виноградник и грядки с овощами. Тут же стояли жаровни, бродили куры с цыплятами, валялись ленивые собаки и сновали монахи, занятые своими повседневными делами.
Брат Пелл провел Стивена через арку правого крыла, и юноша увидел, что задняя часть здания в точности повторяет фасад. Во втором внутреннем дворе, где они оказались, царили покой и безмолвие. Статуи и усыпальницы различных святых окружали клумбы, на которых росли розы. Около увитых плющом стен часовни расположились широкие деревянные скамьи и трапезные столы. Брат Пелл указал Стивену на одну из скамей. На столе стояли глиняный кувшин, два кубка и несколько тарелок с едой.
– Присаживайся, сынок, – пригласил брат Пелл и наполнил оба кубка водой из кувшина.
Вода оказалась холодной и на редкость вкусной. Когда она смочила сухое, как наждак, горло, Стивену даже померещилось, будто он слышит нежный смех ангелов. Он с жадностью осушил кубок и тут же налил себе второй.
Брат Пелл придвинул к себе тарелки, покрытые белоснежными льняными салфетками.
– Любопытно, что нам здесь оставили? – пробормотал он, снимая салфетки.
Стоило Стивену увидеть содержимое тарелок, как у него потекли слюнки. Свежий хлеб с румяной корочкой, целый круг мягкого острого сыра, толстые куски ветчины, такой жирной и аппетитной, что Стивен мгновенно ощутил на языке ее солоноватый вкус, спелые вишни – блестящие, темно-красные.
– Будьте добры, передайте мне… – и Стивен указал на огромный ломоть ветчины.
– Ты можешь вкусить лишь хлеба, сынок, – пресек его поползновения брат Пелл. – Согласно нашему уставу, в первый месяц пребывания в монастыре послушникам не дозволяется употреблять в пищу мясо, сыр и фрукты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79